Молитвы Грешников

Я без раздумий бросался в бой, лишь бы защитить твою прекрасную душу. Но я был так полон решимости спасти тебя, что не заметил, как потерял в процессе себя самого. Не заметил, что в сердцах моих товарищей поселилось зло…

      К счастью, работа шла слаженно и быстро, проход расчистили. Он сохранился лучше, чем мы предполагали, и несколько групп уже двинулись по нему. Юлиана быстро оттащила от нашей троицы Аарона, и я была за это ей очень благодарна. Они ушли вместе с принцессой, а мы остались ждать, когда все войдут в туннель. Мне с трудом удалось убедить отца в том, что я последую за ними позже. Он мог упрямиться и дальше, но, возможно, всё-таки отец поверил в то, что Габриэль не причинит мне вреда. Конечно, отцу тяжело принять, что тот Габриэль, которого знаю, и он отличаются. Но я уверена, что первые шаги уже сделаны. Отец примет мой выбор. Насчёт дяди я не знаю. Он старается даже не сталкиваться со мной взглядом. Я не виню его и всё понимаю. То, о чём мы поведали отца и дядю с Габриэлем, заставило их растеряться. Тем более не только для моих родных. Его присутствие воспринимается с легкостью. Паладины и проклятые периодически бросают в сторону Габриэля косые взгляды. После того, как выберемся, нужно попытаться объяснить ситуацию.       Мне было намного спокойнее, потому что Габриэль находился рядом со мной. Стигмы быстро перевязали, и боль была не такой яркой, как прежде, а вполне терпимой. Единственное, что меня беспокоило, это состояние Габриэля. Он стоял, сложив руки на груди. Я не знала, что за мысли его терзают, но Габриэль явно был напряжен. Между бровями пролегла складка, губы сжаты в тонкую линию. Неужели так переживает из-за тех демонов? Или же причина в другом? Тем более, он снова попытался отговорить Азриэля остаться с нами. Холод нехорошего предчувствия скользнул под кожу, заставив поёжиться. Что же в демонах такого, что Габриэль стал напряжённым? Навряд ли он беспокоится о предстоящем бое. Что-то внутри говорило, что я не ошибаюсь. Азриэль далеко не слабый союзник, поэтому прогонять его нет смысла.       Со стороны входа в святилище послышались шум и крики. Я ожидала увидеть всё, что угодно, но не ту, что, как мне говорили, давно мертва. Девушка, что напоминала изящную лилию. Со светлыми волосами, который отблескивали чистым золотой, с глазами голубыми, как бирюза. Её кожа была молочной и прекрасной, не тронутой загаром даже в жаркое лето. Когда она проходила мимо, у мужчин и даже женщин перехватывало дыхание. А голос переливался хрустальным перезвоном. Среди всех апостолов она была самой красивой. Её звали Лауриэль.       Девушка, отличающейся своей целомудренностью и чистотой, сейчас была одета в откровенное красное платье с длинными прорезями до самых бёдер. Светлые волосы собраны в высокую прическу, обнажая длинную и тонкую шею. На руках и ногах позвякивали золотые браслеты. Лауриэль шла рядом с существом огромных размером. На нем был чёрный доспех. Я даже не обращала на переполох, творившийся возле туннеля. Мой взгляд был прикован к лишь к девушке. Ещё было одно отличие — глаза цветы бирюзы, стали ярко алыми. Но это было точно Лауриэль. Я бы точно узнала её, хоть и прошло столько лет.       — Лауриэль? Но как такое возможно? — Внутри горла словно стоял колючкой комок, из-за которого каждое слово пришлось выдавливать силой.       — Какая встреча! Наша всепрощающая Святая действительно вернулась. — Девушка залилась громким смехом. Если раньше мне нравился её смех, то сейчас он вызывал неприятные мурашки по телу.       — Не приближайся. — Габриэль вышел вперёд, закрыв меня собой.       — Кто бы сомневался, что ты снова бросишь нас, узнав, что Святая вернулась. Ты ведь всегда думал лишь о ней, но почему-то стал упрекать нас в том, что мы отошли от воли Создателя. Самюэль считает так же, только сказать не может. Сейчас он безмозглая оболочка, созданная господином. — Она постучала по чёрному доспеху. Кто бы внутри него ни был, реакции не последовало.       — Что происходит? Почему она жива? — Азриэль не сводил глаз с Габриэля.       — А, так ты до сих пор не знаешь! — Девушка ядовито улыбнулась. — Конечно, это так похоже на Габриэля, он готов принять любое бремя, в попытках уберечь твоё слабое сердечко. Ты ведь думал, что наш командир предатель. Хотел убить его собственными руками. Нелепый и глупый Азриэль, ты никогда не меняешься. Всегда лезешь на рожон, а страдают другие. Неужели забыл, что Натаниэль погиб из-за тебя?       Копье в руках Азриэля задрожало. Она словно специально давила на слабые места апостола. В день смерти Натаниэля, Азриэль влез в самую гущу сражения. Там были слабые демоны, но в какой-то момент их стало слишком много. Натаниэль помог выбраться Азриэлю, приняв весь удар на себя. Только позднее мы поняли, что это была ловушка. Их специально отделили от остальных апостолов.       — Не слушай её, Азриэль. Твоей вины в смерти Натаниэля нет. Никто не знал, что произойдёт. Я уже говорил тебе это. — Произнёс Габриэль вкрадчивым и мягким тоном.       — Что и требовалось доказать. Как последние идиоты, всё пытаетесь спасти друг друга. Повторяете слова о высшей цели, а что в итоге? Предо мной стоит Святая, что предала всех, кто в неё верил, командир апостолов, что бросил своих товарищей и глупец, верящий только в свою правду.       — О какой правде ты говоришь?! — Закричал Азриэль. Его надломленный голос эхом отразился от стен.       — Закрой рот, Лауриэль. Или в этот раз я точно убью тебя. — На лице Габриэля заиграли желваки, губы снова сжались в тонкую линию.       — Вот таким ты мне нравишься больше. — Девушка рассмеялась, окинув Габриэля хищным взглядом. — Смотрю на тебя и не понимаю, как ты стал псом бесхребетной Святой. Ты выше этого. Место подле нашего господина тебе идёт намного больше, он так скучает по тебе. Ты ещё можешь вернуться. Мы ждём тебя.       — Он мне не господин. Пусть убирается обратно в преисподнюю, во второй раз я не дам себя одурачить.       — Разве твоя драгоценная Святая не стоит рядом? — Алые глаза Лауриэль сосредоточились на мне. Я едва могла выдержать зрительный контакт с ней. Она словно забирала все мои силы.       — Это не его заслуга. — О чём они вообще ведут речь? Король демонов пообещал Габриэлю, что вернёт меня?       — Ты перешёл на нашу сторону ради неё. Но стоит ли она таких трат и мучений? Мы может быть вместе, как и прежде. Просто пойдём со мной. Я проделала весь этот путь лишь для того, чтобы увидеть тебя. — Девушка протянула руку.       — Какая честь. — Злая усмешка исказила губы Габриэля. — Видимо, лишь перерезанное горло или отсеченная конечность даст тебе понять, что я никогда не собирался возвращаться.       — Раньше я любила твою доброту, но она тебя портила. Ты наконец-то стал моим, а эта проклятая девка восстала из мертвых, и всё пошло прахом.       — Не приплетай меня к своим бредовым фантазиям. Сколько раз я должен тебе повторить, что ты мне омерзительна?       — Неправда! Ты говоришь только из-за неё. Она всегда стояла между нами. Притворялась хорошей и беззащитной, чтобы ты бросил нас. Когда я узнала, что мы не сможем вернуться домой, тогда подумала, что нам ничего не помешает делать то, что мы желаем. Люди омерзительны, они как гноящая рана. Какая разница, что с ними станет? Чем мы хуже их? Почему нам нельзя желать что-то для себя?       — А как же клятвы? Ты забыла, для чего мы спустились с небес?! — Голос Азриэля заставил меня вздрогнуть.       — Пусть оно всё сгорит! — Лауриэль взмахнула рукой, раздался треск, и огромный кусок отвалился от стены. — Из-за этой клятвы, я потеряла Габриэля. Лишь молча смотрела, как он отдаёт своё сердце другой. А я даже ничего не могу сделать. Я ненавидела её каждой частичкой своего сердца! Я даже увела Габриэля, чтобы она наконец-то исчезла!       — Ты тогда солгала? — Шокировано спросила я. Лауриэль была в сговоре с отцом Вильгельмом? Она же всегда улыбалась мне. Была добра и заботлива. Неужели всё было ложью? Я едва устояла на ногах.       — Я разорву тебя, если ты произнесешь ещё хоть слово! — Гаркнул Габриэль. Я ещё никогда не видела его таким злым, он едва держал себя в руках. Казалось, ещё секунда, и мужчина сорвётся с места.       — Но ведь наша Святая хочет знать правду. Как же я могу ей отказать? — Спросила девушка ласковым голосом, но было отчётливо слышно, что она притворяется.       — Я же сказал, заткни свой поганый рот!       — Нет. Пусть скажет! — В глубине души я уверена, что Габриэль не мог направить своё оружие на остальных апостол. Он словно намеренно скрывает правду.       — Неужели надеешься услышать, что Габриэль лишь притворялся? Я же говорила, твоя лицемерная любовь к нему ничего не стоит. Габриэль помогал нашему господину, думаешь, он в этот момент сирот спасал? — Она злобно усмехнулась.       — Мне всё равно, что Габриэль делал. Я виновата больше, чем он. — Спокойно ответила я.       — Ну конечно. Ты же у нас чистая и благородная, сгорела на костре с гордо поднятой головой, а после твоим статуям поклоняются и боготворят. Но узнай они, что наша Святая лишь трусливая лицемерка, чтобы испытали те, кого ты предала? — В этот раз я всё же почувствовала укол совести.       — Не тебе её судить! — Огрызнулся Азриэль.       — Глупый братец, ты снова стал пятым колесом в телеге. Бегаешь за ними, как собачонка, в надежде получить каплю любви. — Лауриэль рассмеялась. — Может, я стала бы такой же, но мне предложили другой способ. Ты наивно веришь, что Габриэль убил Кассиэля и Измаэля. Обычно рвешься в самую гущу событий, всегда во всём первый, но в тот день ты опоздал и не увидел ничего.       — Что я должен был увидеть? — Сквозь зубы процедил Азриэль.       — То, как мы с Самюэлем освободились от оков. — Девушка покрутилась вокруг своей оси. — Как же это было прекрасно. Мы помогли господину и исполнили его волю. Избавились от двух апостолов. Тем более, они начали нас подозревать. Особенно Кассиэль, всё-таки он был самым умным из нас.       — Ты заключила контракт с Королем Демонов?! — Если Габриэль выглядел взбешённым, то Азриэль растерянным и шокированным, скорее всего, у меня похожее выражение лица.       — Господин пришёл ко мне после того, как мы запечатали Разлом. Я думала, что смогу быть с Габриэлем война была закончена, а он отказал мне. Я ведь не человек, табу бы нам не помешало, но была Святая. Я помогала Вильгельму разжигать ненависть среди людей, чтобы они поверили в то, что апостолы и Святая от них отказались. Ведь чем ярче пылает ненависть и злоба в душах людей, тем сильнее становится мой господин. А Самюэль хотел вернуться на небеса. Узнав, что Создатель нас обманул, он решил сменить сторону. Мне же нужен был Габриэль, всё просто.       — Не может быть… — Я отшатнулась назад, покачав головой. Они не убивали людей, но снимает ли это ответственность? Почему их крылья не сгорели ещё тогда?       — Может. Как только Габриэль исчез, я обрадовалась. Мы смогли быть на одной стороне. Но когда он увидел, что мы сделали, то впал в ярость. Глупый Самюэль умер первым. Доспех рядом со мной — лишь безмозглая оболочка, а меня спас господин. Азриэль явился позднее, именно поэтому и выжил. Он думал, что наш командир учинил расправу, а Габриэль, как обычно, пытался уберечь его ранимую натуру.       Азриэль бросился вперед, но ему преградили путь. То существо, что Лауриэль назвала пустой оболочкой, было внушающих размеров. Даже Азриэль с его ростом, выглядел рядом с ним мельче и слабее. Оружие скрестилось с оглушающим звоном. Огромный клинок демона в черном доспехе стремительно разрезал воздух, но там, куда он ударил, вопреки ожиданиям, никого уже не оказалось. След, оставшийся на земле, отчетливо говорил о том, что Азриэль вовремя отступил назад, или ранение было бы серьёзным. Удары демона были размашистыми. Я похолодела от пришедшей в голову мысли. Так сражался Симаэль. Одним взмахом меча он мог разрубить не меньше троих упырей. Но ведь я видела тот меч у нынешнего командира апостолов. Неужели у Короля демонов получилось воссоздать настолько похожую копию?       — Микаэла, осторожно!       Внезапно Габриэль оттолкнул меня в сторону. На огромной колонне остался длинный и изогнутый надрез. Мужчина вновь закрыл меня от нового удара. Он сжимал косу двумя руками, выставив её вперед. Раньше Лауриэль использовала лук, но теперь у неё в руках был тонкий и изогнутый клинок.       — Была бы у тебя Белая ламия, ты бы смог меня поранить. А это оружие дал тебе господин, и против таких, как мы, оно бесполезно. — Девушка злобно усмехнулась.       — Думаю, оно вполне способно отсечь тебе пару конечностей. — Процедил Габриэль.       Лауриэль была быстрее. Каждый её удар наносился почти молниеносно, я едва могла разглядеть их. Габриэль пока лишь оборонялся, не давая ей добраться до меня. Она определённо стала сильнее. Хотя Лауриэль никогда не сражалась в первых рядах, она больше выступала в качестве поддержки. Хотя, наблюдая за их боем, мне сложно поверить в то, что я вижу. Ранее спокойная и тихая девушка сейчас напоминала бушующий ураган, который грозился разрушить всё вокруг. Лязги и скрежет оружия не затихали. Стоило им столкнуться, как летели искры. Габриэль стойко сдерживал натиск бывшего апостола. Хотя, если его лицо почти оставалось спокойным, у Лауриэль оно было искажено злобой, а глаза блестели странным и опасным блеском.       У Азриэля дела шли не лучше. Огромный демон почти загнал его в угол. На одежде виднелась кровь. Я выставила руки вперед, выстроив стену между ними. Стигмы обожгло огнём, и я крепко сжала челюсть. Как же неприятно снова использовать божественные силы. Стена выдержала лишь несколько ударов, но это хватило, чтобы чаша весов склонилась в сторону Азриэля. Теперь он выступал в качестве нападающего. Апостол и не думал сдерживаться. Все его удары, его копья имели сокрушающую силу. Белоснежный наконечник пробил плечо демона и вышел, с другой стороны. Быстро высвободив оружие из тела противника, он нанес следующий удар прямо уязвимое место возле шеи, где виднелась серая полоска кожи. Хоть демон и увернулся, его движения стали медленнее. Всё-таки у Азриэля божественное оружие, и даже небольшая рана причинит нечисти или демону вред.       Я перевела свой взгляд на Габриэля. Он увел Лауриэль на безопасное от меня расстояние. Теперь его удары были более размашистыми. Я прикрыла рот ладонью, когда он полоснул девушку по ногам. Лауриэль закричала, но смогла уйти от следующей атаки. Нет. Я не могу жалеть её в такой момент, не после услышанного. Но чем мы с ней отличаемся друг от друга? Я ведь даже не знала, что она была влюблена в Габриэля. А может, не хотела знать? Просто закрывала глаза и делала вид, что всё в порядке. И если Габриэль её убьёт, то в большей части поступит так из-за меня, потому что пытается защитить, потому что не смог сделать этого в прошлом. Лауриэль отскочила назад и сбивчиво произнесла:       — Я всё ещё тебе не ровня, поэтому продолжим воссоединение в другой раз.       Возле девушки появились черные тени, они постепенно окутывали её. Внезапно копьё Азриэля пролетело со свистом, но вонзилось лишь в стену. Ни Лауриэль, ни её спутника уже не было. Габриэль опустился на одно колено, тяжело дыша. Он использовал своё оружие, как опору. На лбу мужчины выступила испарина.       — Габриэль! — Я поспешила к нему и присела рядом. Он окончательно вымотался. Нужно поскорее догнать остальных. Хорошо, что у нас получилось выиграть время, и все успели уйти.       — Чего расселся?! Поднимайся! — Закричал Азриэль. — Наш разговор не был закончен.       — Прекрати! — Встав, я закрыла Габриэля собой. — Тебе мало было этого сражения? Разве ты не видишь, в каком он состоянии?       — Микаэла, ты, как всегда, на его стороне? — В голосе апостола сквозила обида.       — Я ни на какой из сторон. Ты зол и пытаешься выплеснуть свою злость на Габриэля. Этого я тебе сделать не дам. — Габриэль ослаб. Пусть он и говорил, что мои силы ему не помогут, но хуже точно не сделают.       — Просто ответь, почему рядом с тобой я постоянно чувствую себя ничтожеством?! Проигрываю тебе во всём: в любви, в силе, в поступках. Неужели это никогда не прекратится? — С губ Азриэля сорвался горький смешок.       — Мы не соревнуемся. — Габриэль поднялся на ноги. — Я говорил тебе, перед тем, как мы спуститься с небес, что важны не победы, а не свернуть с нашего пути. Я этого сделать не смог.       Лицо Азриэля исказилось болью, а весь вид был словно у потерявшегося в толпе ребёнка. В прошлом он был сильно привязан к Габриэлю, и эта привязанность почти переросла в ненависть. Ему сложно поверить, что Лауриэль и Симаэль связались с демонами, погубив других апостолов. Я и сама с трудом верю. Не услышав всё собственными ушами и не увидев Лауриэль, мне бы подобное казалось просто невозможным. Азриэль отвернулся и, достав оружие из стены, исчез в белоснежной вспышке.       — Ему нужно время, чтобы всё принять. — Я попыталась коснуться Габриэля, но он отбросил мою руку.       — Зачем ты тоже вмешалась? Так хотелось покопаться в прошлом? Ты лишь разворошила осиное гнездо! — На лице мужчины заиграли желваки.       — Но теперь и Азриэль знает, что ты не виноват. — Я тоже знаю правду, но чувствую себя только хуже от неё.       — Кому станет проще от правды? Ты ведь и сама солгала мне. — От его слов я почувствовала, как сердце кольнуло. По-видимому, я до сих пор остаюсь лицемеркой, и делаю больно всем вокруг.       — Ты прав, я не имею тебя право это говорить. — Я прикусила губу. — Но у вас с Азриэлем появился шанс наладить отношения. — Конечно, подобное может случиться, лишь после того, как Азриэль окончательно остынет.       — Неужели ты думаешь, что крови на моих руках убавиться?! Лучше пусть Азриэль винит меня одного, так ему будет лучше. — Он прикрыл лицо ладонью, его широкие плечи подрагивали, будто от немых рыданий, от высокой и статной фигуры веяло отчаянием и горем. — Если бы я был более внимательным, если бы уделял им больше времени, не ставил свои собственные желания выше моих товарищей. Я должен был стать для них примером. А что в итоге? Двое апостолов перешли на сторону демонов, погубив наших братьев и сестёр.       — Габриэль… — Я почувствовала, как по щекам покатились слёзы. Весь вид мужчины рвал мое сердце на кусочки.       — Не лучше ли ненавидеть кого-то одного, чем считать своих близких лжецами и предателями? Так ли нужна была проклятая правда, если её вес слишком велик? Я уже убийца и отступник, так не лучше бы всё осталось, как и прежде! Люди постоянно ищут виноватых, мнят себя теми, кто вершит правосудие. Но даже у тебя в руках оружие, это ведь не дает тебе право убивать всех вокруг.       Голос Габриэля сквозил болью и отчаянием. Меня быстро поглощало чувство вины. Прежний Габриэль был сильным и непоколебимым. Его ничего не могло зацепить. Он встречал трудности стойко. А сейчас Габриэль уязвим. Словно после этой встречи вновь переживает то, через, что ему пришлось пройти. Он до сих пор не смог себя простить. За той маской равнодушия Габриэль прячет всю накопившуюся боль. Прошлое не дает ему жить дальше. Оно следует за Габриэлем по пятам, сковывая и терзая. Даже сейчас я считаю, что Габриэлю было бы, не знай он меня. Будь у меня шанс, я бы никогда не лишила его крыльев. Он рухнул вниз, влюбившись в меня. Всю его злость, я заслужила. Пусть лучше кричит на меня, чем страдает.       — Люди судят о других, используя лишь собственное мировоззрение. Но если они способны признать неправоту своих суждений, у них будет шанс стать лучше. Азриэль хотел добиться справедливости, но мир слишком огромен, чтобы найти определение самого этого слова. Для каждого она будет разной. — Я взяла мужчину за руку. — Нам пора догнать остальных. Тебе нужно отдохнуть и обработать раны.       — Прости, я не хотел срываться на тебе. — Тихо ответил Габриэль и заключил меня в объятия.       — Ничего страшного, вина за случившееся, лежит и на моих плечах. Ты в праве злиться и ненавидеть меня. — Я успокаивающе погладила его по спине.       — Единственный, кого я ненавидел всё это время — это я сам. Из-за меня всё испортилось. Если бы не я, ничего бы не случилось.       — Неправда. — Отстранившись, я обхватила лицо Габриэля ладонями, заставив смотреть прямо на меня. — Тем более, я поступила бы так же, как и ты. Когда мы пытаемся кого-то уберечь и поступать правильно, другие могут и не ответить тем же. Нет ничего идеального и совершенного, но это и делает теми, кто мы есть.       — Я просто не желал, чтобы Азриэль ощутил то же самое, что и я сам. Не желал, чтобы его сжирала боль и вина.       — Я знаю. Ты готов пройти сам через страдания, лишь бы уберечь других.       — В этом мы с тобой похожи. — Мужчина грустно улыбнулся и осторожно вытер дрожки слёз с моих щёк. — Каждый раз я заставляю тебя плакать.       — Я плачу не из-за тебя, а потому что ты сдерживаешься. Тебе очень больно, я почти слышу, как мучается твоё сердце.       — Имеет ли оно на это право? Может ли один хороший поступок перечеркнуть плохие? Разве он не становится лишь пылью под ногами?       — Это не так. — Я покачала головой. — Порой даже перышко может склонить чашу весов. Да, мы с тобой грешники, которые поступили не самым лучшим образом, но мы пытаемся всё исправить. И пока ты и я себя не простим, другие этого тоже сделать не смогут. — Пусть слова и дались мне легко, но вот сделать то, о чём я говорила, намного сложнее.