Тяжелый свет Сильмарилла

По подоконнику окна – того, которое выходит во двор, а не непойми куда – с утра барабанит бодрый и уверенный в себе дождь. Так и хочется проверить, не начал ли он затапливать город, не пора ли сниться горожанам и велеть строить ковчеги. А кстати, интересная мысль, надо предложить Нёхиси: разбрасывать по городу сны с рекомендациями, ну, скажем… носить бусы из сушёных абрикосов, чтобы приманить удачу, или писать на стенах добрые стихи, чтобы они воплощались. А потом можно наблюдать, кто из жителей сон увидит, кто поверит и исполнит, и как эти чудесные люди будут друг друга встречать и удивляться: ну надо же, не я один видел, не я один поверил! Да, однозначно стоит этим делом заняться. Нёхиси тем временем спит на шкафу, иногда подёргивая рыжим ухом, но Иоганн-Георг знает, что за происходящим в кафе кот наблюдает внимательно. А происходит у них следующее: Тони и Макалаурэ с вдохновением и серьёзностью варят какое-то колдовское зелье. Точнее, гость сказал, что этот напиток у него на родине варят от простуды, а сейчас погода такая, что многим посетителям кафе он может пригодиться. Тони идею поддержал и теперь с интересом запоминает, какие специи нужно класть и при какой температуре варить. Аромат стоит воистину волшебный. Сейчас добавят последние ингредиенты, поставят на огонь, и тогда Тони, наверное, сделает всем горячий шоколад – в последнее время этот напиток тоже пользуется большим спросом. – Тони, – спрашивает Макалуарэ, – ты ведь чувствуешь настроение своего двойника, так ведь? Каким образом вы поддерживаете эту связь? – Понятия не имею, – смеётся тот в ответ. – Мы как сообщающиеся сосуды, между которыми распределяется настроение. Так, если ему плохо, становится плохо и мне, или наоборот, дела могут идти хуже некуда, а мне весело, потому что у Тони Куртейна нынче отличные гости. Мы иногда можем… ммм… слышать друг друга, но это редко получается, спонтанно. Будто кусочек чужих мыслей в голове появляется, но разговором это не назовёшь. А что? – Мне стало интересно, – объясняет Макалаурэ, растирая в ступке зёрна кардамона, – потому что мой народ умеет общаться без слов. Вдруг и у вас получится? Ваша связь больше похожа на ту, что была между моими младшими братьями-близнецами, но кто знает, на что вы способны. Тони Куртейн рассказывал, что вы и так творите какие-то невозможные, никогда ранее не случавшиеся со смотрителями вещи. – Стоит попробовать, – соглашается Тони. – Покажешь после обеда, как это делается? *** Тони Куртейн варил макароны и мурлыкал себе под нос какую-то услышанную на улице мелодию. Ну надо же как запомнил, теперь не отстанет. Настроение было странным: с утра одолевали мрачные мысли, так что даже пришлось пойти к морю и гулять по щиколотку в ледяной воде, пока не удалось достаточно замёрзнуть и отвлечься. А теперь ему хорошо, даже весело. Видимо, у двойника что-то интересное происходит: посетители пришли пораньше и начали вечеринку, или просто Иоганн-Георг с Нёхиси устроили внеочередной переполох. Ну точно же: двойник то ли смеётся, то ли что-то задумал, так что даже ему, Тони Куртейну, перешла его радость. Спасибо. Даже неловко иногда бывает: не так уж часто ему удаётся чем-то хорошим поделиться, из них двоих именно Тони чаще поднимает общее настроение. А всё потому, что я Луноход-один. Я Луноход-один. Какой ещё Луноход? Это не важно, просто ты должен сказать: «Я Луноход-два». Я Луноход-два!? Что за чушь? Молодец, у нас отлично получается! Так. Это, значит, сейчас думал не я. Выключить макароны и сесть, надо сосредоточиться. – Причём тут «Луноход», Тони? – Игра такая детская. В неё обычно в большой компании играют, но у нас и вдвоём отлично получилось, правда? – О, да. Тони Куртейн сидит на полу кухни с половником в руках и смеётся. – Похоже, меня научили с тобой общаться. Здорово, а? Чертовски сложно было сосредоточиться и начать разговор, но мы научимся, ещё и не с таким справлялись. – И кого на сей раз благодарить за чудо? – Макалаурэ. *** Иногда ночью, когда в кафе у Тони веселье в самом разгаре, феаноринг бесшумно выскальзывал на улицу и отправлялся гулять по Вильнюсу. Без людей город словно выдыхал, становился спокойным и тихим, и, если идти по его пустым улицам, казалось, словно молчишь рядом с кем-то близким и любимым. Макалаурэ вообще не любил слова – гораздо больше можно было почувствовать или услышать, когда собеседник молчит. Другое дело – пение, но в нём слова были не для разговора с кем-то равным, а словно для диалога с миром. В этом городе магию создавали иначе, чем дома: волей и творчеством, извлекая из небытия нечто новое и сплетая с тем, что уже есть. Они с Нёхиси и Иоганном-Георгом уже пробовали колдовать созвучно: запускали гулять по городу цветные ветра, прятали в переулках интересные идеи и открытия. Нолдо нравилось создавать спокойные сны для жителей города, и, когда у него получалось спеть очередную стаю и отправить на поиски сновидцев, он был очень доволен. Нёхиси объяснял, что в Вильнюсе для того, чтобы колдовать, надо быть счастливым, и феаноринг долго не мог уловить, как это. Счастье – это быстрый, иногда сбивающийся ритм, в котором столько энергии, что он перебивает сам себя. Привычная ему магия песни была иной: медленной, тихой, обращённой вовнутрь, словно спящей и видящей сон о том, как сбывается в реальности. Поэтому он долго не мог создать что-то большее, чем просто музыку. Но потом оказалось, что увлечённость игрой, течение вслед за рождающимися звуками, восхищение тем, что появляется прямо сейчас – это тоже подходящий вид счастья. Просто здешние маги счастливы как огонь, а он – как вода. Макалаурэ очень хотелось сделать что-то для этого мира, а точнее для тех, кто с открытым сердцем принял его в свою компанию. Эти удивительные существа общались с ним, будто он не пришедший из неведомых краёв молчаливый незнакомец, а старый друг, наконец-то навестивший их. «Пойдём, покажу тебе, как танцует река!», «Возьми с собой пирог, съешь по дороге», «А вон в том кафе готовят самый лучший в городе глинтвейн!» – иногда даже и не верил, что всё это адресовано ему. Этот город был наполнен любовью и радостью, и нолдо замечал, как отступает его мрачность. Постепенно, словно вода сглаживает процарапанный в камне рисунок. И поэтому Макалаурэ пел для города и его обиталей. Магические песни – когда было вдохновение и он знал, что именно сегодня хочет подарить этому городу; обычные – ночью, как сейчас. Он сидел в городском парке и играл на флейте, вплетая звуки в шорох листвы и скрип старых деревьев. Потом медленно встал и пошёл по ночным улицам – прямо так, с флейтой. Когда ему захотелось остановиться и закончить мелодию, сзади послышалось негромкое: «Увязалась за вами, как за гамельнским крысоловом. Простите, наверное это очень невежливо, но ничего не могла с собой поделать». Возле Макалаурэ стояла небольшого роста девушка с очень странным взглядом: будто бы её глазами смотрела вечность, в которую уходят Атани. – Ничего страшного. Хорошо, когда мелодия находит слушателя. Девушка кивнула. – Можно спросить, о чём вы сейчас играли? Необычный разговор. Феаноринг прикрыл глаза и постарался сформулировать. – О том, что каждый несёт в себе изначальный свет и способен видеть его вокруг. О хрупкости, которая помогает заметить красоту. О тишине, в которой можно прислушаться к миру и заметить то, чего не замечал раньше. О том, что есть, чего невозможно отнять и что остаётся навсегда. Девушка смотрела задумчиво и немного растерянно: видимо, по-настоящему услышала его мелодию и всё ещё пребывала в двух мирах одновременно. – Да, всё так. Можете верить, можете нет, но вы сейчас очень помогли одному человеку не жалеть об упущенном и утешили его. Я видела, что он ушёл спокойным и счастливым. Спасибо. Странная ночь. Хорошая ночь. *** Тони проснулся резко, будто в розетку включили. Сел на постели, потёр виски. Что это было, сон? Нет, точно нет. И никаких посторонних звуков не было. Может, у двойника что-то произошло? Он постарался настроиться на смотрителя маяка, как его учил Макалаурэ. Представить связь, которая между ними есть, и, помня о ней, прикоснуться краем своего сознания к сознанию двойника. – Тони! Мысль звучала довольно взволнованно. – Я здесь. У тебя что-то случилось? – Да. Разбуди, пожалуйста, Макалаурэ, пусть придёт ко мне. Кажется, у нас с тобой получилось вывести того, кого он ждёт. – Понял, иду. – Только побыстрее, пожалуйста.