Мой мелькающий свет во тьме

22:44. Солнце все-таки не появилось. Его рука была на моей щеке. Лицо уже вспухло от соленых слез. Ненавижу это чувство. Мне уже нельзя тут находится. За дверным проемом появился врач. — Думаю, у вас еще будет время поболтать, Мисс Блумхаген. — он улыбался, уверяя меня что ремиссия не за горами. Плевать, хочу быть с ним. — Конечно, мы еще выпишемся отсюда, верно? — в слезах я оборачиваюсь на него. Бледный, смотрящий мне точно в глаза, и все еще счастливый — мой любимый. — Останься.останься со мной, Дора. У этих слов нету границ. Он скажет, я останусь. И ничье разрешение мне не нужно. — Но вам пора отдыхать, Мистер Блумхаген.— врач нервно почесал свои седые усы — увы, в больнице уже время покоя. — сзади него мелькнула маленькая фигура. Это была медсестра. Она словно маленькая девчонка зацепилась за халат высокого врача. Тот недовольно посмотрел на нее исподлобья. Я приглушенно услышала ее шепот. Ее мольбу. — (шепотом)Пожалуйста, дайте им время.— сначала я не поняла ее мотива, но кажется она плакала. Она была молода, видимо и сердце совсем тронутое. Увидев нашу картину, как два супруга не могут разлучиться, ей стало по человечески жалко нас. Но ведь жалеть нас нечего, я верила что Фридрих победит рак. — Кхм, извините — он вывел медсестру за дверь, стук ее коротких каблуков напомнил мне Йоке. Она была так же молода. За дверью я слышала одни недовольства. — Я разве вам не говорил не вмешиваться в такое, Лея?! — его голос дошел до меня, до Фридриха вряд ли, он еле слышал. — Как вы можете так поступить? Этот мужчина не доживет до утра. Разве вы не видите как супруга его любит?! Она этого не переживёт! — она говорила быстро, будто боялась что не успеет. В этот момент сердце пропустило удар. Я теряю своего мужа. Я теряю его. Решение было одно — обнимать пока не умру я сама. Как же больно, Господи. 22:52 — З-завтра весна, mein Schatz. — его глаза не отнимали мои, он смотрел только на меня. — Да, милый. И мы встретим ее снова так тепло! — я плачу. Я плачу и все. Мне сложно. Это так сложно. Через десять минут глушащей тишины у Фридриха пошло кровотечение через глотку. Рак заявлял о том, что сегодня он одержал победу. Он стонал от боли, цеплялся за мои руки и кричал как сильно он меня любит. Я лишь успевала повторять одно — «Ich liebe dich auch» (Я люблю тебя тоже). Он умер ночью в 23:17. Мой муж отправился в путешествие, с которого еще никто не возвращался.

***

Мы были женаты сорок пять лет.За это время, за каждую минуту, за каждую секунду, я любила его всего. Мы засыпали вместе 16 425 дней подряд. Его шрам на затылке, родинка на ладони, голубые зрачки, совсем светлые волосы, губы которых я касалась каждый раз когда успевала дышать, его скромная улыбка, румянец на светлой коже, заикание в конце концов — было частичкой меня. Теодоры Анны Блумхаген (Эйвери). Он сделал меня счастливой. Он подарил мне мгновение. Он одарил меня желанием бежать куда то далеко от всех бед что есть на свете. Среди эгоистичных, жестоких солдатов, скромно в углу писал стихи мне он — мой Фридрих. И снова в моих глазах всплывает вся моя счастливая жизнь после встречи с ним. Вечер в таверне, наш первый поцелуй у пекарни, наш побег в Америку, как он делает мне предложение, как он втягивает аромат моих волос, наша поездка в Тоскану, закаты в Париже, его руки обжимающие мою талию, как он закрывает глаза чтобы не видеть меня в свадебном платье, как он кусает меня за щеку, щекочет меня, гладит бездомных котов, он обнимает меня, он целует меня каждый раз перед сном, повторяет одно и тоже «я люблю тебя». Как он меня называет — mein Schatz.