***
Уэнсдей была убеждена, что последние несколько часов стали одной из самых ярких пыток. Она терпела: терпела трескотню подруги о глупых фасонах, терпела приторные улыбки персонала, терпела вынужденное переодевание и оценивание со стороны, брезгливый взгляд рабочих в столь убогом месте на её требования. Во имя Мораны, Энид всё же заняла на себя больше времени и Уэнсдей с мрачностью следовала своим вкусам, в конце концов выбрав чёрное платье. Оно напомнило ей стандартный стиль, выделяясь витиеватыми оборками, без праздной пышности. Это устраивало её вкус и прекратило часть пытки-шопинга. И к позору, она приобрела его скучным и легальным путём. Энид с грустью окрестила его «настоящим платьем для похорон», что для неё идеально подходило. Но это был не конец. Дальше она сопровождала Синклер в другие глупые места розничной купли-продажи. «Die schieße Klamotten» — царила в ней мысль. Спустя множество утраченных в бесцельной пустоте часов они наконец-то вернулись в общежитие. Аддамс ожидала, что и теперь победа была за ней. Но она недооценила садизм совей соседки. — Перед тем, как Вещь поможет нам с волосами, мы должны будем протестировать макияж. Ты первая. Это было превышение всего… — Нет. Её твердый голос не убедил Синклер в достаточной мере, и Уэнсдей понимала, что та не сдаться, пока не добьётся своего. Она не собиралась терпеть, с неё было достаточно — уж лучше приятное растяжение на дыбе, хоть расслабило бы тело… Но ей придётся уступить. В любом случае, что она теряла? Ей не хотелось оповещать кого-то о ней и Ксавье, чтобы избежать ненужного вмешательства, чтобы у них не было повода запутать и без того сложное положение. Но шло время. И Уэнсдей начинала понимать, что теперь глупые комментарии уж точно её не взволнуют. Влияния они бы и так не имели, но ей было нужно уединение, чтобы понять себя, свою реакцию и позицию в их с Ксавье взаимоотношениях. Он-то принимал всё, что она давала. И Аддамс теперь уже знала, что его присутствие… совсем её не раздражало и даже могло в некой мере принести удовольствие. Ей нравилось исследовать это с ним. Уэнсдей нашла нужную ей стабильность и не видела необходимость сокрытия, когда её рассудок действительно мог повредиться от пыток соседки. Потенциальное сумасшествие не могло отталкивать, но она точно против причины его возникновения из-за такой нелепости, как подготовка к вечеринке. В ровном тоне Уэнсдей подняла взгляд к Энид: — Ладно, что вы хотите знать? Синклер замерла, с шоком глядя на Аддамс. Она уже и не думала, что пошатнёт стойкость подруги, но чудеса случаются, ей ли не знать. В нетерпении светловолосая глянула на Вещь, также заинтересованного в предстоящем раскрытии истины. Сделав глубокий вдох, Энид начала: — Что у тебя с Ксавье? — Некоторое время у нас так называемое исследование концепции взаимосвязанных отношений, что мы не оглашаем. Энид показалось, что она сейчас задохнётся от осознания: — Ты хочешь сказать… Вы встречаетесь? Уэнсдей не указать, что так это тоже можно назвать на примитивном слэнге, но комнату заполнил визг оборотня, от которого она поморщилась. Ну вот для чего такая бурная реакция? Благо, скоро девушка успокоились и стукнулась с Вещью ладонями, вереща: — Я так рада за тебя! За вас обоих! Хотя бы у неё хватило чувства такта не начать выспрашивать все подробности. Но это скоро может начаться — она не была наивно. А раз теперь были посвящены Вещь и Энид, то последняя могла даже невольно дать сигнал Эйксу. Вряд ли горгону так интересовала личная жизнь других людей, но это могло стать цепочкой. Нахмурившись, Уэнсдей отвернулась к своей стороне, достав телефон. Быстрыми движениями отправила сообщение: Энид выпытала из меня информацию путём шопинга и прочих гадостей. Она знает теперь. Уэнсдей вздохнула, анализируя складывающееся положение. Ксавье воспринял её желание тайны без эмоционального непринятия, словно ему было всё равно знали лишь они или кто-то ещё… Уэнсдей сама относилась с безразличиями к мнениям окружающих. Они никогда её не волновали. Но и ей было ясно, что узнай окружение хоть что-то про их отношения, реакция тех, кого эта тема совсем не касалась, могла сбить с толку. А Уэнсдей нужна была пустота пространства, которая помогла привести её к мысли, что ей хотелось… продолжать своё исследование. И никакие визги Энид или раздражающее значение постукивающих жестов Вещи не имели значения. С ним… она ощущала стабильность, хотя многое рядом с Торпом уже представлялось в ином свете, но это не меняло её. Она оставалась собой: чего желали они оба.***
Последовавший полный суеты в преддверии праздника морок затмил разум жителей Невермора, что продолжали приносить раздражение. Уэнсдей ждала, когда вечер проклятого дня закончится и прекратит затянувшуюся пытку. Но её финальная часть подступала, когда она хмуро смотрела на себя в зеркало, проклиная стереотипы, что вели их вниз, большую залу с нелепыми декорациями, неудачной музыкой и тесными проходами. Лишь аргументы Ксавье, что это может дать им новые зацепки, выманив преследователя, удерживали от снятия с себя этого марафета и возвращения к почти оконченному рассказу, который ей стоило сжечь из-за обилия в нём психологии… Рядом кружила Энид в лавандовом платье с блёстками, ужасающий выбор, проверяя всё ли они успели сделать. Уэнсдей лишь закатила глаза и скорее вышла, зная, что Ксавье уже ждал внизу. Уж Торп явно доволен. Помимо того, что закроет свой гештальт быть её парой на этом балу, ещё и сумел убедить на танец в прилюдном месте. Хотя сделка вышла не столь уж и невыгодной, после пытки они смогут уйти. Ксавье согласно условиям их сделки был в чёрном костюме, что объективно ему шло… И она не могла не признать, что его изумление на лице стало нелишним бонусом. Когда Уэнсдей подошла, он сумел наконец заговорить: — Ты убийственно прекрасна. — Убийство было бы лучшим событием вечера. Ксавье засмеялся, подавая ей руку. Уэнсдей не особо принимала тактильные аспекты, чаще инициируя их сама. Для исследования. Но никогда не публично. — Прекрати быть таким самодовольным. Но он продолжал на неё так смотреть: — Не путай бахвальство с радостью. Она закатила глаза: — Как же мало тебе требуется. И всё же Аддамс взяла его руку, пусть подобную галантность воспринимала, как глупость. Но видеть широкую улыбку парня казалось небольшой компенсацией за испытываемое отвращение, когда они вошли в тот самый зал, обставленный ныне под тематику природы. Цвета вокруг заставляли морщиться, как и коктейль из ягод, полных красителя, выставляемый за натуральный вкус даров леса. Даже не постарались. — Думаешь, он уже за нами наблюдает? Ксавье нахмурился, чуть покачав головой, отчего его распущенные волосы упали к лицу. — Судя по его выбору фиксации, наше прибытие он не упустил. Но стоило дать ему больше поводов для внимания. И после проверить значение технологий, на которые полагается Ксавье. Он ведь первым был затронут её неизвестным… Покушение не увенчалось успехом и после подобных инцидентов не происходило. Словно тогда тот шаг был, чтобы она оттолкнула всех, чтобы защитить. И если это так, то он мог удавиться чувствами разочарования, ведь это сблизило её с Ксавье. Для неё это помогло также понять многое. Как-то, что она не хочет его терять. Уэнсдей ощутила глупое желание взять его за руку, чтобы подтвердить присутствие Ксавье. Как низко: кроме постоянных симптомов отправления, не доводивших дело до конца, теперь ещё и подобное. И почему только его яд так её пьянил? Прошло около получаса, пока они сидели за маленьким столом, перебрасываясь краткими репликами. Ей хотелось уйти от громких динамиков, духоты помещения, бессмысленной траты времени. Но за ней оставался танец. И наконец раздались нотки мелодии, что не вызывали у неё желание повредить собственный слуховой аппарат. Прозвучавший рок казался подходящим, чтобы скрыться от неподходящих мыслей и чуть забыться, тем самым открыв путь к освобождению. Ничего не говоря, она взяла Ксавье за руку, встала и направилась к середине зала, что чуть опустела из-за глупцов, не слушающих музыку. Взгляд Ксавье переменился от удивления до понимания, с которым он встал ближе к ней. Кажется, он становился слишком самодовольным. Потому Уэнсдей сделала шаг назад, дав понять, что это не из раздела медленного танца. Зазвучал грубый глас солиста, и она начала танцевать. Её движения, как и всегда, отличались дикостью и невольно завораживали со стороны. Хотя в этот раз Торп не был зрителем и тоже погрузился в такт музыки. И пускай песня касалась совсем не танцевальной, им удавалось создать нечто неповторимое, оригинальное, пугающее своей естественностью… Особенно когда на чуть замедляющемся припеве они оказались очень близко, будто вот-вот коснуться друг друга… Но дразнение продолжалось, как бы не хотелось коснуться мягкой кожи, от которой веяло холодом, когда её предательски влекло его тепло, отчего она позволила ему оставаться в нарушении своих границ. Они продолжали двигаться рядом, избегая прикосновений, глазами ведя немой диалог противостояния и единения — противоречие, грозившее не покинуть их. Как и нестерпимое желание быть ближе… И плевать на то, что на них смотрело множество глаз… Ещё мгновение и… Мелодию рока заменила современная нота, вызывавшая восторг у окружающих. Ксавье же повёл головой в сторону, и Уэнсдей отошла с ним, отдавая территорию под власть деградированных движений под этот треск, который похоже звучал и в прошлый раз здесь … Она и Ксавье стояли у стены, и Уэнсдей перевела взгляд к парню, вновь наталкиваясь на его самодовольство в лице. — Будь ширина твоей улыбки равна траектории ножа, тебе уже рассекли горло от уха до уха. Он лишь рассмеялся: — Тогда я рад, что у тебя нет ножа. Сколько же раздражительна была его уверенность. — Настолько в этом убеждён? Ксавье с тем же довольным выражением наклонился к ней, прошептав: — Сложно представить, но порой твои ходы удаётся предугадать, Аддамс. — Неужели? Она непринуждённо отвела взгляд в сторону толпы, не желая вновь натыкаться на его самодовольство. Под бешенный припев песни на глаза сразу попадались нелепо движущиеся в объятиях Энид и Эйкс, что целовались, едва ли не поедая друг друга, а рядом чуть скромнее, но не менее интимно двигалась Бьянка с тем нормисом Уокером, на удивление выглядев довольной. Не то чтобы её волновало. Но идея, как избавить Ксавье от уверенной улыбки у неё появилась. Уэнсдей посмотрела на парня, смотрящего на неё с той же улыбкой. О, он думал, что научился её предугадывать. Что ж… Резким движением она потянула его за галстук и поцеловала, вызывая резкий вдох и участившейся пульс. Затем его руки ухватили её за талию, и они растворились в поцелуе, не обращая внимания на бившейся будто в припадке свет диско-шара, громкую до крови в ушах музыку, как и изумлённые взгляды случайных очевидцев, заметивших небывалое: Уэнсдей Аддамс целовала Ксавье Торпа на школьной вечеринке. Когда девушка отстранилась, она с удовлетворением наблюдала ошеломлённый взгляд парня, что выпрямился. Он стал нелепо оглядываться, словно то, что Аддамс прилюдно его поцеловала не означало то, что она более их статус не скрывала. И к чёрту их всех. Свою часть Уэнсдей выполнила. Можно было уходить. Не давая парню опомниться, она взяла его за руку и вывела их в блаженно тихий коридор. Медленно осознание приходило к Ксавье, и он покорно шёл за ней. — Куда мы? Уэнсдей отвечала, не останавливаясь, зная маршрут: — Твоя комната. Судя по дикости Энид, Эйкс может стать гостем в нашей комнате. Ксавье кивнул, подозревая, что Аддамс уже успела обсудить правила с соседкой касаемо границ в отношении гостей подобного рода. Причём сам Торп запрещал себе думать о чём-то в таком тоне, пусть они и шли в его комнату, пока почти все жители общежития были на балу. Но он не смел… и не позволял себе думать в таком потоке, по крайней мере не рядом с ней… Его разум и без того был полон её образом, продолжавшим изумлять. В комнате Торпа царил относительный порядок, когда они включили свет. Ксавье закрыл дверь, наблюдая, как Уэнсдей уверенно легка на его кровать, сложив руки на груди в виде креста, словно привыкая к смене обстановки. — Так утомил школьный бал? — О, не зови эту пародию «балом». В ней и близко нет признаков элитного вида ассамблей, к которым действительно стоит заблаговременно готовиться. Хотя и они кажутся одной из худших пыток среди семейного круга Аддамсов. Ксавье усмехнулся, обойдя кровать, и присел с другой стороны, стараясь не тревожить девушку прикосновениями. — Хотелось бы мне побывать на таком. Уэнсдей искоса посмотрела на него: — Уверен, что способен пережить подобное? Ксавье повёл плечами, легко улыбнувшись: — Я бы рискнул. — Учитывая частоту твоих попыток рисковать, процент, что ты доживёшь до преклонного возраста, довольно низок. Он улыбнулся шире, слыша в её голосе чуть мягкие нотки. Торп лёг рядом с ней, не касаясь, но держа их глаза на одном уровне: — Значит, моя жизнь будет не скучной. Тем более многие художники становятся известными как раз после трагичной гибели. По блеску в её глазах он понял, что ей нравился ход его мыслей. Уэнсдей прикрыла глаза. Он знал, что она не спала, но нуждалась в перезагрузке после мучительного шума вечеринки, хотя пытка его и поощрялась. Ксавье был рад, что рядом с ним она ощущала себя достаточно комфортно, чтобы позволить себе расслабиться. Уэнсдей было горько признать эту правоту, но она честно понимала, что такая обстановка, как сейчас окружающая её, дарила необходимый покой в тишине, слегка прерываемую дыханием человека рядом с ней, которого совсем не хотелось пронзить кинжалом. Зачем, если она и так уже отравляла его… ядом, действующим для них обоих. И её это устраивало.