Мы будем счастливы теперь и навсегда

Александра с порога зашвырнула сумку на диван и, на ходу сбрасывая одежду, направилась в душ. Стоя под упругими прохладными струями, она пыталась привести свои мысли в порядок. Обычно это действовало безотказно, однако, не в этот раз. Системы в мыслях не было. Она раз за разом прокручивала весь их разговор, то и дело спотыкаясь о воспоминания о его взгляде, жестах, улыбке, раскованно-уверенной манере держаться и мучаясь неким собственным несоответствием. Ей казалось, что она, которая всегда умела находить общий язык с мужчинами гораздо легче и быстрее, чем с женщинами, сегодня выглядела исключительной дурой. Особенно в ресторане. — Господи, кто меня за язык-то тянул? — простонала она и, отплевываясь, затрясла головой. Зачем она ляпнула про это свое замужество, которого на самом-то деле и нет вовсе? Почему она всегда ухитряется говорить раньше, чем думать? Правдолюбка чертова… Выключив воду, Алекс выбралась из душевой кабины. Полотенца в ванной, разумеется, не оказалось. «Традиция, однако», — шмыгнув носом, уныло подумала она. Отжав кое-как волосы, она прошлепала в гостиную, оставляя мокрые следы на полу. Завернувшись в обнаруженное на кресле полотенце, Александра плеснула в стакан ледяного молока из холодильника и, бросив в него соломинку, поднялась наверх. Забравшись в постель, включила ноутбук, вставила карту памяти и открыла фоторедактор. Вентворт ограничился рекламным портфолио, призванным отразить внешние данные актера и его типаж. С внешними данными был полный порядок. Сумасшедший коктейль самых экзотических кровей в нем дал просто поразительный результат, наделив особой мужской привлекательностью. Идеальная, пусть и несколько холодная правильность черт лица, загадочная полуулыбка, легкий прищур глаз — собственную близорукость он сумел превратить в выигрышную деталь имиджа — все это должно было безотказно действовать на противоположный пол. И надо думать, действовало. Он ни слова не сказал о своей личной жизни. Впрочем, и ее личной жизнью он не поинтересовался тоже. Она сама поспешила похвастаться. Александра захлопнула крышку ноутбука, одним большим глотком допила молоко и, поставив стакан на пол, растянулась на постели. На потолке плясали тени, отбрасываемые через незашторенное окно старым кленом — единственным деревом в их квартале. Некоторое время она задумчиво наблюдала за причудливой игрой узорчатых темных пятен, затем со вздохом повернулась на бок и обняла руками подушку. Он был совсем другим в свои семнадцать лет, когда она увидела его впервые. Длинноногий, длиннорукий, худющий, угловатый и оттого немного нелепый, он напоминал складную линейку. На замкнутом хмуром лице доминировал внушительный нос, сломанный в недавней потасовке, а на голове барашком кудрявилась темная шевелюра — единственный намек на его афроамериканское происхождение. Очки, большие, с довольно серьезными стеклами, довершали образ типичного «ботана». Чем он привлек внимание ее тогдашней, пятнадцатилетней, внятно объяснить она не смогла бы. Они пересекались на нескольких курсах по выбору, где вперемешку могли присутствовать ученики и десятого, и выпускного двенадцатого класса. Вентворт всегда садился за последнюю парту, редко вступал в дискуссию с учителем, но если уж высказывался, его ответы отличались несокрушимой логикой и лаконичностью. Слушать его было интересно. И как-то незаметно этот интерес распространился и собственно на его персону. Наверное, он был немало изумлен, когда обнаружил, что является объектом пристального внимания некой весьма энергичной особы, которая с детской непосредственностью мозолила ему глаза везде, где это только было возможно. Ему было комфортно в своем замкнутом одиночестве, а она, Александра, этот комфорт грозилась разрушить. Он попытался деликатно намекнуть ей, что вовсе не жаждет общения и уж тем более какой-то там дружбы. Как ни странно, первое фиаско ее только вдохновило. Она взрослела, и просыпающаяся женственность искала подходящий объект. Интерес смешивался с азартом и желанием проверить собственные силы. Вентворт не пользовался популярностью в школе. Его игнорировали, а порой и задирали, но как-то осторожно, опасливо что ли. Причину она узнала совершенно случайно, став свидетелем финала конфликта, когда в ответ на презрительное «Нигер! Вали на свою плантацию!», брошенное ему в спину, он остановился, снял очки, аккуратно положил их в карман толстовки, а затем, развернувшись, одним быстрым движением резко заломил обидчику руку, одновременно грамотной подсечкой уложив того на пол. — Не надо. Так. Больше, — раздельно произнес Вентворт, продолжая выворачивать в захвате руку до тех пор, пока поверженный оппонент не завопил и не заколотил свободной ладонью о плитку пола. Александра была сражена наповал. Вентворт в ее глазах стремительно приобретал ореол героя. Позже выяснилось, что он имел второй кю по дзюдо. Образ «ботана» растворился окончательно. Школьная секция дзюдо была гостеприимна и широко распахивала объятия всем желающим. Благодаря увлечению скалолазанием, Александра имела хорошую физическую подготовку, выносливость, гибкость и цепкие пальцы. Местный сэмпай, прикинув перспективы, понял, что раскопал самородок. Самородок был глубоко разочарован: начинающие белые и старшие синие пояса тренировались отдельно. Ум влюбленной пусть и юной женщины становится на диво изобретательным. Как-то раз после очередной тренировки Вентворт обнаружил на выходе из раздевалки Александру. Скромно потупив глаза, она спросила, не будет ли уважаемый синий пояс столь любезен предоставить ей возможность сойтись в спарринге. А то дебютантка жаждет испробовать свои силы в рандори, а сэмпай, по ее мнению, чересчур увлекся отработкой ката и изучением техник. Наверное, от неожиданности Вентворт согласился. Ни о каком равноценном поединке и речи быть не могло, учитывая хотя бы то, что Вентворт был выше ее ровно на голову и тяжелее фунтов на тридцать, а уж о пропасти в технике и говорить было нечего. Тот факт, что его так называемую ученицу очень мало волнуют тонкости свободной практики рандори, он понял далеко не сразу. Впрочем, к тому времени татами стал полем для схваток совсем иного рода. Это только тем, кто сам никогда не испытывал ничего подобного кажется, что любовь в шестнадцать лет — это всего лишь детская игра. Тот же, кто оказывался в водовороте этого нового, мучительно-яркого чувства, со временем осознавал, какой сильной и всегда куда более безнадежной и горькой, нежели у взрослых, бывает первая любовь в юности. Теперь спустя столько лет Александра могла наконец, признать: их чувства друг к другу были не равноценны. Отдаваясь чувству целиком, она не замечала, что теплота и нежность Вентворта по отношению к ней — не более чем отраженный отблеск ее собственного костра. С ней он просто учился быть мужчиной. Во всех смыслах. А потом был Принстон, который все расставил по своим местам.

***

Уснувшую только под утро Александру разбудил звонок телефона. Вздернув всклокоченную со сна голову, она долго ошалело таращилась по сторонам, пытаясь понять, откуда раздается настырная трель, пока не сообразила, что оставила телефон в сумке, сумку на диване, а все вместе находилось на нижнем уровне квартиры. — Ну и черт с тобой! — застонала она и сунула голову под подушку, но в ту же секунду, сраженная внезапной догадкой, подхватилась с кровати и ринулась вниз по лестнице. Отыскав в необъятных недрах сумки мобильник, она глянула на экран и, испытав мгновенный острый укол разочарования, нажала «ответить». — Привет, красотка! — раздался в трубке жизнерадостный голос. — Что-то ты долго, спишь что ли? — Зато ты бодр как жаворонок, — проворчала Алекс. — Колин, который час? — Не знаю, как у вас, а у нас уже почти восемь. — Где это у вас? — спросонья аналитические способности Александры всегда сбоили. — У нас — это в Лос-Анджелесе, — хмыкнул Колин. — Я уже, кстати, два часа, как на работе. — Поздравляю, — зевнула она. Однако развезло ее. Если верить Колину и учитывая разницу во времени, выходило, что сейчас почти одиннадцать. — А так как я на работе, — продолжал Колин, — давай-ка по-быстрому огласи мне свои планы на уик-энд. — Зачем тебе мои планы? — удивилась Алекс. — Колин, я Алиске все расскажу. — Вот только не надо, это сюрприз! — Какой еще сюрприз? — Слушай, — вздохнул тот, — ты, надеюсь, помнишь, что у твоей подруги день рождения? — Помню, — быстро соврала Алекс и покраснела. Надо же, совсем из виду выпустила! — Так вот я хочу устроить ей сюрприз — маленькую такую, почти камерную вечеринку. Самые близкие друзья. — Это кто же? — подозрительно поинтересовалась она. — Ну, во-первых, я. Как самый близкий друг, — сообщил Колин, и Александра почти воочию увидела, как он самодовольно улыбается во весь рот. — Затем ты, как самая близкая подруга. Ну, разумеется, не такая близкая, как я, но все же… — Я тебя задушу, — безнадежно сообщила она. — Кло, как неотъемлемое мое приложение и будущая родственница Эли, — продолжал перечислять Колин, — ну и братишки Лето. — А они там каким боком? — оторопела Алекс. — А у них в Лондоне концерт. Так что они по причине территориальной близости, — засмеялся Колин. — Как идея? — Блеск, — согласилась она. — Только тебе не кажется, что моя подруга из всей этой компании предпочла бы видеть одного тебя? Вы три месяца на разных континентах. — Вы не будете нам мешать! — заверил он ее. — Ты неисправим, — засмеялась Алекс. — Давай, излагай план. Все дела, которые она планировала неторопливо растянуть на выходные, пришлось улаживать в спешке, чтобы успеть на вечерний самолет. Зачехлить и вывезти из студии оборудование, загромоздив им собственную гостиную, отвезти Бена к юристу, чтобы переоформить документы, вернуть Бена обратно, слезно распрощаться с ним и Ниной, уйти, вспомнить о важном и вернуться, чтобы вручить обомлевшим коллегам презенты и бутылку дорогого виски (ну закуску вы уже того, сами, организуйте), после чего уйти окончательно. В результате в самолете Александра отключилась сразу же после взлета и проснулась, лишь когда лайнер заходил на посадку в Дублине, отдохнувшая, бодрая и голодная, так как оба приема пищи она благополучно проспала. В зоне прилета толпа встречающих была весьма внушительной. Волоча за собой багаж, она шла мимо ограждений, вытягивая шею в поисках того, кто ей был нужен. — Алекс! Александра помахала рукой и начала протискиваться сквозь толпу к Колину. — Ух ты! — восхитилась она и радостно потрогала бритую голову Колина. — Вот это я понимаю, радикальная смена имиджа! — Производственная необходимость, — пробурчал он, целуя Алекс и уступая место скромно стоявшим рядом Джареду и Шеннону. За пазухой у Джея что-то тихонько завозилось, и в ворот расстегнутой штормовки высунулась, посверкивая любопытными глазами-пуговицами, шоколадная щенячья морда. — Какой хорошенький! — ахнула Александра и потянулась погладить щенка. — Это подарок, — немного смущенно признался Джаред. — Ты что, его из Лондона вез? Прямо так на руках? — озадачилась она. — В переноске, — Джей кивнул на стоящую у ног корзинку. — Только ему там страшно. — Выл он в корзине, — вмешался Шеннон, — так Джей ему весь перелет до Дублина пел. Пока он поет, пес молчит, видимо впечатленный вокалом, только тот замолкает, псинка опять скулить начинает, требует продолжения. Вот она сила таланта! — Заткнись уже, — беззлобно попросил Джаред, поглаживая подарок. — Так он же еще и взятку ветеринару в аэропорту дал, — громовым шепотом сообщил не желавший униматься Шеннон, — чтобы, значит, животинку на карантин не закрыли. — Карантин полугодовой. Драконовские у вас тут законы, — возмутился Джаред. — Слушайте, поехали уже, — спохватился Колин. — У Эли после обеда дежурство заканчивается. Я хочу успеть все подготовить. — По-моему, сюрприз уже получился, — самонадеянно заявила Александра, забираясь в машину. Шеннон тут же умостился рядом, по-хозяйски обнял ее за плечи. — Привет! — проговорил он, касаясь губами ее виска. — Я скучал. От него исходила такая бьющая через край молодая энергия, что Алекс моментально потеряла всякую способность и желание к сопротивлению. — Я тоже, — прошептала она.