2 Августа 1998
Гермиона смотрела в окно такси, пока они ехали по тихой улице, по обе стороны которой выстроились причудливые кирпичные дома. Она не могла поверить, что уже находится по соседству со своими родителями. Она села на поезд из Сиднея вместо того, чтобы запросить другой портключ. Хотя она всегда находила путешествия с помощью портключа немного неприятными, международные путешествия с помощью портключа были совершенно другим делом. Хорошо, что Гермиона отклонила предложение Молли позавтракать предыдущим утром. Она бы потеряла его на полу австралийского министерства. Гермиона на мгновение задумалась, когда добралась до Австралии, но в конце концов решила, что поезд будет ее лучшим вариантом. Это даст ей время подготовиться, прежде чем она действительно прибудет в дом своих родителей. Она могла слышать голос Гарри в своей голове, говорящий ей, что она подготовила все, что могла, и просто откладывает неизбежное, но Гермиона пыталась игнорировать это. Это путешествие и так обещало быть трудным. Лишний день, чтобы подготовиться к этому, ничему не повредит. Кроме того, добраться туда маггловским путем казалось правильным, и она чувствовала себя немного ближе к своим родителям. Гарри, конечно, предложил пойти с ней, но Гермиона отказала ему. Даже если бы Гарри не был занят обучением авроров, Гермиона знала, что это то, что она должна была сделать одна. Если бы она и Рон все еще были вместе, она бы тоже не позволила ему прийти. Она была уверена, что Рону это совсем не понравилось бы. — Вот мы и приехали, — сказал водитель, остановившись перед одним из домов. Гермиона посмотрела в окно на дом, в котором жили ее родители. Он был меньше, чем там, где они жили в Англии, хотя это имело смысл, поскольку их было только двое. Все было в хорошем состоянии, что Гермиону совсем не удивило. Ее мать любила возиться в их саду. — Мисс? — сказал водитель, когда Гермиона не сделала ни малейшего движения, чтобы выйти из машины. — Да, верно, — сказала она, передавая деньги, чтобы оплатить проезд. — Спасибо. Она медленно вышла из такси и пошла по подъездной дорожке, ее шаги замедлялись по мере приближения к входной двери. Ее сердце колотилось в груди, и ей пришлось заставить себя дышать ровно. Она снова прокрутила в голове свой план, когда дошла до входной двери. Глубоко вздохнув, Гермиона позвонила в звонок. Она услышала эхо звонка, и ее внутренности сжались. Прошло несколько мгновений, а затем она услышала шаги. Ей потребовалось все, что у нее было, чтобы развернуться и не убежать. Дверь открылась, и перед ней стоял ее отец. Гермиона потеряла способность говорить, когда уставилась на него. Он выглядел так же, как и год назад, хотя был более загорелым, чем раньше. Его улыбка медленно сменилась хмурым взглядом, поскольку Гермиона молчала. — Могу я вам помочь? — наконец спросил он. Гермиона прикусила внутреннюю сторону щеки, почувствовав, как подступают слезы. — Да, я, — Гермиона сделала паузу и один вдох, чтобы попытаться успокоиться. — Меня зовут Гермиона Грейнджер. Ее отец продолжал смотреть на нее, ожидая продолжения, в его глазах не было узнавания. Гермиона встряхнула палочкой и направила ее на него. — Что? — начал он, в замешательстве нахмурив брови при виде палочки. — Конфундус. Ее отец вздрогнул, затем посмотрел на нее в замешательстве. — Ты как раз собирался пригласить меня войти. — О, конечно, — сказал ее отец, отступая от дверного проема и пропуская ее внутрь. Он закрыл за ней дверь. — Уэнделл? — из глубины дома раздался голос. Гермиона услышала, как ее мать приближается к ним, и снова приготовила свою палочку. Когда ее мать вышла из-за угла, у Гермионы перехватило дыхание. Гермиона ничего так не хотела, как броситься в объятия своей матери и никогда не отпускать. Ее мама вопросительно посмотрела на Гермиону, затем на ее мужа. — Кто это, Уэнделл? — Это Гермиона, — сказал ее отец. — Гермиона? — повторила ее мать, и Гермиона наблюдала за ней в поисках каких-либо признаков узнавания. Ее мать сосредоточенно нахмурилась, затем снова посмотрела на Гермиону. — Какое прекрасное имя. Гермиона наполовину рассмеялась, наполовину зарыдала, когда подняла палочку к своей матери. — Конфундус. Глаза ее матери стали такими же пустыми, как и у ее отца. — Ты собиралась попросить меня сесть. — Не могли бы вы, пожалуйста, присесть? — сказала ее мать, ведя ее в гостиную. Гермиона села на стул, а ее родители сели на диван напротив нее. Они оба широко улыбались ей и Гермиона просто смотрела на них несколько мгновений. Она знала, что чары Конфундуса долго не продержатся и ей нужно было приступить к выполнению своего плана по восстановлению их воспоминаний, но она просто хотела посмотреть на них немного. — Мне так жаль, — наконец сказала Гермиона, снова поднимая палочку. — Ступенфай. Они оба откинулись на спинку дивана. Гермиона наконец позволила слезам пролиться. Она наклонилась вперед и взяла по одной из их рук, крепко сжимая, пока плакала. Когда она, наконец, взяла себя в руки, она повернулась и наложила на комнату заклинание уединения, затем вытащила книгу заклинаний из своей расшитой бисером сумки и открыла ее на странице, которую она отметила. Гермиона в последний раз изучила заклинание и движения палочки, прежде чем вернуться к своим родителям. Ей нужно было бы снять оглушающее заклинание, прежде чем она начнет, но ей также нужно было, чтобы они были неподвижны, иначе это могло повлиять на контрзаклятие. Как бы она ни ненавидела это, ей придется связать их. Она долго думала, с кого из них начать, и остановилась на своей матери. Ее мать, вероятно, была бы намного злее, чем ее отец, из-за того, что сделала Гермиона, но если бы ее отец увидел ее мать без сознания, он бы боролся гораздо сильнее, пытаясь помочь ей. Гермиона не была уверена, удержит ли его ее связывающее заклинание. Ее мать смогла бы успокоить его, если бы сначала восстановила ее воспоминания. Гермиона произнесла заклинание указывая палочкой на свою мать, что бы связать ее. А так же произнесла еще одно, чтобы удержать голову матери неподвижной, а затем сделала вдох. — Энервейт. Глаза ее матери распахнулись, когда она поняла, что не может пошевелиться. — Мне так жаль, — сказала Гермиона, сдерживая слезы, и снова подняла палочку. — Все будет кончено всего через несколько минут. Ее мать пыталась сопротивляться, но Гермиона убедилась, что узы были крепкими, прежде чем она начала. Ее мама выглядела такой испуганной, что Гермиона чуть не сдалась, не начав, но она укрепила свою решимость и начала читать контрзаклинание. Это было сложно и требовало полной концентрации, что было трудно, зная, что ее мать была так напугана, а отец все еще без сознания. Гермиона выбросила эти мысли из головы и сосредоточилась. Было бы катастрофой, если бы она допустила ошибку сейчас. Когда заклинание было закончено, ее мать на мгновение закрыла глаза. Гермиона отменила заклинание, удерживая голову на месте, но не снимала повязки, пока не убедилась, что заклинание сработало. Ее мать медленно открыла глаза, тряхнув головой, как будто пытаясь прочистить ее. Гермиона закусила губу и ждала. В книге говорилось, что возникнет некоторая путаница, поскольку воспоминания будут разблокированы, и морщина на лбу ее матери доказала, что это правда. Казалось, она даже не заметила веревок. Через несколько минут она, наконец, посмотрела на Гермиону. Она все еще выглядела смущенной. — Мама? — с надеждой прошептала Гермиона. Брови ее матери снова нахмурились, и она попыталась пошевелить рукой, выглядя озадаченной, почему она не может. По крайней мере, она не металась. — Мама, — снова сказала Гермиона. Она не была уверена, что будет делать, если это не сработает. Ее мать снова уставилась на нее, как будто пыталась вспомнить, где она. Сердце Гермионы было в горле. В книге было сказано, что это займет несколько минут, но к настоящему времени это должно было сработать. Гермиона не смогла найти ни одного случая, когда это конкретное заклинание использовалось на магглах. Она, вероятно, превратила мозг своей матери в кашу. Гермиона уронила голову на руки, ее плечи затряслись, когда она снова поддалась слезам. — Гермиона? Гермиона вскинула голову, и ее глаза расширились. Прошло почти двадцать минут, а ее мать все еще выглядела смущенной, но она произнесла имя Гермионы. — Мама? — ответила Гермиона. — Гермиона, почему я не могу двигаться? — озадаченно сказала ее мать. — Извини, сейчас, — сказала Гермиона, снимая веревки. Ее мать слегка покачала руками и оглянулась на дочь. — Почему ты плачешь? — она отвернулась в сторону. — А что не так с твоим отцом? — ее глаза, казалось, прояснились, когда она заговорила, и вскоре ее рот открылся. Она вскочила на ноги. — Что ты с нами сделала? — Мам, прости, я должна была, — начала Гермиона, но ее мать яростно замотала головой. — Нет, — сказала она. — Нет. Гермиона наблюдала, как ее мама глубоко вздохнула, а затем уставилась на Гермиону. — Что ты сделала? — Мама, я могу объяснить, я обещаю, просто позволь мне вернуть папу, — сказала Гермиона, поднимая палочку, но мать выбила ее из рук. — Нет! — закричала она. — Нет, ты ничего ему не сделаешь! Почему он не проснулся? — Мне пришлось оглушить вас обоих, прежде чем я произнесла заклинание, — объяснила Гермиона, пытаясь сохранять спокойствие. — Какое заклинание? — потребовала её мать. — Заклинание для восстановления ваших воспоминаний — Ты взяла, — ее мать замолчала и в ужасе уставилась на нее. — Я должна была, — сказала Гермиона. — Пожалуйста, позволь мне все уладить с папой, а потом я все объясню, клянусь! — Ты обещала, — сказала ее мать, повысив голос. — Ты обещала, когда мы отпускали тебя в Хогвартс, что никогда не поднимешь на нас свою палочку! — Я знаю, и мне очень-очень жаль, но ты не понимаешь, я должна была это сделать, — сказала Гермиона. — Пожалуйста, мама, пожалуйста, просто дай мне вылечить папу, а потом я все объясню. Пожалуйста! Гермиона снова заплакала и знала, что должна взять себя в руки, прежде чем пытаться наложить заклинание на своего отца. Она сделала глубокий вдох и выдохнула, затем снова посмотрела на свою мать. — Пожалуйста, мам, — сказала она гораздо тише. — Я расскажу все, просто позволь мне сделать это. Это не причинит ему вреда, клянусь. — Сначала разбуди его, — настаивала ее мать. — Позволь мне поговорить с ним. — Он не поймет, — сказала Гермиона. — Он все еще думает, что он Уэнделл Уилкинс. Он не будет знать, кто я и о чем ты говоришь. — Я его жена, он узнает меня, — отрезала ее мать. — Да, как Монику, — сказала Гермиона. — Он не будет знать, кто такая Джин Грейнджер. Ее мать пристально посмотрела на нее, а затем снова посмотрела на своего мужа. Гермиона начала сожалеть, что сначала сняла заклинание со своей матери. Ее отец был более уравновешенным. — Хорошо, сделай это, — сказала ее мать, скрестив руки на груди. Гермиона кивнула и подняла свою палочку с пола. Она вытерла щеки и взяла себя в руки, прежде чем снова повернуться к отцу. — Я собираюсь связать его сейчас, — сказала Гермиона. Веревки вылетели из ее палочки и обвились вокруг ее отца. — Это для того, чтобы он не шевелился. Она наложила стабилизирующее заклинание. — Теперь я собираюсь разбудить его, но ему нужно сохранять спокойствие. Энервейт. В отличие от ее матери, глаза ее отца немедленно открылись. — Я закончу через несколько минут, — сказала Гермиона. Взгляд ее отца переместился на ее мать, и он начал сопротивляться. — Ричард, — начала ее мать, затем покачала головой. — Уэнделл, просто стой спокойно. Все в порядке. Гермиона подняла палочку и начала заклинание, ее отец все это время в шоке наблюдал за ней. Гермиона могла сказать, когда воспоминания начали возвращаться, поскольку его глаза расширились, а затем он быстро моргал в течение нескольких секунд. Когда она закончила, она немедленно отменила заклинание, удерживающее его голову неподвижно. — Избавься от веревок, — настаивала ее мать. — Через минуту, — сказала Гермиона. — Подожди, пока все не объединится, чтобы он не был так взволнован. Он переводил взгляд с Гермионы на свою жену и обратно, на его лице было замешательство, которое постепенно прояснялось с течением времени. Гермиона отменила связывающее заклинание несколько минут спустя. Ее отец смотрел на нее, казалось, целую вечность. — Гермиона, — наконец сказал он. — Папа, — ответила Гермиона, подавившись рыданием. — Где ты была? — спросил он и она заплакала сильнее. — Мне так жаль, — выдавила она, прежде чем он потянулся к ее руке. Он притянул ее к себе, и она бросилась в его объятия, когда он обнял ее. — Прости, мне так жаль, — повторяла она, пока отец пытался ее успокоить. Ее мать стояла в стороне, скрестив руки на груди, все еще в ярости. Гермиона не винила ее, она не могла винить ее после того, что она сделала с ними обоими. Но она жаждала объятий своей матери так же сильно, как и отца. — Все в порядке, принцесса, — сказал ее отец, вернувшись к своему детскому прозвищу для нее. Это заставило Гермиону плакать сильнее. — Джин, ты можешь приготовить чай? — Нет, я хочу знать, о чем, черт возьми, она думала, — отрезала ее мать. — Я знаю, — сказал ее отец. — И я тоже, поверь мне, но я думаю, что сначала нам всем нужно успокоиться. Гермиона не могла смотреть на свою мать, но она чувствовала ее пристальный взгляд. — Хорошо, — наконец сказала Джин. — Я вернусь через несколько минут. Как только ее мать вышла из комнаты, Гермиона отстранилась от отца. Он потянулся за коробкой салфеток, которая стояла рядом с ним на столике и передал ее ей. — Спасибо, — с благодарностью сказала она, вытирая слезы и сморкаясь. Оглядываясь на своего отца, Гермиона не могла не улыбнуться. Было так приятно увидеть его снова. Она ужасно скучала по ним и постоянно беспокоилась о них. Несмотря на то, что она редко видела их в течение учебного года, они регулярно обменивались письмами. Не иметь с ними контакта больше года было ужасно трудно. Ее мать вернулась в комнату с чайным подносом. Она сидела неподвижно и готовила чашки для всех, раздавая их молча. Гермиона сделала глоток и посмотрела на свою мать, которая, как знала Гермиона, все еще была в ярости. — Ты сказала, что объяснишь, — сказала ее мать. — Итак, поговорим. Гермиона откинулась на спинку дивана, забившись в угол, как будто мебель могла ее защитить. — Мне очень жаль, — снова сказала она, а затем продолжила объяснять, что происходило в волшебном мире с того момента, как она ступила в него. К тому времени, когда она достигла лета, она изменила их воспоминания, они оба выглядели пораженными ужасом. — Ситуация становилась все более опасной, — продолжила она, переводя взгляд с одного на другого. — Люди исчезали все время и с моей связью с Гарри, плюс будучи магглорожденной, я знала, что стану мишенью. Я не могла пойти с Гарри на поиски крестражей, не сделав что-нибудь для вашей безопасности. Как только Волдеморт понял, что мы в бегах, он послал бы кого-нибудь за вами двумя, чтобы попытаться заставить меня сдаться. Я не могла так рисковать. — Это не твоя работа — защищать нас, — сказал ее отец. — Это работа родителей — защищать своего ребенка. — Ты никак не мог этого сделать, папа, — сказала Гермиона. — Я должна была вывезти вас из страны. — Тебе не кажется, что это решение должны были принять мы? — потребовала ее мать. — Ты бы пошла, если бы я попросила? — возразила Гермиона. Ты не дала нам возможности решить, не так ли? — возразила ее мать. — Мама, прости, я повторю это сто раз, если это поможет. Но я люблю тебя и не могла допустить, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Я бы не смогла этого вынести. — А если бы с тобой что-то случилось? — задавал ее отец вопрос. Гермиона посмотрела на свои колени. — Ты бы меня не помнил. Ты бы прожил свою жизнь здесь, в безопасности и был счастлив. — Счастлив? — потребовала ее мать. — Счастливы, Гермиона? Как мы могли быть счастливы, если наш единственный ребенок был мертв? — Ты бы не знала, что у тебя когда-либо был ребенок, — снова попыталась объяснить Гермиона. — Вы бы никогда не узнали, что произошло. Ее мать пристально посмотрела на нее на мгновение, прежде чем она поднялась с дивана. — Если это то, что ты думаешь, ты не такая умная, как я думала, — мягко сказала ее мать. Затем она вышла из комнаты. Гермиона услышала щелчок двери мгновение спустя. Она беспомощно посмотрела на своего отца. Он провел рукой по лицу и глубоко вздохнул. — Папа, мне жаль, — снова сказала она. — Я знаю, ты так думаешь, Гермиона, но если бы тебе пришлось снова принять то же самое решение, ты бы все равно это сделала? Она открыла рот, чтобы заговорить, затем снова закрыла его, тяжело сглотнув. — Да. — Тогда ты на самом деле не так сожалеешь, как думаешь. Он тоже встал. — Мне нужно проведать твою мать. Возможно, будет лучше, если ты уедешь на некоторое время. Гермиона в шоке посмотрела на него. — Это слишком много. Нам просто, нам понадобится некоторое время. Гермиона сжала губы, чтобы не расплакаться. — В нескольких кварталах отсюда есть отель, — сказал ее отец. Он полез в карман брюк. — Позволь мне дать тебе немного денег. — Нет, — сказала Гермиона, вставая. — У меня есть свои. Она направилась к входной двери, отчаянно желая выбраться из дома, пока снова не сломалась. — Гермиона, — сказал ее отец, и она остановилась, но не повернулась, чтобы посмотреть на него. — Мы оба любим тебя. Она кивнула и поспешила из дома, прикрыв рот рукой, чтобы заглушить рыдания. Она шла так быстро, как только могла, по улице, пока не перестала видеть сквозь слезы. Опустившись на скамейку на автобусной остановке, она закрыла лицо руками и зарыдала.──────── • ✤ • ────────
Гермиона, вздрогнув, проснулась, последние фрагменты ее кошмара все еще были отчетливы в сознании. Ее взгляд метался по комнате, отчаянно пытаясь вспомнить, где она находится. Только когда ее взгляд упал на брошюру на прикроватном столике, она стряхнула остатки сна. Австралия, отель, верно. Глубоко вздохнув, Гермиона попыталась провести рукой по волосам, но ее кудри безнадежно спутались. Плюхнувшись на спину, она уставилась в потолок, гадая, о чем говорят ее родители. Ее мать была в ярости, но к концу она казалась почти грустной. Ее отец только был разочарован. У Гермионы скрутило живот. Одобрение ее родителей всегда было самым важным для нее в детстве, и даже в почти девятнадцать лет оно все еще имело большое значение. Она ненавидела видеть разочарование в глазах своего отца перед тем, как она вышла из дома. Его вопрос все еще звучал в ее ушах, но Гермиона знала, что если бы ей пришлось делать все заново, она приняла бы то же самое решение. Нет, она не была честна с ними обо всем, что случилось с ней, пока она была в Хогвартсе. Даже когда она окаменела, ее родителям сказали только, что это был волшебный несчастный случай, из-за которого она не могла им писать, и что через несколько недель она будет как новенькая. Ее мать расспрашивала ее об этом, когда Гермиона приехала домой на лето, но Гермиона отвечала расплывчато. Летом после ее пятого курса, когда она принимала зелья, чтобы противостоять проклятию Долохова, ее мать несколько дней засыпала ее вопросами и, похоже, не придала особого значения объяснениям Гермионы. Гермиона могла сказать, что ее мать, по крайней мере, неохотно разрешала ей вернуться на шестой год. Она могла только представить, что произошло бы, если бы они знали, что в опасности не только они, но и Гермиона. Нет, Гермиона сделала единственное, что могла. Ей просто нужно заставить своих родителей понять это. Если бы они дали ей шанс объяснить, то есть. Вздохнув, Гермиона снова села. Взглянув на часы, она поняла, что проспала больше двух часов, и прошло шесть с тех пор, как она покинула родительский дом. В животе у нее заурчало, но сначала ей нужно было привести себя в порядок. Она подтянула к себе сумку и призвала свой уходовый набор и смену одежды, чтобы пойти в ванную. Как только Гермиона включила душ, она услышала звонок. Нахмурив брови, она вернулась в комнату и поняла, что это ее комнатный телефон. Ее сердце забилось быстрее. Только ее родители знали, что она здесь. Бросившись через комнату, Гермиона схватила телефон. — Привет, — сказала она, затаив дыхание. — Гермиона, это папа. Глаза Гермионы закрылись, и у нее перехватило дыхание. Она села на кровать. — Папа, привет. — Мы с твоей матерью разговаривали, — начал он, затем сделал паузу. Гермиона закусила губу, ее сердце бешено колотилось. — Ты ужинала? — Нет, — сказала она, удивляясь смене темы. — Мы собираемся заказать еду на вынос, — сказал он. — Мы были бы рады, если бы ты присоединилась к нам. — Да, конечно, — немедленно ответила она, и в ее груди расцвела надежда. — Я просто приведу себя в порядок, а потом приду к вам. — Хорошо, мы скоро увидимся. Ее отец повесил трубку. Гермиона несколько мгновений стояла, уставившись на трубку в своей руке. Она наконец положила её на место, а затем побежала в туалет.──────── • ✤ • ────────
Гермиона снова посмотрела на своих родителей, но ни один из них не произнес ни слова. С тех пор, как она попала сюда, разговоров было очень мало. Еду принесли через несколько мгновений после нее, и все сразу сели за стол. Весь их разговор состоял из нескольких вопросов о состоянии отеля. Все это было ужасно неловко, и Гермиона ненавидела это. Она как раз собиралась заговорить, когда ее отец отодвинул тарелку и посмотрел на нее. — Я предполагаю, что, поскольку ты пришла и нашла нас сейчас, опасность миновала, — сказал он. Гермиона вопросительно посмотрела на него, затем поняла, что она не закончила рассказывать им об охоте за крестражами и Финальной битве. — Да, — сказала она. — Гарри уничтожил Волдеморта, и его сторонники арестованы. — И какое ты имеешь ко всему этому отношение? — спросила ее мать. — Я была с Гарри весь прошлый учебный год, — сказала она. — Мы искали и уничтожили остальные крестражи, чтобы Гарри мог убить Волдеморта. И я сражалась вместе с ним в битве. Ее мать покачала головой. — Я все еще не понимаю, почему ваше правительство разрешило детям вести их войну за них. — В правительство проник Волдеморт, — снова объяснила Гермиона. — И мы все были совершеннолетними, мама. — Но из того, что ты нам рассказала, ты занимаешься этим с двенадцати лет, Гермиона, — сказала ее мать, снова разозлившись. — Кто позволяет детям делать это? Гермиона ничего не сказала. Она не могла отрицать, что сама задавалась тем же вопросом на протяжении многих лет. — Это было пророчество, — наконец сказала она. — Гарри должен был быть тем, кто избавился от него. — Чего я не понимаю, так это почему ты хочешь продолжать жить в таком мире, — отрезала ее мать. Гермиона увидела, как ее отец положил руку на руку ее мамы. Ее мама взглянула на него и вздохнула. — Мы обеспокоены, Гермиона, что тебя втянут во что-то еще подобное, — сказал ее отец. — Не о чем беспокоиться, — заверила его Гермиона. — Волдеморта больше нет, и, как я уже сказала, его последователи в тюрьме. Появился новый министр, справедливый и не допустит новой войны. — Но ты все еще друг Гарри, — сказала ее мать. — И если его считают каким-то спасителем, что заставляет тебя думать, что общественность не обратится к нему снова, если появится еще один темный волшебник? — Я не могу сказать, что может случиться, — сказала Гермиона. — Но ты всегда учила меня отстаивать то, что правильно, и поддерживать своих друзей и семью. Это то, что я сделала, и я бы сделала это снова. Ее родители переглянулись, молча общаясь. Гермиона снова заговорила, прежде чем кто-либо из них успел что-либо сказать. — Я знаю, вы злитесь на меня. Я забрала ваши воспоминания, не спрашивая и я сожалею об этом. Я знаю, это звучит неубедительно, поскольку я сказала, что сделала бы это снова, если бы пришлось, но вы должны понять. Вы никак не могли сражаться против пожирателей смерти. Не было достаточно безопасных оберегов, чтобы оставить вас в Англии. Я должна был это сделать. Это был единственный способ не потерять вас. Она снова начала плакать. — Ты знаешь, что с тех пор, как мы здесь, я чувствую, что чего-то не хватает? — тихо сказала ее мать. — Я не могла понять, что это было, даже не знала, был ли это предмет мебели, или адрес друга, или какая-то фотография, или что-то еще, но это всегда было там, не давало мне покоя. Ее мать посмотрела на нее. — Это была ты, Гермиона. По щеке ее матери скатилась слеза. — И если бы с тобой что-то случилось и ты бы никогда не смогла вернуться за нами, я бы чувствовала это до самой смерти. Я знаю, что ты забрала все наши материальные воспоминания о тебе, но ты никогда не смогла бы стереть себя полностью. Никогда. Гермиона теперь открыто плакала, поднялась со стула и обошла стол. Она опустилась на колени рядом с креслом своей матери. — Прости, мама, мне так жаль, — выдавила она. Ее мать пристально посмотрела на нее на мгновение, прежде чем она обняла Гермиону и притянула ее ближе. Гермиона ответила на объятие и через несколько мгновений почувствовала, как другая пара рук обняла ее, когда ее отец обнял их обоих. Она не была уверена, как долго они оставались такими, но даже когда ее колени начали протестовать, Гермиона проигнорировала это, наслаждаясь объятиями своих родителей.──────── • ✤ • ────────
4 Августа 1998
Гермиона вышла в сад за домом, где ее мать пропалывала цветочные клумбы. Последние два дня все было напряженно, но, по крайней мере, они все еще разговаривали. После того, как Гермиона сломалась два дня назад, ее отец настоял, чтобы она осталась на ночь в их комнате для гостей. На следующее утро ее отец ушел на работу, не имея возможности перенести всех своих пациентов в последнюю минуту. Удивительно, но ее мать решила не продолжать работать дантистом, как только они прибыли в Австралию. Вместо этого она устроилась на работу в местный детский сад. Ее мать попросила несколько выходных по семейным обстоятельствам, хотя Гермиона настаивала, что в этом нет необходимости. Ее отец сегодня утром тоже принимал нескольких пациентов, но освободил свое расписание на оставшуюся часть недели. Он рассчитывал быть дома к обеду. — Могу я помочь? — спросила Гермиона, приблизившись к своей матери. Джин посмотрела на нее, щурясь на солнце. — Если хочешь. Гермиона опустилась на колени в траву и начала выпалывать сорняки. Несколько минут они работали в тишине. Хотя они разговаривали, между ними все еще было неловкость. Гермиона знала, что ее родители потеряли к ней доверие, и она действительно не могла их винить. Потребуется время, чтобы вернуть это. — Я полагаю, с магией было бы проще, — наконец сказала ее мать, и Гермиона заставила себя не реагировать. Ее мать делала подобные комментарии в течение последних двух дней, хотя Гермиона убрала свою палочку после того, как восстановила их воспоминания, и с тех пор не доставала ее. — На самом деле, — сказала Гермиона, — Молли тоже большую часть пропалывает вручную. Она говорит, что это быстрее, чем наложить заклинание на каждый сорняк. — Правда, — сказала ее мать, стараясь не казаться заинтересованной. — Да, — сказала Гермиона. Она решила не говорить своей матери, что при первоначальной посадке можно использовать заклинания, препятствующие росту тех же сорняков. Она не думала, что ее мать оценит это прямо сейчас. Они снова погрузились в молчание. Гермионе очень хотелось поговорить с матерью о своих отношениях с Роном, но она не была уверена, что ее мать отнесется к этому благосклонно. Они были вежливы друг с другом, и Гермиона рассказала им больше подробностей о том, что произошло во время ее года в бегах и Финальной битвы. Но на самом деле она не поделилась ничем слишком личным. Ее родители знали, что она жила в Норе, но несколько недель назад вернулись в свой старый дом. Они не спрашивали почему. — Гермиона? — сказала ее мать несколько минут спустя. — Да? — Почему ты вернулась в дом? — рука Гермионы замерла на сорняке, который она выдергивала. — Я знаю, ты говорила, что у тебя Живоглот, но там должно быть одиноко одной. Что-то случилось с Уизли? — Вроде того, — сказала Гермиона, садясь на пятки. — Что значит «вроде»? — Рон и я, — Гермиона замолчала, закусив губу. Ее мать вопросительно посмотрела на нее, прежде чем ее глаза расширились от понимания. — Вы двое вместе? Прежде чем Гермиона смогла ответить, ее мать продолжила. — Должна сказать, я этого не предвидела. Я думала, что вы с Гарри, может быть, но Рон? Ее мать покачала головой. — Гарри? — удивленно сказала Гермиона. — Гарри мне как брат. — Справедливо, — сказала ее мать. — Итак, Уизли попросили тебя уйти, потому что ты встречалась с их сыном? — Нет, — заверила ее Гермиона. — Я ушла сама. — Почему? — снова спросила ее мать. Вместо ответа Гермиона задала свой собственный вопрос. — Почему ты не видела меня и Рона вместе? — Ну, ты такая другая, — сказала ее мать. — И вы двое довольно часто спорите. Ты всегда жаловался на него по той или иной причине. Хотя, я полагаю, что есть такая штука, как «противоположности притягиваются». — Я полагаю, — согласилась Гермиона. Брови ее матери нахмурились. — В чем дело? — Ну, может быть, мы слишком разные, — сказала Гермиона. — На самом деле мы расстались. Вот почему я покинула Нору. — О, дорогая, мне очень жаль, — сказала ее мать. Глаза Гермионы наполнились слезами от такого ласкового обращения. Ее мать встала и протянула руку Гермионе. — Заходи внутрь. Я приготовлю чай, и мы обо всем поговорим. Гермиона взяла мать за руку и поднялась на ноги. Это то, чего она хотела, иметь возможность разговаривать со своей матерью, как они привыкли. Прежде чем ее мама смогла уйти, Гермиона обняла ее. — Я люблю тебя, мама. Руки ее матери обняли ее, и она крепко обняла Гермиону. — Я тоже люблю тебя, Гермиона.