Вдвоём

      У него были удивительные тёмные глаза. Ничто так не влекло Селену, как глаза. И только один взгляд, один вздох, одно мгновение – Селена больше не могла равнодушно смотреть на мужчин, окружавших её. Нет. На мужчину, сидевшего в чёрной рубашке с жабо. На лицо ему падали темные пряди волос, поскольку он наклонился слишком низко, опустив голову.       – Это Берт, – сказал Лиам, в робкой улыбке которого отчетливо читалась зависть.       – И в каких мы отношениях? – стараясь сохранить спокойствие, Селена подняла на юношу глаза. В этот раз он смотрел прямо на неё так, словно знал, сколько тайн спрятано в тёмной душе Селены, которую все тут зовут другим именем. Берт пытался разглядеть за её равнодушным взглядом что-то еще, возможно, обман, игру, ложь, но не мог, и поэтому сердился. Вопрос вызвал в нем волну гнева, но он совладал с собой, ничем почти не выдав себя. Селена уловила лишь легкую обиду, когда Берт в очередной раз нахмурился.       – В каких вы отношениях? – повторил недоуменно Лиам, будто не понял. – Вы много времени проводите вместе. И близки в разных смыслах этого слова...       – В каких конкретно?       Лиам смутился, не желая говорить вслух, но Селена надавила, и он сдался:       – Не только духовно, как мы с тобой, Лилит! – сделал акцент на последней фразе он, будто спешил сменить тему. – Может, ещё чаю?       Лиам поднялся, направляясь к столу, чтобы долить остывшую воду в чашки Селены, Берта и Жозефины, подозрительно притихшей в углу.       – Объясните мне уже, – на грани злости потребовала Селена. – Хватит загадками разговаривать.       В это время зажурчала чайная вода, которой Лиам наполнял первую фарфоровую кружечку, явно не собираясь отвечать. Селена тогда снова бросила взгляд в сторону Берта, близкого не только духовно, ожидая объяснения. Он сидел, облокотившись на колени локтями, и изучал старый потускневший ковер.       – Это значит, дорогая Лилит, что мы были парой. Были, потому что, очевидно, твоя амнезия – это такой своеобразный способ порвать со мной. Очень жаль, что ты не нашла в себе силы сделать это иным способом.       Презрение, просочившееся в его слова, можно было бы сцедить, поместить в колбу и питать им бесполезную Амели, не задействуя при этом внутренних ресурсов. Берт встал, показывая тем самым, что диалог окончен.       – Спасибо за вечер, Жозефина, – он поклонился. – Лиам. Лилит.       Отдав должное уважение каждому из присутствующих, Берт взял со стола свою шляпу и направился к выходу.       Селена ощутила небывалое разочарование, словно проиграла в карты крупную сумму, хотя на руках у неё были только козыри. Этот неизвестный ей Берт сейчас попытался пристыдить её, да ещё и якобы уличил во лжи. Вспыхнув, Селена прошептала Лиаму, замершему с чайником над её кружкой от слов Берта:       – Я провожу, – и зашагала следом.       – Оставь его уже, проклятая! – ударились в спину Селены слова оживившейся Жозефины.       – На похоронах своих будешь указывать, что мне делать, – резко ответила Селена, которая никому не позволяла указывать себе. Ругательства Жозефины и увещевания Лиама, посыпавшиеся следом, она уже не слышала.       Нагнать быстро удаляющегося Берта было не так просто, но Селена справилась, остановив мужчину у самых ворот.       – Почему ты не доверяешь мне, если говоришь о такой тесной связи?       Берт обернулся: он выглядел так, словно ожидал, что Селена пойдет за ним, и не хотел этого.       – Могла просто сказать, что наигралась со мной и выбросила, как старые туфельки.       Волны раздражения прокатились по телу девушки. Стало любопытно, почему её вообще волнуют чувства чужого человека? Они знакомы, может быть, пару часов, а Селена уже собирается выяснять с ним подробности его отношений с девушкой, к которой она не имеет никакого отношения. И она точно не обязана объясняться, извиняться и унижаться перед Бертом. Но раз уж они все считают её Лилит, то что ей стоит узнать подробности?       – Ты не ответил на вопрос.       – Я не собираюсь потакать твоим играм.       – Тобой никто не играет.       – Да что ты. Скажи это Лиаму.       – А что с ним? – огрызнулась Селена.       – Поиграла и выбросила. Бедняжка. Бегает за тобой, как осёл за морковкой. Я не буду очередной твоей марионеткой, Лилит. Или как ты там себя теперь называешь? – глаза его напоминали остывшее железо, и Селена поморщилась.       – Хватит повторять про какие-то "игры"! Сам придумал, сам в них и поверил. Какой же ты жалкий. – вырвалось у Селены.       Берт нахмурился, но Селена чувствовала, что эти слова не вызвали у него эффекта пощечины. И девушка осознала – такие сцены не были редкостью в их отношениях. Характер Лилит не позволял ей находиться в спокойных, комфортных отношениях. Ей постоянно требовалось доказательство любви, требовался жар, постоянный накал страстей, вечные бури страсти, нервы, натянутые до предела, ссоры, крики и, вероятно, бурные примирения.

И Берт ей это давал.

      – Жалкий? – со скепсисом спросил Берт, а затем стремительно приблизился к Селене.       От неожиданности девушка отпрянула, но Берт сделал еще шаг. На полголовы выше, Берт склонился над Селеной, коснулся тыльной стороной ладони её волос, заправил одним пальцем её выбившуюся прядку. – Жалкий, – Берт прижался к Селене щекой, нарушая её личные границы и вызывая у неё почему-то непреодолимое желание, – жалкий, – рука на её голове сжимает затылок.       Слишком близко, но Селена стоит в оцепенении, ожидая его дальнейших действий.       – Жалкий мальчик Берт, обманутый злой колдуньей Лилит. Всё пышешь ядом, пытаясь на змею стать похожей, а сама... таешь от каждого касания.       Селена затаила дыхание – её заворожил голос, чувства, которые вспыхнули из ниоткуда яркой искрой. Казалось это Лилит отвечала на прикосновения Берта, а не она. Губы Берта были совсем рядом с губами Селены, и девушка ощущала его дыхание, когда он снова заговорил:       – Жалкие лишь твои попытки делать вид, что я не вызываю у тебя желания. Поздно прятаться, когда ты уже подстрелена.       Селена подалась вперед, и в этот момент Берт отодвинулся, будто только и ждал этого порыва.       – Доброй ночи.       И спокойный, как море в штиль, Берт направился вниз по улице к своему домику. Селена коснулась губ подушечками пальцев – ей бредилось, что Берт все-таки поцеловал её, но то был лишь флёр остывающего дыхания человека, которого Селена называла жалким. Она чувствовала себя в его полной власти. Это ощущение интриговало и пугало одновременно. Никогда еще ею не владели по-настоящему.