Семь оттенков серого

Кирилл поправил галстук, поправил волосы, три раза глубоко вдохнул и медленно выдохнул и вернулся в зал к гостям. Сегодня он впервые работал тамадой. Конечно, кой-какой опыт у него уже имелся, иначе он бы и не взялся за это дело: ему уже довелось проводить юбилей своего отца, а затем и старшей сестры. Но работать за деньги для чужих людей — это совсем другой уровень ответственности. Кириллу самому и не пришло бы такое в голову, но он приглянулся кому-то из гостей сестры, который сам попросил разыскать молодого тамаду для празднования золотой свадьбы своих дяди и тёти. На возражение сестры Кирилла, что это был не профессиональный тамада, а всего лишь её брат, человек ответил, что тем лучше, что ему импонируют искренность Кирилла и отсутствие дебильных конкурсов типа «узнай невесту на ощупь по коленкам» или «найди заначки под одеждой у мужчины». Кирилл согласился — какой же студент откажется от подработки? Так он и оказался в огромном зале со старинными люстрами, среди толпы незнакомых людей, который он по долгу службы обязался развлекать, радовать и делать счастливыми хотя бы на один вечер. Про «дебильные конкурсы» Кирилл всё понял и устраивать их на золотом юбилее, понятное дело, не собирался. Но развлекать гостей как-то надо было, и он, перерыв весь интернет, выбрал что поприличнее. — Друзья мои! — звонко объявил Кирилл в микрофон, привлекая к себе внимание собравшихся. — Надеюсь, что вы все отдали должное великолепной еде и вину. А теперь давайте вспомним, по какому поводу мы все здесь собрались. Владимир Васильевич и Светлана Афанасьевна прожили вместе пятьдесят долгих лет. Наверное, всем нам хочется знать, как им это удалось. Особенно это будет полезно для молодёжи, в том числе и для меня. Чтобы узнать, как писалась история любви наших дорогих юбиляров, предлагаю поиграть в игру. Народ слушал очень заинтересованно. Кирилл почувствовал себя увереннее. — Называется «Вопросы и ответы». Вот тут у меня шляпа с бумажками, — объяснил Кирилл, подходя к золотой чете. — Вы будете по очереди вытаскивать из шляпы бумажки с вопросами и отвечать на них. Давайте сначала вы, Владимир Васильевич. Золотой жених вытащил бумажку, и Кирилл прочёл первый вопрос: — Где вы познакомились с вашей будущей супругой? — В школе. — Так вот какая долгая история у вашей любви! — радостно объявил Кирилл. — Давайте поаплодируем! Народ поаплодировал с явной охотой. Игра оказалась удачной идеей, надо взять на заметку, вдруг придётся ещё подрабатывать тамадой. В зале чувствовалось оживление, а у некоторых на лицах было написано предвкушение хорошего развлечения. Довольный собой, Кирилл продолжил: — Светлана Афанасьевна, теперь вы. Тяните бумажку, разворачивайте. Что у вас? Помните ли вы, во что был одет ваш будущий супруг в день вашего знакомства? — В школьную форму. В зале расхохотались. Всё складывалось как нельзя удачнее. И тут жених, вместо того чтобы в порядке очереди вытащить бумажку, выхватил у Кирилла микрофон и добавил: — А я тоже помню, во что она была одета. На Светлане Афанасьевне было серое платье с белым кружевным воротничком. Такое пышное, элегантное. Я, как увидел, сразу и влюбился. — Прекрасная встреча и, хочу заметить, прекрасная память, — прокомментировал это Кирилл. — Только платье, наверное, всё же было коричневое? Насколько я помню, у девочек раньше школьной формой служило коричневое платье. — При чём тут школьная форма? — искренне удивился Владимир Васильевич. — Она же была учительница. Кирилл поперхнулся заготовленной фразой о свежести первой школьной любви. Сравнение первого нежного чувства с подснежником он тоже решил приберечь для следующего раза. Если этот следующий раз у него вообще когда-то будет. Владимир Васильевич, не дожидаясь приглашения, сам вытащил из шляпы положенную ему бумажку и сунул остолбеневшему Кириллу под нос: — Давайте читайте. — Помните ли вы ваш первый поцелуй? — послушно прочёл Кирилл, тихо матерясь внутри себя и молясь, чтоб хотя бы улыбка получалась не слишком матерной. — Конечно, помню, — ответствовал Владимир Васильевич. — Вы, Кирилл, лучше сядьте, это долгая история. А память у меня, как вы сами заметили, превосходнейшая. Итак, как я уже сказал, она была учительница, а я ученик, шестнадцатилетний оболтус. Ну то есть оболтусом я был уже в теперешнем моём понимании, а так-то я был парнем с мозгами, меня на олимпиады по химии посылали, я по области даже как-то второе место занял, ну да ладно, не о том речь. А в десятом классе наша учительница химии вышла на пенсию, и нам прислали новую химозу — так мы химичек называли. Молодая, сразу после вуза, двадцать два года всего. Имя красивое — Светлана Афанасьевна. Я сразу решил, что с таким именем она и сама не может быть некрасивой. А когда увидел её — вообще обомлел. Длинные светлые волосы, очки в тёмной оправе и платье — я такого отродясь не видел. Воротничок огромный, белый, даже пелерина целая, а не воротничок, и весь такой филигранный, как схемы молекул в учебнике органической химии. Я Снежную Королеву сразу вспомнил. — Это фриволите было, ты ж объясни людям, — улыбнулась Светлана Афанасьевна. — Я тогда всерьёз увлекалась рукоделием, на курсы ходила. Сейчас-то глаза уже не очень. — Вот, точно, фриволите, никак это слово не запомню. Вот пришла она к нам на урок вся такая фриволитная, я и запал. Я и так любил химию, а тут вообще стал ждать её уроков, как манны небесной. Всё статьи в журналах выискивал, спорил с ней о чём-то, чтобы себя показать. После урока задерживался, якобы вопрос у меня какой-то, так мы с ней и болтали, уже зачастую не только о химии, а обо всём на свете. Книги обсуждали, фильмы. Но ничего такого я и в мыслях допустить не мог, конечно. Наше-то поколение поскромнее было, чем теперешняя молодёжь. Я думал, школу окончу, в институт поступлю — там видно будет. Но она-то меня ждать не станет, вот в чём загвоздка. Надо было как-то дать ей понять, что я её люблю. А я ж не зря сказал, что был оболтусом. Решил я ей письмо с признанием в любви написать. И написал — какая она красивая, какая умная, какое счастье мне дарят встречи с ней. Положил ей это письмо после урока на стол. А его то ли ветер сдул, то ли задел кто — в общем, письмо оказалось на полу, и вместо Светланы Афанасьевны его подобрала уборщица. Прочла — и прямиком к директору. Может, директриса и закрыла бы глаза на мою выходку, решив, что это всё подростковые глупости, но меня угораздило сделать в письме досадную ошибку. Нет, не грамматическую — писал-то я довольно грамотно. Дело в том, что я упомянул то её злополучное серое платье, но не знаком был с тонкостями женского туалета. Я знал, что верхняя часть платья именуется лифом, ну и решил почему-то, что то, что накинуто на плечи, — это половинка лифа, то есть лифчик. Нет, я знал, конечно, что лифчик — это бюстгальтер, но ведь называют же гольфами и брюки, и носки — и ничего. И я в этой своей записке упомянул её «кружевной лифчик». Что тут началось! Устроили экстренное заседание педсовета. Директор толкнула речь, что-то вещала про честь школы, честь женщины, честь советской педагогики, даже Макаренко с его трудовым воспитанием умудрилась приплести. Светлана Афанасьевна стоит — ни жива, ни мертва. Я тоже стою — ни жив, ни мёртв. Классная трясёт моей запиской, орёт, что уж от меня такого никак не ожидала и чтоб я теперь о золотой медали и не мечтал. Потом стали от нас требовать, чтобы мы сознались, давно ли у нас «это» и как вообще всё началось. А что «это»? Не было ж ничего «этого». Светлана клянётся, что ничего не было, только после уроков о химии разговаривали и немножко о кино — это что, запрещается разве? Мы ж хорошее советское кино обсуждали, а не порнографию. Никто не верит, все орут, все стыдят. Встаёт завуч и начинает угрожать: из комсомола исключим, из школы выгоним, на костре заживо сожжём, пепел диким шакалам скормим. Вы смеётесь, а я её дословно цитирую! У нас завуч знатная дура была. Мы её выражения в тетрадки записывали, жаль, интернета тогда не было. А потом она выдаёт: да я себе даже представить не могу, как это учительница с учеником целуется! И тут эта скромная овечка Светлана Афанасьевна как подойдёт… — Нет, подожди, не перескакивай! — перебила золотая невеста. — Меня так зло взяло, что мне никто не верит, ну, думаю, я вам покажу! И я завучу заявила: «Раз представить не можете, так смотрите!» Подошла к Володе и поцеловала прямо в губы. — Тут они как повскакивали с мест, как начали все одновременно кричать — хуже, чем мы, когда учитель из класса выходит. А спас нас физрук — он у нас по партийной части был. Он заметил, что у парня, то есть меня, уж очень смятенный вид — похоже, что это действительно первый поцелуй. А к мнению парторга остальные уже прислушались, партия-то, знамо дело, в поцелуях разбирается. Физрук тогда ещё раз меня спросил. Я дал честное комсомольское, что мы только что первый раз поцеловались. «А зачем же ты тогда кружевной лифчик приплёл?» — спросил он меня. «Потому что мне очень нравится её серое платье с кружевным лифчиком сверху», — ответил я. Тут до классной дошло, что это я так воротничок обозвал. Смеялись все. Чуть животы от хохота не надорвали. Потом на радостях решили замять это дело. Взяли с нас обещание, что мы будем вести себя прилично, а директриса на прощание прочла ещё одну лекцию о разных видах чести и отпустила с миром. — Ну ты уж историю до конца договаривай, — сказала Светлана Афанасьевна, — всем же теперь интересно. — Всем интересно, сколько мы продержались? Представьте себе, до конца учебного года мы так и вели себя прилично. Мы же честное комсомольское давали, это вам не шуточки. А на следующий день после выпускного пошли и повели себя неприлично. И ведём себя неприлично до сих пор. На сей раз Кириллу даже не пришлось мотивировать гостей бодрыми комментариями. Шквал оваций не стихал ещё долго. Когда торжество закончилось, к Кириллу подошла высокая дама в розовом брючном костюме и сказала: — Спасибо большое за праздник, это какой-то нереальный подъём чувств! Я вами просто очарована. Вы умеете создать очень правильную атмосферу, найти идеальный баланс между весельем и торжественностью. Моя дочь через два месяца выходит замуж, я ей пытаюсь растолковать, что сотней человек обязательно должен кто-то управлять, но после того как её подружку на свадьбе заставили при всех снять колготки, она и слушать ничего не хочет про тамаду. А у вас есть вкус и такт, вы замечательно справитесь. Мы снимаем на два дня пансионат возле озера, там сауна, теннис, свой пляж, дорогу и пребывание вам, разумеется, отдельно оплатят. Кирилл, пожалуйста, соглашайтесь, у моей дочки и подружки очень красивые. А у свидетельницы будет серое платье с белым воротничком…