Молитвы Грешников

      До нашей встречи я мог наблюдать за тобой лишь рядом с ним. Он повторял, что такой чистой и прекрасной души давно не появлялось на свет. В его глазах была бесконечная любовь и нежность. Но почему же он обрёк тебя на подобную участь? Быть одинокой и посвятить свою жизнь лишь другим. Ты не имела права желать что-то для себя. Этим мы были похожи…

      После долгих споров совета, собранного дядей, было решено отправиться в столицу. Но перед этим мы ждали весточку от проклятых, которые оставались в городе и докладывали о малейших изменениях. Возможно, нужная нам чаша будет выставлена на аукционе. Только проблема оказалась в том, что на него попасть не просто. Его будет проводить один герцог, любящий разгульные праздники. Он заперся в своём особняке, боясь чумы, и приглашение рассылает довольно выборочно.       Также на совете было решено, что дядя отправится с нами. Это сменило гнев отца на милость. Всё-таки дядя — единственный человек, который может найти к отцу самый быстрый подход. Наш с ним разговор вышел довольно сухим. Отец извинился и сказал, что не должен был выяснять отношения с дядей передо мной. Я пообещала не рисковать собой и вести себя более осторожно. Только осторожность и я — два несовместимых понятия. Но мне нужно было успокоить отца и избавить его от лишних переживаний. Тем более, после принесённого мной пирога он не мог устоять. Дядя и сладкое творят с моим отцом чудеса, превращая его из дикобраза в пушистого кролика.       Я не забыла извиниться перед Большим боссом за свою ложь. После он может пустить в меня молнию. Всё-таки я самая неправильная из всех святых. Я напивалась, сквернословлю, из-за вспыльчивости могу врезать кому-нибудь между глаз или пониже. Ещё я потеряла свою так называемую чистоту. И, честно признаться, у меня в голове периодически возникало желание снова это сделать. Я оправдываю всё гормонами. Я одинокая женщина, которая собиралась стать монахиней. Боже, наверное, все, кроме меня, понимали, что подобная затея обречена на провал. Всё-таки отец и дядя слишком проницательны. Ещё и Пенелопа говорила, что монахини не пускают слюни на молодых пекарей, когда они без рубашки. Я могу признать, что Том симпатичный, но свою жизнь я с ним никогда не представляла. Мы с ним слишком разные. Ему нужна была спокойная и послушная жена, а я такой никогда не была. И он бы поседел раньше времени, взяв, женившись на мне, по словам отца.       Стоит заметить, что в моём обмороке нашлись свои плюсы. Время с родными немного успокоило мой разум и сердце. Смотря на них, я почти забывала о всех тревогах. Но мелодия, услышанная во сне, так и не давала мне покоя. Перед отъездом я остановилась послушать двух мужчин, что играли на скрипках. Они, как и многие люди, бежали из своих домов по разным причинам. Кто-то бежал от преследований церкви, другие от нежити и чумы. Под своей крышей крепость собрала таких непохожих друг на друга людей. Но всех нас объединяла общая цель. Если мы переживём вторжение, и у меня получится запечатать разлом, я хочу, чтобы мир, царивший в крепости, распределился и за её пределами. Чтобы проклятых перестали называть монстрами, чтобы людей не преследовали за их веру или потому, что они не подходят под какие-то рамки. И мне кажется, что эта мечта вполне может воплотиться в жизнь, если каждый сделает маленький шаг на встречу.       — Моё почтение, Святая. — Тобиас склонился излишне театральном поклоне. — Надеюсь, в этот раз ваша хрупкая натура вытерпит наше путешествие.       — Я тронута беспокойством, но приберегите его для кого-нибудь другого. — Я криво усмехнулась и снова сосредоточила своё внимание на музыкантах.       Эта музыка более веселая, но та, из сна, совершенно иная. Она такая печальная мелодия. Каждая нота отдаётся в сердце на эту прекрасную музыку, словно отвечает на тайное послание. И звучала, будто из музыкальной шкатулки. У меня никогда их не было, и я не слышала, как она играет. но что-то внутри подсказывало, что музыка лилась именно из шкатулки.       — Вы слушаете столь прекрасную мелодию, но на вашем лице нет улыбки. — Тобиас окинул взглядом.       — Я просто задумалась. Тем более каждый человек воспринимает музыку по-своему.       — Очень верное замечание. — Мужчина сложил руки на груди. — Мой друг сказал, что порой музыка может сказать больше, чем слова.       — Его Высочество? — Я почти научилась не фамильярничать к Аарону. Пусть у нас и был мимолётный роман, он будущий правитель.       — Нет. Того друга я потерял навсегда.       — Он погиб? — Апостолов осталось не так много. Их долг — очищать мир от нечисти и демонов. И порой всё заканчивается печально.       — Для меня — да. — На его губах появилась печальная улыбка. — Но я для него умер гораздо раньше.       Я непонимающе смотрела на Тобиаса, ожидая продолжения или объяснения его слов. Только он всем видом давал понять, что этого не будет. Возможно, тема слишком личная. А мы с ним мало знакомы для подобных откровений. Тем более, Тобиас ушёл сразу же после того, как музыка стихла. Не стоит забивать голову лишними заботами, у меня их и без того хватает.       Пока я шла по коридору, люди реагировали на меня по-разному: кто-то здоровался, кто-то кланялся. Были и те, кто предпочитал не делать ничего. Их было немного, но меня это совершенно не беспокоило. Я должна привыкать к пристальному вниманию. Конечно же, будут и недовольные, только этого не избежать. Невозможно нравится всем и каждому.       — Виктория, ты задержалась. — Голос отца вырвал меня из размышлений.       — Простите. — Я неловко улыбнулась. — Услышала музыку и не смогла пройти мимо.       — Моральный дух всех собравшихся только крепчает, и всё благодаря тебе. Им нужна была лишь кроха надежды, и ты её подарила.       — Конечно, наша Викки… — Дядя нахмурился и замолчал. Он был в знакомой форме проклятых, которая ему идеально подходила.       — Я упрямая и снова упрямая? Дядя, вам никто не говорил, что вы совершенно не умеете делать комплименты?       Мужчины переглянулись, а после громко рассмеялись. Такое ощущение, что подтрунивать надо мной — главная цель в их жизни.       — Почему ты принимаешься всё так близко к сердцу? — Дядя потрепал меня по волосам. Чувствую, после того, как сниму вуаль, там образуется гнездо.       — Принимать можно только деньги и на душу. — Я недовольно хмыкнула.       — Виктория Рилье, будь так добра, следи за своим языком. Ты же образец для других. — Строго произнёс отец.       — Хорошо. Когда им понадобиться мои обширные познания в переписывании священных текстов, я их предоставлю.       — Этот ребёнок. — Мужчина прикрыл глаза рукой.       — Я вас тоже очень люблю.       Вздохи отца всегда ощущались так, словно вся тяжесть мира лежит на его плечах. Но их быстро заглушил басистый смех дяди, как и всегда.       — Никогда не понимал, откуда Виктория набралась подобного. — Сквозь смех произнёс он.       — Действительно, откуда? А точнее, от кого? — Отец театрально приложил руку к груди.       — Я её ничему такому не учил.       — Это и не нужно. Дурной пример до неприличия заразителен.       — Я всегда вёл себя достойно. — Дядя нахмурился.       — Да, конечно.       Так, пора прекращать разговор, а не то они снова поругаются, чего бы мне совершенно не хотелось. Я подошла к отцу, заключив его в объятия. Боюсь себе представить, чтобы со мной было, если бы мы не встретились. Когда он протянул мне руку, я пошла за ним без особых размышлений. Я словно почувствовала, что рядом с этим человеком мне нечего бояться. Несмотря на свою строгость ко мне, я знаю, как сильно он беспокоиться. Не зря же в детстве он сначала ругал и наказывал меня, а после шёл разбираться с Томом и его друзьями. Чувство вины на мгновение сдавило грудь, но я постаралась его отогнать.       — Огонёк, что-то случилось? Ты почему притихла? — Отец погладил меня по голове.       — Вспомнила, как вы гонялись за Томом с метлой, когда он пришёл извиниться. — Я издала тихий смешок.       — Во имя Создателя, я же просил забыть об этом. — Мужчина обречённо вздохнул.       — Вы сказали, что подвесите его за уши. Видимо, мои разбитые коленки и потрёпанный вид слишком впечатлили вас.       — Конечно! Маленькие негодяи, как они могли помыслить о том, чтобы столкнуть тебя в колодец?! — Судя по его тону, отец до сих пор не забыл о случившемся.       — Кстати, как самочувствие Тома, его раны затянулись? Может, я смогу и ему помочь?       Повисшее молчание не предвещало ничего хорошего. Тома ранил не упырь, он не должен был обратиться. Хотя я всё ещё испытываю вину за то, что отправила его к бургомистру. Дядя потёр переносицу и устало произнёс:       — Он пропал. А на лагерь, в котором пряталась его семья и некоторые жители Кратоса, напали. Большинство тел были обезображены. Мы с трудом смогли их опознать. Но Тома среди мёртвых не было.       — Вы думаете, это сделал он? — Я прикрыла рот ладонью.       — Не знаю, милая. Обращение Тома невозможно. Только после ранений мелкой нечисти можно заразиться. Нам докладывали, что юноша идёт на поправку.       — Тем более, даже если бы Том обратился, то не смог бы справиться с паладинами и проклятыми, что находились в лагере. — Отец положил руку мне на плечо и немного сжал его. — Чтобы там не произошло, это не твоя вина. Ты меня слышишь, Огонёк?       — Да. — Я слабо кивнула, стараясь не обращать на бурю эмоций в своём сердце.       — Милая, ты должна понять, что не в силах помочь всем. Смертей не избежать. И однажды ты столкнёшься с дилеммой: кто должен жить, а кто нет.       — Я лишь надеюсь, что этого никогда не произойдёт. — Тихо ответила я.       — Лео, береги её, и сам не ищи неприятностей.       — Ты тоже береги себя, до нашего возвращения.       Обняв отца на прощание, мы с дядей направились к экипажу. В этот раз портал создавали четверо проклятых, и он отличался, как по масштабу, так и по рисунку, который сиял ещё ярче, нежели предыдущий. Наш экипаж тоже стоял неподалёку. Карета выглядела непримечательно, что и требовалось. Мы должны слиться с толпой. Аарона многие знают в лицо, и нам нельзя показывать, что наследник вернулся в столицу. Самое главное, у дяди есть пропуск для стражи, поэтому проблем не должно возникнуть.       — Виктория, я уже начал переживать! — Аарон почти бежал по ступеням. — Думал сопроводить тебя, но мне сказали, что ты ушла.       — Благодарим за оказанную честь, Ваше Высочество, но это лишнее. — Дядя сделал акцент на последнем слове. — Тем более у вас и самого сопровождающих хватает.       Я заметила Юлиану, а после и Тобиаса. Мы же виделись с ним около получаса назад. Он не мог рассказать Аарону где я? Или не сделал этого нарочно. Ко второму варианту я склоняюсь больше всего.       — Леонард, вы выглядите почти, как мой наставник в этой форме. — Принц ярко улыбнулся, показывая проклятые ямочки.       — Не болтайте лишнего и марш в карету, Ваше Высочество.       Тобиас с лёгкостью взобрался на места кучера и взял вожжи в руки. Что-то я начинаю переживать. Надеюсь, к управлению каретой он будет относиться более серьёзно. Юлиана хотела последовать за Аароном, но дядя произнёс:       — В карете едут трое, а вы должны сидеть рядом с товарищем. Или девичья память настолько коротка?       — Мне не нравится погода. — Девушка скривила лицо.       — Не думал, что апостолы такие нежные натуры. — На губах дяди появилась язвительная усмешка. — К нечисти ты особенно жестока.       — Это мой долг! Я должна истреблять их.       — Вот именно. — От тона дяди повеяло ледяным холодом. — Не помню, чтобы в ваших правилах было прописано прыгать в постель к принцам. В первую очередь ты апостол, а не его любовница.       Юлиана густо покраснела, прикусив губу. Аарон замер на месте, я быстро отвернулась и перевела свой взгляд на портал. Это меня не касается. Хотя я и подозревала, что их отношения довольно близкие.       — Исполняй свои обязанности, или я попрошу вашего командира найти тебе замену.       Даже мне не по себе становится. Со мной дядя всегда добр и мягок. Мне казалось, что с ним наше путешествие будет более спокойным. Напряжение в нашей компании и так настолько осязаемо, что можно ножом резать. Ладно, будем верить в хорошее. Мы ещё даже не выехали за пределы крепости.       Хорошее случилось почти сразу, как я расположилась в карете. Я смогла снять вуаль. У меня от неё голова начинает болеть. Надеюсь в столице я буду находиться в ней лишь по минимуму. Мысли о столице принесли знакомый образ. Он появится так же неожиданно, как и тогда? И хочу ли я этого? Наверное, хочу. Мне нужно найти ответы, и только Иллай сможет мне их дать.       — Милая, что тебя беспокоит? — Дядя взял меня за руку.       — Он тоже будет там? — Я посмотрела на мужчину.       — Я не знаю. — Он тяжело вздохнул, наверное, сразу поняв, о ком я спрашиваю. — Прошу, держись от него подальше. Этот человек недруг тебе, и помогает лишь для собственной выгоды.       — Я понимаю, но… — Не договорив, я крепко сжала ладонь дяди.       — Словно злой рок сводит вас, и ничего хорошего из этого не выйдет. — Тихо пробормотал он.       Может, это не злой рок, а само провидение? Свой вопрос я предпочла не озвучивать вслух и, проигнорировав все взгляды Аарона, положив голову дяде на плечо. Я не собиралась объяснять, о чём мы с дядей разговаривали. Меня не касаются его дела, и он должен понять то же самое. Всё самое главное, я рассказала.