Сердце труса - самое верное

— Это крыса Поттер. — Да, точно. — Крыса Поттер у тебя на плече. — Спасибо, Северус, я это заметил. — Какого драккла, Люпин? Питер уставился на Снейпа — тот стоял около котла, исходящего густым белым паром, и с подозрением смотрел на Ремуса с его новым «приобретением». Интуиция, воспитанная ещё на первых курсах, говорила Снейпу: два мародёра, собравшихся для какого-то дела — всегда не к добру. Однако десять спокойных лет расслабили носатого уже-не-мальчишку, так что точно интерпретировать сигналы собственного организма он не мог. Было видно, что Снейп выискивает возможную причину каких-либо проблем: его взгляд метался от Люпина к Питеру и обратно, но, не находя ничего подозрительного, — кроме самого факта наличия Мистера Санни на плече оборотня, — соскакивал на спокойное лицо Ремуса. Вот кто бы что ни говорил, а Луни был тем ещё засранцем. Тихушником. Врал он всегда на порядок лучше что Поттера с Блеком, что самого Питера — как ни прискорбно было это признавать. Если Петтигрю считал, будто умеет превосходно держать лицо, то оборотень мог с лёгкостью изобразить любую нужную эмоцию, буквально по требованию. Ремус идеально управлял собственным голосом, делал натуральные, подходящие движения, а ещё умел состроить такую моську, что все женщины старше тридцати оказывались у его ног. Питер не знал, как дело обстоит сейчас, — это он про моську; когда тебе самому уже тридцать, женщины такого же возраста из взрослых тёток внезапно превращаются в твоих глазах в совсем молодых девушек, — но вроде бы умение врать от Ремуса никуда не ушло. В отличие от хорошего внешнего вида. Причиной печального облика оборотня было зелье, что побулькивало в котле. Даже в отдалении чувствительный нос Мистера Санни вылавливал следы запахов ядовитых ингредиентов; как можно выглядеть молодо и здорово, если ты травишь себя каждый месяц? Волчелычное зелье позволяло Люпину сохранять разум в полнолуние, однако при этом медленно убивало тело Лунатика. Снейп, по словам Луни, делал всё возможное, чтобы убрать побочные эффекты. Говорил об этом Ремус с благодарностью; Питер же в ситуации повода для такого возвышенного чувства не видел. По его скромному мнению, Снейп просто ставил эксперименты над наивным Луни — вот и всё. Но Ремус был взрослым мальчиком, так что говорить ему о заблуждениях или как-то переубеждать в благородстве Снейпа Питер не стал. Всё равно бесполезно. Этот волчара как вобьёт себе что-то в голову… нехарактерное для оборотней баранье упрямство шло под ручку с лисьей хитростью и моськой обиженного на мир суриката. Даром, что лунной ночью тело становилось не химерным, а всего-то волчьим. — Мисс Поттер разрешила мне походить с её питомцем, — выдал Люпин с лицом, полным вдохновлённого благодушия. — Разве это запрещено? Снейпа перекосило. — Тебе в общем надо к Поттер запретить приближаться. Когда Скамандер вернётся, тебе не поздоровится. — Спасибо за беспокойство, Северус, с мистером Ньютом мы уже всё решили. Магозоолог действительно возвращался в замок. Пробыл тут пару дней, переругался вдрызг с директором из-за дементоров рядом с Хогвартсом и уехал, так и не проведя ни единого урока. Почти все вещи мужчина оставил в своих замковых покоях: Скамандер планировал вернуться в школу меньше чем через неделю, как раз к Хэллоуину. — Пустынного угря ему в зад, — ругался Ньют, собирая крошечный чемоданчик и кидая в его бездонные недра то трусы с носками, то крекеры для какой-нибудь кракозябры; Питер с Люпином сидели на диване, смотря на верчение Скамандера по комнате, — я из этого замка уйду только вперёд ногами, всем хейтерам и антинаучникам на радость. Пока здесь мои дети!.. Так что про близкие отношения Поттер и Скамандера Люпин знал. Более того: именно Ньют за время своего краткого пребывания в замке успел разрешить проблемы между оборотнем и Гертой; девочка, конечно, не прониклась к Луни большой и чистой любовью, но хотя бы прекратила бегать от странного мужчины. На чай она так и не соглашалась. Благо, Луни прекратил по-идиотски её зазывать к себе в кабинет. Да и в общем подуспокоился: после рассказа Питера Луни очень близко к сердцу принял то, что Герте противопоказаны любые нервы. Снейп зачерпнул половником изрядную порцию Волчелычного зелья, — Питер мог бы поклясться, что слышал, как серебряный черпак с шипением начал растворяться в ядовитом пойле, — и перелил дрянь в кубок. Люпин пил через силу; Питер видел, с каким трудом густое тёмное зелье сглатывается. — В прошлый раз вкус был лучше, — заметил Лунатик после того, как бокал опустел. Говорил Луни еле-еле, а после и вовсе закашлялся. Питер вздохнул: ну он же говорил, что Снейп травит этого наивного парня! Экспериментатор хренов. С другой стороны, именно так ведь и делались всякие открытия: берёшь одного обозлённого и задолбавшегося умника, одну жертву, какую-нибудь идею… Но Луни Питеру ещё самому был нужен, так что лапы прочь! — Моё дело — избавить тебя от лунного безумия, — прохладно произнёс Снейп, — а не напоить чем-нибудь вкусным. Ты можешь быть свободен. — Да, профе-е-ессо-о-ор… Снейп скрипнул зубами. Луни усмехнулся, но дальше ничего не продолжилось: несмотря на все прожитые годы и приобретённый опыт, Люпин всё ещё чувствовал перед зельеваром вину за давний инцидент, в котором оборотень, собственно говоря, и виноват-то не был. Вот кому розог бы всыпать — так это Сириусу. И Северусу, как ни странно. Потому что: ну что это за идиотизм, лезть в потенциально опасное место и даже не озаботиться собственной сохранностью?! Удивительно, как ещё с таким отношением к собственной шкуре Снейп не попал на Гриффиндор. Не иначе как сидел под Шляпой и уговаривал её: только не Гриффиндор. Только не Гриффиндор! Куда угодно, только не в Гриффиндор! — Ну, господин Хвост, — вздохнул Люпин, когда они с Питером вышли из подземелий, — куда направляемся теперь? Питер задумчиво постучал зубами и вытянул лапку в сторону библиотеки. Никто из его корреспондентов ещё не ответил, так что пока можно было воспользоваться мудростью магов, что лежала буквально под рукой. Не зря же говорят, что библиотека Хогвартса — одна из наиболее впечатляющих? Вдруг там и для Герты что-нибудь будет? А уж с профессорским доступом в Запретную часть, — ох, как же мародёры рвались туда во времена своего обучения!.. — можно было надеться, что всё-таки что-то полезное там обнаружится. Не просто же так книги убирали от загребущих ручек учеников, правильно?.. — Нет, тут мы ничего не найдём, — резюмировал Люпин через какое-то время копания в Запретной секции. — Почему это? Стояла глубокая ночь, так что Питер мог спокойно обернуться человеком. Даже мадам Пинс не оставалась в своей книжной вотчине круглосуточно, а уж ученики все и вовсе давно были или по кроватям, или на свиданках. Человеческие руки позволяли быстрее перебирать книжные корешки на стенках, а рост давал лучший обзор, хоть Питер и оставался коротышкой. Эх, вот умел бы он в крысином теле использовать магию… к сожалению, это было невозможно: при анимагическом превращении волшебник не мог колдовать дополнительно. Вся энергия шла на поддержание стабильного животного облика. А как было бы круто! Крыс — и с волшебной палочкой. Сначала враги бы умилялись, а потом с визгом убегали бы с поля боя. Потому что крыс с палочкой — это не то же самое, что крыс без палочки. Это намного лучше! — Книги явно проредили, — ответил Люпин; более острое волчье зрение позволяло быстрее замечать какие-то мелочи. — Как я вижу, ушло практически всё из отдела магии душ. — Нам она как раз и нужна… — Ну, — Луни взъерошил волосы, — тут две новости. — Хорошая и плохая, как я понимаю. — Именно. Плохая в том, что чтобы найти книги, нам надо найти того, кто их взял. — А хорошая, — подхватил Питер, — в том, что мадам Пинс идеально ведёт документацию. Пошли к формулярам, она наверняка записала, кто интересуется этой темой. — Ты же понимаешь, что нам придётся просмотреть все читательские карточки за последние лет десять? Да? Тогда почему у тебя такое воодушевление на лице, друг мой? Питер хмыкнул. — Потому, друг мой, — передразнил он Луни, — что из-за скорого рассвета тебе придётся это делать самостоятельно. Так что с большим, но не особо искренним сожалением я передаю тебе это дело… так сказать, на поруки. — Что?.. нет-нет-нет, Хвост, ты же шутишь? Ты же шутишь?! Не смей превращаться, пока я с тобой разговариваю! Ах ты паршивец!..