Отрывок из фолианта «Сборник чудищ материка» за авторством Эйнира Дроздроха. Раздел «Оборотневые», глава «Баюны».
Кодантийское Царство, город Айверос. Одиннадцатая ночь месяца просинеца, 1313 г.
Вечерело. Княжеские покои, пускай, и были хороши, однако всё же не присутствовало в них дорогих и, как обычно бывает у знатных особ, ненужных вещей. И это отнюдь не потому, что Владимир не имел лишних златых дукатов для обустройства своей спальни. Попросту его, в отличие от других князей и бояр, сие не особо волновало. Покои и без всякой напыщенной помпезности выглядели довольно уютно и даже красиво. Помимо весьма широкой кровати, заказанной ещё прежним князем, они были обставлены различными, невообразимо прекрасными паноплиями, а также бывшими на слуху картинами: «Заку́пы на Ловге» за авторством Илиана из рода Реповых и «Роза Айлиса» от Леонарта де Баенчи. Разумеется, были это лишь копии. Что картина художника из рода Реповых, на которой остались увековеченными наёмные рабочий, тянущие дракар. Что полотно Леонарта, изображавшее светловолосую девушку с золотистыми очами, на шее которой красовалось янтарное ожерелье. И то, и другое, оказались лишь наиболее удачными копиями. Подлинные полотна, по слухам, купил на одном из аукционов некий состоятельный мужчина, чьё имя так и осталось загадкой. Известно только было, что выглядел он весьма бледно, а волосы его имели седой окрас. Сколько князь ни пытался выяснить личность загадочного барина, или хотя бы его род, разгадка всегда уходила из рук в последний момент. Это раздражало. Князь стоял подле кровати, неспешно снимая с себя пропитанную потом рубаху. Не то чтобы во дворце стояла невероятная жара. Но в течение дня правителю Иворбрадского княжества приходилось слишком много переходить с места на место для решения вопросов самого разного характера. Благо теперь, он наконец-то мог спокойно отдохнуть, не боясь, что его покой потревожат очередным несуразным делом. Хотя, чего уж греха таить, такая вероятность присутствовала. Под одеялом в ночной рубахе лежала сероглазая девушка, выглядевшая несказанно обворожительно, впрочем, как и всегда. Свет в комнате исходил от пары-тройки свечей, стоявших на комоде. Княгиня держала в руках весьма увлекательную работу одного из видных научных деятелей Кодантии, Михаила из рода Здравоглазовых. В сей книге под названием «Кощей: историческая личность или былинный персонаж?», как ясно из названия, шли размышления о том, был ли Кощей существовавшей фигурой в прошлом. Ежели данный герой существовал, тогда во всех сказках и былинах использовали некий прототип, как в случае с Ягой из рода Элендаров. Сие чтиво княгиня находила весьма интересным, хотя многие коллеги автора критиковали данную рукопись за «попытку сотворить из сказки реальность». – Тяжкий день выдался, родной? – спросила девушка, перелистывая очередную страницу. – Мягко сказано, Оленька, – вздохнул Владимир, ложась подле супруги. – Крестьяне, бояре, купцы. Всем что-то от меня надобно. Особенно Чеславу. Княгиня скривилась при упоминании оного имени. Несколько раз она пересекалась с сим священнослужителем. От его мерзкого взгляда Ольге стало совсем не по себе. – Не разумею, на кой Великий Царь решил приставить его и всех ему подобных в каждое княжество да сделать их религию главной. – Смысл в этом имеется. Покуда все будут верить в единое божество, Мириэйду, а также в то, что Царь послан на землю по её воле, люди будут следовать за правителем без колебаний. Это всё и ежу понятно, но Чеслав «любезно» напомнил мне об этом с такой важной рожей, будто он единственный и неповторимый посланец божий. Владимир лёг под одеяло к супруге, также достав книгу, дабы немного почитать перед сном. Да, спать ему очень хотелось, однако сей ритуал князь Иворбрадский не пропускал никогда. В его руках находился экземпляр «Военной науки» за авторством бывшего наёмного полководца Тчан-Цзейна из ныне разрозненной империи Тхейк, что находилась на южном материке. Владимир прочёл свыше десяти самых разнообразных военных трактатов, но до этого, во многом базового чтива для всех, кто изучал искусство ведения войн, князь начал изучать только сейчас. – Он как всегда самодоволен. Сколь долго он ещё будет тебе мозги компостировать, свет очей моих? – За сие можешь не тревожиться, душа моя. Чует моё сердце, скоро он перестанет влезать куда не нужно.***
Айка многое ожидала от работы служкой. За всё время, пока она трудилась в стенах дворца, ей приходилось делать разное. Стирать вещи бояр, слаживать поленницы, которые в высоту превосходили даже здешних дружинников, чистить нужники. В общем, дел у неё было хоть отбавляй. Однако никто не предупреждал её, что в один из особо тучных вечеров её, девчушку которой только три дня назад исполнилось пятнадцать зим, потащит в свои покои священник церкви святой Мириэйды. Айка сопротивлялась. Брыкалась, пыталась вырваться и даже кусала за руку своего похитителя. Удар. Во рту появился солоновато-металлический привкус. Девочка охнула, чуть ли не падая на колени. Удар. Лицо горело, словно к нему только что приложили кусок раскалённого металла. Удар. По щекам катили горькие слезы. Айка шёпотом взывала к Бальдру, как давеча учила матушка. Но никто не отвечал. Слышался лишь голос священника, расстёгивавшего пояс. – Не плачь, дитя моё, – приговаривал священник. – Святая Мириэйда воздаст тебе за всё! Ну же, иди сюда! И помни! О том, что здесь произойдёт – не должен знать никто. Иначе ты попадёшь после смерти в мир вечных мук! Он протянул к бедняжке свои мерзкие вспотевшие длани. Айка попыталась отстраниться и тотчас же получила очередную оплеуху. Теперича сопротивляться более не хватало ни сил, ни смелости. Может, просто перетерпеть? Переждать? Просто закрыть глаза и ждать, когда этот кошмар кончится… просто ждать… просто… Стук в дверь заставил Чеслава замяться. Священнослужитель гневно покосился в сторону входа, однако не пошёл отворять. И так бы забыл он, про сей стук, ежели бы тот вновь не повторился с удвоенной силой. Кто-то явно знал, священник находился в своих покоях. И этот кто-то больно уж хотел повидать его. – Сиди тихо, коли не хочешь чтобы ты и весь твой род страдали до скончания времён! – проговорил Чеслав, а после схватил девчушку за руку и бросил в дальний угол. Натянув обратно портки, священнослужитель побрёл к двери, проклиная незваного гостя всеми возможными ругательствами, которые, правда, не должно бы говаривать последователю Мириэйды. Отодвинув щеколду, Чеслав выглянул за дверь, сделав самое спокойное лицо. Репутацию праведника необходимо было поддерживать строго-настрого. Однако, единственное, что успел узреть священник – фигуру в старом плаще с капюшоном и кулак, устремлённый прямо в челюсть «праведника». Удар оказался на редкость сильным и быстрым. Так точно заехать по лицу мог только человек достаточно опытный в вопросе кулачных боёв. Чеслав даже не успел до конца понять, что же приключилось, как уже лежал на хладном каменном полу, тщетно пытаясь подняться на ноги. Вот только горе праведника тут же придавил некто, посмевший только что ударить самого посланца Святой Мириэйды! Незнакомец с маской на лице и натянутым капюшоном силой начал толкать священнику в глотку какое-то растение с мятным вкусом. Чеслав начал отплёвываться, что есть мочи и тут же получил по зубам. Да так, что пришлось парочку выплюнуть. – Неужели… – только и прошипел незнакомец в плаще. Он явно был чем-то разочарован. Неизвестный мужчина собрался было уходить, как вдруг заметил трясущуюся от страха Айку. Девочка сидела на полу подле шкафа с ужасом глядя на произошедшую на её глазах сцену. – Етить твою в три прогиба… – молвил он, поднимая руки в знак мира. – Не пужайся. Всё позади. Айка смотрела на случайного спасителя, не в силах сдерживать слёзы. – Спокойно, я тебя не обижу, – продолжал говорить незнакомец, стараясь сделать так, чтобы девушка не отрывала глаз от него. Незачем ей глядеть на побитого выродка. – Как тебя величать? Далеко в коридоре послышались шаги. Должно быть гриди спохватились и уже бросились к покоям священника. Времени оставалось совсем немного. Но разве ж можно вот так просто оставить перепуганного ребёнка в покоях у подобного душевного урода?! Определённо нет. – Ну что ж ты молчишь? Мне правда несказанно интересно твоё имя. Уверен, оно безумно красивое! Шаги и ругань стражников слышался всё отчётливее. Но важнее всего сейчас было успокоить девочку. – Я… я… Айка, – с трудом ответила девчушка, обхватив себя за колени. – Ну погляди, а я ж прав оказался, етить твою через коромысло! Какое прекрасное имя, истинно кодантийское! – проговорил незнакомец, в очередной раз устремляя взгляд на дверь. – Что ж мне с тобой делать?! Зараза! Пресвятой Бальдр, дай мне сил… Вариантов не осталось. Незнакомец закрыл дверь на засов и подпёр стоящим неподалёку комодом, для профилактики пнув валявшегося Чеслава в живот. Тот издал нечто среднее между хрипом и стоном. Кажется при этом он успел побранить своего мучителя, однако последнего это интересовало столь же мало, как и волка волнуют проблемы поедаемой им косули. – Значится так, – начал спаситель, подхватывая Айку на руки. Девочка, от неожиданности, схватилась за его шею. – Сейчас мы выпрыгнем из окна. Я поставлю тебя и беги на задний двор, через который доставляют провизию. Крикни «плотва». Там будет девушка, укутанная в чёрное, не пужайся её. Она поймёт тебя и поможет. Всё поняла? В двери начали ломиться. Гриди пытались вышибить дверь и у них явно получалось хорошо. Комод и щеколда еле сдерживали натиск крепких мужей, ринувшихся на защиту Чеслава. Айка неуверенно кивнула незнакомцу и в тот же момент он распахнул ставни и прыгнул вместе с девчушкой на ближайший козырёк, а потом аккуратно спрыгнул наземь. – Беги, – сказал мужчина в плаще, опуская поглощённую страхом Айку на припорошённую снегом землю. – И помни. Тебя не всегда будут спасать. В этом мире, слабые долго не живут. Нужно стать сильным. Сильный сумеет защитить себя и только себя. – Но вы ведь… спасли меня… – робко проговорила Айка. – Верно. Сильный защищает себя, а самый сильный сумеет защитить всех. И уж прости за дерзость, но пока что в этом городе я самый сильный. Ну, один из самых сильных. А раз так, доля у меня – беречь остальных! Всё, хватит разговоров. Беги! И Айка побежала. Со всех ног. Она рванула что есть мочи на задний двор в поисках спасения. И в голове звучали слова неведомого спасителя. «Нужно стать сильным… Сильный сумеет защитить себя… самый сильный сумеет защитить всех…».***
Эйвар не останавливался, изредка поглядывая назад. Гриди и дружинники гнались за ним по пятам, и становилось понятно, что вот-вот они его настигнут. Скорее всего, окружат ибо шум шагов стал иным. Людей, бежавших за ним, стало меньше. Значит, часть из них отбилась от основной группы, идя наперерез. Опасное дело. Как и ожидал Эйвар, вскоре впереди из-за угла появилось трое дружинников, вооружённые щитами и мечами. Богатырь чертыхнулся, когда один из клинков чуть было не полосонул его по шее. Бойцы накинулись на варяга, стараясь даже не убить, скорее захватить негодяя. От первых двух выпадов Эйвар увернулся без особого труда. Третий же умудрился слегка задеть, итак не успевшую зажить, руку. «Да какого ж Лешего каждый с кем я дерусь, жаждет ранить мою руку?!» – подумалось богатырю, но слишком долго он мусолить сей вопрос не желал, да и не мог. Совсем уж не до размышлений было. Обычно он, вступая в бой, стремился убить противника, однако нынче ему приходилось не только сохранить жизнь нападавшим на него людям, но и самому не двинуть кони в попытках их обезвредить, не убивая. Задачка точно уж не из простых. Но разве ж хоть одного варяга такое останавливало?! Разумеется нет! Эйвар уклонился от очередного взмаха клинка и одним быстрым движением, выбил меч из рук стражника. Завладев оружием, богатырь, разбежавшись, оттолкнулся от стены и с размаху ударил ногой по голове одного из дружинников, сбив с того шлем. Вдогонку варяг стукнул бедолагу лицом о стоявшую подле них телегу, из которой ещё днём выгружали мешки с продовольствием, перевозимого из старого склада. Второго дружинника Эйвар одолел резанув мечом ему с обратной стороны колена. Мужчина упал на колени, опираясь на щит. И пускай рана была не глубокая, тем не менее, неприятностей это доставит существенных. С третьим супротивником варяг провозился дольше всего. Этот, в отличие от предыдущих, умело уходил от всех атак. Да и сам недурно контратаковал богатыря. Победить его Эйвар смог с трудом. Отклонив щит в сторону, богатырь перехватил меч и, стараясь не переусердствовать, ударил гардой прямо по шлему. При этом Эйвар и сам получил остриём меча прямо в бок, пусть и самую малость. Дружинник зашатался, держась за голову. По всей видимости, в этом бесславном бою он заработал себе сотрясение, не иначе. – С-с-сука… снова гардой по башке! Сговорились что ли?!... Голос показался Эйвару знакомым. Да и про удар гардой он обмолвился… озарение пришло моментально. Мыкола! Неужто, с ним он сейчас сражались?! Вот так совпадение. И надо же было вновь сойтись этим двоим в битве. Видимо, дружиннику свыше было предначертано проигрывать в бою с богатырём. Времени обмолвиться парой ласковых фраз не оказалось, а посему Эйвар без зазрения совести, бросился наутёк, стараясь как можно скорее оторваться от весьма докучливых преследователей. Кровь стекала по куртке (ибо на сей раз он надел обычную кожаную, а не чешуйчатую), оставляя тёмно-багровый след на снегу. Богарырь взял на ходу горсть снега, прошептал заклятие и белые хлопья, лежавшие в ладони, обратились в воду. Эйвар поднёс жидкость к ране и кровотечение моментально прекратилось, хоть рана и продолжала болеть и никак не желала затягиваться. Это всё было лишь временной мерой, но хотя бы никакие кровавый следы не смогут привести к нему. А пока гриди будут разглядывать на снегу отпечатки варяжских сапог, преследуемый уже успеет скрыться. В ту ночь на уши была поднята большая часть дружинников и практически все гриди. Некто незаметно сумел проникнуть во дворец и напасть на важного священнослужителя! Его искали все без исключения, подключили даже лучших ищеек, но собаки, по неведомым никому причинам, никак не хотели брать след.***
Кодантийское Царство, город Айверос. Двенадцатый день месяца просинеца, 1313 г.
На обед служкам раздали невиданное доселе угощение. Свежеиспечённый пирог с яичной начинкой. До сего момента из лакомств им доставался хлеб (да и тот в основном пекли с примесью луба), а сейчас же им подали самый настоящий пирог! Да ещё и с начинкой! Счастью крепостных крестьян не было конца и края. Все довольно уплетали яство, наслаждаясь вкусом. Только горло почто-то першило у всех, словно простудились все разом. Виенна или, как её называли все здесь, Лале сидела за столом вместе со всеми, вот только к кушанью не притронулась. То ли аппетита не было, то ли думу думала какую важную, поди её знай. Никто не ведал, что же творилось на уме у пришлой служки княгини. А ведь она размышляла о том, что сие лакомство должна была готовить именно она, да только не решилась. Понимание того, что в готовке она также сильна, как Эйвар в сложении баллад, не оставляло её. Не то чтобы Виенна расстраивалась из-за данного факта, нет. Просто в редкие периоды её это слегка коробило, но не более. Вместо неё данное лакомство, строго соблюдая рецепт, готовила дворцовая кухарка Авдосия. Женщина пышнотелая и крепкая, такую не иначе боги наградили невероятным поварским талантом, которому даже Эйвар бы позавидовал. У богатыря хоть и имелись довольно-таки неплохие навыки в готовке, однако печь он не умел вовсе. А вот Авдосия помимо приготовления жареных, пареных блюд, могла с лёгкостью и испечь хлеб, пирог и, дай только волю и рецепт, сможет явить миру хоть кексы с тортами! Пускай подобное она прежде не пекла, однако сомнений в том, что у неё всё получится, не возникало. – Здравия в дому, госпожа Лале! – поприветствовал чаровницу невесть откуда взявшийся Чарон. Выглядел он уже получше, нежели в предыдущую их встречу. Бледность почти пропала, да и ходить он стал увереннее. – И тебе здравия. Гляжу, полегчало тебе? – А то! Здоров как никогда! Хочешь, сказку расскажу? Иль песенку тебе запеть, добрая госпожа? – Не стоит. Песен мне и от Каисы хватает по горло. Чарон пожал плечами и сел подле чаровницы, принявшись уплетать кушанье. И, судя по всему, понравилось оно ему просто до безумия, ибо он начал поедать угощение с таким неистовством, словно бы вот-вот кто-то начнёт отбирать драгоценный пирог. Виенна посмотрела на парнишку, и во взгляде её читалось безмолвное удивление. Есть с таким остервенением пирог, что аж крошки летят во все стороны. Да не одна она глядела так на Чарона. На мальчишку обратили внимание все, кто вкушал лакомство. Никто из них, даже самый невоспитанный ребёнок, не евший со вчерашнего дня, не вгрызался в еду так, как это делал Чарон. – А вы чому не кушаете? – спросил у Виенны мальчонка, наконец закончив уплетать свой кусок пирога. Девушка уронила взор на свой нетронутый кусочек яства, а затем взяла тарелку, на которой оно лежало, и протянула Чарону. – Ешь, тебе нужнее. Насладись этой вкуснотой как следует. Чарон с подозрением принял лакомство, но вскоре уже забыл о том, что же именно его так насторожило. Он вновь с чавканьем поедал пирог, изредка будто бы теревшись об него лицом. А Виенна в тот момент думала, что надо бы начать готовить ловушку для баюна. А для сего занятия необходима приманка. Однако в этом, по разумению чаровницы, проблемы возникнуть не должно было.***
Кодантийское Царство, город Айверос. Двенадцатые сутки месяца просинеца, вечер, 1313 г.
Темень медленно опускалась на город, неспешно погружая его во мрак. Эйвар аккуратно обработал рану. Рука, в последнее время пережившая не самые лучшие для неё деньки, ныла. Эликсир, сготовленный Житеславом, весьма недурно помогал, отчего богатырь мысленно благодарил придворного чародея за его ценные умения. В распахнутое окно, – Эйвар, право, всё ещё диву давался, как же дворец не выстужался, гадая какую именно магию применил чародей – влетел сокол, с привязанным к лапке маленьким свитком. Ко второй лапке грозной птицы крепилась серая бирка с варяжским знаком – перекрещеными мечом и посохом, вписаными в круг уробороса и номер Твердыни, за которой числился сокол. Богатырь открепил письмо, почесал птицу под клювом и аккуратно вытащил свёрток пергамента. Письмо было от Лайры. В нём девушка делилась очередными повседневными новостями, рассказывала про людей, иных из которых Эйвар и вовсе не знал. Но это и не было столь важно. Богатырь прижал пергамент к груди, словно стараясь обнять ту, кто написала ему сие письмо. Руки сами потянулись к угольку, чистому листку пергамента, чудом завалявшегося в выделенной ему комнатушке, и стал изливать душу прямо на чистый лист, постепенно заполняя тот до края. Эйвар всегда старался отвечать сразу же при получении писем. Ибо как знать, может позже он ответить более не сможет? Загрызёт волколак, утащит кикимора, иль в конце концов арбалетный болт, пущенный бандитом, пробьёт грудь насквозь? Эйвар не ведал, что могло произойти даже через час. А посему, он строчил и строчил, пока имелось время. Пока не начался финальный раунд игры в кошки-мышки с чудищем, поселившимся во дворце.***
Пламя свечи, мягко освещавшее комнату, тихо дрогнуло. Виенна аккуратно водила угольком по пергаменту, бубня себе под нос что-то нечленораздельное. На прошлое её письмо дражайшие родители так и не ответили, а потому чаровница понемногу начинала нервничать. Обычно мать с отцом сами написывали ей без остановки, отчего порой ей приходило подряд письма три, а сама Виенна ещё не успевала ответить на первое из них. До решающего часа оставалось всего ничего, а посему чаровница торопилась. Поставив точку, Виенна ещё раз перечитала письмо, стараясь заметить какие-либо ошибки. «Дорогая матушка, Дорогой отец. Понимаю, дела ваши в данный момент более чем серьёзны. Настолько, что даже меня, свою первую и единственную дочь, вы не можете в них посвятить. Никакой обиды, иль зла я на вас не держу, ибо действительно осознаю, какие порой трудные проблемы могут стоять пред вами. Особенно учитывая род, который подпортил нам столько крови. Но молю вас, ради всего святого и во имя Бальдра весеннего, дайте знать, в порядке вы иль нет. Сердце моё совсем неспокойно в последнее время.С любовью, ваша дочь, Виенна.»
Чаровница сложила письмо. Чуть позже она намеревалась отнести его в соколиную башню, дабы оттуда с благородной птицей отправить письмо в ближайшую Варяжскую Твердыню. Там уже всякого рода послания передавали Птице-гамаюну – особой птице, способной преодолевать любые расстояния менее чем за сутки. Виенна точно не знала, каким образом эта чудо-птица могла так скоро перелетать с места на место. Вроде бы она испарялась в одном месте и могла тут же очутиться в другом, но лишь в местах, где имелись их гнёзда. Логично было бы конечно использовать только гамаюнов, без посредников в виде соколов, однако редкость этих птиц не позволяла поселить даже по одной хотя бы в города, не то, что во все поселения. Посему гамаюнов стали держать в Твердынях, а уже до этих самых Твердынь доставлять письма при помощи могучих соколов. Чаровница встала из-за небольшого столика. Следовало поторопиться. Вот-вот их с Эйваром ловушка должна была сработать.***
Кодантийское Царство, город Айверос. Двенадцатая ночь месяца просинеца, 1313 г.
Ночь. Облака медленно расступались, являя Айверосу свет мириад звёзд. Лунный месяц как мог озарял снаружи княжеский дворец сребристым светом. Внутри же сего архитектурного творения больше царила именно тьма. Свечи в главной зале не горели, и лишь слабое свечение, пробивавшееся сквозь щели ставней, хоть как-то помогало различать очертания стен и мебели. Чарон забрёл в залу по просьбе служанки Лале, которая сказала прийти сюда за чем-то важным, однако не сообщила за чем именно. Намекнула лишь, что это будет нечто вкусное. Вот только самой служки не оказалось в зале, хотя мальчонка надеялся увидеть её вновь. Понравилась она ему. Никто ещё не относился к нему так по-доброму. На маленьком столике, неподалёку от гобелена с изображением горбуна, которому некая девица, недавно потерявшая мужа, отрубала горб, стояла то самое угощение. В Родселндском королевстве сие именовалось как «кекс». Посыпанный сахарной пудрой пирог с ягодной начинкой внутри. Вкуснотища! Такого мальчишка в жизнь не пробовал! Чарон вкусил лакомство, почувствовать пряный вкус смородины и некий приятный, едва ощутимый мятный привкус, отчего угощение казалось в разы вкуснее! Он ел и ел, пока не услышал позади шаги. В залу ворвался отвратный запах пота и вожделения. Чарон незамедлительно обернулся и узрел пред собой Чеслава. Священнослужитель стоял в пяти шагах от мальчишки, глядя на последнего хитрыми глазами. – Не стоит в одиночку ходить по дворцу ночью, – проговорил Чеслав, облизав губы. Как и всегда он был облачён в церковное одеяние, как будто у него другой одёжи не водилось вовсе. – Пойдём-ка со мною. Я провожу тебя до комнаты. – Не серчайте, господин Чеслав, но я уж сам дойду. Благодарствую. Мальчонка хотел уж было уйти, только вот Чеславу сие не понравилось. Он крепко взял Чарона за руку и с размаху дал ему оплеуху. – Никуда ты один не пойдёшь, щенок! – прошипел священнослужитель. Ему прекрасно было известно, что в зале кроме него самого и мальчишки Чарона никого не было. Чеслав с момента прибытия во дворец частенько прогуливался по ночам здесь и ни разу не застал тут хотя бы одной души. Никто не бродил кроме него по ночам по этой части дворца. Даже гриди караулили в другом месте и не смели сюда пробраться. – Прошу вас, дяденька, отпустите! – Ну уж нет! Мне не позволили уединиться с той замарашкой прошлым вечером, – процедил Чеслав, тронув синяки на лице, а также сломанный нос. – А раз так, то хоть тобою наслажусь сполна!***
За гобеленом оказалось слишком мало места. Эйвар и Виенна сидели вплотную друг к другу, стараясь незаметно выглядывать из-за укрытия. Богатырский меч и посох чаровницы были наготове. Правда, заклятие на клинок Эйвар ещё не наложил. Свет от рун мог спугнуть их «добычу». – Как рана? – еле слышно спросила Виенна, указывая напарнику на бок. – Сегодня не помру и ладно, – прошептал в ответ Эйвар. На душе кошки скреблись. Конечно, они всё сделали по уму. Обмазались маслом на основе аконита, дабы учуять их стало невозможно. Да и приманка на чудище с минуты на минуту должна была явиться в залу. Но вдруг они ошиблись? Вдруг тот, кого варяги посчитали баюном вовсе им и не является? Вдруг вся эта ловушка окажется одной сплошной ошибкой? Мысли сами собой появлялись в головах охотников, хотя и богатырь и чаровница прекрасно понимали одну простую вещь. Думать о таком поздно. В данный момент уже нужно действовать по ситуации, а не рассуждать о том, что было бы, поступи они иначе. Как говорили здесь, на южных землях Кодантии «если бы во рту росли грибы, то был бы не рот, а огород». Варяги услышали, как некто на цыпочках пробрался в залу и начал уплетать кекс. Характерное чавканье давало понять, что этим неизвестным был Чарон. Началось. – Не стоит в одиночку ходить по дворцу ночью, – проговорил второй человек вошедший в зал. Этот уже был в разы старше Чарона. А вот и Чеслав. – Пойдём-ка со мною. Я провожу тебя до комнаты. – Не серчайте, господин Чеслав, но я уж сам дойду. Благодарствую. Удар. Хлёсткий. Такой бывает, когда бьют дланью по лицу. – Никуда ты один не пойдёшь, щенок! – прошипел Чеслав, явно приходя в возбуждённую ярость. – Прошу вас, дяденька, отпустите! – Ну уж нет! Мне не позволили уединиться с той замарашкой прошлым вечером! А раз так, то хоть тобою наслажусь сполна! Виенна видела из-за гобелена, как Чеслав расстегнул пояс, хватая мальчонку за горло. И в следующее мгновение послышался дикий крик священника, отшатывающегося от Чарона. Кровь оросила пол. Чеслав держался за отсечённую руку, захлёбываясь в собственных слезах. А вот мальчонка стоял спокойно. Его десница обратилась в мохнатую лапу с когтями, каждый из которых по длине не уступал кинжалу. Всё-таки баюном, как и думали варяги, оказался Чарон! Чаровница уже хотела отбросить гобелен и активировать магическую ловушку, однако Эйвар вдруг остановил её. Просто взял за плечо и покачал головой. «Не стоит, – читалось в его глазах. – Пускай всё произойдёт» И в следующий миг железные когти баюна вскрыли глотку Чеслава, разбрызгав кровь по стенам. Теперича уже богатырь не сдерживал напарницу. Варяги вырвались из-за гобелена. Виенна активировала магический круг на потолке, обездвижив Чарона. Эйвар же пролил на меч настой из корня мандрагоры, прошептал заклинание и рубанул что было сил по шее чудища. Клинок вошёл в баюна, разрезая плоть словно нож масло. Но вдруг оружие остановилось, уперевшись в шейные позвонки. Неужели чудище так быстро сумел обратить свои кости в металл?! – Вот оно как, – промурлыкал не своим голосом Чарон. – Госпожа Лале, господин Артур, что же я вам сделал? Виенна никогда не считалась умелой рунотворкой. Такой навык больше развивался у кудесников, ибо именно они наносили вокруг городов и деревень магическую защиту от нечисти, да зачаровывали оружие, гравируя на них различные символы, способные проводить магическую эссенцию от владельца к его боевому инструменту. Чаровники же разумели сию науку гораздо меньше, а уж богатыри и вовсе знали её весьма поверхностно. А потому, сотворённый рунный круг продержался совсем недолго. Только Эйвар успел вытащить застрявший в железной кости клинок для повторной атаки, как ловушка сильно ослабела. И Чарон, не теряя ни единой секунды, отпрыгнул в сторону, зажимая рану левой рукой. Заживление всё ещё шло, но и варяги и само чудище понимали, что ещё немного и раны перестанут регенерировать. – И как же вы поняли, что я баюн? – Пирог, – хмыкнула Виенна. – Он был с примесью кошачьей мяты и козьей крови. Чарон ехидно улыбнулся, обнажая ряд клыков. – Хитро. А я-то и не разумел, почто так вкусно, что аж слюнки текли, будто бы дитя полуторогодовалое вкусил… вкуснотища! Эйвар крутанул меч, и выставил его пред собой. В последнее время, это стало неким его ритуалом перед битвой. Мальчишка в тот же момент обратился в баюна и зарычал на весь дворец. Избежать сражения уже было нельзя. – Вопрос, – проговорил баюн низким утробным голосом. – Вы ведь могли спасти Чеслава. Только не отпирайтесь, возможность была. На кой вы оставили его мне? Виенна молчала. Она и сама не ведала, что отвечать. Чаровница ведь просто доверилась напарнику. – Наша работа, – начал Эйвар со всей серьёзностью, – убивать самых разных чудовищ. А чудовищ столько разных видов, что не счесть. И это, – богатырь указал на бездыханное тело священника, – тоже своего рода чудище, которое лично я оценил бы, с учётом всей его петушиной важности во дворце… на десять золотых дукатов. Баюн, кажется, остался в некотором шоке после слов варяга. Зрачки его слегка расширились, пасть чуть приоткрылась и губы, кажется, сложились в нечто на подобии буквы «о». – Дорогой какой, – усмехнулся обратившийся Чарон. – Сколь же тогда стою я? – Это посчитать нужно. Но не меньше восемнадцати золотых точно. Это минимальная ставка за такого как ты. Но мы возьмём, наверное, двадцать три за тебя, учитывая представление, что мы тут разыгрывали несколько дней. Более разговор не продолжался. Баюн рванул на охотников. Яростно. Стремительно. Варяги ответили чудищу тем же. Никто не собирался никого жалеть. Победа или смерть. Таковы были ставки.***
Мыкола стоял на улице, всё ещё прикладывая снег к больной голове. Конечно, придворный чародей осмотрел его и даже дал специальную микстуру для облегчения недуга, вот только окончательно это не помогало. Боль лишь притуплялась, и теперича пускай и чувствовалась как некое эхо, всё же доставляла кое-какие неудобства. Дважды за последние дни ему смачно ударили гардой по голове. То рыцарь заезжий, решивший заступиться за назойливую певичку при дворе, то загадочный лазутчик, напавший на священнослужителя прямо в стенах дворца! Дружиннику всё не давали покоя эти два события. С одной стороны, удар гардой не являлся чем-то из ряда вон выходящим. На войне, когда ломался меч или же доспехи врага оказывались через чур укреплены и до слабых мест добраться было непросто, в дело как раз и шёл удар гардой по шлему, способный вывести супротивника из строя. И ладно так поступил сир Артур, который попросту не хотел убивать дружинника в простом поединке, но по какой такой неведомой причине лазутчик не убил никого из тех с кем бился, а просто обезвредил? «Неужто…» – начал было догадываться обо всём Мыкола, вот только развить сию мысль ему не дали. Жуткий рык, а затем и звуки битвы донеслись с главной залы. Дружинник вместе с напарником хотели тут же рвануть во дворец, но внезапно это не потребовалось. Причудливое чудище, напоминавшее кота, вырвалось через одно из окон, разбив усеянные росписью ставни. За ним всё из того же окна выпрыгнули двое. Сир Артур, почему-то облачённый в чёрную куртку, сотканную словно из чешуи, что вызвало у Мыколы недоумение. И служанка Лале, также одетая непривычно. В светлые одеяния, подобные одёже чаровников.***
– А ну стой, сука, етить твою раз через так! Чаровница прокричала заклятие и молния, вылетевшая из её посоха, превратилась в подобие верёвки, опутавшей чудище. Эйвар попытался воткнуть меч баюну под рёбра, но тот извернулся, пропуская меч в волосе от себя и пнул богатыря в грудь, отбросив тем самым его прямиком к старой телеге. Затем существо, превозмогая жгучую боль от заклятия, рвануло в сторону, потащив Виенну за собой по белому покрывалу зимы. – Врёшь, не уйдёшь! – крикнул Эйвар, атаковав чудовище водяным шаром, сотворённым из лежащего под ногами снега. Как ни странно, это помогло. Баюн замедлился, что помогло Виенне сосредоточиться и усилить заклятие, пустив невообразимый заряд молнии по телу жертвы. Баюн, собрав в кулак последние силы, вырвался из заклятия грозовых пут и зигзагами бросился к чаровнице. Однако добраться до неё он не успел. То ли яд на мече богатыря сильно ослабил его, то ли заклятие выжгло в нём проворность, но каким-то чудом Виенна сумела поставить пред собой защиту из вихря молний. Железные когти баюна раскалились от соприкосновения с защитным заклятием, причиняя жуткую боль. Но не успело чудище оправиться, как ему в щёку вонзился кинжал. Сразу послышалась самой разной степени качества брань богатыря. Промазал. Отклонился кинжал от нужной цели, угодив совсем не в висок, как изначально планировалось. Холера!***
Каиса стремглав выбежала во двор, стараясь ничего не упустить. Босая, она неслась по снегу, стараясь скорее подоспеть к варягам, бившимся с нечистью. В руке у неё была береста с заметками по новой балладе и писа́ло. Ох, как же её трясло! Причём не от страха и вовсе не из-за холода. Её трясло от возбуждения! Такой материал представляется не каждому, ой как не каждому! Неподалёку от сражающихся охотников стояли дружинники, приготовившие мечи со щитами. Словно бы хотели помочь варягам в бою. Благородное побуждение, но весьма глупое. – Лучше не лезьте туда, коли жить не наскучило, – пропыхтела на ходу менестрель, стараясь не поскользнуться. – Вы в убийстве чудищ смыслите столь же мало, сколь бояре проникаются тяжестью крестьянской жизни в захудалой деревеньке. То есть никак. Так шо доверьтесь профессионалам в своём ремесле. – Но разве ж мы не могём помочь? – вопрошал, судя по голосу, Мыкола. Каиса пренебрежительно отмахнулась, давай понять этому дуралею, насколько плоха была его идея. Некогда ей было объяснять тому, кто ещё недавно злословил в её адрес, такие простые вещи. Вместо этого она ухватилась за писа́ло и принялась описывать во всех красках бой, что предстал пред её очами. Одновременно ужасное и изящное, пугающее и будоражащее воображение зрелище тронуло её до глубины её бардовской души. То, как богатырь уходил от кинжал-когтей, как чаровница искусно рисовала посохом в воздухе руны и знаки, как летели заклятия, как гигантский кот кружился над варягами, постоянно намереваясь цапнуть их. Ах, какая же баллада могла получиться! На века!***
Эйвар в очередной раз парировал удар баюновых когтей, и контратаковал. На сей раз, меч всё же настиг цель, пускай и не так хорошо, как планировалось. Острие меча слегка вошло в место, где примерно находилось сердце, но не достало до оного. Баюн, зараза эдакая, умудрился-таки отскочить назад. Вот только там уже его настигло давящее заклятие молнии, сковавшее все движения. Это весьма помогло богатырю. В три прыжка Эйвар оказался подле чудища и, что было мочи, вонзил клинок в грудь существа, точно в сердце. Острие меча вылезло из спины баюна. Однако жизнь в чудище не угасла. Харкая кровью, он взглянул кошачьими глазами прямо в глаза богатыря. И столько гнева и отчаяния оказалось в этом взгляде умирающей твари, что Эйвар чуть не отшатнулся. Никогда ещё в глазах чудища он не видел столько… человеческого. – Вам всем… конец… – прохрипел Чарон. – Слава… Крампусу! Он поднял лапу, намереваясь захватить с собой в царство Морены и Эйвара, но тут петля молнии окутала богатыря и в последний момент урвала того из под лапы чудища. Баюн попытался закрыть рану и остановить кровь, но было уже поздно. Яд не давал ране моментально залечиться, и сие котоподобное создание угасало на глазах. Хотя стоит признать, несмотря на отравление, чудище всё равно умирало гораздо медленнее остальной нечисти. Не даром однако говорят, что у кошек девять жизней. Явно ведь все подобные байки пошли от живучести именно данных созданий из кошачьего рода. Варяги посмотрели друг на друга. Виенна, защищаясь от многочисленных нападок баюна, умудрилась вывихнуть руку, а также сломала пару рёбер, когда это чудище наотмашь ударило её задней лапой (скорее всего случайно). Ко всему прочему на лбу у неё теперича красовался новый след от когтей. Шрам явно останется приличный. Эйвару же баюн смог разодрать когтями правую ногу («В коем-то веке не руку», – подумал про себя он), да видимо грудная клетка чуть треснула после неслабого такого пинка. Но в остальном, богатырь выглядел больше усталым. Они победили. Смогли одолеть настолько опасное чудище. Да уж, не зря ранг повышали! Достойны! Доказали! Варяги огляделись вокруг и увидели зрителей их небольшой схватки с баюном. Два дружинника и Каиса, куда ж без неё. – Смотри, как таращат свои глазища, – ухмыльнулся Эйвар, бухнувшись наземь. Ноги уже не держали. – И как им не страшно? – Зато они повидали настоящий бой с чудищем, без подстраховки. Бой не на жизнь, а насмерть. Теперича могут и поведать такое кому за кружечкой браги в местной харчевне. Глядишь ещё и отсебятины добавят. – Ага, етить их за ногу. Ну, пущай делают, что хотят. Мне сейчас важнее отдохнуть в тёплой постельке, а то я уж не спал вдоволь эти два дня! Охотники продолжали говорить о своём, даже не подозревая, что Каиса, тем временем, закончила записывать увиденное. Уж кто-кто, а эта девица точно всем расскажет как всё было, да приукрасит для пущего эффекта! Осталось только оформить все её записи, да придумать название. Ох, всегда-то с этим проблема! Ну ничего, уж она-то что-нибудь придумает. Не даром же она княжеский бард!***
Кодантийское Царство, город Айверос. Тринадцатый день месяца просинеца, 1313 г.
В главной зале, где ещё вчера проходила битва с чудищем, уже успели прибраться. Разломанный трон, разодранный гобелен и остатки ставен. Служки успели привести помещение в прежнее состояние ещё до того, как варягов подлатал чародей. Единственное, что не удалось исправить, так это старый гобелен, который баюн в пылу схватки изрезал. Хороший всё-таки этот был гобелен. Добротно сделанный, а уж как выполнили изображение авторы полотна… почти само совершенство. Князь Владимир восседал на троне, пересчитывая монеты. За голову баюна (в переносном смысле, ибо рубить они её не стали, посчитав лишним губить меч о железный скелет) варяги запросили двадцать золотых дукатов. Это с учётом всех дополнительных услуг, что оказывали богатырь с чаровницей, с вычетом лечения чародея, предоставления проживания и ущерба в зале. Как только мошна была заполнена, правитель Иворбрадского княжества бросил его варягам. – Пересчитайте, милостисдари варяги. За нечисть уплатил точно, монета к монете! Виенна принялась перебирать содержимое мошны. В их с Эйваром дуэте богатыря и чаровницы, финансами заведовала именно она. Эйвару в таких делах веры совсем не было. Однажды, года эдак четыре назад, когда путь в качестве варягов у этой парочки друзей только начался, первую же выручку с какого-то крупного, по тем временам, заказа (кажется, это был заблудившийся и давно не евший волколак) спустил в борделе. Не всю, разумеется, ибо Виенна успела его остановить. Парой меткий заклятий попала напарнику в одну из ягодиц. – Извините, княже, но… здесь больше на десять золотых. – Разве? – поинтересовался князь, и подошёл сам дабы удостовериться в словах чаровницы. Когда он пересчитал золотники, то вернул мошну обратно Виенне. – Здесь всё ровно. Тридцать золотых. За двух чудовищ. Вы ведь сами такую сумму назначили милостисдарь Эйвар, коли мне память не изменяет. И тут богатырь замер. Как?! Неужели князь узнал всё?! И ничего не сделал? Не обвинил варягах в расправе над влиятельным дворцовым деятелем, ни даже угроз не соизволил высказать. – В добрый путь, милостивые государи, – молвил Владимир, возвращаясь к трону. – Отведайте славного борща от нашей дорогой Авдосии, да отправляйтесь в путь. Надеюсь, мы ещё свидимся с вами и желательно при более благоприятных обстоятельствах. Варяги покинули залу. Не то чтобы они сильно изголодались, однако отказываться от предложения того, кто разгадал ваш секрет, ой как не стоило. А потому охотники направились прямиком к Авдосии, попутно размышляя, откуда князь мог узнать не только про убийство, но и про не в серьёз назначенную цену. Шли они молча. В слабо освещённом коридоре слышались лишь стремительные шаги, словно богатырь с чаровницей старались убежать от чего-то такого, что понять не могли.***
Вам сказку расскажет, да песенку сложит, Своими речами дорожку проложит, К дальним краям, где нет света лун, Очень коварный котик-баюн. Он тихо мурлычет и ластится больно, Но притворяться ему уж довольно. Лик его светел, прекрасен и юн. Очень уж злобный котик-баюн. И есть в этом свете люди, что знают, Насколько коварны коты те бывают. Воины суровы, цель их ясна - Избавить скорее от кота-баюна. Острые когти, человеческий лик, Жадный оскал на морде возник. Кости, что крепче любого клинка. Бойтесь же, люди, кота-баюна! Но не стоит дрожать, будьте храбры, Люди, что пришли из другой стороны. Крепки удары, молнией бьёт Кота чаровник, но тот не умрёт. Острый клинок, что рунами светит, Кровавыми ранами чудище метит, Издыхает он, смотря на луну... Грозная смерть Коту-Баюну! Нет больше печали, спокоен здесь люд. Мурчащие речи никого не убьют. Молодой богатырь, да чаровница юна. Наша защита от Кота-Баюна. Есть люди на свете, что знают, Насколько коварны коты те бывают...
Каиса отложила домру, с облегчением вздохнув. Баллада окончена. Душа успокоилась, ибо работа, не дававшая ей покоя всё время пребывания варягов, наконец-то завершена! Теперича не грех было и спеть её на каком-нибудь из званых вечеров иль хотя бы и в корчме какой приличной, ежели пригласят. Почему бы и нет? Князь всё равно дал наказ певице, дабы та отправилась по важным делам в небольшое королевство Агрилан, в связи с недавно начавшимися там беспорядками. Айка, сидевшая рядом, с восторгом глядела на менестреля. Девчушка сложила руки, словно молилась некоему божеству. Баллада действительно тронула её. – Вот это да-а-а-а, – восхитилась она. – Госпожа Каиса, вы так красиво поёте! А песнь ваша зацепила за сердце! – Ну что ты, – «скромно» отмахнулась Каиса, начав накручивать один из локонов на палец. – По правде сказать, не самая лучшая баллада, я над ней почти и не старалась. Бард лукавила. Сильно лукавила. Она очень гордилась своим творением. Ибо оно писалось с душой. С кропотливым подходом к деталям. Не то что большинство уличных «певцов», у которых смысла в их, так называемых, балладах меньше чем у крепостного крестьянина серебряников. – Жаль только, я не смогу стать такой же сильной, как варяги из вашей баллады, – поникла вдруг Айка. – Девочек ведь почти не берут в воины. А магии во мне и следа нет… Каиса взглянула на грустную девочку. И что-то промелькнуло в её памяти. Мимолётное воспоминание о хнычущей девочке, сбежавшей из дома и проклинавшей весь мир. И единственное, что та девочка смогла унести из некогда важного для неё места – это старая домра её погибшего отца. Давно это было. Настолько давно, что кажется, перестало быть правдой. – Глупо не брать девочку в воины. Да, девушки слабее мужчин в физическом плане, однако, – бард достала из сумки небольшой ножичек, бросила в висящий на дальней стене щит… и попала точно в середину. В нарисованный крохотный ромбик. – Коли родичи твои разрешат – отправляйся со мной в путешествие по свету. И я научу тебя много чему интересному! Айка радостно закивала. Осталось уговорить матушку дать добро и она отправится в путешествие и станет сильнее! Станет настолько сильной, что сможет защитить не только себя, но и других. Ибо сильный способен защитить себя, но сильнейший – оберегает других!