Самая главная кошка в мире

       С утра Киса обошла всех своих человеков, к каждому, даже к Полукоту, попросилась на ручки, обнимала за шею лапами и мурчала в ухо, как она их любит и ценит. На всякий случай, для поощрения. Долго думала, кого из них попросить надеть на нее форменный ошейник класса Б, но решила, что тогда они могут что-то заподозрить и не отпустить ее, и как тогда она проверит их лояльность? Пришлось остаться в шарфике, связанном Длинным-с-косичкой. Тоже неплохо, шарф теплее и мягче ошейника. В обед Киса стащила на кухне жирного леща и в сумерках, с рыбой в зубах, спустилась к причалу. У зимы, помимо минусов, есть целых два плюса: чудища почти не лезут, а еще можно ходить по воде. Ну, по льду, который лежит на воде. Киса потерлась боком о столб на причале, чтобы оставить немного шерсти как подсказку своим человекам, и спрыгнула на лед, туда, где снег гладкий, наследить побольше. Она же не хочет, чтобы ее потеряли совсем. А то однажды она играла с человеками в прятки, забралась на шкаф в коридоре, полдня просидела, а ее, оказывается, никто даже не искал… Перелезая через ворота водного заграждения, Киса попросила дозорного кота показать потом ее человекам, куда она направилась. Кот отчитал ее за то, что она заставляет своих человеков выходить в Тихий мир без охраны, но задерживать не стал. И от леща откусил совсем немного. И потащилась Киса вслед за луной по бесконечной, пустой белой равнине. Шла, шла, шла… чуть лапы не стерла на обветренном насте, замерзла, устала, а до ближайшего островка добралась только на рассвете. А еще надо подкрепиться, найти удобное дерево, поспать. Велела хвосту следить за обстановкой — он помахал кончиком в знак согласия и тут же лег спать. И вдруг подумалось ей — а что кому она докажет? Вон, ее хвост тоже часто мнит себя невесть кем. И человеки придут за ней только для того, чтобы забрать ее назад, как сдутую ветром варежку, а сами так ничего и не поймут? Если вообще придут… Ужас, чего только не лезет в голову от переживаний. Она зажмурилась и проспала почти весь день, пока ее не разбудил Главчайкин. Киса для подстраховки и с ним договорилась, чтобы он подсказал ее человекам, куда идти, если заблудятся без своей кошки. И чтоб ей доложил, как там поиски. Главчайкин расхохотался: никуда ее человеки пока не собирались. Отсутствие ее заметили, да — но решили, что она отлучилась ненадолго, белок погонять. Тем более что ушла она совсем недалеко, на пять минут полета, уткам на смех. На прощание он отрыгнул ей пару кусков колбасы и отбыл к хозяину. Киса колбасу закопала, потом раскопала и съела. Отчаянно хотелось в теплую столовую, на колени к кому-нибудь. Нет, нельзя, она не хвост какой-нибудь! Хвост метнулся пару раз туда-сюда, словно толкая ее, и она побрела дальше, прочь от поселка. Оглянулась. Верный товарищ хвост следовал за ней, и то ладно. За островком снова был лед со снегом, где ее сдувало вбок, еле добралась до берега с тихим и сумрачным лесом. Там ветра не было. Зато и сугробы серьезнее, и обзора никакого, и шорохи подозрительные, и смеркается снова, куда идти, не видно, луну скрыли кроны сосен. Ой. Получается, назавтра Главчайкин сотоварищи тоже не увидит Кису на земле? И не сможет дать наводку человекам? Нет, так не пойдет. Киса залезла в ель и решила отныне передвигаться днем, по прогалинам. А лещ вкусный, если на голодный желудок. А на другой день, при свете дня, вернее, в потемках пасмурного зимнего дня в лесу, она поняла, что не знает, куда идти. Солнца не видно, горизонта нет, лапки устали, глаза слезятся, сопли текут, рыба закончилась, синица не дала себя поймать, потому что кое-кто (Киса считала, что хвост) чихнул не вовремя; вся шерсть в сухих иголках и веточках, не знаешь, с какого места начать вылизываться… А еще пошел густой снег, который скоро заметет ее следы, и ее вообще никогда не найду-у-ут! Хоть залезай на вершину елки и включай сирену. Но нет, это непрофессионально, она же квалифицированная кошка класса не ниже Б! И Киса стала грудью прокладывать путь через сугробы куда-нибудь. Сначала до следующей ели, потом еще до одной, потом вон до той сосны… Может, все-таки залезть на сосну? Высота дерева засчитается как достаточно далекое расстояние от поселка? А Полукот или Громкая Женщина потом снимут Кису с ветки. Но уж очень неудобно так идти. Может, попробовать прыгать? Как синица? Киса подобрала лапы, потопталась, примерилась и скакнула к желанной сосне. Не долетела пару метров. И с головой и хвостом утонула в снегу. С присущим ей профессионализмом она ничего не сказала вслух. И не испугалась, а барахтаться начала исключительно чтобы утрамбовать рыхлый снег, честное слово. Снег что-то не уплотнялся. Запыхавшись, она остановилась и вдруг услышала очень странные звуки. Вроде шагов, только протяжные, с приволакиванием, почти с присвистом — ни дать ни взять Чудище. Но из сугроба она видела только снег. Шерсть стояла дыбом, но от близости Чудища или от холода — не разберешь. Запах — фиг его знает, нос заложен. Шум в голове — вроде нет, но летом ее человеки гоняли в Диком лесу какую-то непонятную тварь, которую Киса не видела и не слышала. Ладно, правило первое: замри и замолчи. Киса замерла и вдруг ка-ак чихнет! Три раза подряд. Ой, мамочки. И из сугроба не выпрыгнуть, и не видно ничего, и неправильные шаги приближаются. Она приготовилась оторвать Чудищу нос, лапу, щупальце, что там еще у него будет, но вдруг ее стремительно схватили за шкирку, подняли, отряхнули, Полукот фыркнул «ну и дура» на кошачьем и посадил ее себе на плечо. Киса вцепилась в его плащ и от неожиданности не смогла подобрать достойный ответ. А Полукот стал разворачиваться назад. На ногах у него были потешные узкие досочки, в руке палка, и на этих досочках он очень быстро, не проваливаясь, скользил по снегу и издавал те самые странные звуки. Так вот с ветерком они добрались до полянки в плотном кольце елей, где уже горел костер, стояла палатка, и все кисины человеки в полном составе обрадовались, стали ее гладить, кормить и укутывать. На радостях Киса даже согласна была считаться их хвостом, а не наоборот, и всю ночь перебиралась от одного человека к другому, потыкать лапой, убедиться, что это не сон. А утром стало еще лучше. Человеки свернули палатку, надели дружно такие же досочки, как у Полукота, и пошли не обратно в поселок, а туда, куда Киса ломанулась изначально. Говорили между собой (вернее, Громкая Женщина прикрикивала на Мыльнопахнущего), что надо быстрее шевелить лыжами, а то смысл плестись до Кеуруу или даже до Пори посуху, если такими темпами доберутся туда только к весне, когда навигация из Саймы и так бы открылась. Но Киса уже успокоилась. Пусть думают, что сами решили идти туда, что они ее хозяева… Но против инстинктов не попрешь, а инстинкты заставят их слушаться свою кошку, как природой и задумано. Даже если Киса лежит на рюкзаке Самого Большого, а не шагает впереди, показывая путь. И разбегаться в разные стороны она им не позволит.