«...Пропали здесь разом все наши слёзы, Исчезли сомнения и грустные ночи. Явился и он, творивший те грёзы, Морфей, закрывший песком наши очи…»
Отрывок из баллады менестреля-пропойцы по имени Белозарг, игравшего на главной площади Бромморда на празднике осеннего равноденствия – Маббоэне. 1309 год.
В недалёком будущем…
Эйвар откинул прядь рыжих волос со лба. Два стражника, стоявшие перед ним, скрестили алебарды, преграждая путь. По лицу богатыря даже самый большой глупец понял бы, что сие ему не по нраву. А злить таких как он – большая ошибка. – Вход в асьенду без дозволения строго-настрого запрещён! – молвил мужчина с русыми волосами и шрамом на лбу, видневшимся из-под слегка съехавшего с головы мориона. Шрам этот, судя по форме в виде молота, бьющего по наковальне, поставили в шахтах Эфириса. Всякий ведал, что рабов в тех странах клеймили раскалённым железом везде, где можно. Иных, метили прямо на лбу, других же в шею, а иным везло отделаться печатью на руке. – Дорогу, иначе руки отрежу, нечем будет оружие держать! – молвил Эйвар, привычно положив длань на рукоять меча, смиренно ждавшего своего часа. Стоял богатырь пред воротами на территорию, в пределах которой находилось расписное здание из красного кирпича, высотой в семь этажей. Многие решили бы, что сие есть дворец какой, однако никакому королю или графу он не принадлежал. Раньше этой асьендой управлял генерал агриланской армии. Получил он владения эти за отличную службу, однако недавние восстания переменили всё. Тот генерал теперича лежал в земле, вместе со своей женой, детьми и тремя любовницами. Асьенда же перешла во владения его убийцы, заявлявшего будто бы он, принц-бастард, и есть истинный король Королевства Агрилан. – Пошёл прочь, бродяга, пока пинками не погнали! – прорычал второй, более крупный стражник с одутловатым лицом. Стражник замахнулся алебардой, вероятно, дабы просто припугнуть взбеленившуюся чернь, однако стало сие роковой ошибкой. Эйвар жеста не оценил совсем, а потому меч, мирно лежавший в ножнах, мигом оказался на свободе и вот уже через мгновение пронзил глаз одутловатого гиганта. Второй стражник попытался атаковать, но было слишком поздно. Клинок просвистел, оставляя за собой кровавую полосу на горле бывшего эфирисийского раба. – Далеко собрался? – донеслось сзади, но для Эйвара это не стало неожиданностью. Он ещё несколько секунд назад услышал, как кто-то в проулке позади него переминается с ноги на ногу. – Отвяньте и вас не постигнет та же участь, что и этих идиотов, – богатырь указал остриём на мёртвых стражников, параллельно проливая на клинок воду из фляги. Эйвар обернулся. Четверо мужчин стояло пред ним, держа оружие наизготове. Тот из них, что по форме походил на мускулистую пивную бочку, размахивал из стороны в сторону шестопёром, усеянным рунами, сияющими землистым светом. Самый молодой, с длинными волосами, заплетёнными в одну косу, сжимал рапиру, с выгравированными знаками пламени. Оставшиеся двое из ларца, одинаковые с лица, не отличались друг от друга абсолютно ничем. Начиная с узких серых глаз, и заканчивая желтоватым оттенком кожи. Даже их кривые сабли, руны на которых переливались зеленоватым светом, выглядели абсолютно идентично. За исключением рубах. У того, что стоял по правую сторону от бочковидного мужчины, она была в горизонтальную полоску, а у того, что слева – в вертикальную. Богатырь знал их. Вернее сказать, пересекался с ними в прошлом. Они, как и он, раньше охотились на нечисть. – Даю последний шанс, – произнёс Эйвар, прочитав заклинание. Знаки на его мече замерцали синеватым светом. – Проваливайте, етить вас в дышло. – Нет, – сказал один из близнецов. Тот, с рубахой в вертикальную полоску. – Шанс тебе даём мы. Сдайся, и мы несильно тебя отметелим. – Значится, я убью вас, а затем и каждого, кто встанет на моём пути! Кишки всем выпущу, но доберусь до этой мрази! Эйвар крутанул меч. Отступать он не собирался. Оставалось лишь сражаться, даже ежели шансы на победу были ничтожно малы.***
Кодантийское царство, княжество Ирдерес, тридцать первая ночь месяца зимобора, 1313 год.
Зоря подскочила, словно ужаленная. Озноб пробирал с ног до головы, хотя хлад не чувствовался, благодаря полупотухшему костерку, в который Виенна подкидывала валежник. Эйвар же, заступавший на дежурство первым, спал без задних ног. И должно быть, чаровница сменила его относительно недавно, ибо в глазах её читалось сильнейшее желание вздремнуть ещё немного под этим чудесным навесом. Остальные варяги также погрузились в царство Морфея, в ожидании своей очереди на караул. – Дурной сон? – спросила Виенна, а после, не удержавшись, зевнула во весь рот. Зоря кивнула, вспоминая, как беспощадно Эйвар резал стражников, отказавшихся его пропустить. Память тут же подкинула образ перекошенного от ярости лица рыжеволосого богатыря, отчего девушка вновь вздрогнула. – Уже скоро прибудем в Мирград и кошмары позабудутся, – попыталась Виенна приободрить Зорю. Вышло скверно, но на большее её сонный разум был не способен. – Поверь, там с тобой себя будут вести как с королевой на княжеском пиру. И никаких чудовищ. Ну, ежели не брать в расчёт пьяниц, бродящих по улицам каждый вечер. Должно быть, чаровница решила, что плохой сон Зори был как-то связан с чудищами, которые в последнее время не давали жития. Начиная от тех разбойников и пресловутого «рыцаря», до кикимор, лешачих, волколаков и прочих. И частенько так оно и приключалось, что во снах Зори фигурировали чудовища, старающиеся всеми силами схватить её. А она и убежать толком не могла, ибо ноги превращались в вату, отчего Зоря и двинуться была не в силах. – Слушай, – неожиданно продолжила Виенна, – мы уже давно в пути, но я всё не могла найти момент, чтобы… в общем, чтоб извиниться. Тебе явно неприятно находиться круглые сутки с той, кто убила твою мать. Понимаю, слова не вернут её и не снимут боль, но мне важно сказать это. Пожалуйста, прими мои извинения. Чаровница поклонилась в знак раскаяния, сложив руки в замок и прижав их ко лбу. Так у народа таринайев было принято просить прощения. – Эйвар разве тебе не передал мои слова? – удивилась Зоря. – Простить я не прощу, но я понимаю. Её нужно было остановить. Несмотря на то, что она была жертвой обстоятельств и к этим поступкам её толкнули обида, злость и материнская горечь, мама натравила проклятья на тех, кто дружил с нашей семьёй. Так что предлагаю не говорить об этом. Подружками нам с тобой не быть, однако и врагами становиться мы не будем. Виенна благодарно кивнула, и подбросила ещё немного сухих веток в костёр, следом пустив в него небольшой огненный шар. С магией пламени у чаровницы всё ещё не устаканились хорошие отношения, а посему ожоги, пускай и совсем несильные, продолжали появляться на её дланях. Благо Лучезар из раза в раз залечивал их все при помощи своей целительской магии. Наступило неловкое молчание. Зоря взглянула на Эйвара. Богатырь спал, лицо его было смурным, а на лбу выступил пот, Судя по всему снился ему кошмар, равно как и самой Зоре. Ничего общего с тем Эйваром из сна у него не наблюдалось вовсе. И почему он в её сне с кем-то бился? Для чего так рьяно старался попасть в то странное поместье из сна, которой почему-то назвали «асьенда»? В кустах, что прорастали в саженях семи от разбитого лагеря, промелькнуло нечто странное. Козы, которых перевозили в обозе, занервничали, равно как и лошади. Лишь варяжские конь и кобылы стояли в полном спокойствии, слегка только подавая сигналы своим хозяевам в виде тихого фырканья. – Ну что там опять? – устало выдохнула Виенна, поднявшись на ноги. Посох уже был при ней. Из-за кустов вышел небольшой упырь. Серая кожа его отблёскивала в вялом свете костерка. Налитые кровью очи глядели в сторону лагеря. Чудище прекрасно осознавало, что одолеть людей пред ним оно не сумеет. Ведало, и всё равно неторопливо шло вперёд, прямиком на лагерь. Его подгонял голод. В руке чаровницы зажёгся пламень, приобретший форму шара. С этим она разберётся быстро. Ночь проходила тихо. Всё шло своим чередом. Двигалось вперёд, навстречу грядущему. Колесо года продолжало крутиться.***
Кодантийское царство, город Айверос, первые день месяца цветня, 1313 год.
Владимир сидел за столом, едва-едва не роняя голову на стопку пергаментов, которые так и манили прильнуть к ним челом и мирно подремать часок другой. Только вот князь Иворбрадский не имел права на сон. Придворные слуги во всю слонялись от шкафа к шкафу, собирая дорогого правителя их княжества в путь-дорогу. На княжеский съезд, который будет проходить в столице Кодантийского Царства, Нованграде, где правил Великий Царь Иван, были приглашены все князья. Официальной причиной стало рождение наследника, коего нарекли Алексием. Однако настоящую причину не разглашали. Тем не менее, из своих источников Владимир мог предположить, какие вопросы на самом деле будут подниматься, когда все князья прибудут на место. Неопрятная щетина постепенно преобразовывалась в густую бороду, однако сбривать её Владимир не то чтобы не желал, просто не видел в этом жизненной необходимости. Прошлым днём ему исполнилось двадцать шесть зим. Хотя многие давали ему уже тридцать семь, ежели не больше. И это отнюдь не только из-за проблёскивавших седых прядей среди вороха каштановых волос. Также годов Владимиру добавлял усталый вид и мешки под глазами такого размера, будто князь тайком прятал там зерно, дабы никто не украл его. Власть даёт человеку могущество, но и плата за неё бывает непомерная. В голове Владимира проносились самые разные мысли, начиная выбором подарка новорождённому царевичу и заканчивая предположениями, касательно агриланской гражданской войны. Вести от Каисы приходили редко, что совсем не удивляло измотанного князя. Доставлять послания такой важности, да ещё и из королевства, погрязшего в братоубийственной гражданской войне, можно совсем не каждому. Для такой задачи подходили лишь лучшие гонцы, прошедшие проверку временем, огнём и железом. Владимир поставил княжескую печать на очередной документ и отодвинул всю стопку от себя. На сегодня всё. Отдых иной раз гораздо важнее работы, а посему князь решил чуть прогуляться по постепенно распускавшемуся саду, после чего уже смело погрузиться в лёгкий дневной сон. А уже потом, когда царство Морфея выпустит его обратно в Явь, тогда-то Владимир и подумает о том, что происходит сейчас в мире. Князь уже знал, что ему явится во снах. Воины, что друг друга рубят на гадкой, братоубийственной войне. Этот кошмар снился ему уж долго и навеян он был событиями нынешних дне, которые никак не желали покидать его голову даже на время сновидений.***
Кодантийское царство, подземелье в Ущелье Мрака на границе с Агриланским королевством, вторые сутки месяца цветня, раннее утро, 1313 год.
Седовласый мужчина отпрыгнул в сторону, уклоняясь от пылающего фламберга. Волнистый клинок пронёсся в пяди от худого лица мужчины, которого все здесь знали и боялись. Отряхнув заиндевелый доспех, имевший очертания скелета, мужчина достал из ножен меч-бастард, взяв его обратным хватом. – Нападайте, – молвил Кощей, откидывая прядь длинных волос с глаз. Говорил он с двумя крепкими воинами, облачёнными в чёрные, словно беззвёздная ночь доспехи. В стенах сего ущелья их прозвали «Сокрушители». Один из них держал меч с фламбергом, на котором были высечены странные символы, отдалённо напоминавшие знаки пламени. Второй имел при себе меч бастард, однако на нём уже красовалось, по всей видимости, нечто похожее на руны льда. Что первый, что второй, имели высокий рост, на голову превосходя обычного человека. Оба воина бросились в атаку, немедля ни секунды. Свист клинков рассёк воздух, но Кощей оказался в разы проворнее. Заблокировав огненный фламберг и увернувшись от меча льда, Кощей подпрыгнул, а затем пнул в шлем сокрушителя пламени. Того словно сшиб таран. Воин, больше напоминавший рыцаря с огненным оружием, врезался в стену в пяти саженях от места, где он стоял всего мгновение назад. Сокрушитель с мечом-бастардом едва успел поставить блок от удара Кощея, но тут же был схвачен за шлем и уже через секунду его забрало поцеловало каменный пол, оставив в нём трещину. Да и само забрало весьма сильно погнулось. – Вам ещё учиться и учиться, – холодно сказал Кощей, в очередной раз проведя рукой по доспехам со скелетными очертаниями. Он жестом приказал сокрушителям пойти прочь, а сам же, решив слегка передохнуть (хоть в сущности, усталость ему давно была неведома), направился из тренировочного помещения прямиком в главный зал. Спустя десять минут плутаний по тёмным, практически неосвещённым коридорам, и вот уже Кощей был на месте. Просторный зал с обтёсанными стенами, на которых висело множество картин. Любимыми же у Кощея определённо были всего две из них. «Заку́пы на Ловге» за авторством Илиана из рода Реповых и «Роза Ализа» от Леонарта де Баенчи. Дело в том, что Илиан из рода Реповых слыл весьма знатным художником, ибо все его полотна выполнялись в особом, совершенно неповторимом стиле. Даже самые удачные копии его картин не обладали той же утончённостью и великолепием оригинальных работ Илиана. К сожалению, большинство полотен сего, воистину, великого творца, наследника древнего боярского рода уничтожили. А всё потому что Илиана объявили мятежником, вступившим в сговор с чужеземными шпионами, а посему картины «царского врага» в большинстве своём сжигали. Самого же художника казнили через повешение. Лишь лет двадцать назад обвинения признали ложными и художнику стали посвящать баллады и даже ставить памятники. «Заку́пы на Ловге» была одной из трёх сохранившихся картин Илиана из рода Реповых, отчего и стала в разы дороже золота. По крайней мере, для ценителей искусства. «Роза Ализа» от Леонарта де Баенчи же имела для Кощея совсем иной значение. Ведьмак, – а именно им себя Кощей и считал, – лично присутствовал при написании данного полотна. Леонарт де Баенчи использовал в качестве музы ту, что Кощей столетия назад выбрал себе в жёны. Ту, что он не мог забыть и по сей день. Ту, кого желал вернуть. – Чего не спится в такую рань? – спросила вошедшая в зал Яга. Одета она была в ночную сорочку, поверх которой на плечах лежала серая шаль. Кощей повернул к ней своё исхудавшее лицо, и ведьма опомнилась. – Не серчай. За все сто двадцать зим, которые мы знаем друг друга, я всё никак не привыкну к тому, что ты не можешь спать. – Да. Пожалуй, это один из минусов моего бессмертия, – ответил Кощей, вновь устремляя взор на полотно Леонарта де Баенчи. А точнее на девушку, которую он в прошлом увековечил на этой картине. – Знаешь, как говорят? Сон – это маленькая смерть. Видно, логика здесь такая, что раз уж смерть Морена забрать меня не может, то её младшему братцу Морфею, управляющему грёзами, и пытаться нечего. – Ты ведь прекрасно знаешь, что я могу наложить на тебя иллюзию, – пожала плечами Яга, усевшись по правую руку от ведьмака. – Это не то же самое, что и сон. – Да, расслабления нет. Но тебе ведь важно не отдохнуть, а сами грёзы. Вернее, та кто в этих грёзах к тебе явится, – ведьма кивнула в сторону «Розы Айлизы». – Она вновь будет подле тебя, пускай и ненадолго. – Что-то ты больно добрая, дорогая подруга. На тебя совсем не похоже. Не серчай за прямолинейность, но с чего вдруг? – Всё ещё не доверяешь мне? После всего, через что мы прошли? – удивилась Яга, но удивление сие выглядело совсем неестественно. – Скажем так, у нас с Соловьём было очень доброе утро. Доволен? Ты разорвёшь иллюзию в любой момент, на тебя ведь они действуют хуже, чем на простых смертных. К тому же, ты будешь ведать, где иллюзия, а где реальность. Эдакий осознанный сон. Ну, так что? Даёшь согласие, али как? – А, Велес с тобой, давай, – махнул рукой Кощей. – Давай уж, твори свои чары. – Будь по-твоему! – хмыкнула Яга, и на пальцах её замерцали тёмно-оранжевые огоньки. – Представь момент из жизни, который ты бы хотел пережить вновь. Когда окажешься в иллюзии, твоё воспоминание оживёт. Единственное правило – поступай, как ты поступил в прошлом, ничего не меняй. Иначе иллюзия распадётся в то же мгновение. Уразумел? Ведьмак кивнул. Яга произнесла заклинание, провела пальцами по вискам седовласого. Ведьма тотчас же преобразилась. Нежная кожа её на левой стороне лица стала напоминать кожу старого драугра, которую вдобавок покрывала тёмно-серая гниль, обсыпавшаяся яко же пепел. В глазах Кощея вспыхнул тёмно-оранжевый огонёк, уносящий его, в далёки глубины памяти. В одно невероятно тёплое, но вместе с тем и весьма печальное воспоминание.***
Давным-давно в прошлом…
Деревянный храм Альфёдра стоял в самом центре города Даросс, являвшегося столицей вольного княжества Даросского. От желающих помолиться Отцу-небо не было отбоя, несмотря на расположившийся буквально в трёх шагах базар. На котором, в прочем, также народу толпилось столько, будто с других княжеств на эту площадь съехались не только купцы заморские, но и простой люд, жаждавший приобрести интересные товары, которые торгаши взяли с собой. Кощей, собрав русые волосы в короткий хвост, старался протиснуться между двух толстяков, оживлённо беседовали о ценах на меха. Причём делали это они так активно, что своим басом без особого труда перекрикивали рядом стоявших торговцев свежей дичью, отчего те пребывали сквернейшем расположении духа. Наконец сумев пройти препятствие в лице толстяков, Кощей обошёл женщину с ребёнком и оказался подле нужной лавки. Ювелир из Королевства Индор, темнокожий мужчина весьма почтенного возраста, расслабленно уселся среди ожерелий, колец и серёг, доедая похлёбку из овощей, залитую квасом. – Доброго часу тебе, почтенный, – сказал Кощей, чуть запыхавшись. – Вижу, решил отведать яства наших земель. И как тебе, позволь узнать? – Слегка необично, – на ломанном даросском языке, молвил купец, отставив пустую миску. – Эта ваше окрошка иметь своеобрасний вкусь. А ви зачем ко мне пожаловал? Прикупить чаво желать? – Да, товар ваш мне сейчас несказанно нужен. Да не даст мне соврать великий Альфёдр, Отец-небо наш могучий, в ожидании вас сидел я очень долго. Торговец удивлённо оглядел покупателя, и губы сами собой расплылись в улыбке. – Ай, дарагой, неужто ти решиль сделать своей гелин подарак? – Гелин? – В вашем язык эта означает, кажется, невеста, – пояснил купец. Кощей кивнул, поправив пояс с мечом. В последнее время он часто перекашивался, а потому парень решил, что раз уж он всё равно на торговой площади, то зайдёт и купит новый. Благо, монет у него сейчас было предостаточно. – А у вас острый глаз, – сказал Кощей, доставая из кармана мошну с дукатами. – Мне приглянулось то ожерелье с янтарём. Оно подходит к глазам моей невесты. На днях уже будем просить благословения у старейшин наших родов. Я должен доказать главе её семьи, что смогу позаботиться о ней, сберечь от любых бед, равно как и она должна доказать главе моего рода, что в любой момент она поддержит меня, не сбежит от бед и будет стойко выносить их вместе со мною. Купец с интересом слушал Кощея. Ему, очевидно, оказались интересны семейные обычаи Вольного Даросского Княжества. – Бери, добрый путник, так удачно нашедший мой лавку! Торговец протянул Кощею янтарное ожерелье, дабы тот поближе рассмотрел всю его прелесть. Однако Кощею сие не требовалось. Он уже решил, что возьмёт именно это украшение своей дорогой избраннице. К тому же, вскоре в Даросс должен был приехать знаменитый художник, Леонарт де Баенчи, с которым Кощей переписывался вот уже четыре месяца. Художник должен был доехать до одного северного княжества, но согласился сделать небольшую остановку в Дароссе, дабы нарисовать Дарославу – невесту Кощееву. Дорого стоили услуги Леонарта, однако ради Дарославы монет Кощей жалеть был не намерен. – Беру. За сколь отдашь, почтенный? Купец махнул рукой. – Забирай за полцена, дарагой! Двадцать серебряных! Кощей совсем не ожидал такой доброты от торгаша, которому, по идее, выгоднее было бы продать свой товар подороже, а не дешевле, но спорить не стал. Выложил всю сумму разом, забрал ожерелье и принялся сердечно благодарить купца. Купец, к слову, стоимость товара не снижал. Но, справедливости ради, и не повышал втридорога, как он делал это обычно. Уж больно понравилось ему слушать этого худого русоволосого парня вёсен двадцати двух. Хорошо он умел баять, ибо голос у него имелся такой, что он вполне мог бы стать менестрелем. А Кощей, тем временем, продолжал рассыпать комплименты, как вдруг тяжёлая рука опустилась ему на плечо. Парень обернулся и пред его глазами оказался давний друг. Короткие вороные волосы его, как всегда, выглядели жутко неопрятно. Шрам на подбородке от удара палицей портил весьма красивое лицо. – Я гляжу, ты не никак не отступишься от своей затеи? – молвил он, улыбнувшись уголком губ. – Нет, друг мой Бальдр, – ответил Кощей, всем телом развернувшись к объявившемуся внезапно знакомцу. – Я свершу что задумал, как и обещал.