Love is in the air

      Северус Снейп сидел в своем кабинете за столом, перебирая лежащие на нем свитки пергамента. Рядом стояла чашка черного кофе и полупустая тарелка с сэндвичами. Директор отдал лишь один приказ в этот выходной — обязательно явиться каждому преподавателю на праздничный ужин. О завтраке и обеде речи не шло, поэтому Северус вызвал домовика и сделал ему заказ, мысленно благодаря Мерлина за преподавательские привилегии и планируя носа не казать из своего кабинета и, возможно, покоев, если успеет разобрать накопившиеся дела. Двойное шпионство оставляло мало времени на деканские вопросы, и теперь Снейп цедил горячий кофе маленькими глоточками, держа чашку левой рукой, потому что правая была занята бесконечно бегающим по пергаменту пером.       В дверь постучали. Северус со вздохом отставил чашку, сунул тарелку с недоеденными сэндвичами в ящик стола и, потерев уже уставшие глаза, гаркнул:       — Войдите!       Дверь со скрипом отворилась, — Северуса как всегда передернуло, но он специально не смазывал петли, чтобы его невозможно было застать врасплох. В щели показалась огненно-рыжая головка.       — Можно, профессор?       — Я же сказал, войдите! — раздраженно повторил декан Слизерина, сверля взглядом юную фигурку, юрко проскользнувшую внутрь.       Джинни Уизли. Снейп удивленно приподнял бровь. В такой день его могли потревожить разве что его змейки со своими незначительными в общем масштабе проблемками. Но гриффиндорка?..       — Мисс Уизли, что вы хотели?       — Профессор, — решительно начала девушка, но, подняв взгляд, вдруг оробела, замялась, щеки ее налились краской, моментально выделяя веснушки брызгами черной краски на полотне. — Я...       Снейп позволил себе усмешку. Да, это он — тот, кто лишает дара речи даже самых бойких. Ужас Подземелий.       — Продолжайте, мисс Уизли, мы теряем драгоценный выходной. Уверен, что у вас планов не меньше, чем у меня, — он ухмыльнулся еще шире, надеясь напугать юную гриффиндорку, чтобы она наконец оставила его наедине с его проблемами. Но получил обратный эффект — девушка прищурилась, выпрямила спину и улыбнулась ему в ответ, дерзко смотря прямо в глаза. Сделав шаг вперед, она протянула ему запечатанный конверт.       — Что это? — Северус снова приподнял бровь, не спеша брать его в руки.       Девушка длинно выдохнула, положила конверт на стол и сделала шаг назад, не отрывая взгляда от глаз Снейпа.       — Профессор, вы должны прочитать это…       — Я ничего вам не должен, мисс Уизли, — перебил ее Северус, потянувшись к столу и беря в руки… не письмо, разумеется, а подостывшую чашку кофе. Он сделал большой глоток, чувствуя, как почти горячая жидкость потекла вниз по пещеводу, будто сразу разлившись по венам и подпитывая его энергией. Джинни проследила взглядом за его действием, тяжело сглотнув при этом. Похоже, у бедняжки совсем пересохло в горле. Усмешка вновь попыталась тронуть его губы, но на сей раз он это не позволил. Подавшись вперед, он вперил в нее прожигающий взгляд, решив, что пора это кончать. — Что ж, я вас услышал, можете идти.       Джинни нерешительно переступила с ноги на ногу, потом едва заметно задрала подбородок и, кивнув ему и бросив тихое: "спасибо, профессор", скрылась за дверью, не забыв притворить ту за собой.       Снейп тяжело вздохнул и достал тарелку с бутербродами, но аппетит куда-то пропал, и тогда Северус попытался углубиться в очередное письмо от отца его подопечного, но смысл просьбы ускользал, потому что все его мысли были заняты чертовым письмом. Пресвятые яйца Мерлина! А ведь утро так хорошо начиналось…       Сдвинув все, что его окружало, в сторону, профессор достал палочку, отработанным движением проверил конверт на всевозможные гадости и вскрыл его.       На черный отполированный стол выпала… валентинка?!       Небольшое красное сердце из картона издевательски подмигивало ему с его собственного стола, пока он в ужасе таращился на него. Не то чтобы он никогда не получал валентинок, слизеринки-старшекурсницы с завидной регулярностью забрасывали за праздничным ужином его тарелку пресловутыми сердечками, правда, в большинстве своем, зелеными. Ну, иногда серебристыми или черными. Сейчас же на него с гриффиндорским упрямством, таким же, как у его хозяйки, уставилось ярко-алое сердце.       Снейп застонал, закрыл лицо руками, потом все-таки поднял открытку со стола и, не давая себе времени подумать, раскрыл.       Всего несколько строчек, — что-то о любимом школьном предмете, гениальном талантливом зельеваре, четких завораживающих движениях пальцев. И стандартное предложение стать ее Валентином.       Снейп съехал по спинке кресла, смотря на строчки как на змею, собирающуюся наброситься на него и укусить, придушить и надругаться над его бренным телом. Когда? Когда это произошло? Когда единственная гриффиндорка, которая смотрела на него без отвращения с самого первого дня в школе, допустила в себе чувства к старому мерзкому профессору? Когда она смогла принять это и посмела сообщить ему об этом лично, не прислав валентинку анонимно, как делали все ее ровесницы за праздничным ужином, а лично вручив Ужасу Подземелий?       Она с самого первого дня напоминала ему Лили. Прямая спинка, хрупкая фигурка, огненно-рыжие волосы и дерзкий любознательный взгляд, смотрящий на него с любопытством, но всегда без неприязни. Вот только цвет глаз отличался, но это было совершено неважно, когда он видел, как похоже она двигается, как достигает успехов в зельеварении, как смотрит на него с восхищенной улыбкой. Даже наоборот, — это было не так больно, как в том же случае с Поттером, буквально раздирающим клещами его грудную клетку каждым своим зеленым взглядом.       Он никогда не думал, что это зайдет дальше. Он был занят своими проблемами, изредка любуясь юной Уизли, вспоминая свою первую любовь, такую же дерзкую и смелую, единственную гриффиндорку, которая смотрела на него не как на грязь под ногами… Поначалу.       А потом появилась вторая такая же. Решительно отстаивающая свою позицию. И он отталкивал ее, как и всех, ожидая, почти мечтая увидеть, как она предаст его, как и та, другая, услышав обидные слова из его уст. Но каждый раз он получал лишь этот прищур, который уже видел сегодня на ее лице, и дерзкую улыбку принявшей вызов львицы.       Конечно, Джинни Уизли подросла, оформилась и уже была не тем ребенком, который часами корпел над котлом, напрашиваясь на отработки варки зельев, чтобы отточить свои навыки. Она была красива, несомненно, талантлива и молода. Ужасно молода. Непозволительно молода. Случись это лет десять назад, может, он и поддался бы искушению, но…       Северус поднял палочку, чтобы сжечь злосчастное сердце, но, помедлив, опустил ее и спрятал валентинку в ящик стола. Пусть он никогда не признается в этом даже самому себе, но ему будет приятно в самые тяжелые моменты своей жизни открывать этот ящик и смотреть на безвкусный гриффиндорский кусок картона, вспоминая, ради чего все еще продолжает бороться. Чтобы люди жили без войны. Чтобы не теряли друг друга, как он потерял Лили. Чтобы просто бесстрашно любили. Так же бесстрашно, как эта огненная девочка Джинни.