***
Сон кажется глубоким и мягким, словно долгожданная ночь после работы. Но вдруг ее мечты развиваются, как ветром смело, когда она слышит громкий кашель над головой. Сакура вскакивает моментально, и обнаруживает, что прям над ней устроилась та самая темная фигура со звериной мордой, кажется ее одолевает страшный кашель. И вдруг девушка видит причину прерывистого дыхания — большое кровавое пятно в боку, за что так судорожно хватается фигура своими когтистыми руками. Взгляд девушки остается прикованным к серьезной ране, пока вдруг не начинает замечать и другие детали. Кровавые облака. Как те, которые убили Асуму-сенсея. Сакура ахает и пятиться назад, но упирается во что-то холодное и твердое — пещера, наконец понимает она. — Вылечи, — слегка дрожащим и ослабленным голосом говорит фигура, которая, несмотря на свое положение, умудряется говорить властным тоном. И Сакуре хочется возразить, пока мужчина — она поняла это по бархатному низкому голосу — не сгибается пополам от нахлынувшей боли, а пятно на черном плаще не стало больше. Она моментально подскакивает к нему и аккуратно убирает окровавленную ткань. Девушка приходит в ужас, когда обнаруживает, что небольшая часть бока просто… отсутствовала, точно дикий зверь напал на него и оттяпал себе мяса, чудом не задев кишечник. Ее руки вновь охватывает свечение, но яркое, с сочными оттенками зеленого, насыщенного и густого. На это у нее уходит несколько часов, а загадочный пациент в маске так и остается в сознании, изредка мыча от боли. На лбу выступает холодный пот, из-за чего ее яркие розовые волосы начинают прилипать к лицу. Раздражает. Спустя еще час ее операция проходит успешно, насколько это вообще возможно, ведь регенерировать кожные ткани, да что там, кусок человека — сложно. А мужчина, достойно державшийся все это время, наконец теряет сознание, то ли от боли, то ли от истощения — Сакура уже точно не скажет, ведь и у самой голова едва работает. На этого человека — преступника — у нее ушло непозволительно много чакры, и сейчас она действительно жалеет о том, что еще не смогла пробудить печать бьякуго. Ее ноги стали ватными, так что она остается сидеть на холодных камнях и внимательно рассматривает своего пациента. Плащ акацуки. Это преступник, по меньшей мере класса S. И Сакура только что его спасла. Спасла человека, который возможно был убийцей учителя ее лучшей подруги. У нее задрожали руки, едва ли от истощения, ведь осознание приходит к ней темной тучей. В глаза вновь бросается звериная маска с красными узорами, такими же, как носят АНБУ Конохи. Перед ней нукенин, бывший спецагент Хокаге, чье тайное подразделение занималось в основном убийствами. И тут Сакуре становится не по себе. Кажется в желудке скрутится узел и туда пускают тысячи игл. От страха у нее сжимается все, а ноги отказываются слушаться. Собрав всю волю в кулак она стремительно выбегает из пещеры, пока не осознает, что ориентироваться в темном лесу она не может. Не видя ничего дальше своего носа она пускается наугад, куда угодно, лишь бы тот член акацуки не нашел ее, когда придет в себя. Харуно пытается заглушить топот собственного сердца и вслушаться в окружающую природу, в надежде уловить звуки протекающей рядом речки. Но лес как назло оказывается глухим, аж до звона в ушах. Она надеется, что не ходит кругами, ведь чакры не хватает даже чтобы забраться на верхушку дерева, и осмотреть местность. Сакура не может надеется на наступление утра, ведь шиноби может проснуться в любой момент и отследить ее. Она застывает в страхе, когда сзади оказывается неприятное чувство, бьющее в затылок, а ее рот не схватывает чья-то рука, слегка царапающая лицо когтями. — Тихо.***
Холодная пещера вновь приветствует ее пробуждение, но на этот раз вокруг эхом расплывается песнь дождя. Харуно распахивает глаза, и перед лицом вновь звериная морда, уже не запачканная кровью, но заметно исцарапанная. Мужчина сидит чуть сгорбившись, что придает ему образ хищника, готового набросится в любой момент. Сердце вновь уходит в пятки. — Ты не сможешь убежать, — звучит холодный низкий голос, — И даже не будешь пытаться. Я настигну тебя сразу. От властного тона пробегают мурашки, Сакура застывает в страхе. — Зачем я вам? Я уже излечила ваши раны! Мужчина склоняет голову чуть в бок, теперь точно походя на дикого волка, и сейчас Сакура замечает у него серебряные неопрятные волосы. Точно не человек. — Как тебя зовут? — все также требовательно звучит он. — Я не собираюсь говорить! — Так или иначе, ты скажешь, — в тени левого глаза из-под маски загорается красное пятно, и оно завораживает Сакуру моментально, после чего она зажмуривается, — Я не собираюсь причинять тебе вред, не сейчас. Он выставляет перед лицом когтистый палец и тот вдруг вспыхивает огнем. Мужчина небрежно пускает палец под собой, прямо на кострище, которое разделяло их с Сакурой, и то начинает гореть яркими пламенем. — Зачем я вам, господин преступник? — девушку вдруг охватывает злость за самоуверенность мужчины, что еще несколько часов назад лежал мертвецом под ней. — А ты воспитанная, — мужчина указывает на ее обращение так, словно усмехается над ней. И пускай. Да, она воспитанная. — Мне неизвестно, кто вы, кроме очевидного — убийца! — Ты просвещенная, да? — Я знаю, что вы охотитесь за хвостатыми, и убиваете джинчуурики, — Сакура выплевывает каждое слово с ненавистью, точно он был повинен за все преступления мира. — Большего тебе знать и не надо, — кажется его потихоньку начинала раздражать ее наглость, выросшая из страха. Поэтому он, совершенно забыв о ее существовании, разворачивается и уходит вглубь пещеры. — Вы не ответили на мой вопрос. Мужчина остановился. — Мне нужен медик. Сакура сжала кулаки. — Глупо надеятся, что я стану вас лечить. Он указывает на залеченную ранее дыру в боку. Девушка цыкает про себя. Вот же дура. — Ты ирьенин, ваша первая обязанность — спасать жизни всех людей. Сакуре хочется возразить его холодному тону и сказать, что в ее обязанности не входит спасение жестокого зверя, но вместо этого выдает, — Я также и шиноби. — Такого навыка я не наблюдал. Она подскакивает со своего места почти моментально и сразу настигает его, тяжелый кулак останавливается в миллиметре от его лица, но это не мешает фарфоровой маске слететь от нахлынувшей силы. Белый лик зверя с грохотом приземляется на землю, пока девичий кулак сжимается в когтистой хватке. Перед ней предстает мужское лицо, скрытое еще одной, уже тканевой маской, не выражающее ни единой эмоции. В глаза тут же бросается безобразный шрам, рассекающий левый глаз, горящий красным огнем. Второй же больше походил на пепел, холодный, почти не живой. Непослушные седые волосы сползали прямо на лицо, и Сакура поняла, что уже видела его раньше. — Какаши Хатаке, — каждый слог дается ей тяжело, словно выговаривает сложную технику. Мужчина поднимает руку над собой, отчего девушка едва держится на носочках. Она помнит этот холодный взгляд, смотрящий на нее из секретных отчетов Конохи. Правда там на фото на нее смотрел молодой парень, едва ли старше ее самой, быть может и младше, сейчас же — взрослый мужчина с едва заметными кругами под глазами. Там на бумаге он был отмечен как «нукенин, представляющий особую опасность». Теперь Сакура могла понять эти строки. — Я все еще не знаю твоего имени, — он казалось и не моргал вовсе, а говорил так, словно ему и вправду интересно. — И не узнаете, — фыркает она. — Твоя смазанная техника и кулачок очень похожи на стиль Пятой Хокаге, я осмелюсь предположить, что ты ее ученица, но ты явно юна для Шизуне. Харуно? Сердце опять предательски забило барабаном. — Этого мне достаточно, — он небрежно отпускает девичью руку, и девушка наконец приземляется ногами на камни. Вдруг его руки складываются в печати и он тихо что-то произносит, Сакура пятится назад. Перед глазами всплывает когтистая рука, направляющаяся прямо к ней, и с силой надавливает на ее лоб. Прожигающая боль настигает ее, хочется кричать. Голова горит, точно ее поразили катоном. Когда его дымящаяся рука отпускает ее, девушка с грохотом падает на землю, разбивая коленки. Дрожащими пальцами она проводит по лбу, где четко могла нащупать выжженные кандзи. Ублюдок! — Это печать, чтобы ты не смогла уйти от меня, и подчинялась всем просьбам, — будто бы отвечает на ее не заданный вопрос Какаши. — Ксо! Да как вы… Она запрокидывает голову так, чтобы взглянуть в бессовестные глаза Хатаке, но там ее встречает лишь красный водоворот, и она опять погружается в сон.***
— Коноха будет искать меня. — Я слышал это неделю назад, — Какаши протягивает кувшин с водой девушке и выглядывает наружу. Сакура наблюдает за тем, как он внимает тишине снаружи и принюхивается, точно кого-то выследил. Чертова ищейка. — Жди здесь. И он оставляет Сакуру в долгожданном одиночестве. Но даже так, она все равно не может покинуть надоевшую пещеру — тело не слушает. Она проклинала Хатаке Какаши каждый божий день, словно читала молитву. Каждый день он смотрел на нее голодным взглядом, точно волк на зайца, и это совершенно точно ей надоело. Сакура не могла выбраться отсюда, как бы не старалась, даже убить себя у нее не было возможности, ведь Хатаке сказал так, а эта чертовая метка, в виде его имени прямо у нее на лбу, жарким огнем напоминало ей об этом. За неделю пребывания с особо опасным преступником она поняла одно, он выслеживал хвостатого. И скорее всего в их первую встречу он был подбит именно им, ведь ни одно известное ей существо не способно на подобное. А еще Сакура поняла, что неосознанно и не по своей воле помогает отступнику. Бесконечная тишина этого чертового леса уже звенела в ушах. Сакура ждала. День, два. И вдруг высчитала уже пятый день, когда из еды остались только пилюли ее приготовления, конечно же по запросу Какаши. Вдруг она услышала тяжелое дыхание — вернулся. И почему-то Сакура надеялась, что он не дойдет до нее, умрет где-нибудь по дороге, а эта позорная печать на ней наконец исчезнет. Увы, но он здесь, стоит с окровавленным плечом и смотрит на нее, все также голодно и беспощадно. — Вылечи. И она конечно же лечит. Она делает все максимально резко и болезненно, но похоже Хатаке этого не замечает. Девушка недовольно фыркает и пускает, будто ядом, свое высказывание, разбавляющее звонкую тишину. — Надеюсь он от вас ускользнул. Она поправляет разорванный плащ, от которого похоже скоро не останется ничего. — Я убил его. Его слова треском расползаются по пещере. Сердце Сакуры кажется замерло и она замирает в попытке ударить мужчину посильнее. Какие цели они преследовали? Зачем столько смертей? — Теперь вы отпустите меня? — стеклянно спрашивает она. — Нет. Следующая цель в стране источников. Смазанная, но хоть какая-то беседа открыла Сакуре больше, чем могли бы выведать АНБУ за все последние миссии. Она все еще надеется, что сможет сбежать от Хатаке, и что его холодное каменное сердце наконец перестанет биться. — С рассветом выступаем, а ты восстанови силы. Какаши стягивает с себя порванный в двух местах плащ и обнажает сильную спину, Сакура дивиться, как не замечала этого раньше — Хатаке сложен чертовски идеально, отчего выглядел куда более ужасающим. Она прикусила губу, когда заметила на себе его холодный взгляд.***
Их путь оказался не длинным, но до жути мучительным — проклятые сандали натирали стопы как только можно, но к ее же счастью Хатаке не стал возникать, почему она задерживает их путешествие. Он казался незаинтересованным в принципе, словно ни его дело, ни вся эта жизнь его не интересовали. Так она вспоминает очередную строку описания отступника, «хладнокровный Какаши, другоубийца». Она не может удержаться от вопросов, когда с полной уверенностью знает, или скорее верит, что вернется домой. — Зачем вам маска? — она идет позади него, но готова поспорить, как его лицо исказилось от раздражения. — Скрыть запахи, — не оборачиваясь отвечает он. — Я видела, как вы вынюхиваете через нее, — продолжает наступать она. — Скрыть детальные запахи, твой пот, выступающий от страха, твои эмоции и твое возбуждение, — вдруг он оказывается перед ней, и ей становится страшно, когда мужчина, выше ее на почти две головы, говорит почти в ухо. Девушка сжимает кулаки. Извращенец. — Мы почти пришли, Харуно. Страна источников приветствует их шумными улочками, битком забитыми людьми. Казалось, никто не замечал седовласого мужчину с развивающимся черным плащом на спине. Меж тем походка Сакуры сменилась на мучительную, на пятках уже выступали пятна крови, а ведь шиноби носят удобную обувь. — Закрой лоб волосами, — он оборачивается и смотрит прямо в глаза. И прежде чем девушка успевает задать вопрос, отвечает, — Ни тебе ни мне не выгодно, чтобы кто-то видел мое имя на тебе. Ей неприятно признавать — он прав.***
— Жди здесь. Он сталью режет пустоту комнаты отеля, уже обыденность, думает Сакура. Этот мужчина не способен на большое количество слов. А больше Сакура и не хочет слышать от своего похитителя, но долгом шиноби Листа было заполучить информацию. Но Какаши ушел. Его не было два, три, пять, семь дней. И за это время она конечно же успела заскучать. Самодовольно записывая все закуски на счет Хатаке, она иногда покидает отель, дабы рассмотреть все прелести небольшого городка, где они остановились. К ее прикольному несчастью, метка на лбу никуда не исчезала, а это значило, что Какаши жив и здоров, так что на свободу можно не расчитывать. Она гуляла по окрестностям, насколько ее неудобная обувь позволяла, и даже так, не покидая города, метка убийцы неприятно обжигала лоб — конечно, ведь Хатаке приказал ждать в отеле. Она возвращается туда не спеша, оттягивая минуты заключения. В номере пусто, а это уже хорошо, ее похититель не вернулся. К своему удивлению она обнаруживает пару новых сандалий на большой двухместной кровати, и отчего-то стало не по себе.***
Какаши возвращался редко, раз в пару недель, но этого было достаточно, чтобы узнать его получше, насколько это вообще было возможно. К своему сожалению, Сакура заметила, что так прошло уже почти два месяца, а никто из Конохи так и не пришел за ней. Возможно Хатаке всех убил, а возможно никто даже и не пытался ее искать, и она не знала, что было больнее осознавать. — Разве акацуки не работают в паре с кем-то? — она вываливает на него очередную порцию вопросов, от которых он никуда не денется, пока она залечивает его разорванную в клочья спину. — Мне казалось, ты моя пара, разве нет? — и неожиданно для них обоих, его холодный голос разыгрался кокетством. — Размечтался, — девушка недовольно фыркает, про себя отмечая то, как гениально он отошел от вопроса, — Еще не поймали джинчуурики? — К сожалению нет. Но я думаю пару дней остаться здесь. — Какой приятный сюрприз, одиночество, знаете ли, коротать тут сложно. — Ляг со мной. Сакура застыла. — Чего? Нет! Но одного его взгляда было достаточно, чтобы метка на лбу загорелась и тело понесло ее к кровати. — Не смейте ко мне прикасаться! Какаши плюхнулся рядом с ней, тяжело мыча под маской — боль в спине не прошла. — Касаться меня будешь ты, — и сразу после ее раскрасневшегося лица он добавил, — Спину клинит, особенно во время сна, а в мои планы входит выспаться. Сердце застывает в отчаянном стуке, ей сложно дышать сейчас. Его массивное тело находится так близко к ее, маленькому и хрупкому, что хочется рыдать от страха — он ведь не посмеет. — Ты красивая, и нежная, как дерево сакуры, — тихо говорит он и переворачивается на другой бок. Сакура бесшумно всхлипывает.***
Сакура не может вспомнить момента, когда ее похититель вдруг перестал ей быть так противен. Возможно после их ужина в сомнительном заведении, когда он впервые снял маску и обнажил свое притягательное лицо, или возможно после того, как вновь назвал ее красивой. Она не могла перестать отрицать свое принятие его злодеяний. Хуже того, она винила себя за то, что ей по большому счету, уже стало просто плевать, чем занимается Хатаке — к ней у него отношение более чем хорошее, а этого достаточно. Муки совести посещали ее перед сном, когда Какаши в очередной раз отворачивался на другой бок и тихо шептал комплименты. В один вечер он не стал отворачиваться, а она зачем-то посмотрела ему в глаза. — Спокойной ночи, Харуно. Через еще месяц ее заключения, Какаши перестал просить лечения, этим уже самостоятельно занималась Сакура. И в очередной раз, как она связывала воедино его разорванные кости, он грубо схватил ее за руку и притянул к себе. — Поцелуй меня, Харуно.***
В их нескором путешествии в страну камня она примеряет фарфоровую маску Какаши, так почему-то безопаснее. А когда их руки переплетаются, ей и вовсе кажется, что мир в их власти. Он враг, кричал ей разум Он любовник, шептало сердце.