Когнитивный диссонанс

      Нервно теребя полы своей клетчатой рубашки, Тайлер наблюдал за проносящимися мимо деревьями из окна такси.       А ведь не так давно он бегал по этому мрачному ле́су с нечеловеческой скоростью, совершенно обнажённый, и с животной прытью разрывал на куски несчастных, которым не повезло оказаться там. Самое страшное во всём этом то, что он отчётливо помнил многие вещи и мог воспроизвести их в своей голове в любой момент.       С каждой новой инъекцией препарата, Лорел открывала его другое «Я». Оно проявлялось всё больше и больше. Та часть, о которой он даже не подозревал, была тем, кем он являлся на самом деле.       Да, возможно, поначалу Тайлер опасался своего внутреннего зверя, боялся того, что тот способен сотворить. Однако каждый раз опьянение от собственной силы и тот факт, что отныне он мог делать всё, что захочется, приводили его в состояние головокружительной эйфории.       Сеансы с доктором Кинботт, может быть, и приносили небольшие плоды, впрочем их эффект был недолговечен. Стоило только Лорел прикоснуться к нему, как электрический разряд пронизывал тело, миллион мурашек покрывали кожу, а рот самопроизвольно наполнялся вязкой слюной. Желание убивать всё, что движется, ярким пламенем вспыхнуло перед глазами, ослепляя.       Интересный факт. Слабая, и всё же внутренняя борьба и стремление сопротивляться монстру перестали иметь какую-либо силу, как раз с убийства психотерапевта. Подобно стреле, выпущенной из лука, безнаказанность и отчаяние устремились вперёд, пронзая всех и вся на своем пути.       Сейчас он раскаивался во многих вещах: в глупости, наивности, о своей лжи и убийствах невинных, конечно же. Но больше всего Тайлер сожалел о том, что они с Уэ́нсдей смогли зайти так далеко. Этого не было в плане.       Вот только, с другой стороны, её невероятный магнетизм, странность и страсть, с которой та погружалась и отдавалась интересному делу, сводили его с ума. Временами она была даже опаснее, чем он в обличье зверя. А последним гвоздём стало её сходство с Лорел – от неё нельзя было просто уйти. Сохранять дистанцию было невозможно. Уэ́нсдей Аддамс манила его, словно пламя мотылька.       В настоящий момент Тайлер в состоянии самостоятельно контролировать монстра, но тогда… в участке, когда Уэ́нсдей чуть не посадили за решетку, Хайд, даже без трансформации взял над ним верх. И наговорил ей такого, чего бы сам юноша не сказал даже под дулом пистолета. Он всё испортил.       Вторым непростительным для себя поступком Тайлер считал случившиеся с отцом. Когда он думал об этом, вспоминал, сколько же боли смог причинить своему старику, у него перехватывало дыхание. Господи, им надо было просто набраться мужества и поговорить. И тот факт, что отец до последнего не верил в его вину, в то, что его сын – чудовище, говорил лишь о любви, а не о слепоте, как утверждали многие.       Верно, старик прекрасно знал, кем была его жена, и поэтому изо всех сил старался не позволить Тайлеру повторить её судьбу. Надеясь на удачу.       Вообще, скорее всего, если бы не отец, не видать ему свободы никогда. Маловероятно, что кто-то, кроме него, стал бы вмешиваться. И если б не помощь родителя, сидеть бы Тайлеру в палате с мягкими стенами на успокоительных до конца своих дней.       Теперь же он чист. И каким-то чудом оправдан, частично…       Сущность Хайда воистину одна из множества загадок. О ней мало что известно, вернее сказать, практически ничего. В тюремной лечебнице у Тайлера было предостаточно свободного времени, чтобы ознакомиться с литературой посвященной изгоям. В попытке найти хоть что-нибудь так или иначе касающееся и описывающее особенности его вида.       Отец приносил разные книги одну за другой, когда приходил навещать. Даже как-то принёс копию дневника Фолкнера, который Тайлер уже видел, но не имел возможности изучить. К сожалению, ни Фолкнер, ни его малочисленные последователи либо не смогли в должной степени исследовать двойственную природу Хайда по причине редкости объектов для наблюдения, либо они это сделали, однако недолго после этого прожили, чтобы что-либо записать.       Подводя итог, можно сказать, что Тайлер выяснил кое-какую информацию, но не мог смело заявить о её полезности, так как догадывался о подобном. Он узнал, что сущность пробуждённого Хайда никогда полностью не исчезнет, даже при длительном отсутствие хозяина. Она всегда будет висеть мрачной тенью над душой и ждать своего часа. Впрочем, нашлось и то, чего юноша понять не мог – единственная строка, написанная кривым почерком где-то на полях страницы. Как будто это была не утвердительная запись, а просто заметка, пришедшая мельком в голову автору, но достаточно привлекшая внимание, чтобы поразмышлять над ней позже.

«Сделать их едиными?»

      На этом неоднозначность его жизни не закончилась. Судьба подкинула ему ещё один сюрприз. В образе матери Уэнсдей, Мортиши, кажется, которая внезапно пришла к нему.       Тайлер впал в ступор. Уж кого-кого, а эту невероятную женщину, он не планировал… нет, правильнее было бы сказать, при всём желании, он хотел видеть меньше всего. В конце концов, её дочь чуть не погибла от лап монстра. Его монстра. Просто, него.        Однако, когда миссис Аддамс вошла в палату и первое, что сделала, это улыбнулась ему. Тайлер неуверенно предположил, что она, похоже, не в обиде. По крайней мере, не в той степени, которую тот справедливо заслуживал. А потом она предложила нечто такое, что ввело юношу в состояние анабиоза. Что?!       Учиться в Невермор? Эм…       Как… как такое возможно?       Нет, понятное дело, что ему бы не разрешили вернуться к посещениям обычной школы, даже при самом хорошем раскладе. И что, скорее всего, в течение последнего года он учился бы самостоятельно. Да и нужен ли кому-то вроде него диплом?       Был ли у него вообще шанс стать нормальным изгоем? Хах, как же смешно и странно это звучит.       Раньше Тайлер был просто нормисом, заурядным, среднестатистическим, а теперь внезапно он – один из отверженных. Даже не так. Изгой среди изгоев.       Как к нему отнесутся те, кого он хотел убить? Ну, не конкретно он, а Лорел на пару с Крэкстоуном, и всё же он ей помогал. Если бы не части тех, кого он задрал в лесу, древний чокнутый пилигрим не возродился бы. — Эй, парень, приехали, – водитель резко остановился во дворе академии. Когда они успели проехать ворота, Тайлер даже не заметил.       Что ж, отступать теперь уже поздно.       Набрав побольше воздуха в лёгкие, юноша покинул автомобиль с небольшим рюкзаком в руках. Оказавшись на улице, он первым делом зачем-то посмотрел на небо. Затянутое облаками, вечно грозящимися обрушиться дождём, но в проблесках которых иногда проглядывал невероятно насыщенный голубой оттенок. Такая картина ни за что не сравниться с маленьким мутным окошком в лечебнице. Как же он соскучился, верно говорят, что имеем не храним, потерявши – плачем.       Насладившись моментом, Тайлер принялся осматриваться по сторонам, вокруг было ни души. Неплохо. Действительно прекрасное начало – он ещё не готов ни с кем встречаться. А ведь всё правильно, учебный год начнётся лишь с завтрашнего дня, а сегодня последний день для студентов, чтобы насладиться беззаботной свободой. Тайлер уверен, что к вечеру этот двор будет заполнен разношерстной публикой.       Он был здесь только единожды, в ночь Вороньего бала. Прекрасное и редкое для его жизни воспоминание. Тогда Тайлер был по-настоящему счастлив. Как оказалось, для этого мало что нужно. Возможность побыть обычным подростком, танцы и просто провести время с нормальными, как бы странно это не звучало, изгоями. — Тайлер?       От внушительной двери, ведущей, как помнится, в главный холл, к нему навстречу шёл мужчина, одетый в рубашку чёрного цвета, не заправленную за пояс штанов, и самые обычные джинсы. Волосы цвета тёмного-каштана, немного растрепанная причёска, а его лицо украшали солнцезащитные очки, которые привлекали к себе внимание в столь пасмурную погоду. «Может быть, он вампир, как Йоко? – промелькнуло в голове Галпина». — Директор Бëркхард? — Верно, здравствуй. Не хочу долго ходить вокруг да около, поэтому давай пройдём в мой кабинет, – директор указал жестом на главный вход. – Нам нужно кое-что обсудить, прежде чем ты столкнешься с другими студентами.       Они достаточно быстро преодолели холл и поднялись на второй этаж. На протяжении всего короткого пути мужчина молчал, Тайлер также не находил причин нарушать воцарившееся между ними тишину раньше, чем требовалось. Однако он не упустил возможности ещё раз искоса рассмотреть рядом идущего человека.       Обычный среднестатистический мужчина средних лет, чуть выше среднего роста и обладающий заурядной внешностью. Он не производил впечатления личности, которая способна стать авторитетом для кучки непохожих друг на друга подростков, каждый со своим особенным загоном. Да и в принципе, мистер Бëркхард не производил впечатления директора академии «Невермор», как это делала Лариса Уимс одним своим внешним видом и подачей себя. И всё же, в нём было что-то такое, чего Тайлер не способен был уловить, но он печёнкой чувствовал, как Хайд внутри чуть ли не подпрыгнул при появлении директора.       Подойдя к не менее пафосным дверям, за которыми скрывался нужный кабинет. Молодой человек обратил своё внимание на женщину, сидящую на рабочем месте и оперативно печатающую что-то на клавиатуре ноутбука. «Вроде, у директора Уимс секретаря не было? – подметил Тайлер, проходя мимо». — Присаживайся, – указал директор на один из стульев, стоящих перед массивным столом, чем Галпин и воспользовался, бросив рюкзак на соседнее сидение. – Я так понимаю, в сумке у тебя только самое необходимое? — Скорее, то, чем мне позволяли пользоваться в лечебнице. — Ясно. Тогда можешь не волноваться, твой отец привезёт всё остальное к вечеру. Итак… как ты себя чувствуешь? – Ник откинулся на спинку кресла и, наконец, снял очки, отложив их в сторону. — Эм… да, вроде, неплохо, – смущенно проговорил Тайлер, заглядывая в обычные тёмно-зелёные глаза на против. «Что ж, похоже, директор не вампир».       Николас помассировал переносицу, от постоянного ношения очков с непривычки на ней уже успела образоваться мозоль. — Это хорошо. – Ник тоже чувствовал некую неловкость от этой натянутой беседе. – Хочу прояснить один момент, в основном идея о том, чтобы ты учился в «Невермор», была моей и… — Почему? – перебил его юноша. — Потому что, я считаю, что каждый имеет право на искупление. Поверь мне, многие совершаю разного рода глупости, до конца не осознавая последствий своих поступков. — Неужели? Это суждение относится и к таким как я? — Тайлер, твоя сущность, природа, особенность, как её не назови, совершенно не изучена. Самый большой источник информации, существующий на данный момент, это дневник Натаниэля Фолкнера, что все равно даёт мало ясности. С тем же успехом ты можешь окунуться башкой в океан и сказать, что он мокрый.       Тайлер не сдержал смешка от такого примера. — Стопроцентно известно лишь то, что Хайда пробуждает и управляет хозяин, и возможно, если мы докажем, что без дополнительного психологического воздействия, он сможет вновь впасть в состояние атараксии, мы сможем помочь многим. К сожалению, твоя мать и ты, не единственные в своем роде. — То есть я, типа подопытной крысы? – без обиды в голосе спросил юноша. — Ты хороший человек, все отмечают это, даже те, кого Хайд чуть не убил. Прими это к сведению. И то, что ты можешь помочь в столь нелегком деле, пойдёт только на пользу твоей реабилитации в глазах общественности. Если говорить чисто по существу.       Тайлер задумался. Значит, ему предоставили не просто шанс на личное искупление? А возможность обеспечить хорошую концовку для целого вида? — Как… – он замялся, опустив взгляд в пол, – Как меня примут? — Многие из тех, кто учится здесь, так же опасны для нормисов, порой даже больше тебя. Да, в отличие от них, ты уже совершил несколько довольно плохих вещей. Однако большинство даже не в курсе того, кто стоит за всеми убийствами и ситуацией с Крэкстоуном, кто-то же в курсе только про мисс Торнхилл. – Николас снова потёр переносицу, не замечая, как его собеседник слегка дёрнулся при упоминании ложного имени учительницы. – Поэтому веди себя максимально правильно по местным рамкам, и быстро сойдёшь за своего. — А как… а что касается Уэ́нсдей, – его голос дрогнул. – Энид, Ксавье, Бьянки и теми ребятами, которые были в мастерской, кто знает правду?       Бëркхард удивлённо посмотрел на парня, но затем понимающе улыбнулся. — Тебя действительно интересует их мнение или предпочитаешь кого-то конкретного? – это было попаданием в десятку. – Если в кратце, они все не против. Но давай мы пока не будем вдаваться в подробности всего, что произошло, а просто поплывём по течению, хорошо? «Интересно, Арабеск уже ушла встречать первых учеников? Первое время лучше всего будет, если эти двое не будут слишком часто пересекаться». — Что же! Пойдём, я провожу тебя в комнату. – Ник снова нацепил на себя очки, – а и ещё кое-что. Список твоих занятий будет таким же, как у всех, поэтому готовься многое навёрстывать, ведь некоторых предметов в твоей прошлой школе не было. – Он открыл дверь жестом пропуская студента вперёд.       Ассистентка отсутствовала. Удачно. — Я подумывал поселить тебя с Ксавье, – ухмыльнулся Бëркхард своей жестокой шутке и шоку, вперемешку с омерзением на юном лице. – Но потом я решил, что новых трупов нам не нужно. Поэтому тебе делить комнату с новеньким, так вам обоим будет проще. — Спасибо, это прекрасная идея, – тихо проговорил Тайлер.       Офелия-холл, где-то здесь, за одной из многочисленных дверей, живёт Уэ́нсдей, и он знал за какой.       Та ночь, время проведения бала, когда он ждал, пока она соберётся, была волшебной. Юноша предполагал, что, скорее всего, он больше никогда не будет так счастлив. Однако сюрприз, нет, свидание в склепе, затем поцелуй в кафе, все это вносило небольшую дозу тепла в его холодную душу.       Шрамы, оставленные Энид, почти зажили, но те, что нанёс Хайд, никогда не пройдут.