Недостающее

— Мы на месте, — объявляет Уэнсдей, когда они встают перед большой стальной дверью. — Это оно? — интересуется малыш у неё на руках, его большие зелёные глаза озаряет восторг. Маленькие ручки обвивают шею девушки, чёрные волосы смешиваются с её распущенными локонами. — Именно, — отвечает Аддамс и обхватывает мальчика другой свободной рукой в своих объятиях, чтобы достать из кармана ключ. Она достаёт его и вставляет в замочную скважину. Последовавший щелчок эхом разносится по пустой квартире. Склоняя голову, чтобы посмотреть на сына, Уэнсдей улыбается. — Закроешь глаза? Он моргает. — Зачем? — Думала, ты любишь сюрпризы. — А, точно! — восклицает он, мгновенно зажмурив глаза. Его лицо выражает взволнованность. На лице Уэнсдей появляется улыбка — это та вещь, которую она бесконечно дарит своему сыну. — Итак, — произносит она и слегка толкает дверь, отчего та распахивается перед ними. Ещё раз крепче обхватывая мальчика в своих объятиях, она побуждает его открыть глаза, прижавшись своей щекой к его. — Что думаешь? Квартира была чуть меньше, чем та, которая осталась в Лондоне, но довольно подходящей — именно то, что им нужно. Деревянные полы и выкрашенные в светло-серый цвет стены. Большая груда картонных коробок стояла посреди коридора, прямо за маленьким, подходящим по цвету к интерьеру, тёмным кожаным диваном. Перед ним — деревянный журнальный столик, а у стены — телевизор. — Вау! — восклицает мальчик, рассматривая большие панорамные окна во всю стену. — Отсюда видно всё! — Ммм… — протягивает Уэнсдей в знак согласия, осторожно выпуская сына из своих объятий. — Иди осмотрись, — подсказывает она, проводя рукой по его густым волосам. И как только эти слова слетают с её губ, мальчик стремительно срывается с места, оставляя её качать головой от его нетерпеливости. Тихо вздохнув, она медленно направляется к столу, расположенному в углу, рядом с дверью. Стук каблуков эхом отдаётся в пустой квартире. Агент по недвижимости сообщил ей, что на днях для неё пришло письмо, поэтому, обнаружив на столике конверт, о котором шла речь, она берёт его в руки. — Мам, здесь тоже есть лестница! — восторженно кричит Зайер. — Да, есть, — с улыбкой соглашается Уэнсдей. Она знала, что он будет особенно этому рад. Аддамс с громким шуршащим звуком разрывает конверт и разворачивает его содержимое, взглядом быстро пробегаясь по написанным строчкам. Письмо отправил секретарь Аддамс — похоже, квартира стала её официальным местом жительства быстрее, чем она ожидала. Уэнсдей нужно приступить к работе на следующей неделе, поэтому сейчас у неё есть предостаточно времени, чтобы освоиться. — Очень круто! — она слышит восклицание Зайера, раньше чем грохот его маленьких шагов раздаётся на лестнице. Мальчик настигает её в прихожей. Она поворачивается, чтобы взглянуть на сына. — Здесь так много места! Мы могли бы даже завести собаку! Уэнсдей откладывает письмо в сторону и подходит к мальчику. — Зайер, ты же знаешь, что этого не произойдёт, — иронично взирая на сына, отвечает девушка. — Что ж, — вздыхает он, — я должен был попытаться. — Да, я вижу, что ты очень настойчивый. — Я думал, что это хорошо. — Так и есть, — отвечает она. — Хм, ты где-нибудь видел наши чемоданы? — Да! Они за этими коробками! — Отлично, — произносит она, двигаясь в указанном Зайером направлении. — Нужно распаковать вещи первой необходимости. Полагаю, сегодня вечером ты больше не проголодаешься. — Не-а. — Тогда ладно, — она тянет за собой большой чемодан и усаживается на диван. — Нам нужны покрывала. И ещё твоя плюшевая собачка, так что, может быть, ты вспомнишь, в какую коробку её положил? — Мам, ну они же все одинаковые, — стонет Зайер. — Ага, — соглашается она. — Но ты сообразительный. Я распакую всё остальное, что тебе может понадобиться, пока ты будешь искать игрушку. — Ла-а-дно, — и он, хмурясь, плетётся туда, где стоят коробки, а затем принимается изучать их. — Помочь? — интересуется Уэнсдей. — Я не могу дотянуться, — хнычет Зайер. Он смог бы дотянуться. И Уэнсдей это прекрасно понимает, в конце концов, он уже самый высокий в своем классе. Но тем не менее, ласково закатив глаза, Аддамс поднимается с дивана, чтобы помочь сыну. — Эта? — спрашивает она, потянувшись к самой высокой коробке. — Наверное, — отвечает он. — Я в тебе не сомневалась, — Уэнсдей протягивает мальчику коробку. — Остальное распакуем завтра. Думаю, это займёт у нас весь день, но вместо того, чтобы тратить на это целую неделю… Зайер, который в этот момент сидел на полу, скрестив ноги, с открытой коробкой на коленях, поднимает на неё глаза. — Но я думал, мы пойдем осматривать город! Я подумал, что мы могли бы навестить бабушку и дедушку, они сказали, что это всего в двух часах езды на машине! Она слегка наклоняется к нему, её взгляд смягчается. — Тебе понравилось то, что ты увидел во время поездки сюда, правда? Мы навестим их, но сначала нужно устроиться. — Ага… — Что, если я пообещаю, что мы прогуляемся завтра вечером? Устроит? — спрашивает она, желая задобрить сына. Уловка сработала: Зайер кивает, и на его лице расплывается ухмылка, которую она слишком хорошо знает. Уэнсдей ощущает ком в горле, когда возвращает своё внимание на лежащий на полу чемодан, из которого вывалилась одежда. Она правда это сделала? Или просто обманывала себя? Два часа спустя Зайер уже крепко спит в своей новой постели, а остаток ночи полностью принадлежит Уэнсдей и её мыслям. Дверь в его комнату беззвучно закрывается, Аддамс тихо устало вздыхает, и, выпрямившись, направляется к своей спальне. Зайер не был непослушным ребенком — никогда — но переезд, новая издательская компания и стресс от того, что может произойти, выжали из неё все силы. Уэнсдей может только надеяться, что недели хватит для отдыха, чтобы подготовиться к работе. Прошло много времени с тех пор, как она в последний раз чувствовала себя такой вымотанной. Вероятно, ещё когда родился Зайер. Годы пролетели. Казалось, ещё вчера она, со слезами печали и радости на глазах, держала своего ребенка на руках, поражаясь тому, каким он был маленьким и хрупким. Но жаловаться было не на что, потому она хранила много прекрасных воспоминаний. Его первая улыбка, его первые шаги, его первый смех; первый день в школе, первые совместные каникулы; первое утро, когда он запрыгнул к ней на кровать, чтобы разбудить её. Аддамс помнила всё, и была благодарна за эти мгновения. Улыбка от настигших её воспоминаний уходит, когда совершенно другая мысль закрадывается в сознание. Никого не было с ней рядом. После того, как Уэнсдей узнала, что беременна, и рассказала об этом Энид и своей семье, она уехала — никому не сказав, куда именно — она ездила из страны в страну, а потом узнала, что её нашли. Через некоторое время она исчезла для всех, и даже дядя Фестер не смог её найти. Она давно смирилась, вспоминая большие заплаканные глаза Синклер, и самое крепкое объятие своего брата Пагсли. Тогда Зайеру исполнился год. Аддамс никогда не видела своих родителей счастливее, когда впервые они обняли своего внука. С усталым вздохом Уэнсдей проходит вглубь комнаты по деревянному полу и останавливается напротив большого панорамного окна. Её отражение смотрит на неё в ответ: красивая молодая женщина в чёрной шёлковой рубашке, собранную посередине тонким шнурком, обтягивающих чёрных брюках и белых кедах. Длинные смоляные локоны собраны в стильную косу, двух строгих косичек уже давно нет. И совсем немного макияжа. Время её изменило — глупо было бы отрицать. То, что она стала матерью, изменило её. И теперь настал час встретиться лицом к лицу с прошлым. Однако, она понятия не имеет, с чего начать и что с собой делать. Прислонившись к прохладному стеклу, Уэнсдей прикрывает глаза. Нью-Йорк раскинулся перед ней массой мерцающих огней и ночными мероприятиями. Есть ли он где-то там? Аддамс ловит себя на мысли, что с её стороны очень нелепо задавать себе этот вопрос. В конце концов, они едва виделись, когда были женаты и жили в одном доме. Каковы шансы столкнуться с ним в таком крупном мегаполисе? Уэнсдей позаботилась о том, чтобы жить на противоположном конце города, в районе, который он никогда не станет посещать. Капелька влаги грозит вот-вот скатиться по щеке. Слёзы, казалось, пополнили список приемлемых для неё вещей, когда дело касается Зайера и его. С губ срывается вздох. Уэнсдей уже приготовилась к очередному приступу меланхолии, который теперь всякий раз ассоциируется у неё с воспоминаниями о Ксавье. Голос в голове закричал. Прошло шесть лет. И, кто знает… возможно, он нашёл женщину, которая сумела заставить его остепениться.