Недостающее

— Зайер, — окликает Уэнсдей, спускаясь по лестнице. Звук её шагов эхом разносится по дому, предупреждая мальчика раньше, чем это успевает сделать голос. Останавливаясь на первой ступеньке, она замечает сына, уютно устроившегося на диване, с одним из её романов в руках. — Что ты делаешь? — с улыбкой на лице спрашивает она. В ответ Зайер одаривает мать застенчивой ухмылкой. — Читаю, — отзывается он. — Представляю, — Аддамс закатывает глаза. — Голоден? Зайер кивает. — Как насчёт еды на вынос? — предлагает Уэнсдей. Зайер ухмыляется, удостаивая её понимающим взглядом, и девушка снова закатывает глаза. — О, помолчи, я просто слишком устала, чтобы готовить, —предупреждает Уэнсдей, уже направляясь на кухню. — Что бы ты хотел? — интересуется Аддамс. И вместо решительного воодушевлённого утверждения, она получает совсем иное — нерешительный вопрос от сына.    — Мам, а кто это?..  Уэнсдей в замешательстве. — О ком ты? — она хмурится и поворачивается к мальчику. В ответ Зайер поднимает в воздух старую, помятую фотографию, его зеленые глаза внимательно наблюдают за матерью с невинным любопытством. Её глаза смягчаются при взгляде на него. Тихий вздох срывается с губ, и она решается подойти к мальчику. Медленно, но решается. Затем садится на диван, берет фотографию из рук сына и жестком призывает его расположиться рядом. — Иди ко мне, — произносит  она, усаживая его к себе на колени. — Полагаю, ты уже понял, что это я. А этот человек... этот человек — твой отец. Уэнсдей всегда знала, что скрывать правду — было бы очень эгоистично. Но ещё хуже — навешивать несуществующие ярлыки на его отца, чего она, кстати, не сделала. Она также отдавала себе отчёт, что расскажет всё Зайеру, как только он попросит. До этого момента он ни разу не интересовался, и она довольствовалась тем, что отложила этот разговор до того дня, когда он об этом спросит. Но похоже у судьбы другие планы.   Мальчик нахмурился. — У меня есть папа? — У всех есть отец, глупенький, — отозвалась Уэнсдей, нежно целуя сына в висок. — Но я никогда его не видел. — Знаю, — тихо бормочет Аддамс в ответ. Ей не хочется верить в то, что Зайер расстроился. Скорее, он всего лишь сбит с толку. Она никогда не лгала ему, но в их жизни были определённые аспекты, которые никогда не рассматривались, и из-за этого он неосознанно находил способ, с которым секреты теперь выплывают на свет, резко и безжалостно. — Ты была его женой? — с любопытством спрашивает мальчик, занеся маленькую ручку над фотографией, которую Уэнсдей держит в руках. Аддамс сглатывает колючий ком в горле. — Да. — Он что, умер? — выпытывает Зайер, хмурясь ещё сильнее. — Нет, дорогой, — Уэнсдей отрицательно мотает головой. — Вы ссорились, — догадывается он. В воздухе повисло молчание. Секунду спустя Аддамс отвечает.  — В каком-то роде. Затем её руки сильнее обхватывают сына, а подбородок ложится на его макушку. — Это больше не имеет никакого значения. Не хочу, чтобы ты думал, что твой отец забыл о тебе, потому что, во-первых, он никогда не знал о твоем существовании. Однако, теперь мы вернулись в Нью-Йорк, туда, где он живет...  если ты хочешь, я найду его. На реакцию Ксавье абсолютно плевать. Единственный, кто имеет значение — это Зайер. Уэнсдей предпочла бы, чтобы её сердце вновь оказалось растоптанным миллион раз, нежели заставлять ребёнка скучать по отцу. — Он обижал тебя? — продолжая хмурится, спросил мальчик. — Знаешь, я думаю, что наиболее точный способ выразить это так: мы оба причиняли друг другу боль. В итоге... мы больше не подходили друг другу. — Тогда зачем вы поженились? — Это долгая история, милый, — желая уклонится от ответа, возразила Уэнсдей. — Ясно, — отозвался он и, не давая своей матери дать ответ, покорно вернулся на свое место на диване, устраивая большую книгу обратно на колени. Она пристально смотрит на него, наклонившись вперед и положив локти на колени. — Ты не ответил на мой вопрос, — мягко напоминает Уэнсдей. Зайер отрывает взгляд от книги. — Ты хочешь увидеть его? — с вызовом интересуется он. Но Уэнсдей тщательно увиливает от ответа. Несмотря на юный возраст, Зайер проявляет невероятную заботу. Вопрос спорный: это потому, что он замечает, как она ведёт себя рядом с ним, или потому, что он осознаёт тот факт, что у него есть только она? — Неважно, чего я хочу. Он не мой отец. — Но если ты не хочешь его видеть, как ты собираешься его искать? И как он собирается встретиться со мной? — Милый, это детали, которые выясняются по ходу дела, — отзывается Уэнсдей. Воцарилась тишина. Зайеру потребовалось всего 5 секунд на обдумывание вопроса и подведение итога. — Я не хочу, — заключает мальчик. — Зайер... — безошибочное облегчение появляется во взгляде Аддамс, когда она слышит ответ сына. Однако, тень сомнения всё же осталась. Сама того не осознавая, в течение последнего месяца она смирилась с тем фактом, что пересечётся с Ксавье снова. И его реакция на то, что он узнает может быть далеко не положительной. По правде говоря, Зайер никогда не переставал удивлять. Сглотнув, она пробует снова. — Если ты беспокоишься обо мне, то не надо. Я жила с ним много лет. Может быть, у нас ничего и не вышло, но я уверена, что ты бы его полюбил. Он действительно замечательный, мы просто... не подошли друг другу. Зайер, ты же его копия. Я никогда не говорила тебе, но твоё имя имеет отношение к тому, что связано с ним. Сейчас ты не чувствуешь необходимости в отце. Но не факт, что так будет всегда. — Я не хочу, — парирует мальчик. Уэнсдей со вздохом поднимается с места и опускается на колени перед сыном. — Милый, — шепчет она, убирая непослушные пряди волос с его лица, — в этом мире много детей, которые отдали бы все, чтобы иметь такого отца, как твой. Не упускай этот шанс и не возражай лишь потому, чтобы позаботиться обо мне. Я — твоя мама. Предполагается, я должна о тебе заботиться. Но Зайер непреклонен. — Я не хочу встречаться с ним, мам, — с долей раздражения отвечает мальчик, закатив глаза. — Как скажешь, – соглашается Уэнсдей, поднимаясь на ноги. — Но если когда-нибудь передумаешь, дай знать.