Дневник Наблюдателя

      …со мной происходило множество различных событий. Их было так много, и все они были пропитаны чувствами. Но всё это оборвалось так же внезапно, как и началось. Я, наверное, был в отчаянии, уже и не помню. Научился тому, что не вечно. Понял, что уже ничего не смогу вернуть. Возможно, будь я более осторожен, этого не случилось бы, но от судьбы не уйти, не уехать и, как бы вы не прятались, её не поменять.       Так я думал.       Поначалу это вгоняло в глубокую тоску. Я только мог наблюдать за людьми, что неизменно проносились над головой, осмелев, я стал смотреть выше. Постепенно осознавая, что нет ничего лучше наблюдения. Так много лиц, которые раньше не замечал, так много чувств, на которых завязаны истории. Не описать словами моё восхищение, возникшее в этот момент. Мне захотелось запомнить всё, что происходило у меня на глазах. Подумать только, я никогда так не хотел рассказать что-то, как в те моменты. Только было некому. Тогда я начал искать способ сохранить истории хотя бы для себя. Сначала писал только заметки, потом начал собирать их в связные рассказы, пусть в них всё ещё были несуразные пробелы. Запоминать разговоры дословно стало входить в привычку. Так пыльная тетрадь на сорок три листа обрела ценность.       Никогда не стоит недооценивать хлам. Особенно тот, что хранится в подвалах, чуланах или сундуках. Печально, что все забывают о нём. И ведь действительно, кому может понадобиться старый разодранный шарф, когда совсем недавно появился новый: более тёплый, удобный и яркий, словно рекламная вывеска. Или заполненная записями тетрадь ещё со школьных времён, на полях и обложке которой желтеют, выцветают, сделанные от скуки, рисунки каких-то забавных рожиц. Так они и лежат. Ненужные, покрытые пылью, забытые, как и воспоминания, связанные с ними.       Итог всегда один: о вещах вспоминают, но за ненадобностью сжигают, выкидывают, в лучшем случае — отдают. Куда печальнее участь потерянных вещей. Особенно если их даже не пытаются найти. Сколько раз ваши карандаши падали и укатывались в неизвестность? Не сумев найти их, вы обычно прекращали поиски, ведь чего стоит один несчастный, наполовину сточенный карандаш, да ещё и тупой в придачу. Возможно он до сих пор там: под учительским столом, тумбой или шкафом. Быть может, не без помощи посторонних ног, безжалостно разломавших его на две половинки, он докатился до подвала и упал, посчитав собой каждую ступеньку.       Впрочем, дверь сюда почти всегда закрыта, так что глупо полагать, будто это могло случиться. Скорее всего, его принесли сюда намерено, записали что-то на том обрывке бумаги и положили на полуразвалившийся дубовый ящик.       Часто сюда заносит ветром листья, снег или клочки бумаги; на последних, скорее всего, раньше красовались конспекты уроков, но переписки определённо важнее. Каждая закорючка на бумаге имеет свою историю, происхождение, чувства. Некоторые даже сплетаются в недописанные стихи. У меня накопилось приличное количество драмы и комедии. Больше вниманием обделена романтика, она не несёт в себе ничего нового, повторяясь, словно кто-то запускает волчок вновь и вновь.       Сменялись сезоны и года, а я всё никак не мог насытиться ощущением безнаказанного всезнания. Каждый уголок, каждый человек таил в себе столько, что мне и не снилось раньше. Теперь в моих руках новые записи, новые истории. Я искренне жалею, что не могу ни с кем поделиться ими, но открывая старые страницы, я чувствую, будто сам прожил их. Во мне теплиться надежда, что кто-то всё же найдет их, но знаю, что им не придадут особого значения. Не посчитают хоть сколько-то значимыми, интересными, достойными внимания. Однако это не мешает мне писать так, будто кто-то всё же сочтёт нужным прочесть непримечательные заметки…       09.10/23:17