Dulcitudo

      Прошла неделя после того злополучного корпоратива, за которую они не виделись и даже не переписывались. Джехён не сразу осознал, что трусливо прячется, боится честного разговора и взгляда глаза в глаза. Боится тех чувств, которые она в нём пробуждала. Но, наверное, больше всего его пугала ответственность за эту девушку и за отношения, которые могли бы у них получиться.       Сонхва смелее него. Она не станет унижаться и искать его, чтобы поговорить, но и избегать наверняка не станет. Он сам должен решиться на это. Желая того или нет, но он причинил ей боль, и именно ему следует сделать первый шаг. Джехёну понадобилось время, чтобы перестать вспоминать тот вечер, потому что каждый раз его разрывало на части от желания вернуться и продолжить, и одновременно бежать куда подальше.       Наконец он себя уговорил, появился в больнице, чтобы забрать последние назначения о лечении и справки, и решил зайти к Сонхве, чтобы извиниться за своё поведение, окончательно объясниться.       Но её не оказалось на месте. Он уточнил в регистратуре, медсестра ответила, что доктор Ли взяла отпуск за свой счёт на неопределенное время. Поблагодарив девушку, Джехён поставил необходимые печати на справках и сразу из больницы отправился к ней домой.       Квартира была закрыта, её телефон выключен, а соседка сказала, что Сонхва уехала дней 5 назад неизвестно куда.       Джехён занервничал. Неужели он так сильно обидел её своим поведением? Или он ошибся, и она тоже сбегала от него? Какие ещё причины были у неё, чтобы так себя вести? Может, Джи Су снова преследовал? Не спрашивать же у него напрямую…       Джехён достал телефон и написал ей сообщение, но оно оставалось недоставленным до конца дня. Вечером он её набрал, телефон всё ещё был выключен. Что же происходит? Куда она могла уехать и почему выключила телефон?       На следующий день мужчина вернулся в больницу и попросил позвать коллегу Сонхвы, которую она представила на корпоративе как лучшую подругу.       – О, профессор Чон, здравствуйте, – поздоровались женщина с бейджиком «доктор Ким Ын Сук».       – Здравствуйте. Я пришел к Сонхве, но её нет в больнице и дома, а телефон выключен. Вы не в курсе, где она может быть?       – Что ж, она не рассказывала мне, куда собирается. Лишь сообщила, что ей нужен отдых, устала сильно и хочет побыть одна какое-то время. Вы беспокоитесь за неё?       – Есть такое. А как считаете, куда она могла поехать?       – Я бы предположила, что к родителям, но Сонхва не остаётся у них больше чем на три дня.       – Может, вы знаете места, которые ей нравятся или куда она ездит более менее часто?       – Зачем вам это? Вы не думаете, что если бы она захотела, чтобы её нашли, рассказала бы или оставила подсказки?       – Логично. Но мне очень нужно встретиться с ней.       – Зачем? – женщина смотрела на него так пронизывающе, что Джехён чувствовал себя как перед томографом, поэтому снова струсил и решил уйти от прямого ответа.       – А часто она вот так куда-то уезжает?       – Не припомню такого. Но уверена, она действительно просто отдохнуть решила. Она любит тишину и уединение, заряжается энергией таким способом.       – Если можете связаться с ней, пожалуйста, передайте, что я очень просил о встрече.       – Если она мне позвонит или напишет, я передам.       – Спасибо.       Джехён коротко поклонился и направился к выходу. Смерив его заинтересованным взглядом, Ын Сук бросила ему в спину:       – Сонхва любит посещать буддийские монастыри. Она как-то обронила, что хочет объехать все монастыри Кореи, а потом и мира.       – Ещё раз большое спасибо, – искренне улыбнулся мужчина и доктор Ким одобрительно хмыкнула. Сонхва как-то поделилась с ней своей первой студенческой любовью и, судя по последним событиям, хотя подруга мало что рассказывала, эта любовь никуда не делась. Может, ему и правда стоит поискать её?       Вернувшись к себе, Джехён открыл карту и забил в поиске буддийские монастыри. Их оказалось довольно много, а он понятия не имел, с чего начать. Чтобы посетить их все, ему понадобится пара месяцев или больше, учитывая дорогу. Сонхва вряд ли будет отсутствовать так долго. Подумав, он решил, что если она захотела побыть в одиночестве, то скорее всего можно сразу исключить храмы в густонаселённых городах. Вероятнее всего она отправилась в какие-то особенные места.       Джехён снова прошёлся по списку и выбрал 5 храмов, расположенных недалеко от моря, преимущественно на восточном побережье. Они находились за пределами мегаполисов, рядом с природой или вообще в горах. Там наверняка можно найти уединение.       Он снова засомневался. А стоит ли ему её искать? Если Сонхва жаждала тишины, то своим появлением он только всё испортит, нарушит её покой. Допустим, он найдет её. Получится ли у них поговорить по душам? И что важнее, сможет ли он убедительно объясниться? Что вообще он ей скажет, кроме извинений?       Не приняв решения, мужчина так и заснул с открытым списком храмов в телефоне. Ещё пару дней он размышлял над правильностью поездки, над тем, не сделает ли он хуже, если найдёт её или ему лучше дождаться, пока она сама вернётся? В конце концов, не будет же она отсутствовать вечно? Сонхва слишком умная девушка, чтобы совершать глупости, в этом он не сомневался.       Утром третьего дня, умывшись и почистив зубы, он стоял перед зеркалом, рассматривая недельную щетину на лице.       – Какой же ты слабак, Чон Джехён, – сказал вдруг мужчина своему отражению. – А ведь ты таким не был. Раньше ты точно знал, чего хочешь, куда тебе идти и как поступать. Теперь даже боишься решить, искать девушку или нет. Слабак и трус.       Он ещё некоторое время просто молча постоял у раковины, прислушиваясь к стуку водяных капель по керамике и разглядывая себя в зеркале. Да, уже под 40, но тело спортивное, по нему возраст не определить, хорошо сохранился. Лицо ему подлатали, возможно, даже стало лучше прежнего. Теперь нужно постараться, чтобы узнать в нём прежнего профессора латыни. А даже если узнают, то что? Сразу напомнят о скандале? Или о том, как невеста сбежала от него и, не дожидаясь приговора, выскочила замуж за другого? Неужели спустя столько лет кто-то предъявит претензии?       Джехён тяжело вздохнул. Наверное, прошлое его никогда не отпустит. Даже понимая, что на самом деле он не совершил ничего плохого и был оправдан, мужчина до сих пор испытывал чувство вины, оно и заставляло его прятаться и избегать.       – Даже если она в итоге отвергнет тебя, ты всё-таки должен её найти. И как минимум извиниться, – решил он наконец.       Первым делом Джехён купил билет на поезд в Сокчо. Отсюда он решил начать поиски, не задерживаясь в каждом месте больше чем на пару дней. Храм Синхынса спрятался в долине горного массива Сораксан, в природном парке на небольшой высоте. В интернете писали, что сюда приезжают в поисках тишины и уединения.       Приехав на место, он удивился маленькому количеству народа в этот период. Всё-таки храм туристический, и туры сюда продавали во все сезоны. Наверное, для многих путешествовать сейчас слишком холодно. И хотя снег ещё не выпал, ледяной декабрьский ветер с гор пробирал до костей.       Джехён усмехнулся. А вдруг он ошибся и совершает глупость? Может, её здесь и не было? Впрочем, никто ведь и не узнает, так что он ничего не теряет и ему не нужно ни перед кем отчитываться. Застегнув повыше куртку, чтобы защитить шею, он зашагал в сторону храма. На довольно просторной территории обнаружился огромный бронзовый Будда, сидящий в позе лотоса.       Джехён причислял себя к католикам, по вере своих родителей, но особой религиозностью не страдал. Однако узнать что-то новое ему всегда было интересно. Эта статуя, как следовало из описаний в путеводителе, весьма почитаема и является самой известной статуей направления дзен-буддизма в Корее. Будда и правда производил впечатление. Величественный и спокойный, он сидел в позе лотоса с прикрытыми глазами, и словно прислушивался к миру вокруг себя.       Джехён просто стоял перед божеством, вслушиваясь в негромкий треск веток деревьев позади него, шум ветра и далёкий звон колокольчиков где-то в монастыре. Это неожиданно успокаивало. Он начал вспоминать, что вообще знал о буддизме.       Позже мужчина прогулялся по монастырю, выпил чаю с травами и закусил пирожками из местной столовой. Он спрашивал у двух монахов и нескольких сотрудников про Сонхву, показал её фото, но они не видели здесь девушку. По крайней мере в недавнее время. Старушка в столовой сказала, что посетителей в тёплое время и по выходным намного больше, может, она и приезжала, но затерялась в толпе.       День почти кончился, и так как уезжать было уже поздно, Джехён воспользовался программой Temple Stay . Ему выделили крохотную, но уютную комнату, простой ужин, комплект одежды и сообщили, во сколько надо будет встать на молитву. Свои вещи мужчина сложил в небольшой встроенный шкаф, телефон расположил на тумбочке. В номере имелся и санузел, что было очень удобно.       Он никогда не делал подобного прежде, хотя и раньше слышал об этой туристической программе. На территории монастыря отбой начинался в 8 вечера. Стало непривычно тихо. После шума и огней больших городов ему сперва было даже не по себе, как в фильме ужасов. Ветер всё ещё завывал за окном, отсутствие голосов немного напрягало. Никакого гула от машин, сигналов служб спец.помощи, лая собак. Ничего. Только тишина и ветер. Мужчина и не заметил, как уснул.       В 5 утра, когда стояла ещё полная темень, его разбудил звук колокола к утренней молитве. Джехён выбрал свободный тариф, который не обязывал его посещать всё по программе, но он так хорошо выспался впервые за долгое время, что решил начинать день не затягивая. Надев выданную одежду, на удивление удобную и тёплую, он поплёлся в молитвенный зал, где монахи уже стояли на коленях и прикладывали руку к полу, поклоняясь Будде. Здесь тоже стояла тишина. Монахи не пели песен, не читали молитвы вслух, вообще не обращали ни на кого внимания. Тихий перезвон колокольчиков с улицы успокаивал, а дурманящий аромат зажжённых в храме благовоний немного кружил голову, заставляя отрешиться от реальности.       Какое-то время Джехён просто наблюдал за монахами, ничего не предпринимая, чувствуя, как им постепенно завладевает умиротворение. Мысли путались, ни одна не задерживались дольше нескольких секунд. В конце концов он тоже опустился на колени и коснулся лбом прохладного коврика под ногами. Перед глазами пролетали картинки из прошлого, хаотично сменяя друг друга. Вспомнились лица, которые, как он думал, давно стёрлись из его памяти, всколыхнулись прежние эмоции.       Джехён не понимал, где он и что с ним, ощущая некую прострацию, не мог выкарабкаться из этого вынужденного кинофильма. Подсознание словно взяло его в плен, заставляя снова и снова проживать события прошлого и испытывать те же самые эмоции, с которыми он так и не справился. Очнулся, когда монахи уже разошлись по делам, в полном одиночестве. Тело ныло от долгого нахождения в одной позе, он себя ощущал какой-то колеблющейся субстанцией и не мог понять, что делать дальше.       – Вы закончили? – вежливо поинтересовался один из монахов, заглянув в зал.       – Что? А, да. Кажется. – Мужчина встрепенулся и утёр сухими ладонями лицо. – Что мне теперь делать?       – Можете подмести двор перед храмом. Потом у вас по расписанию поход в горы и медитация.       – Хорошо.       Ему выдали метлу из тонких веток какого-то кустарника и показали, какой участок нужно подмести. Совершение полезного дела на общее благо входило в программу. Обычно подразумевалась нетяжелая работа на территории храма или всего монастыря.       Джехён и в интернате не чурался никакой работы. Подметая, он продолжал вспоминать и с каждым взмахом метлы пытался выбросить какую-то часть своего прошлого, вымести его из себя. Звучало весьма символично. Сначала он злился на Ын Су за её поступок и обвинения, тогда метла резче взвивалась в воздухе, потом злился на себя за ошибки в поведении, за нерешительность поговорить напрямую с её отцом. Метла со скрипом царапала каменные плиты. Его то трясло в ознобе, то обжигало злостью и обидой. Потом он вспомнил суд и каждого, кто дал против него показания, мысленно Джехён говорил с этими людьми, высказывая, что думает о них на самом деле. Закончив работу, он нашел того же монаха, что курировал туристов, расспросил про поход в горы и с удивлением узнал, что сопровождать его никто не будет, он должен пройти этот путь сам. Правда, по хорошо организованным тропам.       – Это хорошая возможность побыть наедине с собой и природой, подумать о высоких материях, – пояснил монах, показал направление и удалился.       Джехён мог бы и не идти, но откровенно не понимал, чем будет заниматься остаток времени до отъезда, намеченного на вечер. Поэтому, запасшись водой и перекусом, ступил на тропу. И не пожалел ни секунды. Свежий воздух, потрясающие виды, тишина – всё действовало благотворно. Вначале он ещё анализировал своё прошлое, заново пережил своё выступление в финале и выступление адвоката, переосмыслил сказанное и понял, что вот там всё было сделано правильно, ему нечего стыдиться и не перед кем извиняться. Чем выше в горы поднимался мужчина, тем быстрее получалось у него избавиться от чувства вины, в основном надуманного.       В монастырь он вернулся уже другим. Лёгкий обед сменился периодом медитации. Монах-экскурсовод рассказал об основных правилах, предложил выбирать любое удобное место и искать свой дзен. Джехён выбрал собственное временное жилище, где и погрузился в себя. Прожив и отпустив злость, ярость и разочарование в людях, сейчас он был уже спокоен, готов простить их всех и, наконец, перестать думать о скандале. В тот период каждый его участник сделал свой выбор, и каждому пришлось жить с последствиями этого выбора.       Ему больше не было интересно, помнит ли кто-то ту ситуацию, не волновало, как сложилась судьба Ын Су и её ребёнка, поплатилась ли она за клевету, как и та троица студентов, что оболгали его и Сонхву.       Вот единственное светлое пятно, которое стоит помнить. Сонхва, её доверие к нему, её поддержка в тот период. А всё остальное – лишь тлен и суета, оставшиеся далеко в прошлом.       Медитация продлилась до заката, а вечерним поездом он отправился к следующему месту на карте.