Адриан из Остандюра. Речь на сдаче итоговой рады по выпуску из чародейской академии «Мерлинстром», на юго-западе королевства Санторнаса.
Кодантийское царство, город Айверос, двадцать третья ночь месяца снеженя, 1313 год.
Шахматы. Древняя игра, придуманная на территории, ныне принадлежащей Эфирису, но в те далёкие годы на тех землях располагалось небольшое королевство Индор. Тогдашние учёные, создавшие сию интересную игру говаривали, что войны должны вестись лишь на доске в чёрно-белую клетку, и только резными фигурами, дабы никто не погибал. Благородное, и весьма миролюбивое желание. Но, как и всегда бывает, мир не принял сие светлое желание. Королевство в итоге захватили. Учёных мужей, придумавших шахматы, приговорили к казни через насаживание на кол. Однако, несмотря на это, игра разлетелась по материку, и даже за его пределы в иноземные царства-государства. Владимир поставил пешку на клетку «С1» поля противника, коим являлся Житеслав. Пешку князь тут же заменил на ферзя, утраченного ещё в середине партии. – Шах, – сказал Владимир, отпив вина из кубка. Чародей закрыл короля ладьёй, но её тут же съел конь. Житеслав попытался уйти королём, однако Владимир убрал коня, сделав шах уже им. Придворный лекарь вновь двинул короля, но князь вновь сходил ферзём. – Мат! – удовлетворённо провозгласил Владимир. – Чего-то ты не в форме, друг мой. – Не беспокойся, княже. У меня всё чудесно! А вот у тебя голова иными думами занята. Не в игре ты сейчас был. – Неужто? Я же тебя уже третий раз одолел! – И все три раза ты мог сделать это ходов эдак на семь-десять раньше. Слова Житеслава являлись чистейшей правдой. Не здесь князь был своими мыслями. Не об игре с верным другом он размышлял. – Что приключилось? – пытался дознаться чародей. – Агрилан, – проговорил Владимир. Они с Житеславом доверяли друг другу и приходились названными братьями. А разве ж от брата стоит чего утаивать?! За окном свистел ветер. Снег с каждым днём шёл всё меньше и меньше, знаменую скорый приход месяца зимобора. – А что с Агриланом не так? – Всё. Седмицы полторы назад там разгорелись восстания, прямиком в столице. Помимо этого погромы начались и на приграничных к нам участках. В наших краях об этом молчат, но птичка начирикала недобрые вести. – И что же это за птичка? – Очень говорливая птичка. – Я правильно понимаю, что она уже перелетела на это место? Владимир расставил фигуры на доске. Но желания сыграть ещё одну партию не возникало. – Птичка не столь быстро машет крылышками, к тому же она отправилась в полёт с птенцом. Сейчас от неё я получаю лишь слухи от других птиц, что едут с тех краёв. – Тащится в такую даль с птенцом? Неразумно. Иногда мне сложно понять намерения этой птички. – Значит, ты плохо разумеешь птиц вообще. Потому-то тебе так тяжко с ними и ты уже второй год ни с кем яйца не высиживаешь, Житеславушка. Чародей, на сей раз решив сыграть белыми фигурами, слегка покраснел и двинул королевскую пешку на две клетки вперёд. – Так что там с восстаниями? – неожиданно вернулся к изначальной теме Житеслав. – Вспыхнули сами по себе, али кто верховодил? – Одна часть восстания спонсирована Родселендом, другая – нами. Вернее, часть спонсирована несколькими князьями Кодантийскими. Имён пока называть не буду, ибо пока лишь туманные предположения. Кому-то выгодно, чтобы Царь отреагировал на подобное подле границ царства. Думается мне, будет война. Родселенд хочет Агрилан себе, Кодантия же будет обязана отреагировать на выпады некоторых бунтующих на границе. Насколько мне известно, Царь уже послал депешу с просьбой немедленно урегулировать беспорядки, в иных случая же применится сила. – Опасные времена нынче. Князь, равно как и его оппонент в игре, продвинул пешку на две клетки вперёд. Долил ещё вина себе и Житеславу. – Уж очень опасные. Некоторые из бунтовщиков напали на мирный обоз, двигавшийся в Кодантию. Они зарезали женщин и детей, что там ехали. – Провокация? – Не исключено. Это может быть как случайное происшествие, так и чья-то попытка приблизить войну. Сейчас обе крупные страны лишь ищут повод для объявления войны друг другу. Нужно начать готовиться. Поручу, пожалуй, заниматься с дружинниками построже. – И почему люди не могут вместо войны играть в шахматы? Это ведь, своего рода, тоже война, только без жертв! Владимир сделал ход конём. – Наивный ты, друг мой. Не только в птичках не разбираешься, но и в политике. Война всегда была, есть и будет продолжением политики. Там, где нельзя договориться словами, в ход идёт меч. И пока врага не втопчешь в грязь, он не отдаст тебе ничего. Шахматы не заставят политиков примириться, наоборот, они начнут спорить о правилах, затем у каждого будут свои способы игры, а следом начнётся война из-за «истинно верных» правил игры. Политики – это всего лишь люди, наделённые властью. А люди всегда ищут способ удовлетворить свои потребности. И не забывай, что проявление жестокости – это тоже потребность человека. Друзья продолжили играть. Владимир ещё дважды обыграл Житеслава, после чего ему совсем уж стало скучно. Несмотря на глубокую ночь, усталость так и не приходила, поэтому Владимир, под оранжево-жёлтое сияние свечей, приступил к изучению последних доставленных ему берестяных грамот. В особенности его заинтересовало одна от его шпика в Благодворском княжестве. Храм Бальдра превратился в руины, а на его месте очутилось нечто, напоминающее ледяной холм. С этим, разумеется, должны были разбираться уже варяги, но отчего-то Владимиру было неспокойно на душе. Совсем неспокойно.***
Кодантийское царство, Сторожевая Твердыня номер семь, седьмая ночь месяца зимобора, 1313 год.
Любомысл служил гильдии варягов уже добрых сорок семь зим. С того самого момента как его, совсем юного паренька с заплетёнными в косу русыми волосами и сломанным передним зубом, посвятили в кудесники, он неустанно работал во благо своих братьев по ремеслу. Выезжал обновлять знаки на частоколах вокруг городищ, лечил неведомые хвори, что поражали деревни не хуже стаи волколаков или упырей. Теперича Любомысл выглядел совсем не так, как в своей юности. Яко же цветы, некогда прекрасные и яркие, но со временем погибшие от того, что их сорвали, так и Любомысл в силу возраста уже не был столь привлекателен. Густые волосы, некогда украшавшие голову, почти исчезли, являя миру старческую лысину. Редкие же волоски, что всё же встречались, теперича вместо русого цвета отдавали сединой. Да и здоровье было уже не то. Нередко когда прихватывало сердце. В последнее время так особенно. Многое повидал кудесник за свою долгую жизнь. Немало он и Сторожевых Твердынь сменил, коих в одной только Кодантии находилось штук тринадцать, ежели не больше, а уж коли считать другие королевства и султанаты… глядишь, за сотню наберётся! И в Родселендских Твердынях побывал, и в Асгнирских, и вот теперича он вновь служил в Кодантийской. Чаровников и богатырей в таких Твердынях было не очень много. Основная масса этих варягов останавливалась здесь лишь за тем, чтобы перевести дух, да залатать раны, и то только в том случае, ежели им было по пути. В противном случае им приходилось лечиться за деньги у лекарей-чародеев, а иной раз и у простых знахарей. Да, они чаще бывали в разъездах, нежели кудесники, которые выезжали из Твердынь и, непосредственно Мирграда, лишь по необходимости. Такие старики как Любомысл, правда, уже редко отправлялись на задания. К таковым чаще всего приезжали сами. И теперича этот немолодой мужчина сидел на насиженном месте, получив должность Главного кудесника и став одним из трёх смотрителей юго-восточной Сторожевой Твердыни номер семь Кодантийского отделения Гильдии Варягов. И вот настала пора ездить по городищам его ленивого, хотя и весьма смышленого ученика Лучезара. – Много ли удалось выяснить, почтенный Любомысл? – вопрошала Любава. – Предостаточно, дружочки мои! Ой, как предостаточно! – Не тяните же! Рассказывайте, достопочтенный! – сказал Алексей, по старой привычке держа длань на рукояти цвайхендера. – Времени итак кот плакал. – Не торопи меня, молодчик! Не посмотрю, что вы одни из трёх сильнейших варяжских двоек, мигом по голове тростью дам! Совсем никакого уважения к старшим нету! Вот в мои годы… – Многоуважаемый Любомысл, – вновь заговорила Любава. – У нас и правда не так уж много времени. Пожалуйста, ближе к сути. О вашей молодости поговорим в следующий раз, когда время будет. Любомысл недовольно фыркнул, но всё же кивнул. – Да когда у вас, молодых, время будет таких стариков, как я? – грустно хмыкнул он. – Вечно молодняк торопится куда-то. А жизнь-то она проносится, моргнуть не успеете… ладно уж. Сейчас всё вам поведаю. За дверью позади старого кудесника послышался недовольный рык и грохот цепей, но Любомысл не предал ему никакого внимания. Лишь махнул рукой Алексею и Любаве, мол, «до этого ещё дойдём, не забивайте голову». Любомысл откинул простынь, прикрывавшую обезглавленное тело вурдалака. – Физических отклонений не обнаружено, – проговорил кудесник, призывая осмотреть труп. – Магические же имеются, но для чудищ это в пределах нормы, коли можно так выразиться. Гениталии так же не задеты никакой мутацией. Я провёл некоторые анализы и могу точно вам сказать. Эта тварь может породить потомство. Обращать простой люд в себе подобных же он не сумеет, во всяком случае так, как это делают стрыги или волколаки. – А как-нибудь по-другому сумеют, али нет? – Для таких работ у меня нет ни оборудования, ни достойных помощников. Вам надобно отвести труп в Мирград. Я вырежу на теле руны Морены в связке со знаками Матери-сырой-земли. Сработает лучше, нежели нетленные чары. Тело не будет гнить ещё очень долго, добраться до места успеете. И передайте тамошним кудесникам список исследований, что уже провёл я. Со всеми результатами! – Добро. Отправим это с одними из тех варягов, что приехали сюда с нами, – кивнул Алексей, принимая стопку берестяных свёртков от Любомысла. – А что по поводу чаровника, застрявшего во льдах? – А вот тута всё гораздо сложнее. Любомысл подошёл к двери, из которой периодически продолжал раздаваться непонятный рык, и открыл её. Там, в небольшой комнатке служившей некогда каморкой для швабр, сидел тот самый чаровник, который считался трупом. Он пытался вырваться, бренча цепями, сковывающими руки, ноги и шею. Маска вокруг рта не давала сказать ни слова, а потому слышалось только невнятное гневное рычание. Синеватая кожа сильно контрастировала с красными, словно рубин, зрачками. – Что происходит? – с удивлением в голосе проговорила Любава, глядя на того, кого ещё недавно считали трупом. – Разве он не погиб? – В сущности, он таки погиб, – ответил Любомысл, прикрывая труп вурдалака обратно простынёй. – Его собственной магической эссенции нету, яко же нету и сердцебиения. Это, в самом прямом смысле, ходячий мертвец. – Как карачун, драугр и утопец? – спросил Алексей, не убирая руку с меча. – Похож, но не совсем. Как вы помните, карачуном называют умершего на морозе человека, чьё тело занял злой зимний дух. Драугром становится тот, кто погиб на поле боя, и все негативные эмоции, накопленные в сражении смогли вдохнуть в трупа, пускай и не жизнь, но нечто способное отсрочить смерть. А утопцы получаются от того, что кикиморы создают их из тел утопленников. Здесь же иной случай, голубушки. – Разъясните, сударь. – Это тело некогда принадлежало чаровнику. Не выдающемуся, но это и не столь важно. Организм приспособлен к использованию и преобразованию потоков магической эссенции. Способен накапливать её, пусть даже так медленно. И проведя так долго в магическом льду, тело впитало в себя часть эссенции, которая и «оживила» его. Ежели точнее, то энергия, таившаяся во льду завладела бесхозным трупом. И я вычислил, какого рода была сия эссенция. Алексей с Любавой внимательно слушали Любомысла, копающегося в стопках бересты, в которую он записывал все последние исследования. – Вот, нашёл! Это тоже всучите мирградским кудесникам, когда довезёте до них ещё и этого восставшего мертвеца. – Обязательно, почтенный. А что за энергия всё-таки? Любомысл вздохнул. Протяжно и тяжело. – Мира Нави, – ответил он, покосившись на брыкающийся в цепях труп чаровника. – Прямиком от Морены. Это и объясняет, откуда появилась такая сильная магия льда, к тому же способная поднимать мертвецов на ноги. Тот, кто наколдовал ту глыбу на месте храма, может быть некромантом! Его связь с Мореной невероятно сильна! Чаровники и чародеи, конечно, умеют брать силу у духов иль богов, но её доля ничтожно мала в заклинаниях. Всего-то десятина, в редких случаях девятая часть. Остальное их собственный запас. А здесь мало того, что количество магической силы просто запредельное, так ещё и две трети этой силы принадлежит именно миру Нави, а уже остальная часть – человеческая! – Как может быть настолько сильная связь с миром духов?! И в особенности с духом зимы и смерти?! Даже у чернокнижников, что посвятили всю жизнь изучению всех тонкостей, нет такой крепкой связи. – Верно мыслишь, голубчик! Тут ещё у меня для вас кое-что имеется, – продолжал рыться в берестяном кавардаке Любомысл. – Где же оно… Ах, Лучезар, ядрёна мать! Сказал же ему – приберись, покуда не уехал на задание. А он в это захолустье отравленное поехал скорее, лишь бы порядок не наводить! Ох, всыплю ему, как на порог Твердыни ступит! Кудесник чуть коснулся дланью груди. Должно быть, снова сердце шалит. Пора бы попить отвар из корня валерьяны. – Что за отравленное захолустье? – вдруг спросила Любава. – И где? – Городище Яровицное, чуть севернее от этих мест. Три дня и три ночи пути отсюдова. Лучезар поди уже почти доехал. Он вместе с богатырём таким рыженьким, забыл как звать, и чаровницей немного смугленькой выдвинулся около двух суток назад. Завтра уже будет на месте. – Яровицное… это там, где растёт один из пяти дубов Рода? – Так точно. Городище построили близ Великого Дуба… а что? Но ответа не было. Трупов и бересту в Мирград они поручили доставить паре варягов, прибывших в Твердыню двое суток назад, а сами отправились в путь. Уже на третье поселение опускалась неведомая хворь. И каждый раз подле одного из Великих Дубов. Нет, это явно не могло быть совпадением. Все варяги, которые отправлялись на прежние места возникновения болезни, погибали. Причём, убиты он были явно насильственно, а не вследствие отравления или болезни. Кони были осёдланы быстро. Ещё лучина не прогорела, как Любава с Алексеем поскакали в сторону Яровицного. А Любомысл тем временем, раздавал указания по транспортировке богатырше и чаровнице, которым и отдали приказ перевезти всё необходимое в Мирград. Кудесник долго объяснял охотницам, как правильно вливать эссенцию в руны и с какой периодичностью, а сам размышлял о том, что же так взволновало Алексея с Любавой. Думал он об этом до самой ночи, даже когда тело вурдалака и ожившего чаровника увезли прочь из Твердыни. Но сколько бы не раздумывал кудесник, ничего путнего его котелок так и не выдал. А потому, он просто бросил эту загадку и преспокойно лёг в постель. На следующее утро, второй смотритель Сторожевой Твердыни номер семь, чаровник Бьёрос, нашёл Любомысла мёртвым. Остановка сердца. Воистину, необычная смерть для варяга. Редко кто из них может уйти в мир иной от старости. В собственной постели. Бьёрос скорбел. Но часть его радовалась, что его давний друг умер в спокойствии, без мук и не от лап чудища. Одним словом, не так, как умирали практически все варяги.***
Кодантийское царство, княжество Ирдерес, близ города Моэ́рдрас, седьмая ночь месяца зимобора, 1313 год.
Мирас выехал с обозом всего час назад, а его душа уже рвалась назад. Его беременная женушка, Аяна, не вынесла бы столь утомительной поездки длиною почти в две седмицы до Мирграда. Посему пускай она лучше дождётся его дома, пребывая в добром здравии, нежели будет волочиться столько дней в санях с такими неудобствами. Вскоре в варяжском городе должна начаться самая большая ярмарка в честь начала одного из важнейших весенних праздников. Он имеет множество наименований, однако в народе, из которого происходили Мирас с его драгоценной супругой, сие празднование величали «Наурызом». Мужчина так желал оказаться с родными во время этого радостного дня, вот только проблема была в том, что как купец в его обязанности входят разъезды по крупнейшим городам на время больших празднеств. Именно на этом Мирас и наживался. Пока Мирас размышлял о том, как бы не пропустить рождение ребёнка, пред обозом откуда ни возьмись появилась девушка. Лошади тот час остановись и заржали. Иные даже встали на дыбы. – Мирной дороги, почтеные, – молвила девица, снимая капюшон. – Вы ведь в Мирград направляетесь, верно разумею? Мужчины из обоза осмотрели нежданную гостью. Девица являлась красавицей. Самой настоящей. Только вид у неё был такой, словно бы она прямо на талой земле могла развалиться и уснуть. – Всё верно, сударыня. А вы чего ж, тоже туда путь-дорогу держите? – Да, по долгу службы положено. У меня так сказать, важная миссия! Ну так чего, найдётся для меня местечко в ваших чудных санях? Мирас оглядел обоз. Посоветовался с остальными купцами и вновь обратился к незнакомке. – Место имеется. Но задаром не возьмём. – О, я к этому готова! Девушка достала из внутреннего кармана кошель таких размеров, что у Мираса невольно отвисла челюсть. Незнакомка бросила мошну купцу. – Этого хватит? Мирас открыл кошель, оказавшийся целиком заполненный золотыми дукатами. – Сполна, сударыня! – закивал Мирас. – Позвольте вам помочь взабраться на сани! Как вас звать-величать? – Нель, – зевнула дева, принимая руку купца. – Ежели вы не против, я вздремну пару часиков. Устала что-то. Обоз двинулся дальше. Нель, улёгшись среди соболиных шкур и шапок из белок, проверила сумку. Три стеклянных бутылька лежали на своём месте, что весьма успокаивало. Девушка спокойно выдохнула, убрала бутыльки на место и перевернулась на бок, готовясь ко сну. Ехать предстояло почти две седмицы. А потому перед приездом у неё наконец-то появилось время вдоволь поспать. Хотя, как полагала Нель, даже этого времени ей не хватит сполна.***
Кодантийское царство, подземелье в Ущелье Мрака на границе с Агриланским королевством, восьмая ночь месяца зимобора, 1313 год.
– Несите следующего подопытного, – будничным тоном проговорил чернокнижник с ожогом на лице. Помощники убрали с расписанного магическими знаками операционного стола бездыханный труп девочки зим двенадцати. Грудная клетка бедняжки была вскрыта. Всё тело пронзали различных размеров иглы с трубками, какое-то время назад вводившие в вены, мышцы и кости особые декокты. Подле стола, который к слову стоял в центре рунного круга, стояла тумба с инструментами. Чуть поодаль – поднос с внутренностями чудовищ. Ежели быть точнее, на подносе находились сердца и, судя по немалым размерам и строению, принадлежали они ограм. Те, что имели чёрный цвет, явно некогда были в телах пепельных огров, а те, что отдавали сине-серебряным – иниестым. – Да примет этих детей Навь, – молвил седовласый мужчина в заиндевелом доспехе, сидевший подле дальней стены. Он наблюдал за чернокнижниками и их помощниками, водрузившими на стол мальчишку, примерно того же возраста, что и девочка, лежавшая там до него. – Тебе жаль этих детей, друг Кощей? – спросило чудовище, сидевшее подле седоволосого. С козлиными рогами, шерстью по всему телу, широкое в плечах как два мужа, а ростом он был выше любого человека. В багровом плаще с белым мехом, существо крутило в когтистой лапе двуручный меч с фламбергом и с ухмылкой смотрело на собеседника. – Жаль. Пускай они и гибнут для высшей цели, но они всего лишь дети. – Ты сам отдал такое поручение. И мои баюны с ним прекрасно справились. Ну, большая часть. Некоторые из моих маленьких зверушек всё же попались под варяжские мечи. – Их жертва не напрасна, милостисдарь Крампус. Твои баюны доставили нам достаточно подопытных. К тому же, – Кощей указал на стоявших подле входной двери двух воинов в чёрных, как первозданная тьма, доспехах. В руках каждый держал по мечу-бастарду. – У нас уже имеются удачные образцы, и их около сотни за минувший год. С учётом всех начальных неудач, это победа. Пока умирает каждый пятый ребёнок, но я верю, что со временем это число сократится. Мальчишку наконец пристегнули к столу и заставили выпить болеутоляющий отвар. В тело аккуратно, неспешно вводили иглы с трубками для подачи декоктов. Врач, работавший с чернокнижниками, взял в руки скальпель, заблаговременно продезинфицированный помощниками, и сделал первый надрез. Он не впервые делал левостороннюю переднебоковую торакотомию. Даже до того, как он связался с этими людьми (и нелюдями), он часто проводил подобные операции. – Послушай, друг мой, – продолжал Крампус, пытаясь вытащить когтем остатки мяса меж клыков. – Я разумею, цель твоя невероятна! Но думаешь, боги не заподозрят ничего, после твоих выходок? К примеру, как та, с храмом в Благодворском княжестве? Ты применил столь мощное заклинание. Бальдр ведь может спуститься с Прави за тобой. – Пускай приходит, – раздражённо фыркнул Кощей. – Неужто ты решил, что в Прави не ведают, что грядёт? Не смеши меня, дорогой мой. Даже варяги уже начали суетиться, ища источник проблемы, то бишь – нас. А уж боги так точно давненько почувствовали всё. Заклинанием Фимбулвинтера я лишь показал, что не боюсь их. К тому же, в полную силу я его не применял. Проверил, как оно действует, не более. И скажу тебе, работает оно превосходно. Эссенция некромантии в связке с ледяной силой создала снежную зону, в которую приманивает всё больше чудищ! А ведь сперва я и не ожидал такого исхода. – Хочешь сказать, в тебе нет страха пред ним? – Страха? Нет. Более того, я жуть как жду сего момента! Грудную клетку мальчика вскрыли. Трое чернокнижников, поднеся сердце иниестого огра к показавшемуся в груди сердцу мальчика, начали читать заклинание. Врач пустил отвары по трубкам прямиком в тело подопытного. Кости мальчонки затрещали так сильно, что можно было услышать, как они ломаются. Мышцы свело судорогой, а кровь в жилах вскипела, делая кожу красной. Сердца огра и мальчика начали сливаться в единое целое. – Ждёшь? Неужели ты планируешь убить весеннего бога? – Верно. Убить Бальдра – это одна из моих самых важных целей. Не только потому, что в его погибели сокрыт ключ от божественной темницы. Он заплатит за то, что однажды помешал мне и сотворил из меня полутрупа! Кощей сжал в кулаке кулон, явно потрёпанный временем. Краска почти вся слезла, да и выглядел он так, будто скоро развалится сам собой. Наверное, именно поэтому ведьмак сразу же разжал кулак и бережно убрал кулон под доспех. – Месть – это хорошо. Но главное, чтобы после всего этого Он выполнил свои обещания. Я не запамятовал про вашу клятву крови, но всё же. Его заковали столетия назад. В тот период, когда ты получил свои силы. Думаешь, Он не выжил из ума и сумеет хоть что-то сделать? – Он ведь не человек, Крампус. Четыреста двадцать один год, семь месяцев и двадцать пять дней для таких как Он – лишь миг. Кляп во рту не давал мальчику кричать. Свет, исходивший от сердец под действием чар, стал сильнее. И вот, наконец, чернокнижники отступили на два шага назад. Врач же перекрыл рычаг, подававший декокты. Кощей встал с престола и быстрым тихим шагом направился к испытуемому. Мальчик выжил. Прерывисто дышал, бредил, тело слегка тряслось после усвоения декоктов. Зрачки, полностью чёрные, пока что с трудом реагировали на свет. Но ничего. Первое время его надо выходить. Укрепить организм естественными методами, такими как качественная еда и хороший уход. Кощей осмотрел выжившего паренька с удовлетворением. Ещё один воин появился в их армии. Ведьмак устремил взгляд вверх, будто стараясь высмотреть небеса и самих богов, что восседают там и дерзко ухмыльнулся. – Мне имя Кощей, и я здесь Царь царей. Дела, божки, мои узрите и отчайтесь!