Ребёнок — существо социальное
— К последним новостям за этот час. Центр города перекрыт, образовались пробки протяжённостью в несколько километров. Причины внезапной остановки движения неизвестны, наши корреспонденты пытаются разобраться с этим. Поговорим о погоде… Стоило телеведущему заикнуться о прогнозе, Нагито потерял интерес и оторвал взгляд от экрана, возвращаясь к ноутбуку на котацу. Хисока, который лежал рядом в переносной кроватке, ощупывал и перебирал в руках маленькое полотенце, любезно оставленное для него мамой. Мял, рассматривал, тянул в рот. — Какая-то катастрофа… — вздохнул Нагито, устало опустив голову. Он дёрнулся, когда Хисока недовольно промычал в ответ, и повернулся к кроватке. Мальчик уронил полотенце, теперь оно лежало на подушке дивана. Сам же Хисока надулся и нахмурился, вновь и вновь зовя отца. Нагито отодвинулся от котацу, ближе к мягкой спинке дивана, взял Хисоку на руки, долго и внимательно смотря ему в глаза. — …прости, я не очень представляю, о чём с тобой говорить, — виновато усмехнулся Нагито. — Везде написано, что это обязательно надо делать, но я правда не понимаю… У твоей мамы очень хорошо получается, знаешь? Хисока вскрикнул, будто бы соглашаясь со сказанным. Ему нравилось играть с длинными кудрявыми волосами Нагито, поэтому, только оказавшись на его руках, мальчик уже потянулся к ним. Нагито стянул с волос резинку и они рассыпались ему по плечам. Хисока с привычным интересом стал хватать и тянуть их. Оставалось лишь терпеть. Хотя, когда малыш слишком заигрывался, Нагито всё же убирал от него волосы. За этот месяц Хисока немного набрал в весе, походя на мягкий тёплый пирожок. Нагито по привычке трогал мальчика за щеки, тот жмурился и улыбался. — Далее в программе «Мистические истории Ичикавы Кэзуки». Продолжаем следить за расследованием великого детектива в мире, полном паранормальных явлений. — Хах, они всё ещё продолжают это шоу даже после трагедии, — задумчиво протянул Нагито. — Для истории про детектива она слишком быстротечная и с предсказуемыми поворотами… М? Хисока прекратил играть с волосами, внимательно слушая отца. Не прекращало удивлять то, как часто малыш прислушивался к словам родителей, о чём бы они не говорили. Нагито поднял его на уровень своего лица. — …Тебя завораживает всё, что говорят вокруг? — наклонил Нагито голову. — Мне интересно, что из сказанного ты воспринимаешь? Только эмоции? Ответа не последовало, Хисока лишь нахмурился. Нагито вздохнул и положил его обратно на руки. Молчание затянулось, и Хисока начал недовольно дрыгать ногами, пинаясь. — …Хисока, — обратился к нему Нагито, и малыш замер. — Ты уже знаешь, что тебя зовут Хисока, да? Знаешь, кто из всех лиц — твои родители? На самом деле удивительно. Потом ты ведь даже не вспомнишь, что с тобой происходило, пока ты был маленький. Почему-то эти рассуждения Хисоке не понравились, и он негодующе заскулил. Нагито стал его укачивать. — Ну-ну, не думай, что я тебя запугиваю. Мне правда непонятно, как ты видишь мир сейчас. Что чувствуешь, как воспринимаешь происходящее. Разве это не потрясающе, что будучи ещё маленьким, ты уже эмоционально включён во все процессы?! Ты чувствуешь, когда к тебе обращаются ласково, а когда грубо, реагируешь на это! Насколько невероятны способности человека! Нагито не заметил, как увлёкся своими рассуждениями. Из потока его вывел протяжный крик Хисоки. Стоило Нагито замолчать от удивления, ребёнок успокоился, одаривая отца осуждающим взглядом. — …старые привычки, извини, — неловко рассмеялся Нагито. — Тебе такие разговоры не нравятся? Даже уже свои предпочтения есть… Хисока вновь несколько раз пнул отца ножкой, продолжая выражать недовольство. — Хорошо-хорошо, этот разговор получился неудачным, — признал поражение Нагито, протягивая мальчику полотенце, которое он ранее выкинул из кроватки. — О чём же тебе нравится общаться, Хисока? Пока мальчик увлёкся своим полотенчиком, Нагито старался припомнить, о чём обычно с Хисокой разговаривала Микан. Кажется, она просто озвучивала всё, что происходило вокруг. Часами говорила с ним про людей, эмоции, события. — Неужели придётся заново учиться разговаривать… — с усталостью заключил Нагито, на что последовал уверенный вскрик Хисоки.Ребёнок заболел
Кто-то пронзительно кричал и плакал на суде. Нагито не понимал, кто именно, но его это и не интересовало. Убийца не смог показать ему свою истинную надежду, был поглощён отчаянием и теперь поплатится за это. Сопереживания тут ни к чему. Да и может ли Нагито вообще кому-либо сопереживать? Он смотрел, как абсолютные обступили запятнанного, слушали последние слова раскаяния, жалели его. Крик становился всё громче. У Нагито разболелись уши, голова загудела. Так мерзко, словно его больной мозг вот-вот разобьётся на мелкие осколки. Так громко. Так противно… Нагито открыл глаза. В спальне было темно. За окном глубокая ночь. Он потёр рукой лоб, тихо хрипел из-за раздражающей головной боли. Кажется, ему просто приснился дурной сон. Опять. Однако пронзительный плач никуда не исчез, продолжая давить на больную голову. Микан унесла Хисоку из комнаты, но его крик всё равно разбудил Нагито. Устало глядя в потолок, вдыхая запах каких-то лекарств, Комаэда слушал противный детский плач. Сколько это ещё будет продолжаться? Когда он вырастет достаточно, чтобы было возможно спокойно выспаться? Понимая, что в ближайшее время ему теперь не уснуть обратно, Нагито поднялся с постели и вышел в неосвещённый коридор. Микан укачивала сына в неиспользуемой комнате, ходила с ним по её периметру и тихонько напевала: — Спи, мой малыш, спи, моя прелесть. Закрой глаза, мой сладкий. Когда ты спишь, ты такой хороший малыш. Спи, мой дорогой, спи. Нагито молча прошёл мимо, спустился по лестнице на первый этаж. Здесь он хоть и слышал голос Хисоки, но тот был не таким раздражающим. Бухтела кофемашина. Из приоткрытого окна лицо обдувал мягкий ветер, немного душный, предвещающий жаркое лето. Нагито неосознанно поглаживал шрам на левой руке, пальцами осторожно ощупывая выпирающую кость и шероховатую кожу на ней. Почему-то вспоминался Бармаглот, тихие безлюдные ночные пляжи, шуршание песка и рокот волн. Как будто там осталось что-то важное, но что именно — забылось. Такое тяжёлое, колючее, причиняющее боль, но одновременно тёплое, немного неловкое и сладкое. Как будто там Нагито был более счастлив, чем здесь. Он горько усмехнулся. Глупость такая. Кофемашина затихла, Хисока тоже. В голове словно случился отлив, и боль ненавязчиво растворилась. Хотя бы на время. Нагито сел с кружкой крепкого кофе напротив окна, вдыхая немного терпкий запах ночи. Пусть жить на окраине Токио не очень удобно из-за работы, но ради столь приятных мирных ночей этим можно пренебречь. Кофе почему-то не давал ощущения бодрости, а вводил ещё больший транс. Мысли то разбегались в разные стороны, то слипались воедино. Кажется, Нагито почти уснул, сидя за кухонным столом, как со второго этажа до него снова донёсся плач Хисоки. Ещё более настойчивый, чем до этого. Нагито фыркнул, уткнувшись в окно на дорогу, по которой практически не ездили машины. К моменту, когда его кружка опустела, Хисока продолжал плакать. Как-то нехорошо. Нагито не мог определить, что именно было не так. Поднявшись наверх, он заметил, что Микан без сил лежала в их постели. Конечно, столько бессонных ночей не могли не сказаться на ней. А Хисока плакал, но плач становился всё тише и тише. Словно надежда на то, что его услышат, пропала. Нагито подошёл к детской кроватке, тогда мальчик снова заплакал громче. Раздражённо вздохнув, Комаэда взял свой протез, надел его, после чего поднял сына на руки и по примеру Микан вынес того из спальни. Оставшись наедине, Нагито понял, что именно было в плаче Хисоки не так. Мальчик был горячим. Волосы и спина у него были мокрыми. В тихом плаче же теперь отчётливо определялись хрипы. Нагито припомнил, что в темноте не обратил внимания на то, что рядом с детской кроваткой стояли какие-то бутыльки и баночки. А вокруг неё был сильных запах лекарства, который чувствовался, когда Нагито только проснулся. Как давно Хисока заболел? Сегодня? Пока Нагито был на дежурстве? Хисока продолжал плакать. Не так громко, почти обессиленно. Первый ли это раз, когда он болеет? Даже если нет, Нагито всё равно чувствовал какую-то грусть. Хисока ещё совсем маленький, только начал познавать мир, в котором родился, и вот сталкивается с болью. Довольно жестокая шутка, что все люди приходят, чтобы проходить через страдания. И при этом продолжают бороться, чтобы найти в этой бесконечной боли смысл. Ведь не может жизнь состоять только из этого, должно быть что-то ещё… Нагито осторожно приложил протез к лицу мальчика. От внезапного холода Хисока замолк. Он стал лишь тихо всхлипывать, прижимаясь к приятной прохладе. Маленькая, ещё до безумного слабая жизнь находилась в руках Нагито. Однако уже видевшая смерть в лицо. Мог ли жар от болезни напоминать мальчику о пережитом пожаре?.. Кто его знает. Нагито стоял в почти пустой комнате, слегка покачивая Хисоку на руках. Колыбельных он не знал, даже не был уверен, пели ли ему его родители, чтобы уложить спать. Да и не похоже, что сейчас Хисоке нужны были колыбельные. Ручками он обхватил протез, уже почти затихнув. Дышал мальчик неровно, прерывисто. Но дышал. Вернувшись в спальню, Нагито положил сына в кроватку. Тот беспокойно дёргал ногами, хрипло сопел. Нагито какое-то время наблюдал за ним, после опустился на пол и стал сидеть рядом. Удивительно, но дыхание Хисоки, когда становилось ровным и правильным, успокаивало. Как только мальчик начинал нездорово хрипеть, Нагито просыпался. И снова долго вслушивался. Даже не испытывал раздражения, когда Хисока снова начинал плакать. Лишь какую-то грусть и сожаление…У ребёнка есть потребность в новых впечатлениях
— Большое спасибо, что разрешил пойти с тобой, Хината-кун! — вновь поблагодарила его Микан, когда они подъехали к исследовательскому центру. — Не за что, правда, — улыбнулся в ответ Хаджиме, паркуя свою машину. — Эти ребята сотрудничают с центром на Бармаглоте, так что неплохо узнать, как у них обстоят дела. А Хисоке должно быть интересно посмотреть на обитателей аквариумов. Микан кивнула и перевела взгляд на сына, который лежал в специальном кресле и с интересом крутил головой, осматривая то машину, то пейзаж за окном. Когда они припарковались, Хисока ещё больше расшевелился, предвкушая что-то новенькое и интересное. Они зашли внутрь не с гостевого входа, а с рабочего. Чувствовалась высокая влажность в воздухе и навязчивая прохлада, исходящая от кучи труб и кабелей в коридоре. Каждый шаг эхом отражался от скучных стен и низкого потолка. Хаджиме скрылся где-то в кабинетах, а Микан с Хисокой вышли в самую интересную часть центра. — Ва! Ты только погляди на это, Хисо-тян! — с восхищением произнесла она. Невзрачная светлая дверь вывела их из душного и прохладного коридора в огромный зал, где у каждой стены располагался аквариум, переполненный разной живностью близлежащих к Японии морей и океана. Словно экраны кинотеатра они открывали перед посетителями красочную картину из лазурного пласта воды, в котором резво рассекали из угла в угол или медленно вальяжно парили рыбы. На стёклах также красовались и морские звезды, прилипая всеми пятью конечностями к поверхности. Микан подняла Хисоку чуть повыше, помогая ему лучше рассмотреть этот чудный вид. Мальчик завороженно следил за одной рыбкой, удивленно хлопал глазами, когда прямо перед носом появлялась другая, весело хихикал и вскрикивал. Это был по настоящему сказочный момент, как будто они очутились на подводной лодке в глубине океана. Микан с Хисокой медленно двигались вдоль аквариума, с удовольствием наблюдая за изящными и замысловатыми танцами рыб. Внезапно перед их лицами выплыл осьминог. От неожиданности и испуга Хисока плаксиво уткнул голову в плечо мамы, пытаясь спрятаться от загадочного восьмилапого существа. — Милый, тебе нечего бояться, — погладила его по мягким пушистым волосам Микан, а когда тот показал ей своё лицо, улыбнулась ему. — Он не сможет тебя тронуть, тут же стекло. Смотри. Микан прикоснулась ладонью к стеклу, пока Хисока заинтересованно следил за её действиями. Осьминог, заметив движение, тут же резко отплыл в сторону. Хисока победоносно взвизгнул под тихие смешки Микан. — Не волнуйся, мама не даст тебя в обиду, — она потёрлась своим носом о носик сына, на что тот радостно захихикал. Хаджиме уже некоторое время стоял в стороне и наблюдал. От семейной идиллии между Микан и Хисокой на душе становилось как-то спокойнее. Будто бы рядом с ними все страшные воспоминания об отчаянном прошлом растворялись в потоке времени. А на их место приходил домашний уют, тепло и надежда на вполне светлое будущее. И с каждым новым звонким смешком маленького Хисоки это чувство усиливалось. — Похоже, ему нравится наблюдать за рыбами, — Хаджиме с улыбкой подошёл к ним ближе. — Конечно же, — хихикнула Микан. — Ведь скучно целыми днями сидеть дома, когда в мире ещё столько можно увидеть, скажи, Хисока! Хисока твёрдо и уверенно вставил своё слово согласия, да ещё с таким серьёзным выражением личика, что Микан с Хаджиме негромко рассмеялись. — Думаю, на Бармаглоте ему понравится ещё больше. — Ох, да, было бы здорово свозить его туда, — мечтательно улыбнулась Микан. — Ой, Хината-кун, а ты уже закончил с документами? — Да, мне уже всё передали, отвезу сегодня в штаб, — кивнул Хаджиме. — Не волнуйся, мы можем побыть здесь ещё какое-то время, — добавил он. Микан взбодрилась и расцвела. Хисока оживился вместе с ней, когда они с удовольствием вернулись к наблюдению за подводным миром. Таким таинственным и чарующим. Пусть Хаджиме и чувствовал лёгкость, но кое-что его всё же беспокоило. После того, как он отвёз Микан с Хисокой домой, он вернулся в штаб Фонда Будущего. Уже темнело, когда Хаджиме закончил с документами и сдал их начальству. Проходя по коридорам здания, он задумчиво остановился и развернулся. В кабинете, куда Хината заглянул, был полумрак. Ярко горел монитор компьютера, а перед ним находился силуэт заснувшего за рабочим местом человека. Хаджиме включил свет, который открыл перед ним царивший здесь бардак. Лежащие в беспорядке документы, банки энергетиков и немытые кружки из-под кофе. Но даже включённый свет никак не помешал сну утомлённого детектива. Хаджиме устало вздохнул. — И что только происходит в твоей голове, Комаэда? — тихо спросил он, потирая переносицу. — Тебя ведь дома ждут, а ты всё трусишь… Немного постояв молча, Хаджиме снял с соседнего стула кофту Нагито и накинул ему на плечи. После выключил свет и тихо вышел из кабинета прочь, бросив задумчивый взгляд перед тем, как закрыть дверь.Новое окружение ребёнка
— Ва-а-ай, ну какой же он малютка! — с трудом сдерживала визги Ибуки. — Ну, с нашей последней встречи он заметно подрос, — рассмеялась Махиру. Хисока сидел на полу в окружении гостей и с интересом крутил головой, отзываясь на своё имя. Его ручки тянулись то к длинным красивым волосам Ибуки, то к фотокамере Махиру. — Просто пре-е-елесть! — зажмурилась от умиления Миода, подхватила малыша на руки и посадила к себе на колени. — Так и хочется затискать эти сладкие щечки! — О-осторожнее! Только не порань его, я тебя прошу! — обеспокоенно засуетилась Махиру. — Не волнуйся, Ибуки будет осторожна! — подмигнула она в ответ. — Тревожить Микан-тян никак нельзя, так что мы будем ак-ку-рат-ны! Махиру лишь тяжело вздохнула, с улыбкой наблюдая за тем, как Ибуки играет с Хисокой. — И-извините, что задержалась! Я принесла чай! В комнату вошла Микан с подносом в руках. Она стала расставлять чашки с чаем на котацу, в этот же момент Хисока сполз с коленей Ибуки и, пусть пошатываясь, довольно бодро пополз навстречу маме. Микан, как только закончила сервировать стол, протянула к сыну руки, и тот с радостными воплями ускорился. — Какой ты молодец, Хисо-тян! Уже так быстро ползаешь! — улыбнулась она ему, когда Хисока оказался у неё на руках. — Хисока-тян, неужели это предательство? — обиженно протянула Ибуки. — А я думала, что мы уже подружились! — Никого на маму не променяет, настоящий мужчина растёт! — рассмеялась Махиру. Микан рассмеялась вместе с подругами, усаживая Хисоку рядом с собой за котацу. На столе оказался красивый небольшой тортик, который принесли девушки. — Настоящий девичник, получается! — А ведь мы правда не устраивали девичник в честь свадьбы Комаэд… — задумчиво протянула Махиру. — Ну, мы ведь её и не отмечали особо, — виновато улыбнулась Микан. — Просто расписались и всё. Было немного не до этого. — И то верно, но всё равно как-то обидно. Обязательно убеди мужа сделать что-нибудь особенное на годовщину! — Оу, но, что именно?.. — растерянно уточнила Микан. — Ну, хотя бы- — Свадебную фотосессию! — почти разлив чай из чашки, выкрикнула Ибуки, от чего Хисока всполошился. — Ибуки считает, что будет памятно и торжественно! — Да-да, ты права! Можно в европейском стиле или в традиционных кимоно! И Хисоку тоже приодеть! — уверенно подхватила Махиру. — Представь только маленького Хисоку-тян в кимоно! — Д-думаю, к моменту, когда мы соберёмся, он уже будет не таким маленьким… — неловко усмехнулась Микан. — Ну что за облом! — сокрушалась Ибуки. Хотя идея с фотосессией Микан правда понравилась. Ей, на самом деле, всегда хотелось примерить свадебное платье. Белое, пышное, словно розочка из крема на торте… Или кимоно с ярким красочным узором! Наверное, свадебный торт тоже по-особенному вкусный… И это предвкушение, подход к алтарю или храму… — Ой, Хисока, что же ты делаешь! — вышла из своего сладкого транса Микан, обнаружив, как Хисока ладошкой дотянулся до её кусочка торта. — Мы ведь только овощи собирались пробовать, а ты сразу со сладкого начинаешь! — Погоди-погоди! — Махиру вооружилась камерой. — Постарайся удержать его так! И… Есть, я засняла! — Ибуки хочет посмотреть, Ибуки хочет посмотреть! Пока Микан осторожно вытирала ладошку Хисоки от крема, Ибуки с Махиру склонились над экраном фотоаппарата, тихо хихикая. — Старайся делать больше фотографий, Микан-тян, это ведь столько воспоминаний! А Хисока у тебя ужасно быстро растёт, не успеваешь углядеть! — Потом будете сидеть с ним вместе, пересматривать фотографии, Микан-тян будет рассказывать, какой Хисока-тян был маленький, смешной и очаровательный! — Ох, да, я постараюсь! — встрепенулась Микан. — Немного сложно вспоминать об этом в моменте… — Ну, я могу фотографировать, когда рядом, но с тобой мне будет не потягаться. А такие кадры самые-самые счастливые, — улыбнулась Махиру. Она развернула камеру и показала Микан сделанный снимок. Хисока покушается на торт, а мама старается предотвратить это преступление. Микан смотрела на фотографию, расплылась в улыбке и весело рассмеялась. Хисока засмеялся вместе с ней.Игры с ребёнком
— Где у нас Хисока? Вот же он! Последовал звонкий смех. Хаджиме ещё раз накрыл Хисоку полотенцем с теми же словами и быстро опустил его. Вновь бурная радостная реакция. Нагито стоял рядом с кружкой горячего кофе. Микан очень нужно было отлучиться, поэтому за несколько дней до этого к ним стал приходить Хаджиме, чтобы Хисока привык к его компании. Проблем с этим никаких не возникло, Хината был эталонной няней. — У тебя хорошо выходит общаться с детьми, — сделав глоток кофе, подметил Нагито. — Думаешь? — усмехнулся Хаджиме. — Мне даже не хватило терпения прочесть книги, что ты порекомендовал, так что я не уверен, делаю ли всё правильно. — Похоже, что у тебя просто есть внутреннее чутьё, — рассуждал Комаэда. — Ты ведь и до этого всегда находил общий язык со всем классом. Это то, что было с тобой вне рамках абсолютных талантов, которыми тебя наделила академия. Хаджиме задумчиво и немного грустно улыбнулся. Незамедлительно последовала реакция Хисоки, который беспокойно заёрзал и заскулил, так что Хинате пришлось снова направить своё внимание к нему. Нагито допил кофе, положил кружку в посудомоечную машину, закинул в рот таблетку с кухонного стола. Он вернулся к дверному проёму, сложив руки на груди и продолжая со стороны наблюдать за сыном и Хаджиме. — Кузурю упоминал, что ты выглядишь беспокойным и взвинченным последнее время, теперь я и сам это вижу, — вновь обратился Хината к Нагито и повернул к нему голову, пока тряс погремушкой перед Хисокой. — Комаэда, ты ведь понимаешь, что замалчивать что-то сейчас может привести к плачевному исходу, верно? Нагито поджал губы в короткой усмешке. Всё же, он надеялся, что никто не начнёт вести диалог на эту тему. — Нагито, — настойчиво продолжил Хаджиме, — расскажи, что тебя тревожит. Мы прошли вместе достаточно, чтобы доверять друг другу, разве нет? Пальцы протеза жестко и неприятно впились в кожу здоровой руки. — …я знаю то, что Микан любит этого ребёнка. Но люблю ли его я? — он с болезненной ухмылкой поднял голову. — Смогу ли при этом воспитать его? Смогу ли быть хорошим отцом? Хината-кун, я буквально преступник, которому судьба дала шанс искупления! Я не представляю, как объясняться потом, когда он подрастёт! Он… Просто возненавидит меня! Да и к тому же я… — глаза Нагито помрачнели. — «…никогда не видел её такой счастливой, как в тот вечер»? — закончил фразу Хаджиме. — Комаэда, тебя ни в коем случае не променяли на ребёнка. Это совершенно разные вещи. Тебя терзают сомнения, это нормально, ты предпринял решительный и серьёзный шаг, особенно после всего произошедшего. А ещё, пусть я и не прочёл столько же книг, как ты, но уверен, родительская любовь не всегда появляется просто из-за факта наличия ребёнка. Понадобится время, но ты не один, чтобы постоянно винить себя. Нагито стыдливо поднял глаза. — Просто будь рядом с Микан, сейчас это самое важное. Вместе с ней ты наверняка сможешь разобраться в своих чувствах, — Хаджиме улыбнулся, подарив Нагито лучик надежды. Внезапно погремушка, которую до этого держал Хината, с пронзительным грохотом упала на пол. Хаджиме уронил её, а Хисока с негодованием выбросил прочь, готовясь вот-вот устроить истерику. Когда Хината попытался снова начать играть с ним, мальчик лишь отворачивался и гудел от возмущения, полностью сбивая Хаджиме с толку. — Ты играешь с погремушкой неправильно, Хисока так не любит, — с совершенным спокойствием, Нагито подошёл к ним со спины и взял в руку игрушку. — Эй-эй, не будем капризничать, ладно, Хисока? Нагито стал не беспорядочно трясти погремушкой, а с выверенным ритмом. Сначала Хисока затих, а потом стал будто бы подпевать, издавая гуление на разные лады, а также пытался хлопать в ладоши в такт. Хаджиме был искренне поражён этой слаженности. — …и ты мне говоришь, что не уверен в своих родительских навыках? — усмехнулся он. — Хината-кун, любой сможет понять, что не так, если проведёт с ребёнком достаточно времени, — вздохнул Нагито. — О, неужели? — Хаджиме осторожно под удивлённым взглядом Нагито поднял Хисоку на руки, глядя ему в лицо с улыбкой. — Эй, Хисока, где твой папа? Где папа? Малыш стал оглядываться, а увидев Нагито, потянул к нему ручки и загулил, вызвав ещё большее удивление со стороны отца. — Где твой папа? Вот же он! Да, ты нашёл папу! — продолжал Хаджиме, пока Хисока стал заливаться смехом радости. — Ну, что скажешь на это? — с ухмылкой спросил он Нагито. А Нагито с погремушкой в руках лишь растерянно смотрел на то, как Хисока тянет к нему ручки, пусть ещё не очень хорошо владея своим телом, и радостно улыбается ему.Старые знакомые, новые эмоции
— Я так рада наконец вернуться в Токио! — воодушевлённо вещала Сония, пока они подходили к нужному дому. — Прошло всего несколько месяцев с моего отъезда, а словно бы это целая вечность! — Не то слово, Сония-сан! — подхватил Казуичи. — Мы все тоже очень рады, что ты вернулась! — Сколько ещё это будет продолжаться? — тихо пробурчал Фуюхико. — Столько лет, а между этими двумя ничего не изменилось. — Думаю, Сония просто смирилась, — пожал плечами Хаджиме. — В любом случае, давайте просто поторопимся и доберёмся до Комаэд, — с этими словами Кузурю прибавил шагу. Они подошли до конечной точки их пути. Дом семейства Комаэд в летнюю пору выглядел особенно уютно. В основном такое впечатление создавалось из-за пышно цветущего сада во дворе. Удивительно, как Нагито и Микан успевали ухаживать за садом, учитывая их работу и маленького сына. Но подходить к дому было действительно приятно, почему-то здесь не ощущалось убийственной жары, их окутывала лёгкая прохлада. — Добро пожаловать, — тихо поприветствовала гостей Микан. — Проходите и чувствуйте себя как дома. — Цумики-сан, как же мы давно не виделись! Ой, как же невежливо с моей стороны! — виновато встрепенулась Сония. — Комаэда-сан, мои извинения! — Нет-нет, всё в порядке, — попыталась заверить её Микан. — Не нужно создавать шуму- — Сония-сан, вы не должны винить себя! Я тоже иногда забываю, что они женаты, к тому же произносить его фамилию может быть неприятно, и я совершенно вас за это не осуждаю! — разошёлся Казуичи. — Блять, ты за языком-то следи! — приготовился дать ему затрещину Фуюхико. — П-пожалуйста, т-тише!.. Казуичи с Фуюхико удивлённо охнули в унисон, когда Хаджиме тяжело положил свои ладони на их плечи. Не особо больно, но достаточно ощутимо, чтобы от неожиданности моментально замолчать. — …Хисока ещё спит, — осторожно пояснила Микан, неловко смотря на своих гостей. — Ох, приношу свои извинения, я совсем забылась… — виновато прошептала Сония. — Ничего, Хисока довольно крепко спит в последнее время, — хихикнула Микан. — Проходите в гостиную, я сейчас сделаю чай. Гости тихо расселись за котацу. Казуичи побаивался поднимать взгляд на сердитого Хаджиме, но когда всем принесли чай, лицо Хинаты расслабилось, так что Сода вновь включился в диалог: — Разве мы не должны были встретиться с Нагито? Почему его опять нет дома?! А ведь мы заранее предупреждали! — Говори потише, Сода, — хмуро отпил чаю Хаджиме. — Комаэду задержали на выездном задании, но он скоро подъедет. — Говоря об этом, — осторожно вмешалась в разговор Микан. — Хината-кун, вы точно не против остаться с Хисокой до возвращения Нагито? Всё ли будет в порядке, если я отлучусь в больницу?.. — Всё нормально, — успокаивающе улыбнулся ей Хаджиме. — Думаю, четверо взрослых смогут справиться с восьмимесячным ребёнком. Вот только выражение лица Фуюхико говорило об обратном, но Хината на это внимания не обратил. Тем временем с верхнего этажа стали доносится странные звуки, будто кто-то методично скидывал вещи на пол, и Микан поспешила туда. — А ведь я не видела Хисоку так давно, — протянула Сония, наслаждаясь ароматом чая. — Не терпится пообщаться с ним! — Сония-сан, он ведь даже разговаривать не умеет… — попытался аккуратно поправить её Казуичи. — Поверь, ему это нисколько не мешает общаться, — усмехнулся Хаджиме. Очень скоро Микан спустилась обратно к гостям с ещё немного сонным Хисокой на руках. Заметив новые лица в доме, он стал приглядываться к каждому, рассматривать, после чего с громкими вскриками потянул ручки к Хаджиме. Тому пришлось подняться и взять Хисоку, чему тот был ужасно доволен, о чём можно было судить по широкой улыбке. В сочетании с пухлыми щёками улыбка становилась ещё шире и забавнее. — Мне кажется, что своего отца он не встречает с таким же энтузиазмом, — тихо рассуждал Казуичи. — Просто научись вовремя закрывать рот, придурок, — толкнул его в бок Фуюхико. К Хаджиме и Микан летящей походкой поспешила Сония. Она сделала перед Хисокой шуточный реверанс и обворожительно улыбнулась. — Здравствуй, Хисока! Мы с тобой давно не виделись, и я очень рада нашей новой встрече! Хисока немного настороженно, но заинтересованно слушал Сонию. Конечно же, он её уже не помнил, так что был немного обеспокоен новым знакомством. Хисока повернул голову к маме, словно пытаясь что-то спросить без слов. Микан поймала его взгляд, сначала мягко улыбнулась Сонии, а потом ему. «Всё в порядке, ты в безопасности». После этого Хисока чуть увереннее повернулся к Сонии и потянулся пощупать её лицо и волосы. А когда он обнаружил на её шее бусы с большими бусинами, то и вовсе перестал бояться, начал весело теребить украшение. — Ура, я прошла проверку! — заключила Сония, крайне довольная собой. — О какой вообще проверке идёт речь? С чего вдруг Сония-сан должна проходить проверку у какого-то ребёнка?! — бурчал Казуичи, сложив руки на груди, явно завидуя маленькому мальчику. — Хорошо, тогда я оставляю его вам, — с поклоном обратилась Микан. — Хисо-тян, не скучай и не хулигань, хорошо? Скоро вернётся папа. Хисока что-то уверенно пролепетал на своём, Микан поцеловала его в лоб, попрощалась с гостями и вышла за дверь. Хаджиме всё также с ребёнком на руках уселся обратно на своё место. Тут у Хисоки было больше возможностей осмотреть гостей. Он как-то беспокойно и напряжённо глядел на Фуюхико, от чего и самому Кузурю было как-то неуютно. Когда рядом села Сония, внимание Хисоки полностью переключилось на её бусы, он вернулся к своей изначальной игре. — …у меня такое ощущение, будто он вообще меня не замечает, — обиженно процедил Казуичи. — Я слышала, что дети очень чувствительны к внутреннему миру человека, а потому хорошо определяют, кому следует и не следует доверять! — радостно вещала Сония, нанося очередной удар по самооценке Казуичи. В дверях послышался звук ключей. Хаджиме сверился со временем. Недолго им пришлось сидеть наедине с Хисокой. — О, уже все здесь, — вежливо улыбнулся появившийся на пороге Нагито. — С возвращением, — кивнул ему в ответ Хаджиме и поднялся с места. Хисока осмотрел отца с ног до головы с крайне серьёзным выражением лица. Бровки сердито сведены, будто он вот-вот начнёт отчитывать Нагито, а тот в ответ лишь улыбался ему. Казуичи прыснул с этого, получив неодобрительный взгляд Сонии — стыдливо замолк. Они с Фуюхико поднялись с котацу и подошли ближе к Нагито и Хаджиме. — Хината-кун, документы я привёз, сможешь достать те, что нам нужны сейчас? — стал рыться в портфеле Комаэда. — А, да, сейчас. Кузурю, возьми пока Хисоку. — Т-ты сдурел?! Не говори ерунды- Но было поздно. Как только Хисока оказался на руках Фуюхико, он сначала испуганно выпучил глаза, а потом громко, настойчиво заорал. Нагито поспешил освободить руки от документов и забрал Хисоку себе, пока Кузурю стоял не менее испуганным и ошарашенным, чем ребёнок. — …Хината, я тебя в следующий раз уебу, — придя в себя, довольно угрожающе процедил Фуюхико. Хаджиме лишь неловко поджал губы, перебирая в руках документы. Почти полчаса Нагито пытался успокоить Хисоку..?
Микан не спалось. В кровати было пусто, Нагито вновь засиделся допоздна в кабинете, занимаясь разбором старых новостных статей в интернете. В комнате тишина. Едва различимо тихое сопение. Поднявшись с постели, Микан подошла вплотную к кроватке ребёнка. На мягкой чистой простыне лежал Хисока, иногда беспокойно дергая ручкой или ножкой. Микан вслушивалась в его дыхание. Оно было ровным, без нарушений, совершенно чистое. Мальчик был здоров и в полной безопасности. При этом оставался совершенно беззащитным. Подумать только, такое маленькое существо, не способное никак постоять за себя, абсолютно во всём зависящее от взрослого. Иначе попросту не выживет. Вот он мирно спит, потому что сыт, ему тепло и комфортно. Стоит же лишь небольшой мелочи потревожить его, он заплачет, ведь сам не способен ничего сделать с голодом, холодом или болью. Он ужасно хрупкий и ранимый, любая травма может быть фатальной для него. Он под полным её контролем. Он зависим от неё. Эти мысли поглотили Микан. Она нависала над кроваткой, впившись глазами в фигурку малыша. Дыхание у неё стало тяжелым и сбитым, голова кружилась. Что-то совершенно мерзкое подступило к горлу. Медленно сдавливало грудь. В низу живота всё болезненно выворачивалось наизнанку. Почувствовав что-то неладное, Хисока открыл глаза и замер, словно застанный врасплох дикий зверь. Громкий плач ужаса разнёсся по дому. Микан тут же пришла в чувство. Она взяла Хисоку на руки, стала укачивать, но тот всё никак не успокаивался, продолжая также оглушающе кричать. — Что стряслось? Микан резко повернулась. В дверном проёме стоял Нагито с сонным, но крайне обеспокоенным выражением лица. Ему не приходилось слышать, чтобы Хисока плакал вот так. Так, словно бы его жизни что-то угрожало. Не найдя слов, чтобы объясниться, потому что вместо них лишь начинали накатывать слёзы, Микан передала малыша Нагито. На руках отца Хисока постепенно стих, перейдя на тихое усталое шмыгание. У Микан трясло всё тело, но горло обхватила невидимая верёвка, всё также не давая шанса что-либо сказать. Она обняла себя руками, стыдливо глядя в пол и всхлипывая. Нагито хотел подойти к ней, но ноги приросли к полу. Невозможно сделать и шагу. Ему оставалось лишь со стороны смотреть, как Микан зарывалась пальцами в растрёпанные волосы. — Она так и не смогла избавиться от своего отчаяния, хах? — пронёсся знакомый мерзкий слащавый голос. — А ты? Нагито сглотнул, пока комната медленно плыла перед его глазами. В нос ударил запах спирта, раствора хлора и свежей крови, больно отдаваясь внутри головы. — Ты всё ещё боишься её отчаяния? Он крепче прижал к себе Хисоку, лишь бы удержаться и не начать тонуть в этой жуткой иллюзии. Спустя полчаса ему удалось уложить сына обратно спать. Нагито спустился на кухню, где к этому моменту закипел чайник. За котацу сидела Микан. Лицо у неё было бледнее снега, стеклянные глаза смотрели на ладони, которые она положила на колени. Словно на них были грязные следы какого-то преступления. Нагито налил в стаканы чай, добавив в него таблетку успокоительного, и поставил на котацу. Микан ещё какое-то время сидела без движений, словно не заметила ничего, а после медленно протянула руки и взяла в них чай. Выглядела она уставшей, как после особенно тяжёлой смены в больнице. — Ты можешь рассказать, что случилось? — тихо спросил Нагито, опустившись на пол. Глаза её оставались такими же пустыми, окутанные паром горячего чая. — Я… Не уверена, — произнесла она хрипящим после плача голосом. — Эти мысли… Они просто крутились в моей голове… Их… Не было так давно… Господи, — глазах Микан наконец-то появился блеск, пускай и от накатывающих вновь слёз. — Г-господи, о ч-чём же я д-думала? А е-если бы я н-навредила ему?.. А если э-это с-случится вновь?! — её дыхание участилось. — М-мне… Мне нельзя было становиться матерью! Плечи Микан затряслись, слёзы стали капать в стакан с чаем. Нагито замер. Комната вот-вот снова поплыла бы, если бы он не взял себя в руки, сделав глубокий вдох. Нагито, игнорируя надоедливое эхо в ушах, сел рядом с Микан, осторожно приобняв её. Чувствовалось, что этот жест заставил её немного расслабиться, и дрожь в её теле прекратилась. — Микан, милая, я думаю, ты просто устала, — предварительно набрав воздуха в грудь, мягко начал Нагито. — Проводить столько времени с ребёнком сильно утомляет. Попробуй завтра позвать Миоду-сан и Коизуми-сан на прогулку, выбери себе новое платье, сходите в кафе неподалёку. — Н-но разве у м-меня есть п-право н-на это?! Я в-ведь взяла на с-себя ответственность за н-него, ещё и на т-тебя н-надавила… Нагито задумчиво смотрел на Микан. Как у неё содрогаются губы и плечи, как блестят в тусклом освещении дорожки слёз. Сейчас она была такой маленькой и хрупкой, что становилось страшно: вдруг разобьёшь? Сломаешь то, что ломали уже столько раз, что, казалось бы, оно больше не будет работать. Но вот, она сидит перед ним, слабая и потерянная. Днём он видит её улыбку, когда просыпается, ночью — тепло её рук, когда засыпает в обнимку. Такая ли уж она маленькая? Такая ли уж хрупкая? Нагито мягко положил ладонь на её щеку, поворачивая лицом к себе. У Микан всё такие же прекрасные глаза. Он бы с радостью утопился бы в них, будь у него такая возможность. — Это страшно, — тихо произнёс он, от чего Микан вздрогнула. — Очень страшно… Но ты справляешься, честно, как никто другой справляешься каждый день… Мне… Тоже страшно, но я смотрю на тебя, и это зажигает во мне надежду. Тяжело нести на себе эту надежду в одиночку, поэтому… Всё в порядке. Нам страшно, но всё в порядке. Нагито сам был не уверен, куда пытается привести свою мысль. В голове всё беспорядочно плыло, с языка слетало что-то невпопад. Однако слёзы Микан прекратили течь. Она смотрела так, будто точно поняла, что хотел сказать ей Нагито. Они нерешительно и осторожно обняли друг друга. Долго молчали. Слушали, как неравномерно бьётся сердце. Такое горячее и живое. Беспокойное. — …Знаешь, я думаю, что когда Хисока подрастёт, он будет говорить также. — …Мне тоже кажется, что он пойдёт в тебя, — тихо прохрипела Микан. — С-спасибо, — всхлипнула она с улыбкой. — …Давай допьём чай и пойдём теперь спать, — с облегчением вздохнул Нагито. Утром Микан созвонилась с подругами, договорившись провести время вместе. Собиралась она долго и беспокойно, снова и снова задавая вопрос: «Ты уверен, что я могу?» И Нагито терпеливо раз за разом отвечал ей, вплоть до момента, пока за ней не закрылась дверь. В доме стало непривычно тихо. Только из спальни на первый этаж доносился звон детского мобиля. Нагито поднялся по лестнице наверх и стал слышать увлечённое гуление. Зайдя в комнату, он застал картину, как Хисока тянется руками к крутящимся над его головой фигуркам, прислушивается к лёгкой, мягкой мелодии. Когда в кроватку заглянул Нагито, то мальчик почти сразу переключил своё внимание на отца, встретив его улыбкой. — Видимо, ты не против провести весь день с папой? — улыбнулся ему в ответ Нагито, проводя рукой по коротким пушистым волосам сына. — Надеюсь, что не запомнишь вчерашнюю ночь. Хисока прислушивался к нему, разглядывая напряжённое выражение Нагито. Он протянул к сыну руку, тот с радостью схватился ладошками за тонкие отцовские пальцы. — …мы правда стараемся, знаешь? — мягко спросил его Нагито. — Мы стараемся быть хорошими родителями. Я думал, что только мне страшно, что я не справлюсь, — он горько усмехнулся. — Очень эгоистичные мысли. Твоя мама тоже об этом переживает. Что ты скажешь про это, когда вырастешь? Возненавидишь ли нас? Какой у нас будет с тобой разговор, а, Хисока? — Ва! — уверенно ответил ему Хисока, задергав ногами. Нагито вновь улыбнулся, взяв мальчика из кроватки на руки. Тепло маленького ребенка медленно растекалось и по телу Нагито. Хисока смотрел на него спокойно, с интересом, что-то иногда лепетал. — Я обещаю, что сделаю всё, чтобы взрастить твою надежду. Чтобы ты вышел в этот мир уверенным, что можешь справиться со всем. Чтобы ты нашел себя в жизни. Это станет моей надеждой. Нагито ходил по комнате, повторяя эти слова. Вряд ли уже для сына, скорее для себя. Хисока слушал его и постепенно впадал в дрёму. Их долгий и сложный путь только-только начинался.Первые слова
Хисока хорошо подрос, начал пробовать ходить и изучать всё, что было в его зоне досягаемости. Дома на полу и так находилось не слишком много вещей, но и те пришлось убрать подальше, чтобы юный исследователь не поранился. Однако атмосфера стала куда веселее, когда мирный разговор мог прервать внезапный удар кубиком по ноге или грохот падающих с полок безделушек в соседней комнате. Хисоке особенно нравилось упираться ручками на столешницу котатцу и старательно всё с неё скидывать, точно игривый котёнок. Когда же было что-то, до чего Хисока добраться сам не мог, он показательно подползал к родителям, чтобы те взяли его на руки, и начинал тянуться к тому, что теперь становилось доступным. Пластиковая ложка для риса и половник с деревянной ручкой вызывали неописуемый восторг у мальчика. Первой ему очень нравилось стучать по столу и дверцам кухонных шкафов, а второй он просто пытался утащить и спрятать где-нибудь в доме, что потом голову сломаешь его найти. — Тебе так нужен старый цветочный горшок? — хихикнула Микан, когда возилась в саду, наводя порядки после недавнего землетрясения, а рядом с ней ползал Хисока, у которого нос уже был грязным от земли. — Вот сейчас всё подготовим, а следующей весной всё снова красиво-красиво зацветёт. Потом будем ходить в сад и собирать пряные травы для всяких вкусностей! Представляешь? Хисока вытянул из земли какой-то корешок, попробовал его и недовольно выплюнул, приняв сидячее положение. С улыбкой Микан осторожно вытерла грязь с его носа, и мальчик радостно рассмеялся. Ноябрьский ветер уже неприятно дул в спину, хотя на улице пока что было относительно тепло. Закончив дела в саду, Микан подхватила сына на руки и занесла в дом. Внутри уже сладко пахло тушенной с овощами рыбой, которая была почти готова. Нагито время от времени проверял мультиварку, чтобы ничего не подгорало, а после возвращался к уборке на первом этаже. Услышав хлопок входной двери, он оторвался от своего занятия. — Уже вернулись? — улыбнулся он, вытирая пот со лба. — Тут ещё немного грязно, но я скоро закончу. — Ничего страшного! Я пока что умою Хисоку, а то он очень старательно помогал мне в саду, — рассмеялась Микан. Нагито только сейчас увидел измазанное в земле лицо Хисоки, так как он повернулся к нему, так что сам не смог сдержать смешка. Мальчик напоминал медвежонка панды, а растрёпанные пушистые волосы ещё больше поддерживали этот образ. Микан унесла его в ванную, напевая себе что-то под нос. Проводив их задумчивым взглядом, Нагито вернулся к уборке, продолжая прокручивать некоторые мысли в голове. — Хисо-тян, ну же, открой ротик. Но Хисока упорно продолжал отворачиваться с плотно сжатыми губами, капризничая и отказываясь есть. Микан не знала, как и быть. Нагито поймал на себе взгляд Хисоки, когда собирался отправить кусок рыбы себе в рот, и показал сыну язык. Мальчик немного поразмыслил и высунул язык в ответ, как злосчастная ложка тут же оказалась во рту, ошарашив малыша. У Нагито чуть не выпала еда обратно в тарелку, пока он пытался сдержать смех. Тем временем Хисока смотрел на него крайне осуждающе, снова плотно сжав губы. — Он уже третий день так плохо ест… — вздохнула Микан, отложив тарелку в сторону, стала осторожно вытирать с лица Хисоки овощное пюре. — Да и горяченький он сегодня… Хисо-тян, неужто зубки режутся? Хисока жмурился, пока его щеки и подбородок вытирали полотенцем. — Нагито, надо бы купить новые прорезыватели. — Ах, понял, — кивнул он, отложив опустевшую миску из-под риса на край стола. — Нас ждут очередные бессонные ночи? — Это ведь болезненный процесс… Помнишь, как хандрила Ибуки-тян, когда у неё полезли зубы мудрости? Нагито прыснул, отпивая чай. Когда привычные крики, которые Ибуки называла пением, сменяются унылым завыванием, похожим на издаваемое собакой, которой наступили на хвост, это сложно забыть. По крайней мере, Хисока ещё не умел петь, так что повторение подобного опыта пока не грозило. Поставив чашку на стол, Нагито задумчиво уставился на сына, водящего ладошками по детскому столику, словно вытирая его. Действительно, Хисока пока не пел. Так же, как до сих пор не произнёс ни одного осознанного слова. Хотя Нагито не до конца понимал данную формулировку. Хисока точно вполне осознанно уже пользовался жестом «дай», когда тянулся руками к разным предметам. Но словесно это не сопровождал, хотя по возрасту уже было пора. «Все дети развиваются по-разному», — пронеслось в голове Нагито, после чего он выдохнул. — Спасибо за еду, — Нагито допил чай и стал подниматься из-за стола. — Я тогда схожу в магазин. — Хорошо! Я сейчас впишу в список продуктов прорезыватели! — Микан отряхнула подол платья и тоже встала. — Думаю, в комбини они должны быть… — Если что, попрошу Хинату-куна подвезти до центра, — накинул куртку Нагито. — О, вот как. Может, тогда и в мебельный зайдёшь? Надо уже бы присмотреть лейку для душа. — Я заказал онлайн, на неделе приедет, — улыбнулся он, принимая список покупок из рук Микан. — И ведь успеваешь всё, просто невероятно, — она хихикнула, целуя мужа в щеку. Нагито ухмыльнулся, довольный как кот, и вышел на улицу. Вечер проходил мирно. Хисока сидел на мягком коврике, развлекаясь с деревянным домиком, в который нужно было просовывать разные фигуры. Методичный стук раздавался в комнате. — Хисока, — обратился к нему Нагито, сидя рядом на полу, — где красный кубик? Хисока посмотрел на отца, пошарил глазами вокруг, взял в ручку деревянный красный кубик и гордо вытянул перед собой. — А где зелёный шарик? Кубик упал на пол, Хисока подобрал шарик и также с удовольствием показал Нагито. Тот улыбнулся, когда сын подошёл к нему и вложил в руки этот шарик. «Тебе это нужно? Я принёс, держи!» — говорили глаза Хисоки. — Спасибо, — Нагито погладил мальчика по голове. — А знаешь, какого цвета пирамидка? Хисока обернулся, посмотрел на лежащую в стороне пирамиду, окинул взглядом комнату, уверенно указал рукой на жёлтую футболку Нагито. — Это жёлтый, верно. Жёлтый, — медленно повторил Нагито. Хисока крайне заинтересовано наблюдал за тем, как Нагито произносит это слово. Но сам молчал. Нагито тяжело вздохнул, отложив шарик обратно к другим игрушкам на полу. — Всё ещё играете? Разве не пора спать? — с улыбкой зашла в комнату Микан. — Тебе ведь завтра на расследование рано ехать. — Верно-верно, забылся, — улыбнулся ей в ответ Нагито. Микан подхватила Хисоку на руки, тот радостно заверещал, пока Нагито закинул игрушки в одну коробку и отодвинул её к стене комнаты. — Выглядишь сегодня каким-то задумчивым, — подметила Микан. — Что-то случилось? — Ничего такого. Хисоке ведь скоро уже будет год? — Верно… — Микан опустила ресницы в мягкой улыбке и потёрлась лбом о лоб Хисоки. — Уже год, подумать только! Хисо-тян скоро будет такой большой, да? — обратилась она к нему, и мальчик активно замахал ручками. Нагито оставаясь в стороне наблюдал за этой картиной с лёгкой полуулыбкой. — А там недалёко до апреля, будет год, как мы мама с папой! Даже волнительно немного! Ой, я даже не подумала, а как стоит справить день рождения Хисо-тян! Как же быть, большая вечеринка вряд ли подойдёт, но вроде и стоило бы позвать пару гостей- — Па! Нагито с Микан замерли, услышав этот одинокий возглас. Они сначала уставились на Хисоку, а потом переглянулись, будучи неуверенными в том, что только что произошло. — Па…па! Внутри как будто вот-вот распустятся бутоны прекрасных цветов. Родители вновь смотрели друг на друга, пока Хисока упорно глядел на Нагито. — Па…па! Па-па! — и ручкой указывал на отца. — П-правильно… Правильно, Хисо-тян, это папа! — первой сообразила Микан, тот час воодушевившись. — Давай ещё раз! Па… — Па! Па-па! — Хисо-тян, ты умничка! — рассмеялась Микан, переполняемая радостью. Нагито стоял зачарованный. Далеко не каждый отец удостаивается того, чтобы у его ребенка первым словом стало слово «папа». Цветы внутри всё же распустились, причём пышно, яркими бутонами. Это был восторг. Хотя кое-какие тучи бродили над этим внутренним садом. — Па-па! Па-а-а-па! — довольный реакцией родителей, повторял снова и снова Хисока. Уложив Хисоку, Микан вышла из комнаты, продолжая улыбаться. Она тихо тянула колыбельную, которую только что пела сыну. — Я думал, что ты будешь расстроена, что Хисока первым не сказал «мама», — отложив книгу, улыбнулся Нагито. — Нет-нет, конечно нет! — отрицательно покрутила головой Микан. — Это ведь его первое слово! Я так рада! — Случайно не потому, что постоянно тренировала его? Микан смущённо уставилась на Нагито. Он хитро усмехнулся, это было довольно очевидно. — Н-ну, не постоянно… Иногда р-разговаривала с ним, д-да… — перебирала она пальцы. — Но разве тебе не приятно? Нагито удивлённо вскинул брови, опустив глаза в размышлениях. На душе-то и правда было тепло, хоть он и понял, почему первым словом стало именно «папа». На лице Нагито расплылась улыбка. Микан выдохнула, подошла к нему и крепко обняла. А через чуть больше недели Хисока произнёс и заветное «мама», только уже с лёгкой руки Нагито. Правда, больше мальчик особо не разговаривал, продолжая хранить молчание.