Одержимый

Доуму Мей так и не нашла. Она просидела у двери его дома почти до поздних сумерек, вся продрогла и окоченела: еще утром в спешке перед школой забыла захватить куртку. Мей чувствовала себя отвратительно, ее и правда трясло: не то от холода, не то от страха. Конечно, она могла бы просто оставить коробку под дверью, а сама наконец пойти домой. Но, наверное, родители Доумы бы это все неправильно поняли. Мей очень уж не хотела пугать матушку своего друга — та всегда была с ней милой, приветливой — очень приятная, хоть и немного странноватая женщина. Да и с Доумой Мей хотелось поговорить один на один, расставить наконец точки над «и». Сделать это можно было только при личном разговоре. Подбрасывания черепов под дверь тут явно не особо помогут. Да и Доума такой выпад мог бы не правильно понять. А что еще хуже — обидеться. Мей не знала, что еще Доума мог вытворить, но ночными визитами он явно мог не ограничиться, слишком уж хорошая у него была фантазия. Только когда совсем стемнело, Мей решила наконец пойти домой. Доуму ждать смысла больше не было — не придет. Стоило Мей скрыться за поворотом, ее снова затрясло. Не то от поднявшегося холодного ветра, не от осознания, что она совсем не хотела возвращаться домой. Бабушка уже наверняка ушла на ночное дежурство, будет только к утру. Эта мимолетно пролетевшая мысль Мей совсем не порадовала. Мей совсем не хотелось оставаться сегодня дома одной. А что, если Доума уже ждет ее там?.. От одной такой мысли Мей передернуло, она машинально обхватила себя руками. Нет, она не должна была сходить с ума. Глупая трусиха. Даже если Доума решит ее снова «разыграть», он же не сделает ей ничего плохого. Доума на это был просто-напросто не способен. Он был странным, себе на уме, но совсем не опасным. Тогда почему она сейчас так не хотела возвращаться домой и ловить там поджидающего Доуму на углу? Мей приспустила лямку рюкзака на одном плече, который тяжелым камнем все еще висел у нее за спиной. Она просто перенервничала, забегалась сегодня — все из-за «подарка», который совсем выбил ее из колеи. Мей остановилась посреди дороги. Мысли совсем спутались. Она просто себя накрутила. На самом деле все было просто-просто-просто. Просто нужно было вернуться домой, плотно закрыть окно и лечь наконец спать. Попытаться заснуть и постараться не думать, какие выходки Доума еще мог бы выкинуть. Хватит. Если она будет постоянно над этим гадать, сама что-нибудь выкинет. Мей все же нехотя неторопливо зашагала в сторону дома. Нужно заварить травяной чай и выпить успокоительных. Завтра Доума обязательно придет в школу, и она обязательно с ним поговорит. Других сюрпризов пока он ей все равно не обещал, можно ненадолго выдохнуть. Мей наконец подошла к своему дому, помялась с ноги на ногу у двери, неторопливо достала из кармашка рюкзака ключи. Как только она переступила порог, невольно выдохнула. Дома было тихо, никто ее не встречал, никто не поджидал — уже хорошо. Она быстро переоделась, помылась, поставила чайник. Специально проверила — окна везде были закрыты. Как Мей ни надеялась, бабушкин чай и припрятанные данго нисколько ее не успокоили. Мыслями она то и дело возвращалась к «подарку», который она решила пока не вытаскивать из рюкзака. Нет, и чего она удивлялась, Доума всегда был странноватым. Мей просто нужно было научиться отстаивать свои личные границы. Нужно было наконец научиться говорить «нет». Нет, ей не нравилось, когда к ней по ночам залезали в дом. Нет, ей не нравились черепа в подарочной обертке. Нет, ей не нравилась нездоровая липкая навязчивость Доумы. Нет, ей не нравилась их «дружба». На словах это звучало все очень даже просто. И очень даже просто Мей могла донести эти короткие мысли и до Доумы. Вот только она была не уверена, что он ее правильно поймет: опять что-то надумает свое. Мей решила оставить эту проблему на завтра. Даже если сейчас она заранее заготовит свою речь, наутро она все равно ее либо забудет, либо переделает. К тому же сейчас ей очень уж хотелось спать: ноги гудели, а глаза слипались — больше за Доумой она бегать не будет. Мей легла в постель, свернулась калачиком, накрывшись одеялом. Уснуть сразу, не считая до ста, не получилось. Мей все казалось, по дому кто-то бесшумно ходил, ее собственная фантазия начинала сводить с ума. Мей повернулась на бок. В окне, задернутой неплотной темной шторой, светила полная луна. Мей зажмурилась: с таким сияющим ночным прожектором она точно не заснет. Она продолжила считать, вспоминать заученные наизусть химические формулы, пересчитывать каждую косточку человеческого скелета — ничего не помогало. Пересчеты рано или поздно сбивались, и голову снова заполняли беспорядочные мысли о том, что ее друг совсем помешался. Очень заразительно помешался. Не успев начать пересчет уже видов человеческих мышц, Мей резко распахнула глаза. Тело будто парализовало — она снова услышала шаги, шорох. Только теперь снаружи, у самого окна. Мей не сразу приподнялась с постели. В сознании, в ногах, под ребрами забились страх, тревога. Доума пришел в гости. Точно-точно-точно он. Или нет?.. Мей потянулась к увесистому зеленому горшку с цветочным орнаментом, что стоял на прикроватной тумбочке. Это был один из первых «странных» подарков Доумы на один из ее Дней Рождений. Доума никогда не интересовался лепкой, горшками, но ей решил сделать именно такой подарок, с которого Мей и по сей день бережно стирала пыль каждый вечер перед сном. Сейчас же Мей схватила горшок обеими подрагивающими руками и без лишних мешканий на цыпочках подошла к окну. Шаги тем временем стихли. Мей осторожно отдернула штору, посмотрела вниз. Никого. Видимо, к полуночи ее больная тревожная фантазия совсем решила разыграться и оставить ее до утра без сна. Мей приоткрыла окно, в комнату сразу ворвался холодный свежий воздух — сознание будто мгновенно прояснилось. Ей почудилось. Снова что-то почудилось. Мей поставила горшок на подоконник, а сама высунула голову в окно. Вобрала в легкие воздух, шумно выдохнула. И спустя несколько мгновений вскрикнула, увидев перед собой красноволосую макушку. Аказа вырос будто из собственной же тени — настолько внезапно он появился перед глазами. Мей нервно дернулась, горшок, стоящий рядом, с грохотом упал на пол, разлетевшись на глиняные ошметки. Мей рассеянно испуганно отступила на шаг назад, сердце бешено забилось. Уж от Аказы ночных визитов к себе в комнату она никак не ожидала. — Ты… — выдавила из себя она, снова боязливо высовываясь из окна, надеясь, что фигура Аказы сейчас просто исчезнет, растворится в ночной тьме. Но Аказа оставался неподвижным и вполне себе реальным. Он пристально напряженно смотрел на Мей, будто он и сам не до конца понимал, как здесь вообще оказался. Запугиванием всяких визгливых девчонок ему еще заниматься не приходилось. — Не ори. Я этого идиота ждал. — Кого? — Мей уставилась на Аказу во все глаза. Тот в ответ только раздраженно выдохнул. В какое же идиотское положение он сам себя поставил — сейчас эта девчонка еще и надумает невесть что. Благо, причины на то были. — Дружка твоего. Думал, он сегодня тоже у тебя крутиться будет. Еще какую-нибудь дрянь тебе подсунет. Разобраться я с ним хотел. — Правда?.. — в голосе Мей так и читалось недоверие. Слишком уж зачастили к ней под окна под всякими сомнительными предлогами. Нет, Мей даже и подумать не могла, что Аказа тоже собирался залезть к ней домой и напугать до чертиков. Аказа точно был выше этого. Да и зачем ему?.. Не волновался же он за нее, в самом деле. — Почему ты решил, что он снова попробует ко мне забраться? — Я видел его сегодня, — хмуро процедил Аказа. — Разговаривал. Он мне не понравился. Мей вытянулась в лице. И где же она Доуму пропустила? Вроде бы все места оббежала. — Чем же не понравился? Вы опять подрались? Аказа скривился, Мей дернулась: в темноте ночи его мрачное лицо выдало совсем уж страшную гримасу. По крайней мере, ей так показалось. — Он сказал, что где-то нашел таких же кретинов как он. И, как я понял, их много. Мей нахмурилась. Эта новость ей не понравилась, видимо, так же сильно, как и Аказе. Наверняка Доума просто опять влип в неприятности. Нарвался на целую «компанию», с которой захотел подружиться. — Что, переживаешь за него, что ли? — Аказа вскинул брови, заметив, как губы Мей невольно дрогнули. Он даже не думал удивляться или разочаровываться. У Мей действительно все было написано на лице. — Знаешь, это не он отлипнуть от тебя не может, а ты от него. — Как и ты значит, да? — Мей не переменилась в лице. Она совсем не хотела раздражать Аказу и уж тем более выводить его на глупые споры, но все-таки не смогла сдержаться. — Чего? — Ты ведь здесь из-за Доумы, правда? Тоже из-за него страдаешь бессонницей, да? Хочешь, я тебе травы дам? Они хорошие, помогают — заваривать их только перед сном нужно. Аказа попятился, наступив на край клумбы. Фыркнул. Мей тем временем присела на широкий подоконник. Отчего-то ей даже понравилось сейчас смотреть на Аказу сверху вниз, пусть она и понимала: если Аказа захочет, он перелезет к ней в комнату без всяких проблем-препятствий. Однако Аказа не торопился переходить черту. Он же действительно не к ней пришел. Вернее, не за ней. — Ты на всю ночь у меня здесь останешься? Может, тебе принести чего-нибудь? У меня плед есть. — Постелишь как собаке дворовой? Мей стушевалась. Аказа, заметив это, только поджал губы. — Нет, я… — Мей запнулась. Все-таки, кроме Доумы, она еще никого не приглашала к себе в дом на ночь глядя. Особенно мальчиков. Особенно Аказу. И все же она и не подумала пресечь свой внезапный порыв гостеприимства. — Пойдем, я тебе чай подогрею. Ты замерз. Заболеешь. — Дура, что ли? — Аказа нахмурился. Сколько он себя помнил, даже простая простуда к нему не прилипала. Аказа с детства отличался отменным здоровьем — уж не о нем Мей сейчас нужно было беспокоиться. Нет, она правда собиралась позвать его к себе домой посреди ночи? Чтобы чай попить? Видимо, ей было совсем скучно. Совсем тронулась. — Если бы ты хотел сделать что-то плохое, уже бы перелез и сделал. Да и… моей бабушке не понравится, если ты тут вытворишь что-нибудь эдакое. Цветы, например, ее любимые притопчешь. Аказа отступил еще на пару шагов от злосчастной клумбы, по которой все знакомые Мей почему-то так и норовили пройтись маршем. Мей улыбнулась уголками губ. Она прекрасно знала, что кроме пока незнакомой ей Орихиме-сан, Аказа боялся и одновременно уважал только одну женщину — Хитоми Ооту. Да и уж в ком, но в Аказе она была уверена: сколько она за ним ни наблюдала, девочек он никогда не задирал и не трогал. Нечего бояться. — Моя бабушка очень хорошо к тебе относится. Ты не будешь ее расстраивать. Пойдем. Вчера ты так быстро убежал, что я даже не успела тебя пригласить. — А хотела? — Аказу было сложно удивить, но у Мей в который раз это очень даже получалось. — Ага, — она даже не успела задуматься над ответом. Не стала. — Знаешь, я не могу заснуть. Мне тоже нужно выпить чего-нибудь успокаивающего. Аказа отступил. В голове шумело, а тело пробила невольная дрожь. От холода. Мей соскочила с подоконника, накинула на себя цветочный зеленый халат и прошла к коридору. Отчего-то она была уверена, что на этот раз Аказа не убежит, не скроется за ближайшим углом как вчера. Мей открыла дверь — Аказа действительно стоял на пороге. Однако он и не думал заходить внутрь. Без приглашения. Мей отступила, тут же упершись спиной в стену. Недолго думая, прошла на кухню, коротко кивнув ночному гостю. — Разувайся, я сейчас все поставлю. Чайник с вечера не остыл еще. Аказа скинул ботинки, почесал одну ногу о другую и пошел за Мей. Она уже суетилась у стола, разливая чай. Аказа невольно зажмурился — на кухне особенно все пропахло травами, будто жила эта семейка Оота не в самом обычном доме, а в какой-нибудь лесной пристройке. — А родители у тебя где? — Аказа прислушался: в доме действительно были только они — одни. — Не знаю, — Мей пожала плечами. — Давно их не видела. Этот уклончивый ответ Аказу очень даже устроил. Его не особо интересовали чужие семейные дела: мало ли, ее родители были сейчас в командировке, на работе, или же умерли, в конце концов. Всякое бывает. Аказу не заинтересовал бы ни один из вариантов. — Ты не любишь чай с ромашкой? — Мей заинтересованно уставилась на Аказу, который тем временем не притронулся ни к своей чашке, ни к поставленным на стол данго. — Не хочу, — только и кинул он. — Пойду я. — Что, обратно к клумбе? Ты правда собирался просидеть у меня всю ночь под окнами? Знаешь, звучит жутковато. — Звучит тупо. Аказа поморщился. Удивительно, всего полчаса назад эта идея не казалась ему бредовой. Он и правда собирался дождаться Доумы и был уверен, что тот придет. Аказа был уверен, что точно намылит ему шею. И все же его планы как-то спутались. Вместо выяснений отношений с Доумой он сейчас сидел посреди ночи распивал вонючий чай с тронутой девчонкой. Кажется, он тоже заразился, ослаб думалкой — с таким-то окружением неудивительно. — Ты тоже не видел его новых друзей? — внезапно спросила Мей, делая маленький глоток и едва не давясь им же под тяжелым взглядом «гостя». Аказа качнул головой. — Нет. И тебе в это лезть не нужно. Отвяжется — пусть проваливает с концами. — У тебя и правда все всегда так просто, я даже завидую немного. Знаешь, у меня ведь кроме него и друзей-то не было. — Неудивительно. Лучше быть одному, чем водиться с недоразвитыми, — хмыкнул Аказа и тут же невольно приоткрыл рот в зевке. На кухне повисло молчание. — Наверное, тебе правда пора, — губы Мей растянулись в короткой улыбке. Ее тоже начала морить дрема. — Может быть, ты завтра зайдешь? У бабушки будет выходной, мы вместе что-нибудь приготовим. Ты ей очень нравишься, знаешь? Аказа сморгнул. Сколько он себя помнил, Хитоми Оота только и делала, что гоняла его по больнице и читала нотации. Уж кто-кто, а она его точно не переваривала. И на то были причины. — Серьезно, что ли. — Ну а зачем мне лгать. Мы будем ждать тебя. Сможешь завтра в семь к ужину? Аказа задумался. Он совсем не понимал, зачем Мей это было нужно. Все-таки задружиться с ним захотела? Замену психу своему найти решила? Аказа пристально взглянул в черные бездонные глаза Мей. И тут же чертыхнулся. Нет, эта точно никаких долгоиграющих планов на него не строила. — Я… Не собираюсь с тобой, — буркнул он, вставая. Мей поднялась за ним тоже. Смущённо улыбнулась. — Что «не собираешься»? Не собираешься завтра к нам в гости? Жаль… Аказа зыркнул на Мей в недоумении, а затем опустил взгляд в пол — ноги будто пригвоздило к месту, не двинуться. Он давно уже должен был дать деру отсюда, но не мог. Как и не мог объяснить самому себе, что он вообще тут забыл. Аказа нахмурился, сжал кулаки. Тупость и правда была заразной, передавалась воздушно-капельным. Бросив напоследок что-то грубое, явно «прощальное», он тут же одним широким шагом переступил порог кухни. Мей не стала его провожать, вместо этого взяла чашку и за пару глотков осушила ее. Лицо запылало — будто выпила она сейчас что-то покрепче чая. Мей мотнула головой, словно слабо пытаясь смахнуть наваждение. Хлопнула входная дверь, опустела тарелка с данго. Мей поплелась обратно в постель. Думая о внезапном ночном госте, чаепитии и о совсем уж внезапном приглашении на ужин. О Доуме больше не думалось — видимо, травы всё-таки подействовали. Вовремя. И все же завтра Мей будет собирать по кусочкам не только битый-убитый горшок Доумы, но и свои совсем уж путаные-перебитые мысли. Чувства.