И дольше века длится день

      Творящееся вокруг раздражало Жана до изжоги. Да и поесть спокойно нельзя, к тому же. Вот сейчас до кучи привезут кого-нибудь тяжелого, и будет вообще заебись.       Пока же он бродил поодаль, стараясь не попасться под какие-нибудь трескучие речи местной администрации, и высматривал сволочную ведьму. Надо отвадить заразу, наверняка ведь напакостит, иголок в пороги насует (интересно, у нее старые есть, стальные, или только новодел китайский? Это ведь две большие разницы!), нагадит, приманит всякой мелкой паскуды, вытравливай ее потом! Низшая нечисть гаже тараканов.       Жан усмехнулся, представив, что Виттенбурги тогда наверняка позовут дом святить… Иронично получится.       По пути Жан вытащил подвядший тысячелистник из букета, и теперь механически растирал его листья меж пальцев, вдыхая травянисто-горький запах. Хороший символ для вампирской любви, уместный…       То, что он на самом деле ищет промелькнувшую Ольгу… Ну а почему бы ей не быть здесь, жаба-Кристина могла ведь позвать, Ольга и Сергей у нас ведь тоже крепкая семья, ячейка общества! И их сфотографируют для официального сайта Смоленских Хранителей в вамп-нете. Бравурный репортаж о том, как не по дням, а по часам налаживается под опекой новой администрации жизнь несчастных смоленских вампиров…       С треском и гиканьем пронесся на скутере по проселочной дороге дед Слава. Ох, развёл наивного Женька гадский дед! Не знал бедный мальчик, как тот еще на отбитом Zundapp'е рассекал… А потом еще себе припас BMV R71 трофейный, с коляской, и ездил на нем аж до самых восьмидесятых.       Аннушка, кажется, тоже была не восторге от официальной части, и Жан приметил, что они с Петровичем пошли к реке. Вот и правильно, лучше освежиться, чем это паскудство слушать. Вон Анин джип, вон смахивающий на катафалк служебный автомобиль Петровича… А где Ольгин лимузин? Вроде не видать. Хотя она на нем бы сюда и не проползла. Жан бродил по хозяйственному двору меж припаркованных машин и служебных построек, проверял дверные косяки, заглядывал под пороги и высматривал сегодняшнюю ведьму. Солнце жарило, как не в себя, шаги поднимали пыль, вокруг царила пустота — работники все собрались у главной усадьбы, откуда доносился бодрый голос главы местной администрации и сочилась патокой гнусавая музычка.       И таки Жан ее высмотрел! Гадкая бабка нашептывала, пятясь, и что-то рассыпала из платочка. — Что творишь, паскуда?! — Жан сжал сзади ее шею, еще ниже нагибая к земле, и зашептал на ухо, — я ж тебя прям тут свиньям и скормлю, мразь! Щас сожрешь у меня все, что рассыпала, жабья ты кровь!       Он оттолкнул ее от себя, швыряя на землю. — Собирай, собирай… Слизывай давай! Псами затравлю, ератница*!       Вот откуда черное нечто. Эта гадина прикормила. Вопрос только в том, кто она, просто дрянь, завистница, которую от чужого благополучия скрутило, пришлые поперек горла встали, и она в интернете начиталась, как нагадить, или и впрямь знающая бабка, почуявшая неладное. Вот где Усачёв, когда он нужен?! Ведь допросить бы надо, и не мне, упырю-штафирке, а человеку и профессионалу. Ну и что теперь, в сарай ее запереть, и пойти tête-à-tête Аннушки с Петровичем разрушить? Пусть поработают, государевы люди? Или Генриха дождаться, ему рассказать?       Жан почесал в затылке, вздохнул. Ему, честно говоря, возиться не хотелось вовсе, но и черная тварь во дворе не нравилась…       За спиной раздался серебристый русалочий смех. Жан подскочил, на секунду зависая в воздухе, и обернулся. Ольга облокотилась, обвилась об угол сарая, и смеялась, как умела только одна она. Озорно, легко… зазывно. — С днем любви и верности, mon chevalier! Как тебе мой подарочек? Бабка же, воспользовавшись тем, что Жан отвлекся, всадила ему в ногу иглу, и рванула на четвереньках вперед, а потом с удивительным проворством вскочила. Жан взвыл. Ольга плавным движением метнулась бабке наперерез, схватила за плечо, развернула, подняла за подбородок голову и, глядя в глаза, скомандовала: — Бегом домой, старая, и никому ни слова! Забудь вообще, что тут была! Жан, морщась, задрал штанину и пытался подцепить ногтями глубоко зашедшую иглу. Под кожу целиком ушла, merde… — Грубо, Оленька. Грубо. — сказал Жан, распрямляясь и прислонясь к стене сарая. — Команды неточные, воздействие топорное. Теряешь квалификацию. — Разве? А по-моему, удачная импровизация! В конце концов, это всего лишь маленький презент… — она подняла упавший в пыль цветок тысячелистника, отряхнула. — Как же ты меня ненавидишь, — сложив руки на груди, слегка улыбнулся Жан. — А ведь ненависть, Ольга, не есть противоположность любви. Противоположность любви — равнодушие… — Которое ты безуспешно пытаешься демонстрировать. Конечно, я тебя ненавижу, — Ольга зашипела, глаза ее потемнели, челюсть выдвинулась вперед, искажая черты лица, — меня заперли в этой клетке! Унижали на твоих глазах, а ты стоял и молчал! Я просила тебя! Просила о глотке воздуха, луче света! Молила о помощи! А ты глядел в рот своему Кривичу, молча смотрел, как меня унижают, и покорно сносил насмешки хранителей… Вот когда я возненавидела тебя по-настоящему! — Ольга выдохнула, вернулась к человеческому облику, и добавила уже спокойно: — Неужто ты думал, что такое забывается? — Думал, ты повзрослела, — вздохнул Жан, — и научилась принимать ограничения реальности… — Ах, какой психологизм! Ты трепло и трус, Дешам. Ссыкло, как выразился бы Сергей. — Ну, это банально, ты повторяешься. Так что, может, на этой прекрасной ноте завершим нашу встречу, и ты присоединишься к радостному празднику? Вам уже устроили фотосессию, как образцовой вампирской семье? — А ты наверняка пойдешь поплакать за навозной кучей. Не забудь заодно эту свою Любочку вспомянуть… Кстати, как, уже нашел себе ядреную пахучую деревенскую девку, а? Так, чтобы кровь с молоком! Крепкую, как боровичок! — Ольга сжала кулак, цокнула языком, — и закусить, и потрахаться! — Люсю — тоже — ты?! — ахнул Жан, теряя невозмутимость. — Ты свела ее с ума… — О-о! И догадкой озарилось чело! Не знала я, что ты еще и тупой… — сладко улыбнулась Ольга. — Впрочем, я ей только шепнула на ушко, что она должна тебя убить. А всё остальное девушка сама, сама… Кто же мог предположить, что у такой простоватой, примитивной девушки окажется столь шаткая психика?.. А с клыками — правда, здорово вышло?! Ну а то, что она сняла для меня такое прекрасное хоум видео, было неожиданным подарком…- Ольга оборотилась, и отступала назад, за сарай, к ограде.       Жан зарычал, сделал шаг к Ольге, и замер. Он уже и забыл, как она выглядит обращенной, и это зрелище отвращало и влекло одновременно. Лицо, превратившееся в маленькую змеиную головку, но сохранившее подобие черт, ставшее каким-то текучим и извилистым тело, удлинившиеся конечности и вытянутые когти, и нет-нет да сверкнет чешуйка… — …между прочим, оно еще и принесло неплохую монетизацию… — Ольга выкрутилась совсем не по-человечески, мелькнул длинный язык, она распласталась по земле и проскользнула под оградой, оказавшись на небольшом лужке, отделявшим хоздвор от опушки леса.       Жан налетел на ограду грудью и тяжело дышал, глядя на нее. — Как ты… что ты… Ты что натворила! Ты… змея… — Да-а, — Ольга крутанулась вокруг себя, — а ты не знал? Смотри, какой ты меня сделал! Ты! Это всё ты!       Жан вцепился в ограду, и почувствовал, как верхняя поперечина превращается в труху под его… когтями?! Обратился и не заметил?! Он оглядел себя. — Ты сделал меня тварью… а потом сам же и заклеймил за это! Побрезговал… Ольга отступала к лесу, пятясь. — Ты… сама… этого… хотела… — Я хотела тебя… Жан проломил ограду и сделал еще пару шагов к Ольге, но снова остановился. — Что ты творишь… Что ты творишь, Ольга?! Ольга!       На хоздворе вдруг завыла сигнализация, кажется, у машины Аннушки, скорее всего, сработала от жары, и Жан стряхнул с себя наваждение. Он передернулся, и вернулся к человеческому облику. И немедля выругался: опять одежда на выброс!       Ольга же метнулась в чащу.       Жан пробрался в их с Женьком комнату, спешно переоделся и в прострации сел на кровать. Вот и разгадка моих приключений.       Итак, Ольга дала Люсе приказ меня убить. Какая милая шутка. Люся, видимо, стала искать способ, на этой почве сошлась с Шумилиным, вовлекла Лешу… Но ее психика не выдержала противоречий, и Люся тронулась умом. А Леша теперь присядет на остаток жизни! Как мило. Я же опозорился на весь вампирский мир и похожу без зубов лет десять, не считая всего остального.       Так. Ну и что теперь? Сдать ее Усачёву?.. О-о. Она прекрасно знает, что я на такое не способен, а потом, как докажешь?! Единственной весомой уликой могла бы быть видеозапись, на которой Ольга программирует Люсю. Да и то…       Жан опустил голову, рассматривая свои руки. Кого же я… породил?! А главное, что мне теперь делать?!       Остается, правда, несколько занятных моментов. Например, причем здесь Кривич и Басманов? Не просто так же меня дед Слава снарядил в Москву… Или оно всё так просто нечаянно сошлось?..       Во дворе все стихло, по крайней мере, не слышно было ни речей, ни музыки. Где-то вдалеке дед Слава ругал за что-то Женька. Кто-то завел машину, будем надеяться, хотя бы официальные лица уезжают… — Жан, Ольгу не видал? Ты чего тут сидишь? — сунул голову в дверь Барановский. — Стучаться не учили? — огрызнулся Жан. — Виттенбурги, кажется, запретили ей тут появляться, нет? — Ну, типа… нас Хранители пригласили… — О, это, конечно, всё меняет! Сергей… а как тебе вообще пришла в голову гениальная идея согласиться? — Не, ну а чо… — Послушай, кстати… Вы когда в тот раз… давно еще меня навещали… вы никого не подвозили по дороге? — А что? Бабку какую-то вроде до магаза подбросили… — Угу. А ты куда-нибудь отлучался из машины? — Ну… на заправку заезжали… Ты к чему это?! — Да так… Ладно. Я вроде видел, как Ольга пошла в лес. А ребенок где? — С нянькой дома оставили. Жан скривился. — А что я тебе про Басманова говорил, а?! Вообще это как — оставить Первородного вампира с человеком? Нормально?! — Она из хранительской семьи, вообще, норм девчонка… — Вы хоть ей платите?.. Барановский замялся. — Иди… Найди Ольгу и поезжайте скорее домой, — выдохнул Жан. — Ну… я бы типа поесть бы не против… — Иди отсюда, пока тебя самого Аглая без масла не съела! С потрохами! А, да! Вы на чем приехали-то? — Так Анька мне джип отдала… — Не Анька, — поднялся на ноги Жан, — а Анна Петровна! Ос-тро-у-мо-ва! Хам ты, Сергей… — Лан, лан… - Барановский примирительно поднял руки и вышел.       Жан рухнул обратно на кровать. Ах ты ж, да! Надо ведь пойти иглу из ноги вытащить! Да ну ее. Потом. Он закрыл глаза.

Конец третьей части