Незнакомцы

***

      Сора устало протерла глаза и, сняв наушники с головы, положила их на колени. Кто бы что ни говорил, а от долгого сидения с этим обручем на голове виски начинает ломить. Куда удобнее слушать музыку через колонки, но он…       Девушка подняла глаза, украдкой из под густой челки наблюдая за своим соседом по аллее. Парень расслабленно, почти лениво водил карандашом по бумаге, склонившись над скамейкой. Волосы шторой из светлого льна падали на плечи, скрывая лицо, но отчего-то у нее даже не возникало сомнений, он предельно сосредоточен, а серые глаза внимательно следят за линией, что чертит грифель по бумаге.       «Интересно, а спина у него не затекает в таком положении рисовать?» — мелькнула у нее вольная мыслишка.       Он мотнул головой, отбрасывая мешающуюся прядь и, поправив шапку, выпрямился и потянулся, разминая затекшие мышцы спины. Привычно бросил взгляд на художницу и, усмехнувшись, помахал ей рукой.       Девушка резко отвела взгляд, предательски краснея. И чего, спрашивается, испугалась, глупая? Смотреть-то тут все равно особо больше не на что. Руки судорожно стиснули лежавшие на коленях наушники, а ну как он подумает, что она за ним специально следит? Она ведь случайно, так, из любопытства, всего разок и глянула. Да нет, все равно получается, что специально, по собственному желанию, а не просто так, еще и покраснела, как спелый помидор на грядке.       Брюнетка забавно нахмурилась в такт своим мыслям, сверля смущенно-гневным взглядом коленки. Вроде уже взрослая, а чувствует себя глупой школьницей, чье сердце тревожно екает, когда взгляд натыкается на симпатичного ей мальчика. Но ведь этот ей не симпатичен, так, незнакомец, просто внешне привлекательный. Да и вообще, не за этим она сюда ходит!!!       — Красота, прекрасное... Что это, по-твоему? — его голос нарушил тишину, столь привычною этому месту, беспардонным, грубо прозвучавшим вопросом. Будто он вовсе и не вопрос ей задал, а перчатку в лицо кинул, вызывая на дуэль.       — Красота и прекрасное в яркости красок многогранного мира, что окружает нас, — отозвалась девушка, поднимая глаза.       — То есть, только яркие вещи можно считать красивыми? — усмехнулся он, запихивая карандаш за ухо. Сора утвердительно кивнула, не заметив в вопросе собеседника подвоха, а его улыбка приобрела некий плотоядный оттенок.       — Можно ли считать ночь — яркой? — Фукудо нарочито рассеяно посмотрел на небо, просвечивающее меж плотной листвой деревьев, стоящих на аллее.       — Ночь полна красок, оттенков и полутонов, ее можно считать яркой, — девушка убрала с колен наушники и пристально посмотрела на него, пытаясь понять, зачем же он завел этот разговор.       — Но ведь ночные краски нельзя назвать яркими с художественной, обывательской точки зрения. Ночь — это черное, темное, разве может оно быть ярким без звезд и луны, которые освещают ее, заставляя быть яркой? Разве не их свет наполняет ночь красками?       Брюнетка неуверенно промолчала, а светловолосый продолжил говорить, прикрыв глаза.       — Получается, что сама по себе ночь темна и не красива, пока луна и звезды не сделают ее таковой… — И что же в твоем понимании красота и прекрасное?       — Красота и прекрасное сокрыты во всем, им нельзя дать четкого определения. Красота может быть яркой, прекрасное же — нет. Прекрасное — это тупик. Сталкиваясь с ним, мы никогда не сможем описать его словами, потому что это совершенство. Мы можем на него смотреть, можем им восторгаться, но при вопросе о нем мы можем лишь посоветовать другому пойти и самому посмотреть. Потому что любая попытка описать то самое прекрасное никогда не даст полного представления о нем.       — Приведи пример, — тихонько попросила девушка, его рассуждения чем-то затронули в ее сердце.       Ей хотелось услышать что-нибудь еще, ведь то, что он говорил, не было лишено логики и некого философского очарования, хоть и являлось всего лишь мнением незнакомого человека.       — Прекрасное — это как аромат хороших духов или запах розы, его можно понюхать и восхититься, но стоит пронюхать и попытаться с чем-то сравнить, как он тут же исчезает. Разве можно сказать, почему висячие сады Семирамиды менее прекрасны, чем кружка с холодным пивом? — он открыл глаза и напрямую посмотрел на художницу, ожидая, что она ему ответить.       — Пиво можно пить, и в жаркую погоду оно утоляет жажду, — ответила Сора первое, что пришло на ум.       — Да, но это ведь не имеет никакого отношения к прекрасному. Прекрасное — это то, что удовлетворяет эстетический инстинкт, а пиво удовлетворяет сиюминутные потребности, поэтому оно не надоедает. А смотреть на те же сады надоедает. Потому что прекрасное — это горный пик, самая верхушка, выше него стремиться уже некуда. Поэтому прекрасное — это на самом деле немного скучно. Никому не нужно полное удовлетворение, поэтому несовершенные вещи нам гораздо ближе, они не скучны, и про них можно говорить часами.       — К чему этот разговор?       — А ты не поняла? — он вновь взял в руки карандаш и склонился над своими рисунками. — Я всего лишь показал тебе, что мы не из настолько разных миров, как ты думаешь. Просто ты стремишься к прекрасному совершенному, а я согласен мириться с несовершенством и довольствоваться тем, что близко и доступно.       — Но разве тебе не хочется осознавать, что ты создал что-то совершенное, прекрасное?       — Нет, мне хватит того, что у меня уже есть. А мое несовершенство все равно найдет отклик у людей, которым будет не все равно, так какой смысл в стремлении к совершенству? Ведь если я его достигну, мне больше будет некуда стремиться, разве нет?       Девушка задумалась, в недоумении разглядывая свою картину. Эти слова внесли смятение в ее душу, заставили в срочном порядке пересматривать свои ценности, даже против собственной воли. Противоречия ее мира вступили в борьбу друг с другом, мешая ей думать так, как она привыкла.       — А стремиться к прекрасному, совершенному ради другого человека? Достичь этого тупика своих возможностей для кого-то, разве это плохо? — почти жалобно произнесла она, складывая мольберт. Ее мысли гнали ее прочь от этого места. Сейчас ей не хотелось на него смотреть, не хотелось думать о его словах. Не хотелось признавать его правоту.       — Тут стоит задать себе другой вопрос: а действительно ли другому человеку нужно, чтобы ты встал в тупик своих возможностей, лишившись возможности стремиться к прекрасному…       — Конечно, нужно, ведь если ты сможешь достигнуть этого, ты сможешь показать тому, ради кого это делаешь, насколько ты его ценишь!       — Глуп тот, кто не понимает подобного без доказательств…       Он не закончил свою мысль. Подняв голову, он увидел лишь хрупкую темную фигурку в конце аллеи, которая быстрыми шагами покидала их место.       «Наверно, мне стоило промолчать», — с тоской подумал Фукудо, которому после ухода девушки стало как-то одиноко на этой аллее, — «или выбрать другую тему для разговора, возможно, тогда она осталось бы…»       «Какой же он глупый», — Сора раздраженно поправила на плече лямку сумки и одела на голову наушники, выходя из главных ворот парка, — «как он не понимает, что все люди разные, и у всех нас свои мотивы и причины стремиться к чему-то. Просто дурак, дурак и эгоист, воспринимающий только себя и свое мнение».