Чай или кофе?

       Солнечные лучики игриво бегали по столу, изредка попадая всякому и в лицо, непременно заставляя его щуриться, чуть кривя лицо. Два дразнящих, но столь различных аромата заполонили помещение, дурманя разум всякого, кто смеет их уловить. Окно было приоткрыто, что давало проникнуть еле уловимому запаху всевозможных трав и цветов, а так же звонкому, задорному пению птиц.        У плиты крутился молодой мужчина, заботливо готовящий завтрак для всей его семьи. Рядом с ним вился невысокий юноша, неспешно заваривающий себе очередную чашку чая, попутно упиваясь этим ароматом, словно ничего слаще и вкусней в мире попросту не было.        — Это третья чашка за утро? — скорее констатировал, нежели спрашивал Чиби.        — А тебя что-то не устраивает? — раздался немного наглый тон брата, но такой ответ нисколько не удивил или не возмутил Чиби, напротив, был весьма ожидаем.        Король молча улыбнулся, широко, лучезарно, словно будучи вторым солнцем, заботливо готовящим завтрак. Он плавно, грациозно, но в то же время нагло и бесцеремонно выхватил чашку из рук Глипа, делая глоток, а мгновение спустя кривя лицо и выливая всё содержимое стакана. Юноша зло зыркнул на обнаглевшего и крайне нехорошего человека, стоящего перед ним, мысленно перебирая все знакомые ему ругательства, коих, пожалуй, было ну ой как много, ведь богатый словарный запас сулил не только сладостные речи, легко сходящие с уст, но и грубые, грязные ругательства, что в нужный момент, пусть и не всякий, отпускал легко и непринуждённо. Чиби мимолетно глянул на юношу, безмолвно потешаясь над ним, словно спрашивая причину столь резкого ухудшения настроения у того. Глип недовольно фыркнул, сдерживая злость, а точнее приберегая её для более удобного случая, и король это знал, поэтому уже успел пожалеть о своём необдуманном решении. Рука Глипа потянулась за другой чашкой, но кто-то ударил его по ней, так и не дав взять чашку в руки. Он вновь зло глянул на Чиби, что тонул в лучезарной улыбке, словно у сытого Боу Мяу, к тому же пригревшегося на солнышке. С каждой секундой терпения становилось все меньше, а злобы больше, но всё это исчезло как только родные, горячие ладони, заботливо легли на плечи, чуть массируя их. Вслед за этим жестом последовал тяжёлый вздох, а после робкая улыбка, ставшая спустя мгновение ухмылкой. Бальтазар свёл густые брови к переносице, горячо выдыхая, а после ухмыляясь, отрывая близнеца от пола, прижимая к себе. Такому жесту со стороны брата Глип, мягко говоря, был не очень то и рад. Он недовольно закряхтел, словно ворчливый старик, о чем не томя ему сообщил собственный близнец. Элиатроп недовольно пихнул брата локтем в бок, тем самым заставляя его отпустить. Бальтазар повиновался, чуть посмеиваясь. Глип, скрестив руки на груди, молча сел за стол, недовольно, с каплей презрения и высокомерия оглядев братьев. Те лишь переглянулись, пустив смешок, после которого, словно в такт, последовало недовольное шипение, а так же тяжёлый вздох, который все присутствующие несомненно узнали. На кухню зашли Мина и Фаэрис, последний недовольно зыркал то на пальцы на ногах, то на дверной косяк. Чиби молча кивнул, продолжая готовить, Бальтазар же вместо приветствия широко зевнул, даже не скрывая этого, его близнец же вёл себя более сдержанно и воспитанно, ну или скорее, как безмолвно подметила Мина, уже недовольно, а судя по косым, прожигающим спину взглядам причиной ухудшения настроения и без того сварливого элиатропа стали его братья, что непринуждённо готовили. Мина вновь тяжко вздохнула, присаживаясь рядом с Глипом. Юноша тут же вспомнил про книгу, лежащую под его заботливой, по отношению книг, рукой. Она мимолетно улыбнулась, кладя палец на чтиво, плавно опуская его на стол.        — За столом не читают, Глип, — нравоучительно начала она.        — Тогда прекрати мне читать свои нотации, — фыркнул юноша, продолжая читать книгу.        Мина лишь пустила смешок, переводя взгляд на брата, подозрительно засматривающегося на птиц и мелких зверюшек, мелькающих за окном. Она чуть кашлянула в кулак, обращая его внимание на себя. Он вопросительно глянул на неё, тем самым безмолвно спрашивая о том, что ей нужно. Мина лишь покачала головой, бросая взгляд на дверь, тем самым показывая, что предпочтет дождаться остальных.        Долго себя ждать родня не заставила. Первыми зашли Килби и Шинономе, а вслед за ними плелись ещё толком не проснувшиеся Нора и Эфрим.        — Доброе утро, — поприветствовал остальных Килби, принявшись делать себе кофе.        Нора села поближе к брату, нагло облокачиваясь на него, используя вместо отнятой кровати. Эфрим и не был против, пожалуй, его даже умиляло это, и, разумеется, от сестры он это скрыть не смог, да и не хотел. Фаэрис так же сидел рядом со своей сестрой, изредка поглядывая на неё, но та лишь отрицательно качала головой, бросая взгляд на дверной проём. Бальтазар так же предпочёл сесть поближе к брату, но не из-за сильной привязанности или любви, а просто чтобы так же насладиться чтивом, что тот держал в руках. Чиби же непринуждённо готовил, что-то мурлыча себе под нос. Шинономе присела возле открытого окна, внимательно наблюдая за окружающей её флорой и фауной, пусть и видела её уже миллионы раз, тем не менее она не переставала быть красивой, хоть за прошедшие года и стала скучной, однотипной. Килби непринуждённо пил кофе, а спустя мгновение повернул голову, приковывая свой взгляд к окну, попутно безмолвно намекнув сестре, что ей следовало бы чуть отстраниться от любования пейзажем. Так та и поступила, и не зря. Мгновение спустя в комнату залетели двое перворожденных. Чёрный дракон успел подустать, в то время как Элиатроп лишь выдохнул, задорно рассмеявшись. Чиби недовольно упёр руки в бока, оглядев пришедших. Спустя ещё мгновение после эффектного появления раздался оглушающий крик.        — Вот, теперь проснулись все, — вслед за этой фразой Юго задорно рассмеялся, совершенно бессовестно забирая у несчастного Глипа очередную чашку чая, безвозвратно потерянную за это утро.        Сам же Глип против не был, скорее уж ему очень хотелось узнать что из этого выйдет, поэтому он был готов терпеть такое хамское поведение. Гругал так же не стал стоять столбом и тут же шмыгнул к близнецу, ложа голову ему на плечо, имитируя сонливость, которая, по подсчётам Чиби, прошла у явившихся уже более двух часов назад. Юго чуть пригубился к чашке, становясь рядом с Килби, словно ищя у него защиты в случае чего. Последний же, не без тяжёлого вздоха, лишь мельком описывающего все его страдания, и это лишь за последнюю неделю, кивнул, соглашаясь помочь младшему брату, не способному усидеть на месте. И как-раз вовремя. На кухню ворвался злой и полностью мокрый Адамай, не ставший терять времени и тут же осмотревший присутствующих. Сонливость Норы и Эфрима как рукой сняло. Всё взгляды были прикованы к фигуре белого дракона, явно желающего наказать неугомонных родственников.        — Твоя работа, гадёныш? — ласково обратился он к близнецу.        Юго лишь удивленно вскинул брови, закрывая глаза, делая глоток чая, словно не понимая о чём идеи речь. Взгляд юного дракона падает на другого брата, так же ищущего помощи старшего, пусть и по титулу. Чиби все так же непринуждённо готовил, что-то мурлыча себе под нос, словно всего происходящего и вовсе не было.        Адамай не стал тратить время на раздумия и сразу подошёл к близнецу, что всё старательней пытался шмыгнуть за спину старейшего Элиатропа.        Килби не дал юному дракону подойти ближе, пристально зыркнув на него, а после плавно переводя взгляд на свободный стул, словно указывая тому его место, заставляя присесть.        Адамай лишь фыркнул, покорно присаживаясь на стул, выпуская из ноздрей клубок дыма. Его близнец тем временем широко улыбнулся, тем самым благодаря старшего за своеобразное спасение. Последний лишь закатил глаза, недовольно цокая, что не укрылось ни от кого, и в первую очередь от Шинономе. Дракониха пустила смешок, подходя к братьям. Её лапа изящно легла на шапку Юго мгновение спустя стаскивая ту ему на нос. Юноша машинально потянул руки к шапке, позабыв о кружке, что держал в руке, но красный, гибкий хвост легко её подхватил, не разлив ни капли. Килби пытался изобразить безразличие, но все попытки были счетны. Его губы, спустя пару секунд внутренних противоборств, тронула лёгкая улыбка. Юго недовольно вернул шапке прежнее положение, глянув, взглядом полной детской, явно пятиминутной обиды, на дракониху непринуждённо попивающию кофе.        — Ладно, ладно. Дай мне насладиться моментом, а то потом ты опять вырастешь, и я вновь на какой-то период времени не смогу с тобой справиться, — Дракониха поцеловала младшего брата в лоб, подходя к близнецу, одаривая его лёгким поцелуем в щёку.        Звук звонкого удара заставил всех без исключения обернуться. Чиби победоносно поднял руки вверх, облегчённо выдыхая. Гругал пустил смешок, развязывая фартук брата, усаживая его на стул, давая понять, что сейчас он и в одиночку прекрасно справиться.        Все перворожденные, кроме Гругала, уселись за стол, откладывая те или иные занятия, которыми занимались во время ожидания.        Чиби ласково улыбнулся, окидывая семью взглядом, но резко цепляясь за шебутного Элиатропа, сидящего прямо перед ним.        — Любезные, позвольте узнать, а куда же это вы посреди ночи смылись, м? — От тихого, спокойного голоса на душе становилось приятно, а вот от вопроса, заданного им же, хотелось провалиться под землю.        Юго и Гругал переглянулись, но Чиби прекрасно понимал, что ответ они ему либо не дадут, либо дадут, но расплывчитый настолько, что первый вариант и то был бы информативнее. Он поднялся со стула, подходя к юноше. Не дожидаясь ответа или хоть писка от того он закатил один из его рукавов, недовольно цокая. Тонкая, хрупкая на первый взгляд, рука была полностью покрыта ужасными синяками и царапинами, некоторые из которых все ещё неспешно кровоточили. Сам же рукав был из плотной ткани, поэтому бардовые пятна остались лишь внутри него. Чиби ухмыльнулся, подходя к Гругалу. Он, словно невзначай, по дружески, хорошо ударил его по спине, и дракон тут же скривился, согнулся, чуть потянув лапу к спине, но тут же её одёргивая.        — Кто кого? — Задал вопрос старший, для которого безмолвным ответом стала широкая улыбка Юго, гордо поднявшего подбородок, словно хвастаясь своей победой, — Эх, Гругал, стареешь ты, стареешь, — Чиби вновь занёс руку, чтобы похлопать брата по спине, но уже почти достигнув своей цели одернул её, широко улыбаясь, показывая, что и не собирался бить, лишь подразнить.        Гругалорагран молча ставил тарелки перед братьями и сёстрами. Ставя тарелку Юго он задержал на том взгляд и выгнул бровь, словно безмолвно спрашивая что-то, тот лишь скривился, чуть наклоняя голову в бок, Гругал в отместку глянул недовольно, с каплей беспокойства, на что получил такой же взгляд, направленный его спину. Небольшая беседа братьев все же была замечена, хоть и не всеми. По тяжёлому вздоху Килби, а вслед за ним тихому хихиканью Шинономе калеки поняли, что после завтрака их ждёт лечение, вперемешку с нотациями, которые они, конечно, вновь пропустят мимо ушей, продолжая заниматься тем, чем занимаются.        Наконец Гругал поставил последнюю тарелку на стол, присаживаясь следом        За столом было тихо, никто не горел желанием начать беседу. Всё наслаждались тишиной и обществом друг друга.        Глип, нагло облокотившись на брата, спокойно ел, явно думая о своём, о книгах. Он изредка поднимал голову на близнеца, спрашивая что-то в их приватной, неспешно беседе, Бальтазар же то кивал, то медленно качал головой, с интересом слушая близнеца.        Фаэрис сидел рядом с сестрой, он выглядел безмятежно, но всё же изредка это выражение лица менялось, а на шапку Мины ложилась его большая, тёплая лапа, медленно соскальзывающая к щеке девушки. Та лишь встряхивала головой, отгоняя мысли, что так навязчиво лезли в голову, прочь.        Нора и Эфрим дремали за столом, облокачиваясь друг на друга, ища опоры, которой, впрочем, становилась в основном Нора, ведь брат был далеко не пушинкой, и от ощущения веса его тяжелого тела дрему как рукой снимало, впрочем, ненадолго.        Адамай искоса посматривал на брата, пытаясь уцепиться взглядом за его искалеченные руки, которые он старательно прятал под рукавами. Всякий раз, как только Юго стоило повернуть голову к брату, тот отворачивался, делая вид, что ничего не происходит. В конце концов Юго, прямо, как и Килби, не выдержал. Элиатропы рассмеялись, заставляя дракона смутиться. Адамай лишь фыркнул, отворачиваясь, но спустя пару минут вновь кося взгляд на близнеца. Юго лишь хихикнул, добродушно улыбаясь, показывая, что все хорошо.        Гругал же мог лишь позавидовать такой заботе со стороны близнеца, ведь все, что ждало его — далеко не самый приятный разговор, происходящий за закрытыми дверями, в ходе которого брат непременно упрекнёт в том, что чёрный дракон незадумываясь полез в драку с младшим братом, к тому же и Элиатропом, при этом добросовестно забыв, что и сам Юго не робкого десятка, к тому же победителем, а особенно в последнее время, выходит он, но Чиби об этом забудет, и будет вести себя словно мать—наседка, старающаяся уберечь своё дитя.        Видя настрой Гругала, Чиби тяжко вздохнул, поднимаясь со стула.        — Кому что? — спросил он, доставая чашки.        В ответ раздался хор голосов, разобрать которые было невозможно.        — Так! По порядку! — всплеснув руками выкрикнул Чиби.        — Чай, — синхронно выкрикнули Глип, Юго, Эфрим, Гругал, Шинономе и Мина.        Чиби, да и не только он, чуть скривился, бросая непонимающий взгляд на вышеперечисленных.        От братьев и сестёр это не укрылось. Они недовольно, а кто-то непонимающе, глянули на родственников, так же чуть кривясь.        — Не понимаю, как вы пьёте эту буду, — хором сказали все двенадцать перворожденных, непонимающе уставившись друг на друга.        Двенадцать перворожденных непонимающе смотрели друг на друга. Каждый был убеждён, что так или иначе вторая сторона не права. Килби лишь закатил глаза, уже зная что именно сейчас будет. Вновь каждый из его недалёких родственников начнёт яро отстаивать свою позицию, и неважно, что дискуссия на тему обыкновенных чая и кофе.        Бледная рука старшего элиатропа легла ему на лицо, а с губ сорвалось тихое, еле слышное высказывание, что прекрасно отражало все его чувства и эмоции в данный момент.        — О, Богиня, они спорят из-за обыкновенных напитков, пожалуй, от абсурдности этого можно и ужаснуться.