Сердце труса - самое верное

Мысль о том, что в руках у Питера два подлинных Дара Смерти, — тех самых, из сказки и старых преданий! — не давала Петтигрю покоя. Ощущения были такими, словно он сидит на пороховой бочке и кто-то вот-вот должен наколдовать даже не искорку — целую струю жаркого оранжево-красного пламени, как из драконьей пасти. Подорвётся всё тогда так, что Питер ни своих ножек, ни хвоста не увидит… но спрятать Дары куда-то он тоже не мог. Хотя бы потому что не знал, куда вообще можно артефакты такого уровня закопать, чтобы не нашли и не использовали. Эх, всё-таки молодость — спасение. Джеймс никогда не задумывался над тем, что было у него в руках во время учёбы. Да никто не задумывался! И ладно Люпин или Питер, — они были плохо проинформированы, рядом с чем живут, — но вот тот же Сириус мог бы другу по тыковке настучать. Мол, поаккуратнее надо быть с такими вещами, Сохатый!.. Да кого Питер обманывал. Сириус бы никогда такого не сказал. Вполне возможно, что ему такое «замечательное соседство» только нервы щекотало — приятненько так. Блек вообще был любителем походить по лезвию ножа. Не зря же Сириус в своё время не просто купил мотоцикл, но и зачаровал его для полётов? И это при том, что артефактором Бродяга был на редкость паршивым! Да его байк мог буквально развалиться на части прямиком в воздухе! — В юности мы все были более безбашенными, нет? — улыбнулся в ответ на эти стенания Лунатик, заливая в заварочник кипяток. — Сейчас я бы ни за что не пошёл учиться в тот же Хогвартс, если бы оказался в теле себя-ребёнка. — Что, из дома бы сбежал? — невесело хмыкнул Питер. — А может и да. Добрался бы до стаи Сивого… или до стаи его бывшей жены — она, насколько я знаю, где-то в лесах Ирландии. Жил бы в мире с собой. И никого бы не подрал за время учёбы... Они сидели на кухне Скамандеров, пока владельцы дома устраивали себе кемпинг в ближайшем волшебном лесу. Вместе с Грейнджер и Поттер конечно же; честно говоря, Питер считал, что вся эта история с лесными походами была нужна скорее для развлечения девочек, чем ради интереса матёрых в плане походов Ньюта или Рольфа. Дом оказался в полном распоряжении Питера — не только из-за того, что хозяев не было, но и по словам Ньюта. Так что Петтигрю просто не мог не воспользоваться моментом, чтобы пригласить Лунатика и поговорить с ним наконец без всяких опасений быть услышанным… или увиденным. К тому же, с Люпином хотели поговорить ещё и Джеймс с Сириусом. И даже у Лили была пара слов… так что Питер пообещал устроить им всем «встречу выпускников» — при условии, что никто не будет говорить о нынешних делах. Не хватало ещё с Люпином отношения портить. Это могло быть опасно, прежде всего для Герты. И как же хорошо, что Питер, как владелец Воскрешающего Камня, мог накладывать ограничения на призываемых духов! Это ему, кстати говоря, Лили рассказала. По её словам, это знал каждый мертвец, столкнувшийся с силой второго Дара Смерти: информация просто появлялась в сознании. И судя по тому, как кривились во время рассказа Лили Бродяга с Сохатым, Эванс поломала им какие-то планы. Если так подумать, то Питер находил закономерным то, что они с Луни выжили, а Джеймс и Сириус — нет. Сохатый и Бродяга были яркими личностями; вспышками фейерверка на небе; облаком взрыва, которое быстро опадает. Такие долго не живут — ни в книгах, ни в реальной жизни. То ли дело серые мыши, — и волки, — вроде Питера и Люпина, правильно? Вот такие люди живут настолько долго, что это порой кажется смешным. Ведь жизнь-то у них обычно неинтересная, лишённая красок, словно припорошённая пеплом… Может, «серые» живут так долго, что даже Смерть в какой-то момент про них забывает? Кто знает, кто знает… — Мантия та самая, — рассказывал Лунатику Питер, вдыхая аромат принесённого Ремусом чая. — Камень тоже. Для полного набора нам нужна Старшая Палочка, но что-то мне кажется… найти её будет непросто. — Или напротив просто, — пожал плечами Люпин. — Ты всегда был излишне "оптимистичен" и не верил в провидение. Что говорит мистер Скамандер? — Что надо просто подождать. Его знакомые, вроде как, нашли след артефакта… но дело в том, что мы уже не можем ждать. Ремус кивнул. Когда он сжимал губы, в уголках проявлялись скорбные морщины: глубокие и резкие, как у старика. Видеть их было неприятно; в большей степени из-за того, что эти черты вроде как напоминали Питеру про его собственный возраст. Никто не молодеет… с другой стороны, Питер не мог бы назвать себя таким уж «стариком». По крайней мере, благодаря крысиной шкурке он сохранился лучше, чем тот же Лунатик: жизнь крыс не слишком бьёт в отличие от людей. И морщин у крыс таких тоже нет. — Я помню, что ситуация совсем плохая, — сказал в итоге Ремус. — И, насколько я знаю, Ньют не просто так повёл Герту в волшебный лес… вроде как сейчас сезон цветения папоротников. — Это что-то должно значить? Люпин усмехнулся и в один глоток ополовинил чашку. И как не обжёгся? — Вроде ты хорошо учился. Неужели не помнишь? — У меня голова другим занята, школьным знаниям в ней места нет. Да уж. Питер был уверен, что лучше бы ему помнить всё, связанное с Гертой, чем годы правления какого-нибудь гоблинского царька. В конце концов, царёк давно мёртв, а вот Поттер ещё может побороться за своё «долго и счастливо». Вообще… мог бы Питер подумать, что его жизнь повернётся так? Что он будет делать что-либо ради кого-то другого — да ещё и по собственной воле? У Петтигрю было стойкое чувство, что он ступает на тропинку, с которой свернуть уже не получится. И при этом Питер не волновался — ни за собственное здоровье, ни за судьбу. Как будто его жизнь… обрела смысл, что ли. Наполнилась им, как наполняют кувшин водой. И если раньше всё вытекало через трещину сбоку, то теперь Питер её не ощущал. Будто Герта эту трещину смогла заделать своей искренней заботой о никому не нужной Коросте. О крысе, которую даже на руки некоторые брать не хотели. Кто вообще назвал бы Паршивца-Коросту Мистером Солнцем, спрашивается? Чтобы увидеть в больном зверьке что-то большее, чем язвы на хвосте и проплешины на шкурке, надо быть очень добрым человеком. А мать Питера всегда учила его, что доброта должна вознаграждаться - иначе миру конец. — Цветки папоротника используются в ритуалах, — менторским тоном вещал Лунатик, — учитывая нашу ситуацию, скорее всего мистер Скамандер их использует, чтобы дать Герте хоть небольшую защиту от тьмы, что в ней находится. Цветы ведь с любой тёмной магией справляются… — Очень полезно. Ремус кивнул. — К сожалению, это только небольшая отсрочка… и у меня плохие новости, кстати. В стае Сивого волнения, так что у меня не получилось к нему пробраться. Если у оборотней и есть какие-то знания про ритуалы, которые могут помочь… — А, — махнул рукой Питер. — Забудь. Всё, драккл с ними, с этими оборотнями. Мы теперь ищем Старшую Палочку. Судя по всем признакам, именно её нам не хватает… для чего-то. Жёлтые глаза Ремуса блеснули. Он отставил чашку и уставился прямо на Питера, чуть прищурившись. — Вы мне мало что рассказываете, — медленно сказал он. — В целом, я понимаю, почему. Наверняка вы думаете, что я всё расскажу директору, верно? — Твоё отношение к нему не может не настораживать, — согласился Питер. Лунатик вздохнул и опустил взгляд. — Я понимаю, почему ты так говоришь, пускай мне и неприятно это слышать. Но, Питер… говоря откровенно, я хочу помочь Герте — хотя бы в память о её родителях. Джеймс и Лили ведь... и Сириус. Тот Сириус, которым он был раньше. Они бы хотели, чтобы я помог их девочке. Если для этого мне нужно просто ничего не говорить директору Дамблдору… — Пойдёшь против своего патрона? Люпин скривился. — Он первый пошёл против меня, — с неожиданным раздражением сказал мужчина. — Знаешь, он пытался убедить уйти меня с должности преподавателя ЗоТИ. Вроде как «ничего хорошего из этого не выйдет». — Ты рождён, чтобы быть учителем. — Да он не про само преподавание, — мотнул головой Лунатик. — Скорее про покровительство Фаджа. Я же, по факту, в школе остался только потому, что не стал спорить, когда Министр вещал всем о моей «огромной роли» в поимке преступника… Сириуса. — Ну и что? Вы поругались, что ли? — Я бы так не сказал, конечно. Просто какой-то неприятный осадок после всего этого… и, если честно, таких маленьких ситуаций, когда я чувствую нечто подобное, было довольно много за прошлый год. Моё уважение к директору всё ещё безгранично, однако… не думаю, что ему стоит вмешиваться в личные дела семьи Поттер. Питер хмыкнул. Ну надо же… дошло наконец. Впрочем, что это он тут сидит и возмущается чужой откровенности. Радоваться надо. — Я тебе всё расскажу, — кивнул Петтигрю, найдя в кармане Воскрешающий Камень и сжимая его гладкий холод в ладони. — Но только после Непреложного Обета, Луни. Уж извини за недоверие. — Да что там… заслужено.