Таинственная рукопись

Лань Сичэнь сам принес завтрак в покои Шэнь Цяо и, расставляя блюда на столике, спросил, скрывая смущение: — Шэнь-даоцзунь не откажется от общества этого хозяина за трапезой? — С удовольствием позавтракаю с вами, — сердечно улыбнулся Шэнь Цяо. Не так просто приручить взрослого самостоятельного человека, даже если он сам этого искренне желает. Поговорив немного о тепле и холоде, только лишь потому что им было приятно слышать друг друга, они не торопясь закончили есть. — Идемте в библиотеку, — Лань Сичэнь старался не выказывать свою поспешность. — Этот голос, действительно, дал мне подсказку. В библиотеке в столь ранний час сидел Лань Сычжуй и что-то усердно конспектировал. Он вскочил навстречу вошедшим и, поклонившись изящно и почтительно, отчеканил: — Цзэу-цзюнь! Этот ученик готовится к уроку. Он не помешает? — К какому уроку, Сычжуй? — удивился Лань Сичэнь. — У малышей. Вы же сами меня назначили наставником… — Ах, я было подумал, что ты все еще продолжаешь учиться. Нет, ты не помешаешь. Я покажу с Шэнь-даоцзуню наше тайное хранилище: он интересуется редкими книгами. У входа в святая святых библиотеки Облачных глубин Лань Сичэнь вдруг приостановился и обронил между прочим: — Очень способный мальчик. Хочу, чтобы он возглавил орден после меня. — С первого взгляда он производит хорошее впечатление, глава Лань. Думаю, это отличный выбор, — отозвался Шэнь Цяо. Они вошли внутрь. Остановившись посреди комнаты, Лань Сичэнь, как в видении, начертил в воздухе десятку, и из пустоты явился стеллаж, снизу до верху уставленный книгами, свитками, обрывками рукописей. В четыре руки они быстро просмотрели эти сокровища и лишь в самом низу в небольшом тайнике под полкой обнаружили несколько листов плотной пожелтевшей бумаги. Лань Сичэнь бережно взял хрупкие листы, пахнущие медом и горькими травами, и передал Шэнь Цяо, терпеливо ждавшему чуть в стороне. Тот развернул рукопись и прочел: «Тому, кто подвизается внутри, в каждое мгновение надобно иметь следующие четыре делания: смирение, крайнее внимание, противоречие помыслам и молитву. Смирение — чтобы, как брань у него идет с соперниками — гордыми демонами, всегда иметь в руке сердца помощь Цзиду: ибо Чжу Шанди не принимает гордых. Внимание — чтобы всегда держать свое сердце не имеющим никакого помысла, хотя бы он казался добрым. Противоречие — дабы, как только уразумеет, кто пришел, тотчас с гневом воспротиворечил лукавому… Дабы после противоречия тотчас из глубин сердца возопить ко Цзиду с воздыханием неизглаголанным. И тогда сам… увидит, что враг его, как прах ветром, развеивается и гонится прочь именем Йесу…» — Это тоже всего лишь небольшой фрагмент… — прошептал Лань Сичэнь. — Этот старик и не ожидал большего, — откликнулся Шэнь Цяо. — Мне нужно будет продолжить поиски. — Вы покинете Облачные глубины? — встревожился Лань Сичэнь. — Да, безусловно. Последняя цель моей жизни — собрать все, что возможно, касательно дивного Чжу Йесу Цзиду и Его спасительного имени. Не хотел бы глава Лань последовать за мной в моих поисках? — О, я бы хотел… — задумчиво проговорил Лань Сичэнь. — Но дела клана… — Дела клана, земные тревоги, суета и суматоха, красная пыль, — улыбнулся Шэнь Цяо. — Все это быстротечно и изменчиво. Разве мы не призваны искать прежде всего небесного, вечного? — Да, но… — У вас есть кому позаботиться о земном, — Шэнь Цяо кивнул в сторону библиотеки, где Лань Сычжуй корпел над книгами, и слегка коснулся руки собеседника, желая успокоить и обнадежить его. — Не надейтесь, что я не стану вас уговаривать составить мне компанию в моих странствиях. Я буду настойчив и, думаю, смогу вас убедить. — И как скоро Шэнь-даоцзунь собирается отправиться в путь? — уточнил Лань Сичэнь. — Как только глава Лань будет готов временно оставить свой пост и отбыть вместе со мной, — отозвался Шэнь Цяо. *** За несколько дней, проведенных в Юньшэне, Шэнь Цяо успел очаровать всех его обитателей. Ему покорилось даже суровое сердце Лань Цижэня и теперь, едва досточтимый старец вспоминал этого человека, его губ касалась слабая полуулыбка: — Действительно, небесная душа, истинный сянь… — говорил он, поглаживая бороду. — Цзэу-цзюнь, если столь высокодуховный человек желает поделиться с тобой накопленными сокровищами, ты не можешь пренебречь таким даром. Ты также сможешь обогатить библиотеку Облачных глубин редчайшим трактатом, что непременно повысит статус нашей школы. Когда в среду адептов просочились слухи о предстоящем путешествии главы клана, Лань Цзинъи и следом за ним более сдержанный и скромный Лань Сычжуй стали постоянно попадаться на глаза Лань Сичэня. И в один прекрасный день Лань Цзинъи решился подойти к главе и прямо спросить (Сычжуй маячил за его спиной, готовясь сгладить неловкость): — Цзэу-цзюнь, вы ведь возьмете нас с собой? Вопрос поставил Лань Сичэня в тупик: у него не было достаточно аргументов, чтобы отказать, но и брать с собой учеников он не хотел. — Нет, Цзинъи, — ответил он после недолгого молчания. — К сожалению, я не могу взять вас с собой. Это путешествие… требует глубокой внутренней концентрации, а если со мной будете вы, мне не удастся сосредоточиться. — Но почему? Мы не будем вам мешать: мы же не дети малые! — в голосе Лань Цзинъи звучала обида, Лань Сычжуй у него за плечом, сокрушенно вздохнув, возвел глаза горе, всем своим видом показывая: кто бы говорил… Лань Сичэнь понимающе улыбнулся ему, мол, надо воспитывать шиди. — Цзинъи, — строго сказал Сычжуй, — Цзэу-цзюню нужно время на уединение, на самосовершенствование. Он не может постоянно с нами возиться. Думаешь, поиски рукописи — какое-то веселое приключение? — Да, — искренне заявил Цзинъи. — Нам уже за двадцать, а в нашей жизни нет ничего интересного, ничего особенного, кроме ночных охот и тренировок. В наши годы Цзэу-цзюнь и Ханьгуан-цзюнь уже успели многое повидать. — Ты считаешь, война — это тоже забавное развлечение? — тихо спросил Сычжуй. — Простите, глава Лань, мой шиди совсем распоясался, — он поклонился и ушел, увлекая за собой упирающегося Цзинъи. Кроме дел клана в Облачных глубинах Лань Сичэня и Шэнь Цяо задерживало еще одно обстоятельство: им нужно было узнать, где искать следующий фрагмент трактата. Пока в темных покоях сознания мерцала теплым светом лишь лампа чистого имени. Но однажды в свете этой лампы перед Лань Сичэнем развернулась карта. Он увидел Гусу, Янцзы-цзян, окрестности Юэяна, реку Мило, Дунтинху, маленькие озера и протоки, шелестящий тростник цвета цинци и птиц, сидящих на высоком камфарном дереве, мелкие заводи, кишащие мальками и верхоплавками, и заросли болотницы сладкой. Вернувшись из этих удивительных мест, Лань Сичэнь поспешил к Шэнь Цяо. Они столкнулись на дорожке у библиотеки и, едва завидев друг друга, воскликнули: — Храм Водяных каштанов! — и рассмеялись. — Это название кажется мне знакомым*, — сказал Лань Сичэнь. — Возможно, я уже бывал там.