«Чтобы найти верную дорогу, сначала надо заблудиться».
Бернар Вербер. «Книга Путешествия»
Солнце печёт так же сильно, как на прошлой неделе. Единственное, что спасает от его жарких лучей – «потолок» из крепко переплетённых между собою ветвей деревьев и листвы, прохлада леса. Под ногами хрустят сухие сучья, к одежде цепляются колючки, они же царапают ладони, путаются в волосах. В воздухе витает аромат хвои, сосновой смолы, сверкающей на шершавой коре деревьев, из глубины леса доносятся более нежные запахи – цветы. В самой вышине голубого, чистого неба, видимого сквозь резную крону, парят птицы, запевая особую летнюю песню…. В этот по истине прекрасный день Егор, не сумев перебороть своё любопытство, направляется в усадьбу, где в прошлый раз повстречал цесаревича. Пробираться сквозь заросли нелегко – все руки уже покрылись мелкими царапинами, одежда измялась и испачкалась, но мальчик совсем не замечает этого. С самого начала пути он прокручивает в голове все возможные варианты приветствия, придумывает, как же лучше объяснить своё возвращение наследнику престола, как поддержать разговор и не показаться навязчивым. Обычно, Егор не задумывался о подобном, но сегодняшняя встреча обещала быть особенной, потому и подготовится к ней, следовало подобающе – нельзя опозориться перед тем, кто однажды займёт Императорский трон. «Так, следует позвать его или подождать когда он поздоровается первым? Нет, начать нужно определённо мне…. Ваше Величество или Ваше Императорское Высочество? Скорее всего, второе, по крайней мере, я надеюсь на это. Если что, я пришёл доложить, что порученное мне дело выпол-…» - Бамц! Привычка Егора уходить в себя в неподходящее для этого время вновь сработала против него, и лоб мальчишки заметил (скорее ощутил) забор раньше, чем его глаза. Но таких, как Егор, даже забор не остановит, поэтому, немного поохав и потерев ушибленное место, мальчик смело отправился дальше, осторожно пролезая в дыру. В прошлый раз он, видимо задел острые концы прутьев и порвал рукав рубашки, за что получил, всё таки, подзатыльник от матушки. Но это стало для него уроком, теперь он старался действовать аккуратнее. И вот, перед глазами вновь предстали сказочные пейзажи сада. Как же можно было забросить подобное место, что каждой своей деталью напоминает о величии тех, кто здесь некогда обитал..? Пробираясь всё дальше, Егор стал размышлять о том, что же за человек цесаревич, и что может принести в будущем встреча с ним. Возможно ли, что став другом наследника престола, он сможет сделаться знаменитым и получит какую-нибудь важную и высокую должность? Или благодаря новому знакомству ему выпадет шанс попасть в одну из лучших художественных академий, а после и найти зажиточных заказчиков? Тогда даже отец с матушкой признали бы его талант…. Вариантов развития будущего великое множество, и узнать, какой же из них выпадет на судьбу возможно лишь в том случае, если ты сам его выберешь и создашь. И когда это произойдёт, ты точно поймёшь, что в этом мире есть нечто дороже сокровищ, ярче и громче славы, есть некто, кто воплотит в себе всё то, чего тебе не хватает, кто поддержит тебя даже тогда, когда ты сам будешь не в силах этого сделать. Пока что Егор не понимает этого, должно быть потому, что ранее никогда и не задумывался о подобном. Пока что…. «Как же всё таки сложно это…э-э…всё сложно! Как мне говорить с ним уважительно, если я не вижу в нём цесаревича? Когда я слышал о нём, видел его портреты, хоть они и были такие себе, я представлял кого-то «сверкающего»? Ох, по крайней мере, он ассоциировался у меня с мудростью, величием, золотом, силой и светом, а теперь…, а теперь он простой мальчишка, явно избалованный, в моих глазах…. Но всё ещё наследник престола…» Всё более противоречащие мысли и суждения возникали в голове Егора, цепляли на себе его внимание, запутывая всё больше и больше. Понять, что же было порождением его собственного разума, а что возникло из окружающих его голосов, было сложно, практически невозможно на данный момент. Слишком много времени прошло с тех пор, как он приказал своим мыслям и желаниям запереться глубоко в сердце и заменил их на чужие, совершенно иные грёзы. Егор потерял себя и тщетно пытался вернуть долгое время, и вот сейчас ему показалось, будто на душе стало легче, будто где-то внутри вновь расправили крылья прежние мечты, готовясь к полёту. Он верил, что ключик от скрипучего замочка на сердце, был сокрыт в новой встрече, что то, чего не видят его глаза, смогут заметить другие…. И вот, погрязши в странных и порой, беспорядочных мыслях, мальчик и не заметил, как прошёл добрую половину пути. До белой беседки, оставалось совсем чуть-чуть, лишь полоса высоких деревьев, ограждала его от цели, до которой впрочем, ему и не нужно было доходить….* * *
Вся его ночь прошла в раздумьях. Лишь под утро, изрядно устав от прошедших дней, наполненных тревогой и переживаниями, он смог погрузиться в сон. Через час или два, охранники, что отвечали за безопасность в доме, растормошили его и предложили покинуть покои, дабы дать работникам провести уборку. Цесаревичу выделили несколько минут на сборы (их вполне хватило, чтобы подальше убрать привезённые вещи), а затем – выпроводили наружу. Воздух в саду пах новым днём, бесконечным небесным простором, утренним пением птиц; он пах росой, что маленькими хрусталиками поблёскивала на листве и травинках, покрытых нитями сизого тумана. Здесь всё пахло свободой…. Свободой, которой ему так не хватало… Прохладный ветерок растрепал волосы и вплёл в светлые пряди нежно-голубые цветочные лепестки, что после разлетелись по саду, поднялись ввысь и слились с небом. И стало так легко, так спокойно, точно мысли, тяжелившие его душу последние дни, последовали вслед за цветочным караваном… Ноги сами понесли его вглубь сада, к местам, от которых трепетало сердце, волновалась душа; туда, где некогда он вырос, обрёл новые, светлые чувства, где когда-то понял, как ему казалось, себя…. И вот впереди показалась белоснежная крыша беседки, утопающей в изумрудно-зелёной листве. По мраморным перилам и деревянным скамьям, переплетаясь в замысловатые узоры, скользили лучики света. Пахло прогретой солнцем сосной и зверобоем, что ярко-жёлтыми пучками был разбросан чуть поодаль. Немного постояв под сводами этого дивного храма, таящего в себе секреты и тайны не одного поколения его семьи и их гостей, юноша направился дальше. Куда? Это было совершенно не важно, здесь повсюду были одни и те же пейзажи – воспоминания давно минувших лет… … Накатила усталость, стало клонить в сон – беспокойная ночь и всего несколько часов дремоты дали о себе знать. И как назло чуть дальше от беседки, где он сейчас и находился, росли липы, ныне покрывшиеся нежно-жёлтыми цветами и источающие сладкий, дурманящий аромат. Раскидистые ветви деревьев так и манили, приглашали прилечь в их тени. Как можно было не поддаться этому зову? Сон пришёл очень быстро, всего то и стоило закрыть глаза. И небо уже не пронзают острые зелёные пики, не шелестит листва, не жужжат пчёлы, а шумит море. Под ногами тёплый песок блестит подобно золоту, чуть дальше он уже утопает в морских водах. Волны набегают одна за другой, разбиваясь друг о друга, исчезают в морской глубине, а затем, возникают вновь, устремляясь всё ближе и ближе к берегу. Кажется, будто слышны шаги. Точно, совсем рядом, прямо впереди из морской глади возникает фигура. Она подходит всё ближе и ближе, но лица так и не видно. Руки её бессильно колышутся на ветру, тело пронзают лучи солнца. Она манит, подзывает к себе. Но для чего? Что ей от него нужно? Послана ли она, чтобы навлечь беду или наоборот, стоит здесь и смотрит прямо на него, чтобы предостеречь от несчастий? Он сделал к ней шаг, второй, третий и замер. Теперь даже моря не слышно, ничего не слышно, только плачь, тихий-тихий плачь, что принадлежит этому наваждению. С невидимых его глазу ресниц на россыпь золотого песка падают слёзы и вмиг обращаются в серебристый жемчуг. Прозрачные руки тянуться прямо к лицу, тонкие, длинные пальцы касаются волос. Кажется, что она хочет что-то сказать, что-то очень важное. Но тут, раздаётся крик, вернее сказать, вопль. Фигура вздрагивает и отталкивает его от себя, неуверенно, словно не желает этого делать. Всё вокруг окутывает серебряный дым, колющий глаза, режущий лицо и руки - это сон стал разрушаться - уже исчезло море, песок. Пропадает и она, растворяясь в пустоте, также тихо, как и когда-то возникала. В тот момент, когда мерцающие частички окутали фигуру полностью, она бросила свой последний взор на него. Печалью и болью светились серые глаза, серые, точно летнее небо в час грозы. Донёсся лёгкий, медовый аромат, чем-то напоминавший пионы и майские розы. Аромат очень знакомый, должно быть…бегонии….* * *
«Он же не проснулся, да? Я вроде не тек громко и закричал…. Верно?» - мысли в голове Егора проносились со скоростью света, пока он ползал по земле и судорожно пытался собрать выпавшие при падении (он снова ушёл в себя и не заметил небольшую ямку на своём пути) безделушки из сумки. Параллельно мальчишка поглядывал на цесаревича, вроде бы ещё спавшего под изящной липой. Светлые волосы и одежда его покрылись маленькими жёлтыми цветочками, опадавшими с ветвей дерева при каждом дуновении ветра. По лицу узорами разбежались лучики солнца. Весьма поэтичная картина, в совокупности с утренним пением зарянок, напоминавшим собой звон сотни серебряных колокольчиков. Но любоваться времени нет - нужно бежать – так решил Егор. «Так, вроде всё собрал. Уф-ф-ф…. Драпать отсюдова надо! Дра-пать. И как можно, уф-ф, быстрее, скорее! К чёрту деньги, к чёрту несбывшиеся мечты, если голову отсюдова, уф-ф, не унесу…то вообще ничего мне, в этой жизни, по крайней мере, уже светить не будет…». Бурча что-то себе под нос и пыхтя, мальчик, наконец сложил все потеряшки обратно в сумку и пытался завязать её шнурком, да понадёжнее, но «гадкая» верёвка то и дело выскальзывала из вспотевших от волнения рук. Вскоре всё было готово, но… Егор, не смог и с места сдвинуться – ноги, словно приросли к земле. Пальцы крепко сжали ремешок сумки, в горле всё пересохло. Мальчишка нервно кашлянул и шмыгнул носом. «Всё же придётся поверить в перерождение и начать готовится к следующей жизни. Интересно, как моя голова будет выглядеть отдельно от тела?» Цесаревич, как казалось Егору, всё это время мирно спавший, сейчас смотрел прямо на него. Понять, что именно он чувствовал в данный момент, было сложно – эмоции, одна за другой сменялись на его лице, каждый раз придавая ему новое выражение. Совсем как в театре, когда актёры сменяют маски, чтобы подстроится под играемого персонажа, под его мысли и чувства. Тем не менее, одно было ясно точно – Егора здесь не ждали и ему не рады – оценивающий и слегка высокомерный взгляд всё также приковывал к земле, не давая пошевелиться, словно указывал на положение мальчишки здесь, перед ним. Эта игра в гляделки продолжалась около минуты, показавшейся Егору целой вечностью. За всё это время ни один из них не проронил и слова, лесную тишину лишь изредка нарушали крики птиц. - Почему ты… - цесаревич решил первым прервать молчание – почему ты сидишь здесь, на земле? И ты ли это вопил? – юноша старался говорить уверенно и непринуждённо, но иногда голос всё же подрагивал. Возможно, это было связано с тем, что ему очень долгое время не приходилось с кем-либо общаться – охранникам в усадьбе было запрещено говорить с ним без необходимости – а может быть, дело было и в том, что он всё ещё прибывал в лёгком шоке от столь неожиданной и странной встречи. Как бы то ни было, Егор, привыкший переиначивать все законы логики, а иногда и вовсе ими не руководствоваться, решил, что это простое пренебрежение «высокого» человека к «низкому», как говорили его родители. Больше всего на свете Егор ненавидел высокомерных людей, он терпеть не мог взгляды, возвышающие своего обладателя без видимых на то причин. Он мечтал о том, чтобы люди общались с ним на равных и воспринимали его всерьёз, отношение же совершенно противоположное вызывало отнюдь не положительные эмоции, а те в свою очередь, вызывали не самые приятные последствия, как для самого Егора, так и для окружающих…. - Люблю сидеть здесь, на земле… – с иронией ответил мальчишка, при этом стараясь придать своему виду и образу всю ту серьёзность, на которую только был способен. Второй же вопрос «принца» он решил оставить без ответа – а Вы? - Ч-что? Я здесь спа…отдыхал, наслаждался природой, пока ты меня не раз-… пока ты мне не помешал – юноша слегка опешил. Учитывая, что из них двоих только он имел полное право здесь находиться, вопрос, заданный мальчиком казался глупым, наглым и неуместным. Но как бы то ни было, терять самообладание и ронять собственное достоинство цесаревич не собирался – могу ли я узнать, что ты здесь делаешь? - Я? – Егор оглянулся, будто бы искал ещё одного незваного гостя – вроде сижу, как Вы могли бы заметить. Поняв, что престолонаследник старается избегать грубости в любых её проявлениях и пытается «сгладить» сложившуюся ситуацию, Егор почувствовал некую свободу, даже азарт, словно он находился в игре, где, как казалось, имел явные преимущества перед «соперником». Такое обычно не приводит ни к чему хорошему, но мальчишке очень-очень повезло, что у Павла за годы ношения своего титула сформировалось железное терпение к подобным «смельчакам». - Это не ответ. Точнее не тот ответ, который я бы хотел от тебя услышать – однажды Яков, один из помощников его отца, сказал, что проявленная вежливость и учтивость по отношению к «оппоненту» сбивают с толку, и видимо сейчас настал момент проверить это. Юноша старался говорить максимально мягко и спокойно, с улыбкой на лице – возможно, ты не знаешь, что совсем не страшно в твоём юном возрасте, но это частная территория и находиться здесь посторонним лицам запрещено. - Да? В прошлый раз Вы ничего такого не говорили, да и эта «частная территория» давно заброшена..., но ничего страшного, если вы этого не знали, Ваше Императорское Высочество – «план» цесаревича с треском провалился. Егора совершенно ничего не смущало, он наоборот, стал ещё наглее и раскованней, перейдя все границы дозволенного. - Хах, не знал, спасибо за…информацию – мальчишка начинал раздражать, и Павлу стало казаться, что ещё немного и у него начнёт дёргаться глаз – но, всё же, тебе следует вернуться домой. Егор никак не отреагировал на его слова и всё продолжал глупо улыбаться, всеми силами стараясь сойти за обычного дурочка, не вникающего в суть происходящего. - Т-ты можешь идти, если тебе ничего не нужно – сложившаяся ситуация и странный, немного глуповатый мальчик теперь больше напрягали цесаревича, нежели раздражали и бесили. «А если это сидящее напротив меня недоразумение сумасшедшее? Бросится ещё с ножом или острозаточенным карандашом (я видел, один такой точно выпал из его сумки). Даже если и закричу, в случае чего, он прибьёт меня раньше, чем подоспеет охрана…. Думаю, будет лучше уйти отсюда, от греха подальше…» - Что-же, уже довольно таки поздно, по сему, буду вынужден откланяться первым - уголки губ подрагивали, взгляд предательски метался от далёкой усадьбы к мальчишке, пристально наблюдавшим за каждым движением, и наоборот - думаю, дорогу обратно ты сможешь отыскать самостоятельно. Светлого Вам дня…. Отвернувшись от незваного гостя, цесаревич направился обратно. Не в усадьбу, только не туда и только не днём, он и так был вынужден проводить там ночи, не имея возможности покинуть комнату без разрешения, подобные же дни сломали бы его окончательно. Как ни как, все люди любят свободу и дорожат ею, ибо в ней видят жизнь, и видение это совершенно верно. Стоило скрыться за деревьями, отойти чуть дальше от странного мальчишки, как напряжение спало, и прошёл страх, который Павел и не замечал ровно до этого момента. За своё относительно недолгое, но очень насыщенное «путешествие» он много нервничал и удивлялся отнюдь не положительным и хорошим вещам. Должно быть, из-за этого цесаревич и стал таким пугливым. Страх был с ним постоянно, сидел глубоко-глубоко внутри, выжидал момент и вылезал, стоило одному из обитателей усадьбы (иных людей здесь и не было) подойти к нему. После всего произошедшего сложно было не то что довериться, но находиться рядом с посторонними. Невозможно предугадать момент, когда человек решит вонзить тебе нож в спину, ну, или того хуже, прямо в грудь, глядя тебе в глаза и насмехаясь над твоей доверчивостью. И вот сейчас появился этот мальчишка. Первую их встречу вполне можно было списать на детскую любознательность и жажду приключений, на случайность. Его «помощь» была обусловлена тем, что за неё была обещана и отдана награда, а дети его возраста редко от подобного отказываются. Собственно и личность мальчишки не вызывала особых подозрений, да и не интересовала цесаревича в общем: и поведение, и манера речи, да даже ход его мыслей – всё было детским и не наигранным, весьма предсказуемым и простым. Думается, что от такого эмоционального «шпиона» было бы мало проку… Но зачем он вернулся? Если бы его интересовала личность цесаревича, то он не был бы так груб и бестактен. Списать такое поведение на его возраст нельзя - даже маленькие дети знакомы с основами этикета и вежливой беседы. А этот? Мало того, что орал, словно умалишённый, так ещё и в открытую проявлял неуважение к старшему, незнакомому человеку! Возможно ли, что его кто-то подослал? Хотя какой идиот наймёт вот «это»…. Да, скорее всего он просто псих, что впрочем, тоже не есть хорошо…. До чего же докатился современный мир, вокруг то предатели, то психи. Вот и как тут обитать? Про «жить и вовсе можно не заикаться… И так, глубоко задумавшись, цесаревич и не заметил, что уже некоторое время одна из причин его раздумий топала позади шаг в шаг и довольно лыбилась. Но всё тайное становится явным – дёрнул чёрт юношу и он оглянулся и…замер, точно так же, как и рассекреченный им «шпион». Несколько секунд они так и стояли, пытаясь осознать, что следует сделать. - Т-ты зачем за мной идёшь? – прошептал Павел. К чёрту все домыслы – мальчишка определенно и с «приветом», и шатается тут не просто так. - С чего ты взял, что я иду за тобой? – спокойно спросил Егор, нагло смотря на цесаревича – я иду туда – он махнул рукой вперёд, как раз в том направлении, куда двигался его собеседник – а ты просто преграждаешь мне путь…пока что. «Пока что? Господи Боже, может он специально поджидал момента, пока я усну…а разбудил, потому что любит смотреть как мучаются его жертвы…. Псих, ну точно псих» - мысленно цесаревич уже всё решил и раздумывал над тем, что случится раньше: мальчишка всадит ему в сердце нож (или карандаш, который лежал у него в сумке. И первый, и второй вариант одинаково ужасны… .) или он успеет добежать до усадьбы, и пока с большим отрывом «выигрывал» вариант номер один, что совершенно не радовало. Выдавив нервную улыбочку и хохотнув (определённо не от хорошего настроения) Павел повернулся в сторону усадьбы, затем последний раз глянул на мальчишку, медленно шагавшему в его сторону, и кинулся бежать. - Ч-чего? – Егор был в недоумении. Он ничего не понимал и понимать, собственно говоря, не хотел…. Переполняемый каким–то детским азартом и баловством, побежал вслед за цесаревичем, совершенно не задумываясь над причиной его бегства. Тут из города донёсся колокольный звон – значит, наступил полдень. Лишь заслышав начало мелодии, Егор рванул в обратную сторону, прочь из усадьбы – домой. Краем глаза заметив бегство мальчишки, цесаревич остановился. Тяжело дыша от страха, сжавшего все его внутренности, он слегка покачивался и смотрел вслед убегавшему прочь «гостю». Теория со шпионом отпадала, даже трёхкратный идиот не станет платить и надеяться вот на такое «чудо». Значит, мальчишка просто глуповат и через чур амбициозен, ну или же у него просто дурной характер и несформировавшееся собственное мнение, заслонённое убеждениями и говорами окружающих его взрослых…. «Да-а-а, видимо совсем я с ума сошёл…,неужто бессонница так на меня влияет или это всё от нервов?» - думал цесаревич, медленно шагая сквозь арки, увитые нежно-розовыми бутонами роз. В усадьбу он решил не возвращаться раньше времени, потому «наматывал» круги подле неё, пытаясь отдохнуть от переживаний и плохих мыслей. Солнце медленно клонилось к закату, этот день прошёл очень быстро и незаметно, как для жителей города, так и для обитателей усадьбы. На верхних этажах вспыхнул свет, в узеньких оконных проёмах замелькали тёмные фигуры, все статные и высокие – охрана. О чём в тот вечер они шептались, можно было только догадываться, но цесаревич точно знал, что предмет их разговора так или иначе не сулил ему ничего хорошего, и что совсем скоро ему предстоит с ним «познакомиться»….* * *
- Боже, Лиза, тут же совсем нечем дышать! Кхе-кхе…- Константин, молодой княжич, вошёл в покои сестры, так и не дождавшись её ответа на продолжительный стук, и сразу же метнулся к окну, дабы глотнуть свежего воздуха – решила оборудовать здесь личный склеп? Княжна даже не обернулась в сторону брата, она сидела перед зеркалом, облокотившись на небольшой туалетный столик, и бездумно разглядывала своё отражение, точно также как делала это предыдущий вечер и целый день до него. -Лизетта! Ты слышишь меня? – Константин стоял подле окна, оттянув на себя изящные лавандовые шторы, готовясь их распахнуть и впустить в комнату тёплые солнечные лучи – Лизетта, Лиз… - спокойнее прошептал он, глядя на младшую сестру. Девушка дёрнулась, мотнула головой, сбрасывая с себя оцепенение. Бросив печальный взгляд на жемчужные нити, свисавшие с «рожек», зеркальной рамы, она повернулась к княжичу и что-то прошептала в ответ, но так тихо, что тиканье напольных часов в углу комнаты поглотило её слова. За последнюю неделю она заметно похудела, побледнела, и без того невысокая, словно ещё съёжилась, стала тихой и незаметной. Дивной красоты платья и сказочные причёски исчезли – уже какой день она проводила в постели, потому лишь сменяла по очереди ночнушки, как две капли воды похожие одна на другую, длинные тёмные волосы хаотично струились по плечам и спутывались меж собой, цеплялись за пуговицы и рюши, лезли в лицо. Столь резкие перемены весьма обеспокоили родных девушки, её друзей, слуг дома, всех, но не её саму. Она с головой погрузилась в печаль, приняла своё подавленное состояние и настроение как нечто должное и словно бы несла траур, по кому и зачем - сама не понимала. Все её мысли были заняты одним человеком, с каждым упоминанием имени которого у неё болезненно сжималось сердце, перехватывало дух. Лишь заслышав его имя, княжна начинала шептать молитвы, бежала в домашнюю церквушку, делала всё, чтобы причиной её «траура» не стал он. - Долго собираетесь стоять там? – наконец, после долгого молчания, обратилась она к Константину – и Вам следовало бы постучать ко мне, прежде чем входить… - А я стучал – отчеканил молодой человек, резко распахнув шторы, а за ними и оконные ставни. По шёлковым обоям побежали лучики, а за ними по комнате рассыпались разноцветные солнечные капли, отражавшиеся от изящной люстры из цветного стекла. Вслед за солнцем в комнату впорхнул свежий ветер, разгоняя дурманящий голову, резкий цветочный запах, что напоминал не то пионы, не то майские розы и исходил от нежно-жёлтых, персиковых цветов, коими были заставлены тумбы и углы, пол подле кровати. - Это что, от этой растительности вся комната мёдом пропахла? - недовольно, с нотками брезгливости в голосе, возмутился Константин, касаясь пальцами цветочных бутонов – помнится, раньше они не пахли так ярко. Это нормально? - Да, такое случается… - прошептала княжна, поднимаясь с кровати и заворачиваясь в невесомый кремовый халат, вышитый цветами по подолу – не трогай их пожалуйста, они очень…очень хрупкие. - Пф-ф – прыснул княжич и плюхнулся на пуф подле трюмо, элегантно сложив руки на груди – ещё несколько ночей в этом цветнике, и ты задохнёшься. Зачем тебе здесь этот огород, понять не могу..? Лиза закатила глаза и подошла к окну. Лето было в самом разгаре даже здесь, на Севере. Разве что ветер, не поддавшись жаркому солнцу, оставался прохладным, с запахом воды из залива, фонтанов, коих в городе было чуть ли не больше, чем уличных фонарей. - А мамушки уверили, что бегонии воздух очищают от всякого и плохую энергию тоже впитывают – чуть более бодрым голосом сказала девушка, наблюдая за резвившимися в небе птицами, брат лишь хмыкнул в ответ. - И веришь ты в эту ерунду, дурёха моя… - усмехнувшись, ласково проговорил Константин, подходя к сестре – о, вон посмотри, некоторые уже завяли. Эх-х и почему интересно? Княжна обернулась на брата и улыбнулась в ответ на его самодовольную улыбочку. - Ну мамушки ведь говорили, что они плохую энергетику впитывают – загадочно проговорила девушка последнее слово, смотря прямо в глаза княжичу – пока вы не зашли, цветы были наисвежайшие. Вот и подумайте, от чего же они могли увять… - невозмутимо сказала княжна. Константин лишь засмеялся. Сначала, засмеялся. А потом понял, что именно имела ввиду сестра. Сказать, что его это возмутило – не сказать ничего. Больше всего на свете он не терпел подобного поведения в свою сторону (хотя сам себя так часто вел) особенно от «маленьких гномов», как он порой называл княжну. - Вы…ты…совсем уже что ли?! – точно как старый дворецкий, забухтел княжич – я так то твой брат… Намекаешь на то, что от меня плохая энергия (машет руками) исходит?! – возмутился он. Лизетта равнодушно слушала это кудахтанье и также равнодушно смотрела на шаманские пляски брата. Иногда она всерьез начинала бояться за будущее княжества – смирения и терпения сыну князя порой не хватало. - Не-е-т – словно дурочка, улыбнулась Лиза – что вы, что ты – подражая ему, продолжила девушка – как я могла такое сказать? Вот, сами надумаете, а валериану потом другие нюхают. Княжна направилась к выходу из покоев мимо застывшего толи от негодования, толи от шока Константина, попутно похлопав его по плечу. Подойдя к дверям, она поправила ворот халата и заправила тёмные пряди волос за уши, а затем – распахнула створки дверей. - Кхем-кхем, можно и отмереть уже – девушка наблюдала за братом, состроившим самое недовольное выражение лица, на которое он только был способен – а ещё не культурно торчать в покоях девушки с утра по раньше, так что-о… - протянула она, улыбаясь и указывая рукой на дверь – до свидания. Княжич что-то недовольно буркнул и павлиньей походкой направился к дверям. Поравнявшись с княжной, он остановился. -Ему наверняка было бы легче от осознания, что ты не падаешь духом и всё также весела – тихо, но ласково произнёс Константин – мы обязательно поможем вернуть его домой, обязательно. Слышишь? -Угу – кивнул Лизетта. Глаза защипало от поступающих слёз, а руки задрожали от волнения – я знаю, надеюсь… Княжич молча смотрел на сестру, после легонько обнял и, улыбнувшись на прощание, покинул её покои. Девушка осторожно закрыла дверь и сползла на пол. Благо волосы у неё были длинные, а гости к ней приходили нечасто, иначе не избежать было бы переполоха. Подумать только, княжна и плачет, плачет точно ребёнок…. -И впрямь, чего это я. Нужно расчесаться хотя бы, негоже в таком виде шататься – прошептала княжна, направляясь к трюмо - может, и впрямь цветов многовато? – Лиза оглядела свой маленький «сад» - а то и сны уже дурные сниться начали, снова. Как тогда, во дворце… -Спросить бы у мамушек, что значат море и юноша, если это был он, во сне…