Все, что случилось после

За окном была гроза. Погода бушевала, казалось, изо всех сил. Небо заволокло непроглядными тучами, дождь лил уже который день подряд, заставляя Ренесми уныло вздыхать. И еще этот ужасный ветер… Она наматывала прядь рыжих волос, в отчаянии соображая, что ей делать дальше со своей жизнью. Грустное чувство затопило грудь, сердце плескалось в темных водах собственного мрачного заключения. А что делать? Она была слишком далеко от Маркуса и их дочери. Как же сильно она скучала… Ренесми жаждала услышать его голос. Увидеть. Вдохнуть аромат. В конце концов… она бы с удовольствием приехала к нему… к ним в гости. Она порывисто облизнулась. Ренесми уже делала так несколько раз. Но сейчас она хотела иначе. Она кинулась к телефону и дрожащими от волнения пальцами начала набирать номер, который вспомнила бы даже после апокалипсиса. Она все придумала, главное, чтобы… Вот и узнаю, как он ко мне относится на самом деле. Телефонный гудок оборвался раздраженным мужским голосом на том конце провода. — Да, мисс Каллен! — на фоне была слышна какая-то возня, создавалось ощущение, что Маркус удерживал какого-то зверя, который упрямо хотел сбежать. Ренесми поморщилась. Ей предстоял очень нелегкий разговор с бывшим мужем. Не о дочери. А о них. Что ж. — М-Маркус, а вы один? — она поморщилась от шума. — Я хотела бы поговорить… — Не совсем, — все тут же стихло, но через секунду ей в ухо завопила дочь: — Мам, это ты? Мам? Папа, дай мне телефон, я поговорю с ней! Пап! Папа! Вздох. Скрежет трубки. Звук шагов. — Мам, а ты как? Когда приедешь? — веселый голос затараторил в трубку, послышались торопливые шаги, а затем бег. Вскоре хлопнула дверь. И снова шаги, снова бег и громкий голос Маркуса на фоне. Ох, бедный Маркус… — Да, я как раз хотела предложить тебе одну замечательную идею! — самым веселым голосом проворковала Ренесми и с довольной улыбкой устроилась на диване. — Как вы с отцом смотрите на то, чтобы приехать ко мне в гости? — В го-о-о-о-ости?! — слишком радостно произнесла ее дочь, и Ренесми услышала рев Маркуса на фоне. Кажется, он прокричал «нет». — Да, в гости. Я покажу тебе свой университет, он очень большой, он… — она не успела договорить, снова послышалась возня. — Ренесми! — тут же рявкнул ее бывший муж. — С чего мы должны тащиться к тебе? С ума сошла? — его голос не предвещал ничего хорошего. — Ну, я подумала, что мне надоело выдумывать отговорки и преодолевать километры. Приезжайте вы. И потом… — она сделала голос тише и слегка вкрадчивей, — …я бы хотела с поговорить наедине. Это важно. Возня тут же прекратилась. — Минодора, немедленно иди к себе в комнату! — тут же сказал Маркус, отдалив от себя трубку. — А мы поедем к маме? — Если будешь хорошей девочкой, я об этом подумаю. — Только ты сильно подумай. — Хорошо, — он обреченно вздохнул, — я очень и очень сильно, пресильно подумаю об этом. А теперь спать! Немедленно. — Спокойной ночи, пап! Спокойной ночи, мам! — громко произнес ребенок. Хлопнула дверь. Сразу стало как-то слишком тихо. Внутри Ренесми что-то сжалось. Она была вынуждена отказаться от этого всего… Но она не хотела так! Она всего лишь хотела быть рядом с ними! — Маркус? — неуверенно произнесла Ренесми, подумав, что он сбросил звонок. Она посмотрела на дисплей телефона. Нет, он продолжается. — Да? — Вам тяжело с ней? — она скинула туфли на пол, подгибая под себя ноги. — Я прекрасно справляюсь. — Я так и поняла. — Вы о чем-то хотели со мной поговорить? — его тихий голос заставил мурашек пройтись по телу. — Да, — она томно вздохнула в трубку, — я скучаю. Маркус замолчал. Ренесми последовала его примеру. Что же ей сделать, чтобы он перестал отрицать их чувства? Ей уже хотелось плакать. — Маркус! — Да? — Я прошу тебя приехать ко мне! Я не могу так больше! — она умоляющим голосом произнесла эти слова и резко вздохнула. И тут же почувствовала, как по телу разлилось долгожданное тепло на каждом ее пальце. Связь. И она едва не зарыдала от счастья. Если такой эффект произвели ее невинные слова «я скучаю», значит, он тоже изнывал от тоски по ней. Она сглотнула. В трубке был тот же звук. — Маркус… я… очень сильно хочу тебя увидеть. Приезжай, — ее голос внезапно стал сладким, как мед, впрочем, она чувствовала этот вкус на самом кончике языка. Восхитительно. — Нет, мисс… Каллен, — пауза оказалась слишком натянутой, отчего Ренесми вздрогнула. Ее рука помимо воли сама опустилась меж ног. Нижнее белье было тут же отодвинуто в сторону, тонкие пальчики прошлись по складкам и остановились на клиторе. Рваный вздох. — Что вы делаете? — вкрадчивый мужской голос заставил ее прикрыть глаза. Какой голос… Круговыми движениями указательного пальца она слегка массировала клитор, когда средний исчез внутри лона. Она прикусила губу, ожидая его реакции. Треск, шаги, щеколда. Снова шаги. Снова треск. — Вы сошли с ума, — он тихо прошипел, — какого черта вы… Немедленно прекратите! — Потому что я уже больше не могу… Маркус… — она запрокинула голову, волосы коснулись оголенной спины, и Ренесми почувствовала, как внутри, словно тетива лука, начинало натягиваться возбуждение. — Да? — его голос резко стал хриплым, язык явно заплетался. — Я… У меня скоро… Через несколько дней у меня снова начнется… это… — она осеклась, но снова продолжила, — я не могу так больше, вы… ты мне очень нужен. Ты нужен мне больше воздуха! — выпалила она прямо в трубку, не прекращая своих пошлых действий. Он молчал. — Я решила, что… — Мисс Каллен, я вас умоляю, — его голос снова дрогнул, на что Ренесми тут же сильнее надавила на клитор, — вам пока рано что-то решать. — Отнюдь. Я решила, что не стану пить таблетки, — она закусила губу, уже почти сожалея, что начала этот разговор, но упрямство… — Или выпью их и… — Ренесми, — он вздохнул, — мы же не в браке, так что вы можете… — Да… — она почти выкрикнула стон в трубку, — я могу… — сладкие разряды тока слабо прошлись по ее телу. Она отложила телефон вниз и освободившейся рукой коснулась груди. — Нет. — Что нет? Маркус ответил не сразу. Ренесми возбудилась еще сильнее. — Мы не приедем. — Да? А я думала, что… — она быстро расстегнула его рубашку, которая у нее осталась после последней поездки в Вольтерру, и начала медленно и нежно мять грудь, — ты приедешь… — Мисс Каллен! — громкий голос заставил ее поморщиться. Она промычала в ответ. — Не надо воображать себе, — на этих словах Ренесми ущипнула сосок, — что… — второй, Маркус тут же прочистил горло, — …что я побегу к вам, — рукой прошлась вниз, к клитору, который массировала другой рукой, — по… по первому зову. — Маркус, я хочу вас. Отчаянно. Но я не могу и не стану больше бегать, как школьница, за вашим членом! — на нее тут же накатила волна раздражения. Что ж такое! Как же он достал противиться очевидному! А может он и правда не хочет? Она родила ему ребенка и все? Свободна, как ветер! А его только раздражает, и он не может ей отказать из-за того, что слишком хорошо воспитан? Маркус снова ничего не ответил. — Я решила… — Вы меня пугаете. — Отлично! Я решила, что отдамся первому встречному! — М, прекрасно, — его голос тут же приобрел привычное самообладание, и он продолжил как ни в чем не бывало: — Пожалуй, я уже называл вас продажной женщиной и не буду повторять дважды. — Да мне плевать, — рявкнула она и обидчиво засопела, — вы вообще меня никогда не хотели. И сейчас… нет, я определенно не стану пить эти чертовы таблетки. Подавитесь своей добродетелью! — и бросила трубку. И заплакала.

***

Через три дня Маркус вместе с ребенком стоял под дверями ее арендованной квартиры. Сонная Ренесми, открывшая дверь слишком резко, застыла в шоке. Она бегло посмотрела на дочь и вперилась взглядом в вампира. Он приехал! Боже, неужели он приехал! И бросилась ему на шею, всеми силами обнимая. Ее губы коснулись его шеи и поцеловали. А потом она кинулась обнимать дочь. — Моя хорошая, как же я чертовски сильно по тебе соскучилась! — она громко поцеловала ее в щеку и подняла, отрывая от пола. Девочка завопила от радости и счастья.

***

Маркус смотрел на них нечитаемым взглядом. Он был зол одновременно на себя и на Ренесми. На нее — в первую очередь. Она шантажом вытащила его из замка и заставила несколько минут торчать под железной дверью. Он был вынужден лететь с Минодорой, а та ни в какую не собиралась оставлять кота одного в замке. И ему ничего не оставалось, как, скрепя зубы, согласиться. На что он был еще более зол. Буквально за день до поездки ему пришлось договориться с Алеком. Кто-то же должен был гулять с ребенком, пока он… Пока они… выясняют отношения. Опять. Они прошли в уютную большую гостиную. Маркус тут же снял плащ и выпрямился, продолжив сверлить бывшую жену взглядом. Она шантажировала его! Нагло пользовалась его беспомощностью и едва не довела до ручки. В этот раз он получил практически болезненную разрядку, после которой приходил в себя несколько минут на каменном полу библиотеки. Нет, так не пойдет. Она не смеет с ним так себя вести. Автоматически он взял переноску с лестничной клетки, поставил на пол в квартире и открыл. Белый пушистый кот тут же выбежал в поисках еды. — О, вы привезли кота! — невинно хлопая глазами, Ренесми помогла снять Минодоре верхнюю одежду, потрепала ту по голове и велела идти на кухню. Маркус прищурился и сжал губы. Ренесми была чертовски довольна собой, что вытащила древнего мрачного вампира из своей каменной берлоги. Стройное тело было облачено в кружевную пижаму, поверх которой был почти прозрачный черный халат. Она что, готовилась к его приезду? Или она всегда так ходит? Маркус внезапно подумал, что очень хотел бы видеть ее в таком виде у себя в спальне. Гори оно все огнем! — Я ждала вас, — она на носочках тихо подошла к нему и нежно прошептала это ему в губы. И, сладко улыбнувшись, убежала на кухню. Он проводил взглядом ее голые ноги. Это шантаж!

***

Ренесми мило ворковала с дочерью, пока Маркус осматривал кухню, время от времени кивая в особо нужные моменты. Когда перед Минодорой появилась чашка горячего какао, а Ренесми особенно раскраснелась от радости, он хмуро посмотрел на электронные часы, стоявшие на столе, и обратился к дочери: — Минодора, тебя уже заждался Алек. Скажи ему, что я тебе разрешаю сходить в любое место, куда захочешь. В любое, подходящее твоему возрасту. Девочка засияла еще ярче. В этот момент она была похожа на звезду. — Да?! Правда, пап? — она едва не запрыгала на месте от напряжения. Маркус кивнул. Минодору смело практически ветром. — Он ждет тебя за дверью! — только и успел крикнуть отец, когда дверь за ней громко захлопнулась.

***

Ренесми только и услышала отрывистое прощание дочери и голос Алека, что-то говорившего на итальянском. Она улыбнулась и взглянула на Маркуса. По его лицу нельзя было ничего прочесть, но глаза горели яростью. И интересом. Она была несказанно рада их появлению. Ренесми закусила губу и прищурилась. Было бы здорово предложить ему кофе, чтобы разрядить обстановку. Но… она могла только предложить ему свою кровь из руки… и тут же запретила себе об этом думать. Маркус, кажется, вздрогнул. Он жадно смотрел на ее шею, скорее всего, мысленно раздевая и укладывая на стол. По крайней мере, она об этом мечтала. — Я думала, вы не приедете… — неспешно начала она. — Вы не оставили мне выбора, — Маркус скрестил руки на груди и продолжил за ней наблюдать. Его лицо вновь было нечитаемо. — Я не собиралась этого делать. Ну, того, что сказала, — она тихо вздохнула и села напротив. Прошла минута, часы показали отметку. — Вы привезли кота… — не сдавалась Ренесми, все еще ожидая от него ответа, — как прошел полет? — Замечательно, — мрачно ответил Маркус и приподнялся, — я хочу отметить, что вы нагло шантажировали меня и… — Обстоятельства диктовали свое! — она перебила его, вскакивая в ответ. — Не перебивайте. Вы нагло меня шантажировали, взвинтили ребенка, отчего она прожужжала мне все уши, а это в сто раз хуже любых ваших просьб, — на этих словах Ренесми расплылась в улыбке, а Маркус все продолжал, — я тащил кота и всю поездку терпел рыдания брошенной еврейской девушки рядом с моим местом. Скажите, вам скучно живется, да? Ренесми никак не могла стереть улыбку со своего лица. — Я каждый раз вижу и чувствую примерно то же самое, Маркус. В самолетах стекаются самые разнообразные слои населения. Я терпела и хуже, — она сделала два шага к нему и встала очень близко, — я же летала к вам… — К Минодоре. — К ней тоже. Маркус прищурился и облизнул губы. Это было ошибкой. Ренесми тут же перешла в наступление. Ее руки оказались на пряжке ремня, дергая и пытаясь освободить брюки. И Маркус не мог ей противостоять, он просто стоял, смотрел ей в глаза безотрывно, пока не вздрогнул, когда теплые руки аккуратно коснулись его голой кожи на торсе. Тут же он властно притянул ее к себе за голову, крепко удерживая буйные рыжие волосы правой рукой, припечатывая нежные губы своими. Горячая, нежная, ласковая… его… Поцелуй был аккуратный, Маркус изо всех сил держался, чтобы не усадить Ренесми на стол. Второй рукой он сминал ее грудь, отчего она застонала ему в рот. Он тут же воспользовался моментом и коснулся своим языком ее языка, словно приглашая на танец: мягко и плавно. Она тут же согласилась. Его губы перешли на тонкую шею, самозабвенно целуя. Ренесми застонала, сильнее вжимаясь в мужское тело и расстегивая его брюки. И он резко отстранился. Ренесми, тяжело дыша, смотрела на него в непонимании. Ее сердце трепыхалось в груди, и черт бы его побрал, но она выглядела просто восхитительно. Он с усмешкой на губах вернул ремень в исходное положение. Ренесми облизнула губы и все поняла. И вскипела. — Это наказание? Раз так, — она хлопнула по столу, — зачем вы приехали? — Минодора хотела вас увидеть. — Неутвердительный аргумент. — Жаль, ребенок скучает по матери, и я вам обеим лишь сделал одолжение, — слишком мягко произнес Маркус, с удовольствием наблюдая, как его голос действовал на Ренесми. Она не знала, что сказать. Между ног было так приятно, так горячо… Ну почему все так… — Ренесми, — произнес Маркус, словно ничего не произошло, — вы в порядке? Очередная насмешка. О, да. У меня всего лишь через несколько часов слетит крыша и я буду вынуждена валяться у тебя в ногах! Что может быть более удручающе. — Я в душ, — на ходу сказала она, поворачивая к пункту назначения. Громко хлопнула дверь. Маркусу оставалось только ждать.

***

Горячая вода приятно согревала тело. К сожалению, с душой так не пройдёт. Тут нужен другой подход, более… глубокий… Она закрыла глаза. Ренесми вздрогнула и подставила лицо сильному напору тропического душа. По ее спине пробежал легкий мороз, безжалостно разливаясь по конечностям. В крови начал разгораться пожар. Она за несколько секунд прилично возбудилась, но еще не настолько, чтобы бежать к насмехающемуся над ней Маркусу. Но через полчаса придется… о, господи… Она начала топтаться на месте — между ног полыхал костер. Это было больно, это было слишком сильно для нее. Она быстро выключила воду и даже не удосужилась обернуть полотенцем волосы и тело. В этот раз ощущения стали значительно острее, иголки мучительного желания вонзались даже в лицо. Она закрыла глаза и тихо застонала. Потому что он рядом с тобой, идиотка! Бутылек с лекарством стоял прямо на раковине. И она мучительно соображала, что именно ей сделать. С одной стороны, Маркус приехал, было бы неправильно заставлять его мучиться, но… Ренесми больше не могла терпеть. Голова не варила вообще. Руки против воли начали капать в стеклянный стакан капли. Слишком медленно. Почти рыча, она вскрыла резиновую пробку, влила в рот все содержимое и поспешно проглотила. Потом тут же запила водой из-под крана, морщась от горечи. И закашлялась. Через минуту тут же стало легче. Между ног уже не горело так сильно, она могла спокойно дышать, в груди не прыгало сердце. Вполне сносно. Душ, надо снова принять душ… Не надо. Она выпила слишком много. Она не должна была… Маркус ее убьет. Ренесми вскинула голову, посмотрев на себя в зеркале. Раскрасневшаяся от возбуждения и горячего душа она выглядела взволнованно. Карамельные глаза сверкали. Она упрямо не глядела вниз, опасаясь, что может сделать самой себе хуже. Ей надо выходить. Но там Маркус. Он ее убьет. Она в несколько раз превысила нужную для нее дозу. Он больше не приедет к ней. Никогда. Дура! Чокнутая нимфоманка! Ренесми стиснула зубы и облокотилась о стену. Ей оставалось только ждать, когда спадет эффект от ее несуразной ошибки. Хотя бы немного… Дура! — Мисс Каллен! — тут же Маркус постучал к ней в дверь. — Я бы хотел обсудить… Как чувствует… Дверь слетела с петель в ту же секунду, падая сзади вампира. Мне придется как-то объяснить это арендатору… Если она вообще выживет. Мысль была крайне запоздалой. Судя по выражению лица Маркуса и его практически по-настоящему горящим глазам, он не оставит от нее даже мокрого места. Ренесми стиснула зубы и уже хотела придушить себя шлангом. Она почему-то задалась вопросом, что же будет делать бывший муж с ее телом, если она что-то с собой сделает? Например, обернет шею тем же самым шлангом и… Идея, честно говоря, была провальной. Его тело было… чересчур напряжено. Она никогда не видела его таким. Это пугало. Но в то же время голос внутри нее завопил: «Так ему и надо» — тут же умолкнув. Ренесми запоздало сообразила, что стоит перед ним абсолютно голая, и он, чего доброго, полезет к ней прямо сейчас. Маркус молчал. Он просто сверлил в ней дыру, постепенно взглядом уходя вниз. Так он ее просто сожжет, не оставив и пепла. Она решилась: — Маркус, я умоляю вас, простите, это вышло случайно… — Зачем вы это сделали? — хриплый голос ударил по ее конечностям, будто током. Она поежилась и поспешила прикрыться. — Я… случайно. Они смотрели друг на друга сквозь пар от горячей воды. Маркуса трясло. Слишком сильно, чтобы она не заметила. То, что произошло дальше, Ренесми не сможет забыть никогда. Это будет ей сниться в самых постыдных снах, заставляя пальцы на ногах сводить судорогой, а внизу живота расползаться огню. Маркус взял ее за шею сзади, грубо и страстно поцеловал, одновременно раздвигая ей ноги и массируя клитор. Губы впились в шею, зубы вгрызлись в плоть до крови. Он тут же вошел в готовое лоно, начав остервенело двигаться. Маркус намертво прижал ее к душевой стенке, не оставляя в покое шею. Он пил кровь, очень мало, чтобы ей стало плохо, но достаточно для того, чтобы она начала стонать от силы момента. Как в библиотеке… Одна его рука держала ее горло, слегка сжимая, а другая — поддерживала бедра, чтобы Ренесми не смогла сползти. И, черт возьми, ей это нравилось. Она изнывала под его сильными руками, которые заставляли покориться. Истосковавшееся тело принимало почти любое проявление страсти. Такое страстное, резкое, грубое… Ренесми громко стонала, она была слишком близка к разрядке, но чтобы как-то сказать об этом Маркусу — не было и речи. Тот словно сошел с ума. Кафель под его руками тут же превратился в крошку, в некоторых местах он и вовсе откололся от слишком активных действий бедрами, но ему на это было решительно плевать. Он… он… плавал в безграничном, слишком болезненном и очень сильном возбуждении. Его губы ласкали грудь, кусая твердые соски, ключицы, проходясь зубами и языком по выступающим косточкам, по шее… с которой стекала такая сладкая, манящая, восхитительно горячая кровь… Он ускорил движения и начал стонать в шею Ренесми. «Как она смела так поступить», — этой мысли не было и в помине, он подумает об этом потом. Ренесми неистово задрожала от оргазма, вцепившись в его плечи сильнее, прижавшись к нему грудью. Он зарычал, продолжив вколачивать ее тело в стену. Сносило голову. Он чувствовал мягкие ласковые касания ее рук на голове, она массировала и перебирала его волосы. И снова стонала. Ренесми перешла на второй круг их страстного рандеву. Он, как голодный зверь, не мог оторваться от ее тела. Все мысли ушли на задний план, оставляя в голове одно желание. Вселенское, глубокое, необъятное. Где-то на периферии сознания промелькнула мысль, что надо быть нежнее, но он быстро задвинул ее подальше. Она сама виновата. Он взревел, подобно зверю, и совсем не нежно взял Ренесми за волосы, они вместе заскользили вниз и оказались на мокром полу ванной комнаты. Она открыла свои глаза и посмотрела на его лицо, улыбнувшись. Он продолжил быстро двигаться. Ренесми снова застонала ему в руку. — М-Маркус! Ах, да-а-а, — ее полустон-полувскрик показался ему самым лучшим звуком в мире. И он стал двигаться медленнее, глубже, отчаянно из самых последних сил беря себя в руки. Ренесми лежала под ним восхитительно теплая, тесная, манящая. Наглая и сумасбродная! Такая родная и… такая его. Теперь она стонала ему в рот так сладко, что он не смог противиться желанию ее поцеловать. Шумно дыша, он простонал ее имя, явно не понимая, что творит. И Ренесми обвила свои руки вокруг него, теснее прижавшись к бедрам. Рваная, мокрая, сумасшедшая гонка их двоих не могла закончиться так быстро. Доза лекарства была слишком ударной, чтобы Маркус смог так легко выпустить из объятий страсти свою бывшую супругу. — Маркус, — прошептала она, млея от его холодных прикосновений, — я думаю… ах! Я… — она прекратила говорить, когда тот вцепился губами в ее сосок. Ее руки прошлись по сильной напряженной спине, заканчивая путь на ягодицах. Она вцепилась в них, как за спасительный канат. Маркус не ответил. Он продолжил ласки, заставив ее опять лечь на пол, после чего почти нежно проник в сладкое лоно. Ренесми задыхалась от его касаний, которые заставляли обо всем забыть. Она судорожно глотала воздух. Она хотела его больше, чем дышать. Больше, чем жить. Она не могла без него… такого… Ренесми и предположить не могла, что бывает и так. Все без него было серым и безжизненным, и никакие знания не приносили удовольствия, сравнимого с его присутствием рядом. Она фактически голодала без этого вампира. И она захотела… признаться во всем до конца.

***

Маркус снова заставил ее балансировать на грани оргазма, на этот раз почти болезненного — он сам был на пределе. Его руки стали железными, мускулы активно перекатывались из-за быстрых, резких движений. Он едва держался, чтобы… не испить ее до дна. Он слышал, как громко стучит ее сердце, гоняя кровь по всему телу, и не мог себя заставить об этом не думать. Ее горячая, вкусная, восхитительная кровь… Маркус не отдавал себе никакого отчета, когда коснулся губами нежной кожи ее плеча и тут же клацнул зубами в опасной близости. И тут же Ренесми начала говорить: — Маркус, я… я… — она из последних сих практически стонала это признание, — я люблю тебя. Хочу т-тебя… быть только с тобой одним целым. Я хочу сказать только одно, — она выдержала долгую паузу, когда Маркус закинул ее ногу к себе на плечо и изменил угол движения, отчего она почти кричала, — я твоя, я только твоя! Тот в упоении закрыл глаза и тут же содрогнулся всем напряженным телом, изливая в нее обильный поток спермы. Ренесми тут же последовала за ним: ее оргазм накатывал мощно, болезненными толчками накрывая все тело, отчего она чувствовала восхитительную явь расслабления и наполненности. Маркус отбросил все предрассудки, тут же лег рядом с ней, не выдержав напряжения. Эффект от лекарства все еще действовал и будет действовать, скорее всего, до вечера, а потом… Он бы, честно, ушел сейчас. Но не мог даже двинуться с места. Они оба долго молчали. Ренесми — от страха за свой нелепый поступок и усталости от слишком активного секса. Маркус — просто не знал, что говорить. Ее слова все еще звучали у него в голове, как колокольный звон. Твоя. Только твоя. Твоя. Твоя. Он открыл глаза, повернул голову и посмотрел ей в лицо. Ренесми расслабленно лежала, не подавая вообще никаких признаков, что она в сознании. Но ее сердце билось быстро, и это говорило, что она не спит. Он оглядел ее тело. И тут же стиснул зубы. Он больше никогда не притронется к ней. Не станет целовать и ласкать нежную кожу, желая продолжения. Пора забыть эту волшебную горячую тесноту. Потому что Ренесми Каллен спотыкалась на каждом шагу, даже когда он вел ее за руку. И он тут же отвернулся. Надо найти кровь. Чертова девчонка! Он пил ее кровь, не заботясь ни о чем, слишком велико было искушение, и он не мог не поддаться. Он не мог… Сквозь собственные мысли он услышал ее всхлипывания. И удивленно повернулся. Опять. Ренесми свернулась калачиком спиной к нему и плакала. Все ее тело сотрясалось. — Я причинил вам боль? — запоздало вдруг рыкнул Маркус, поняв, что так и есть, потому что в этот раз он почти себя не сдерживал. Она не ответила, поэтому он был вынужден ее коснуться. И вздрогнуть от возбуждения. Он снова стиснул зубы и приказал себе терпеть. — Ренесми. — Нет, это я, — она уже почти рыдала, — это я виновата. Вы теперь никогда больше ко мне не притронетесь, я… мне, правда, стало резко плохо, такого раньше не было, — она громко всхлипнула и повернулась к нему, — я прошу вас, не смотрите на меня… так. Я… я люблю вас, но я сделала это случайно, я… о, — она спрятала лицо в ладонях, снова начав плакать, — такая идиотка. Вы теперь ко мне больше никогда не прикоснетесь. Вы меня ненавидите! Маркус молчал, обескураженно наблюдая за женской истерикой. Внутри него все начало искать повод ее простить. Это случилось так внезапно, его практически затопило этим резким чувством, сквозь которое отчаянно рвался разум. Но прорвалось нечто другое. Он не был готов к собственному перевороту в душе. Это было похоже на то, если бы Феликс внезапно занял бы место Аро и вдруг начал бы отдавать приказы. Он закрыл глаза, переводя дыхание. Ничего себе… И что ему… делать? — Я прошу вас только об одном. Умоляю, — Ренесми тут же села на колени. Между ее ног красиво вытекала его белая жидкость, и он невольно засмотрелся на эту картину, — дайте мне вас поцеловать. В последний, — она неуверенно прочистила горло, — раз. — Что? — Я хочу вас поцеловать в последний раз. — Вы идиотка, мисс… — Я знаю. Так что? — Что? — Маркус изо всех сил тянул время, стараясь вернуть себе самообладание и перестать смотреть на ее ноги. На ее красивые, стройные… — Я могу вас поцеловать? В последний раз, — она снова уточнила, смотря на него заплаканными глазами. Маркус опять подумал, насколько же она прекрасна. И не стал себя одергивать. — Целуйте, — он сел слишком резко, и Ренесми громко выдохнула. Ее сердце било в набат со всей своей громкостью. Он все еще был возбужден до предела. Но этот предел сегодня был выкручен до максимума, растоптав чувства у него внутри, оставив лишь давящую пустоту. Так что он может сдержаться. Ренесми аккуратно положила руку ему на колено и придвинулась. Чуть привстала, второй рукой откинула его взмокшие от пара волосы и нежно, даже слишком нежно коснулась его губ своими. Она раскрыла рот, и ее язык прошелся по его губам. Он принял приглашение и тут же захватил ее губы. Ренесми прерывисто вздохнула, сжала сильнее его колено, на что Маркус тут же вздрогнул. В его ушах настойчиво звучал стук ее сердца — так маняще, что он неосознанно скользнул к ее лицу ладонью. Она беззвучно плакала. Когда она отстранилась, то не смотрела на него. Она тонким указательным пальцем начала водить свои узоры по целой плитке, все еще приходя в себя. — Я… — она снова рвано и так горько вздохнула, отчего у Маркуса свело зубы, — приму душ, а вы потом тоже… идите. Только дайте попрощаться с Минодорой. И берегите ее. Она сведет меня с ума! Эта женщина думает, что он из-за этого перестанет ей разрешать приезжать к их дочери? Она совсем… И он улыбнулся. Вожделение все еще текло по его венам смертельным ядом, но рядом с ней он чувствовал себя живым. Более чем. — Признаться честно, я кое-что понял, — вкрадчиво начал он, беря ее за руку и щекоча ладонь. Ренесми тут же сжалась, — я давно должен был познакомить твою нежную душу с последствиями неподобающего поведения, — на этих словах она быстро переместилась от него подальше, нервно коснувшись шеи. Ее веки дрожали. Он усмехнулся. Внутри шла нешуточная борьба. Он цеплялся за любую отрывистую мысль, как за последнюю соломинку. Разум слишком жестко боролся с сердцем. И пока неизвестно, кто понесет потерю. Все его тело было натянуто. Он с трудом двинул ногой. В ответ на это движение Ренесми едва не вылетела за дверь. Несмотря на возбуждение, бушующее внутри него, Маркус отчаянно боролся с гневом. Найти человека и разорвать прямо перед ней. Испить до капли. Показать, что бывает, когда идешь на поводу у собственных дрянных мыслей. Не всегда есть польза от превышения собственной власти. Тем более, когда есть тот, кто отберет корону и засунет слабой девочке в одно слишком живое место. Маркус глубоко вздохнул и сжал переносицу. Он окончательно пал. Он всего лишь спокойно сидел и читал очередную книгу неизвестно о чем, когда в его жизнь ворвался этот рыжий ураган, напрочь сдирая с него доспехи благоразумия, обнажая раненую душу. Сейчас же он сидит на полу ванной в арендованной квартире, куда притащился по первому писку упрямого наказания его вечной жизни, и думает о том, чтобы разорвать человека перед ним, показать, до чего она его довела. Но для начала — любить. Неистово и до дрожи целовать ее восхитительно сочные губы. Поначалу он был твердо уверен, что не думает о Дидим только потому, что Ренесми не дает спокойно дышать ни одного дня. Но когда он остался один, то уже не смог предаваться ностальгии, его память по длинноволосой красавице упала куда-то в пропасть, в самый низ бездны, куда отправились и его доспехи, которыми он прикрывался много лет. Она разбудила в нем вулкан, который, как Везувий, начал беспрестанно бушевать. Она заставила его мечтать. Она заставила его страдать. Она заставила его бросаться за ней в погоню. Она заставила его… Он рыкнул. Посмотрел в ее испуганные глаза и тут же оказался рядом, целуя нежные податливые губы. Она с наслаждением вздохнула, и Маркус понял, что больше всего на свете мечтал именно о таком завершении проблемы.

***

— Алек, ты можешь уезжать обратно в Вольтерру. Я останусь здесь на пару месяцев, — негромко произнес Маркус, садясь за небольшой обеденный стол, — Минодору приводи сюда. Ему показалось, или Алек хмыкнул? — Мне говорить Аро, чтобы он готовился к появлению королевы? — юный, слегка насмешливый голос раздался по ту сторону телефонного провода. — Пока нет. Я скажу ему все сам. Он сбросил звонок. Ренесми была в душе. Белый пушистый кот настырно терся о его черные брюки. Он проиграл самому себе в отчаянной попытке сбежать от очевидного. Все глубже и глубже увязая в сырой земле одиночества и скорби, он не был готов к тому, что его вытащит красивая рука молодой женщины, в которой он, к своему удивлению, увидел свет. И он его принял, позволив растворить в нем все свои страхи, все свои горечи… На душе тут же стало легче, словно упал камень весом в тонну и исчез в его вампирском яде. Он впервые искренне улыбнулся. И не испугался.