Внутри Евы

Как любой старик, я живу прошлым. Это неизбежно, когда столь многое за плечами, и неизвестно сколь ещё впереди. Абраксас мне нравился больше, когда был безмолвным котом. Я смотрю на этот мохнатый коврик для ног, и хтонический хаос рокочет во мне. На одной чаше весов — моя злость, на другой — воспоминания. Как я подобрал несчастное животное на остановке, вымокшее до нитки и принес домой. Как Абраксас грелся у батареи, как полюбил смотреть со мной вечерние выпуски новостей и утренние посиделки на балконе под старый добрый джаз. Элла Фицджеральд продала душу Дьяволу за потрясающий голос, и это была удачная сделка. Одна из самых удачных на моей памяти. Тем временем, Гестия застегивала пуговицы на манжетах рубашки, что любезно предоставила мне взамен истертого, истрепанного красного платья. На нем осталась дыра от пули и кровь от ранения, что так кстати затянулось после переселения души. Но большая часть крови принадлежала не мне, то есть, не Еве. Так или иначе, эта рубашка и брюки были куда удобнее и практичнее. Я отрезал волосы по плечи, и забрал их в хвост. Пламенные рыжие волосы. Я тщательно умыл лицо, и обнаружил, что нос и виски девушки сплошь покрыты сероватыми веснушками. Серые растерянные глаза блуждали по собственному отражению в зеркале. Я пригладил выбившуюся прядь и вздохнул: «Ну, здравствуй, Ева» В глазах дернулась чертовщинка, тот отблеск тьмы, всполох, что виднеется в глазах одержимых. Он незаметен для большинства. Это клеймо, что носят повенчанные с тьмой. Рябь хаоса. «И что хочет от меня Верховный?» Я изучающе уставился на Гестию, пытаясь уловить в её лице хоть что-то, малейшую перемену. Но она по-прежнему смиренно улыбалась: «Три черных пташки, Эон, всего три. И от тебя отстанут. Хорошая сделка, ты такие любишь. То есть, любил» «Звучит слишком просто, в чем подвох?» «Подвох в том, что ты олух», - отозвался кот, оторвавшись от окна, в котором ещё секундой ранее изучал ту белую кошечку у водосточной трубы. - «Тебе дают ношу по силам. Сделаешь дело и можешь продолжать влачить свое жалкое существование паразита» «Почему ты так груб со мной, милейший? Ты был мне другом», - в конце концов, я не выдержал. «Боюсь, всё дело в том, что ты шесть лет жил-поживал в его теле», - Гестия потрепала по макушке кота. «Так вот куда попадают грешники», - засмеялся я. - «В тело драного кота». «Прошу любить и жаловать», - Гестия театрально всплеснула руками. - «Вениамин Савельич».