И вперед по-новой

Каждый хочет, чтобы его нашли «Трудности перевода»

Но Наташа не хотела. Ни за что. Наоборот, побег стал нерушимой основой ее жизни в последние пару месяцев. С того момента, как она в спешке улетала из США, пересекая границы одну за другой, чтобы замести следы, как обрывала все канаты и сжигала все мосты, цель её жизни была спрятаться, далеко и похоже надолго. Никто, никому и нигде. Теперь так. Получается опять? Каждый раз в центр круга, снова и снова. Что ж, зато опыт уже есть. За окном машины Наташи Романофф, некогда одной из Мстителей, а теперь «опасного» государственного преступника, открывался потрясающий вид на холмистые горы, зеленые опушки густых лесов и стремительные живописные водопады севера Норвегии. Водная гладь отражала небо, а небо плавно искало продолжение в воде — получалась бесконечность. Казалось бы, вот они — бескрайние просторы, отсутствие всего, что могло бы сковывать, сдавливать, свобода и настоящая жизнь. Но Наташа чувствовала себя закованной в железные цепи, от которых было никак не избавиться. Всё, к чему она шла все эти годы: правильное, доброе и хорошее, сначала разбила Гидра, сети которой намертво вплелись в паутину ЩИТа, а после добил Заковианский договор. Сейчас у неё не осталось ничего, ровным счетом. Только она сама, её собственные навыки и одна единственная цель — бежать. Наташа, уже, можно сказать, по традиции, направлялась к своему очередному временному убежищу, которое ей любезно, по старой дружбе предоставил Рик. На полке над бардачком — кофе, горький эспрессо, только что купленный на заправке, согревающий и отрезвляющий мысли, на соседнем сидении вещи, всего лишь одна сумка, а больше Нат и не к чему. Тишину разбавляло радио, включенное на случайной музыкальной радиостанции, потому что от новостей уже, честно говоря, было тошно. И всё, что спасало Наташу от круговорота тревожных мыслей фраза: «Я цела, и это самое главное, а дальше как-нибудь прорвемся» — вечный её девиз. По дороге Нат по какому-то мимолетному порыву остановилась около одного из водопадов, чтобы чуть-чуть проветриться и освежиться. Брызги горной воды мягко били в лицо, освежали, заставляли отвлечься от всего и просто почувствовать себя собой. Когда скрываешься и становишься то Фанни, то Элизабет, то Анной, это не так уж и просто. Наташа поднесла ладони к кристальной ледяной воде, такой, что аж сводило руки и кололо кожу, и сделала глоток. Так вкусно и хорошо. Наверное, это ощущение и имеют в виду, когда говорят о глотке свежего воздуха. Но Рик ждать долго не будет, поэтому, простояв всего лишь минут пять, Романофф нехотя запрыгнула в машину и продолжила свой монотонный путь. Спустя минут двадцать Нат наконец-то подъехала к тому самому месту, координаты которого ей передали по секретным шпионским каналам, аккуратно, ступая словно по минному полю, зашла в небольшой вагончик, стоящий в лесной глуши. Пистолет в руках, всегда наготове, это уже привычка, рефлекс. А там — Рик Мэйсон, распластавшийся на кровати в полудреме, похоже опять не спавший несколько суток из-за всяких разных переездов и перелетов. И всё, что он увидел спросонья — её очаровательную улыбку и эти прекрасные длинные рыжие волосы. «Как же они ей идут». Небольшой диалог, объяснение, как всё здесь функционирует, а дальше снова — пустота. Как в общем-то и всегда, как будто могло быть иначе. Зато у неё наконец-то было время побыть наедине с собой и попытаться разложить всё по полочкам. Наконец-то была возможность снова задать себе вопрос: «А кто же, в общем-то, есть я?». Потому что она, черная вдова, выросшая в Красной комнате, так и не смогла себе на него ответить. Вагончик, пригнанный Риком, оказался вполне уютным, спасибо всё-таки Мейсону большое, что хоть как-то помогал скрасить эти непростые будни. Расположившись и разобрав вещи, Наташа нашла дорожный чайник, вскипятила воду, заварила кофе, после достала из пакетов продукты, которыми успела закупиться по дороге сюда, и приступила к готовке. За время в бегах она значительно прокачала бытовые навыки и вспомнила всё, что успела забыть, живя на базе. — А сегодня на ужин — шикарный греческий салат и изысканное мясо по-русски от шеф-повара, — с иронией произнесла Наташа, выкладывая на шипящую сковородку две сосиски и продолжая нарезать огурцы и помидоры в салат. Тем временем на улице уже начало смеркаться, а после и вовсе быстро стемнело. В лесной глуши, в отличие от города с его искусственным освещением, в ясные дни всюду и везде видны самые настоящие звезды. Яркие, хаотичные и светлые. Наташа мимолетом взглянула в окно, и её взгляд ненароком остановился на этой волшебной звездной россыпи. «Как красиво». Но тут же опомнившись, она вернулась к своим делам, аккуратно отодвинула в сторону пачку самых разных бумаг: паспорта, визы, водительские права — в общем, всю свою новую жизнь на ближайшее время, и спокойно принялась ужинать, усевшись по-турецки на диване около небольшого столика. Планы на вечер были грандиозные — и фильм, наконец-то посмотреть, и волосы покрасить в блонд, о чем Нат мечтала уже давным-давно. Она каждый раз обещала себе: вот-вот, уже скоро, сейчас разгребу, станет немного полегче и тогда покрашу. Легче не стало, но тот самый момент похоже настал. Однако этим грандиозным планам не суждено было сбыться. Сначала вырубился свет. «Да что б его». Нат со вздохом, нехотя, поднялась с нагретого дивана и пошла на улицу проверять генератор. Температура опустилась на несколько градусов, и находиться в одной легкой кофте было уже холодно и неприятно. Ежась и подрагивая, сдуваемая порывами холодного ветра, Наташа быстрым шагом добралась до генератора и поняла: дело плохо, придется ехать в город. Но сначала всё-таки хотелось закончить с ужином. Романофф вернулась в вагончик и зажгла небольшую свечу, найдя её где-то в своих запасах, и заодно укрылась теплым клетчатым пледом, который заботливо оставил в вагончике Рик. В детстве, еще в беззаботные времена спокойной жизни в Огайо, она любила, когда во время сильных ливней и грозы, отрубалось электричество. Тогда на несколько мгновений не было ни света, при котором всегда нужно быть занятой делом, ни какой-либо связи с внешним миром, и вдруг, посреди всей мирской суеты, становилось уютно и спокойно что ли. Не нужно было никуда спешить, ничего делать, мир замирал, даря людям время, чтобы остановиться в этой бешеной гонке и побыть наконец-то наедине. Не успела Наташа закончить с сосисками и салатом, как вдруг тишину разрезал писк её пейджера. Романофф вздрогнула. Она с опаской и настороженностью полезла в сумку за устройством, и в эти пару мгновений в её голове успел пронестись рой самых разных мыслей и предположений, таких отчаянных, что она уже хотела какой-нибудь неведомой силой прекратить их нескончаемый поток, чтобы не тешить себя ложными надеждами. Наконец, найдя источник звука, Нат увидела там следующее: 1 28 1032 3946 319185 2010 1101089 ГУСЯ Сердце Наташи на секунду замерло, а после застучало так сильно и быстро, словно его несколько раз пробили зарядами тока. В этот раз, в кои то веки, её надежды оправдались. Это было послание от Ника. Нат тут же бросилась на улицу к машине, достала из багажника все книги, которые там были, и, войдя в вагончик, охапкой бросила их на диван, всё ещё слегка подрагивая и приговаривая: «Только бы она была здесь». Есть. Теперь в руках у неё лежал небольшой томик «Мастера и Маргариты» Булгакова. Вооружившись обрывком бумаги и ручкой, она тут же начала расшифровывать. Первые два отсека — издание и произведение, следом номер страницы, потом строка, а дальше само слово. Метод очень простой, но при этом всё равно рабочий. Есть дело, встретиться, 20.10, поганая квартира Любой бы другой на месте Нат тут же с недоумением воскликнул: «Что за чертовщина?», но ей было всё предельно ясно — она едет в Будапешт, на ту самую квартиру, где её когда-то нашёл Клинт. Кажется, свет в вагончике чинить уже не было необходимости. Романофф минут за пятнадцать кое-как собрала все свои вещи снова в одну сумку и закинула в машину. А на лице её сияла легкая полуулыбка, и в глазах снова горёл огонёк надежды. Она была рада, что её нашли.