Амели и дневники Морганы

      Утро на Роуд-стрит выдалось, на удивление, спокойным, несмотря на то, что все члены семьи были заняты сборами: отец что-то чинил в машине, мать собирала сумки, а дочери помогали загружать вещи. Им всем предстояла поездка на озеро Драммонд на юго-востоке штата Вирджиния. В это время года погода обычно спокойная и стихия молчит, но бывает всякое, поэтому глава семейства, мистер Маккензи, подстраховался, взяв с собой чемоданчик со стройматериалами, верёвку и всё, что может помочь в случае разбушевавшейся природы.       Это было своего рода традицией — выезжать куда-то в горы каждое лето, потому что такое времяпрепровождение позволяет быть всем вместе, сплочëнными и дружными, как и положено любой семье. Сутками напролёт взрослые проводят на работе, дети ходят в школу и только в выходные дни, когда обычно нет никаких забот, они могут собраться, чтобы посетить музей, сходить в кино или просто попить чай в кругу самых близких и родных людей. Лето неумолимо и безжалостно проходит мимо, а значит нужно воспользоваться выпавшим шансом и в последние дни, что называется, «оторваться». Почему бы и на озеро не съездить, верно?       Солнце начало подниматься выше и пришло время выдвигаться, чтобы успеть добраться до озера к закату. Мистер Маккензи позвал всех садиться в машину и помог загрузить оставшиеся вещи в багажник своего авто. Мадам Присцилла, жена мистера Маккензи и мать Каролины и Амели, была женщиной пунктуальной и старалась всё держать под контролем, поэтому даже для этой поездки она проверяла каждую сумку и каждый пакет, дабы убедиться, что никто ничего не забыл. Глядя на неё, можно подумать, что в прошлом эта женщина была моделью или актрисой, потому что она покоряла любого, кто с ней заговаривал. И дело даже не во внешности — несомненно, Присцилла была красивой даже имея двух детей: её тёмные волосы отливали медью, если на них попадал свет, а зелёные глаза были настолько чистыми, что, казалось, смотрят прямо в душу. Она обладала особым шармом, который привлекает людей и который привлёк мистера Маккензи.       Сам же Ричард, глава рода, был полной противоположностью жене: высокий блондин с прямоугольными очками в чёрной оправе, всегда носил рубашку с галстуком и был душой компании. Нет, он не любил стандартные бильярд или футбол, но вполне мог посидеть где-нибудь в баре с друзьями, попить хорошего пива и обсудить последние новости. А ещё он был достаточно замкнут, неловок и чересчур самокритичен. Иногда он задумывался над тем, почему Присцилла выбрала именно его, а не кого-нибудь другого, ведь в их паре она была «заводилой» и благодаря ей начались отношения, переросшие в брак. Каково это, когда не ты бегаешь за девушкой всю школу, а наоборот? Мистер Маккензи знает это на своём опыте.       Что касается дочерей, то они были очень похожи на своих родителей. Амели, старшая девочка, имеет роскошные тёмные волосы, наверняка доставшиеся ей от матери, и голубые глаза, которыми наградил её отец. В свои четырнадцать Амели была смышлëнным и умным подростком, зачастую удивляя взрослых своими размышлениями. В школе она училась средне, стараясь не выделяться и быть «на одной волне» с одноклассниками, что ей успешно удавалось на протяжении восьми лет. Младшая дочь, Каролина, только-только перешла в среднюю школу, где её ждали трудности, новые открытия и интересные знакомства. Она была, пожалуй, самой яркой звездой в семье: рыжие волосы, которые на солнце казались огненными, и зелёные глаза, светящиеся словно два изумруда. Если бы они жили в Средневековье, то Каролину бы наверняка посчитали ведьмой. Однако, несмотря на все отличия во внешности, девочка была похожа на родителей: по характеру, мимике, жестам… Сёстры были неразлучны и всегда поддерживали друг друга, если это необходимо. Любая семья должна быть дружной и про чету Маккензи можно с уверенностью сказать, что так оно и есть.       Когда, наконец, все были в сборе, мадам Присцилла ещё раз сделала осмотр и, убедившись, что всё готово, села в машину. Поездка предстояла долгая: пять часов на машине, а затем ещё около двух — подъëм на гору, чтобы лицезреть прекрасное чудо — вечерний закат, отражающийся в озере. В прошлом году они ездили на Аляску в исторический парк «Тотем Байт», посмотрели на китов в Джуно и застали знаменитое северное сияние, а в следующем собирались посетить Англию и окрестности Шотландии. Все их семейные маршруты строились так, чтобы можно было захватить как можно больше природных красот, ведь в мире много мест, которые нужно хоть раз в жизни увидеть своими глазами.       Мистер Маккензи не часто водил автомобиль, предпочитая передвигаться пешком или на велосипеде, считая, что таким образом организм получает больше физической нагрузки. Для дальних путешествий — например, как сегодняшнее — он с неохотой, но всё же садился за руль, ведь только он имеет водительские права. Присцилла никогда не любила машины как транспорт из-за детской травмы, однако со временем смирилась и стала относиться к этому как к вынужденной мере, но взять бразды правления в свои руки и сесть за руль попросту не могла — перед глазами сразу же всплывали события того злосчастного вечера, которые навсегда оставили след в её душе.       Дочери никогда не вдавались в подробности того, что произошло, потому что знали — это личное. И что если Присцилла захочет, она сама обо всём расскажет. К слову, Амели в силу своего возраста должна в следующем году пойти в автошколу и тогда бы водителей в семье прибавилось, но родители были категорически против этого, считая, что государство должно запретить выдавать права несовершеннолетним — или уж точно не в пятнадцать лет. Поэтому девушке пришлось смириться и больше не заводить разговоров на эту тему, ведь она прекрасно знала, что мистер Маккензи никогда не отказывается от своих слов.       Устроившись на заднем сидении, девочки пристегнули ремни и приготовились играть в свою излюбленную игру «камень, ножницы, бумага», где, в случае победы одной из сестёр, вторая должна была выполнить несложное желание. Мадам Присцилла разместилась на сидении рядом с водительским, подложив под голову мягкую подушку и сжав руки в кулаки — так она помогала себе расслабиться и не думать о плохом, ведь лучшим способом отвлечься от дурных мыслей — занять голову чем-то другим. Например, женщина любила мысленно рассказывать себе сказки, читать отрывки из любимых произведений или вести внутренний монолог. А ещё она носила с собой синюю атласную ленту, которую теребила в руках в особые моменты, когда паника захватывала её.       Но, в общем-то, за всю жизнь с семейством Маккензи не произошло ровным счётом ничего плохого, что могло хоть как-то повлиять на решение женщины никуда не ехать. Она сделала глубокий вздох и, повернувшись назад, с доброй улыбкой посмотрела на дочерей, которые о чём-то оживлённо шептались: Амели — в обычные дни не особо сговорчивая, и Каролина — заводная, искрящаяся и чересчур жизнерадостная. Такие родные, но такие разные… И каждой из них уготована особая судьба, коя повлияет на историю не только одной семьи, но и всего мира в частности, ведь им предстоит стать великими людьми. Но это, конечно, уже совсем другая история…       — Ну что, девочки, готовы? — спросила Присцилла, и в салоне автомобиля раздался приятный женский голос, в котором прослеживалась некоторая хрипотца. — «Вперёд навстречу приключениям»?       — Конечно, — ответила Амели, улыбнувшись матери в ответ. — Это будет незабываемое путешествие!       Вернувшись в прежнее положение, миссис Маккензи что-то шепнула своему мужу и они поехали. Обычно во время поездок все члены семьи молчали, погружëнные в свои мысли и лишь изредка обмениваясь короткими фразами: им просто было незачем разговаривать. Не в том смысле, что им не о чем говорить — нет, просто они понимали друг друга без слов и часто безмолвные рассуждения одного совпадали с помыслами другого. Отвернувшись к окну, старшая дочь наблюдала за тем, как пейзажи всё быстрее сменяются, а младшая тем временем что-то вертела в руках, чем привлекла внимание сестры. Амели не сразу поняла, что это, но когда присмотрелась, то ахнула: в свете восходящего солнца предмет начал блестеть. Единственной вещью, которая могла переливаться всеми возможными оттенками, было кольцо.       — Чёрт! Где ты его взяла? — прошипела девушка, тут же протянув руку к сестре, чтобы забрать странный предмет.       — Эй, отдай! Это я нашла! — возмутилась девочка, когда Амели всё же удалось изъять вещь. Как кольцо оказалось в машине — было неизвестно, как и то, кто его обронил. — Так нечестно! Почему все трофеи всегда достаются тебе?       — Мам, лучше забери кольцо, пока я не стала нелюбимой сестрой, — сказала старшая Маккензи, наклонившись вперёд. — Оно было на полу — вероятно, кто-то из ваших знакомых потерял, когда папа подвозил их.       — Спасибо, Амели. Всё же не все трофеи должны доставаться тебе, — миссис Маккензи подмигнула ей, отчего вновь вызвала улыбку на лице дочери.       Найденный предмет не был чем-то необычным, ведь такие перстни были практически у каждого взрослого и подростка возраста Амели, и различались они только по цвету и форме. У Ричарда с Присциллой тоже имелись такие: зелёный, почти что изумрудный у него, и жёлтый, с отблеском красноватого — у неё. В повседневной жизни от них не было никакой пользы (по крайней мере, Амели не видела, чтобы ими пользовались родители), но и избавиться от этих украшений никак нельзя, потому что они — часть каждого человека. Единое целое, если можно так сказать. Продолжение руки. И у каждого кольца своё предназначение.       Амели знала, откуда эти странные кольца у её родителей, ведь у неё скоро тоже будет такое… Отведя взгляд, девушка вновь повернулась к сестре, которая сидела с задумчивым видом и разглядывала свои пальцы, в коих ещё недавно вертелось украшение. Несмотря на то, что девочки были дружны, Каролина втайне завидовала сестре, ведь та через несколько дней на долгий срок уедет из дома, чтобы обучаться основам магии в старинной школе чародейства и волшебства Карлайл, как когда-то её родители. Каролина завидовала потому, что ей осталось три года для поступления в это учебное заведение; завидовала, потому что у неё ещё не было всплесков магии; завидовала и в то же время скучала, ведь это было последнее лето, которое сёстры могут провести вместе.       — Э-эй, — ладонь старшей сестры мягко коснулась плеча Каролины, — перестань дуться. Это не наша вещь, и потерявший её человек, может быть, волнуется сейчас.       — Какая ты скучная, — девочка цокнула языком, но всё же взглянула на собеседницу и одарила ту беззлобной примирительной усмешкой.       Каролина опять начинала изнывать от безделья. Ещё бы, отобрали единственную хоть сколько-то интересную вещь! Она лишь через несколько лет должна была узнать, заполучит ли когда-нибудь собственный перстень, а пока что девочка не демонстрировала способности к магии и не могла причислить себя к удивительному миру, частью которого были её родители и многие друзья семьи. Миру, который совсем скоро распахнëт свои двери и для Амели. Младшая Маккензи с трепетом и нетерпением ждала момента, когда и она будет постигать на уроках не только нудные математику и правописание, но и совершенно исключительные предметы, которые не преподавали ни в одном обыкновенном учебном заведении. И вместе с тем боялась, что этот момент может попросту не наступить.       — А ну-ка прекращай грустить, — Амели не могла не обратить внимание на чересчур задумчивое лицо сестры и бодрым тоном продолжила: — У тебя слишком серьёзное выражение для такого прекрасного дня.       Каролина еле заметно улыбнулась и бросила взор за окно. Солнечные лучи всё настырнее пробивались в салон автомобиля, падая на лица и волосы тёплыми бликами, и озаряли зелёные луга и кроны стройных деревьев, растущих вдоль дороги. И правда замечательный день. Наверное, нужно хотя бы сегодня отбросить в сторону все переживания и по-настоящему отдохнуть в кругу семьи. Времена меняются и неясно, когда в следующий раз они смогут вот так вот собраться все вместе.       — Давай поиграем, — предложила сестре оживившаяся Каролина.       — Девочки, только не это, — добродушно засмеялся мистер Маккензи.       Он уже знал, что в ближайшее время будет слушать не радио, а беспрестанное «камень, ножницы, бумага», раздающееся позади. Эту игру совсем маленькая Амели когда-то принесла из начальной школы, и с тех пор у сестёр появилось новое развлечение, незатейливое и бесконечно любимое. А у родителей — новая головная боль, ведь дочери порой увлекались и придумывали друг для друга не в меру чудны́е желания. И когда двенадцатилетняя Амели карабкалась на дерево во время семейной прогулки в парке, девочкам, конечно, было очень смешно и весело, а вот миссис Маккензи чуть с ума не сошла от беспокойства. Однако в большинстве случаев дурачества Амели и Каролины даже забавляли отца и мать, а совсем уж безумные задания для проигравших сестёр всегда были благоразумно пресечены.       — Я за! — довольно улыбнулась Амели.       — Только давайте без глупостей, — наставила Присцилла, которая и так сидела как на иголках.       — Камень, ножницы, бумага… — синхронно проговорили девочки, встряхнув кулаками.       Каролина сосредоточила всё внимание на игре и, поняв, что сестра не собирается разжимать ладонь и показывать какую-то другую фигуру, повременила пару мгновений и выбросила «бумагу», после чего победоносно вскинула голову. Однако нехитрая, наивная махинация не ускользнула от чуткой и проницательной Амели, которая тут же пресекла попытку обмана.       — Это нечестно! — девушка разразилась заливистым смехом и с деланым укором хлопнула сестру по руке. — Родители, объясните ей, что жульничать плохо!       — Я не… — попыталась оправдаться пойманная с поличным девочка.       — Милая, мои глаза находятся не на затылке, — слегка повысив голос, съехидничала Амели.       — Так, ещё не хватало, чтобы вы поссорились, — мадам Присцилла посмотрела на них через плечо и мягко прервала перепалку. Тоже порядком заскучавшая, она подала дочерям озорную идею: — Хотите, сыграем втроём? А я лично прослежу, чтобы никто больше не хитрил.       — Ма-а-ама, ничего себе, — с удивлением протянула Каролина, у которой уже загорелись глаза. — Конечно, давай!       Женщина развернулась к ним настолько, насколько это было возможно в сидячем положении, и выставила вперёд руку с аккуратным французским маникюром. Сёстры лукаво переглянулись и начали:       — Камень, ножницы, бумага… — мама на ходу подхватила, и вскоре рука каждой из играющих сложилась в определённую фигуру.       Слегка растерянная и не привыкшая Присцилла раскрыла ладонь, а обе девочки показывали «ножницы» двумя пальцами и выглядели до предела радостными.       — Я что, проиграла? — догадалась миссис Маккензи, не отводя глаз от этой картины.       — Именно, — по слогам протянула Амели, потянувшись к маминой руке и изобразив, как ножницы перерезают бумагу. — Теперь ты должна нам желание.       — И что же вы придумаете? — с опаской поинтересовалась женщина. — Или уже придумали?       — Расскажи, как вы с папой познакомились! — незамедлительно выпалила Каролина.       Её тут же поддержал одобрительный кивок сестры. Девушку тоже всегда интересовала история любви отца и матери, потому что прежде супруги Маккензи ограничивались лишь короткими фразами о том, что вместе учились в школе Карлайл и там же сблизились друг с другом, а потом поженились и подарили миру двух чудесных дочерей. И этих дочерей прямо-таки распирало от желания знать всё в деталях и подробностях. Как не воспользоваться такой удачей?       — Уверяю вас, там нет ничего интересного, — попробовала отбиться от их любопытства Присцилла, но безуспешно.       — Мам, проигравший не может отказаться, — упрямо напомнила Амели. — Это самое-самое главное правило игры. В конце концов, мы не заставляем тебя лезть на дерево.       — Хорошо, — мать покорно вздохнула. — Мы с Ричардом встретились ещё в школе…       — Это мы уже выучили наизусть, — нетерпеливо оборвала её Каролина. — А как вы сошлись?       — Если будешь перебивать, она передумает, — заговорщически шикнула старшая сестра.       — В общем, в Карлайле я была почти звездой, — предалась воспоминаниям Присцилла. — Красивая, успешная во многих предметах, из влиятельной семьи, я была известна и на моём факультете, и за его пределами. Помните мистера Конли? Он был моим хорошим другом ещё в школьные годы, увлекался дуэлями и посещал клуб, где состязались ученики.       — В Карлайле есть такой клуб? — не сдержалась и спросила Амели.       — Чего там только нет, дорогая… — многообещающе улыбнулась мама. — Так вот, кажется, я была на третьем курсе, когда впервые заглянула туда вместе с Николасом, чтобы поболеть за него. Да и интересно было, честно сказать. Среди прочих там был и ваш папа. Закрытый, молчаливый, но для семнадцати лет очень умело колдовал и знал такие редкие заклинания… Учился на другом факультете, Кобаре, и мы редко пересекались до этого.       — Пересекались, просто ты меня не замечала, — не отвлекаясь от дороги, усмехнулся и поправил её мистер Маккензи.       — Просто ты всё время сидел на задних рядах и крайне мало разговаривал, — парировала его супруга, возвращаясь к повествованию. — Ричард тогда за пару минут одолел студента, который был на год старше, представляете, девочки? Я смотрела на эту дуэль, как завороженная, и восхищалась им. Так захотелось сейчас же обратить на себя его внимание… И когда преподаватель спросил, кто ещё хотел бы попробовать свои силы и сразиться с Маккензи, я не придумала ничего лучше, чем предложить свою кандидатуру.       — Ни разу не участвуя в дуэлях? — в непонимании уточнила старшая дочь. — И что, неужели победила?       — Конечно же, нет, — Присцилла весело хмыкнула. — Где-то через полминуты я уже лежала, поверженная, на полу. Папа, как подобает, подал мне руку и помог встать. А я поняла, что просто так не сдамся и обязательно его завоюю.       — И что дальше? — Каролина жаждала услышать продолжение.       — Дальше я пыталась подступиться несколько раз, но у нас было мало общих интересов, поэтому мы не заходили дальше приветствий и дежурных фраз. И вскоре я решила, что непременно изучу искусство дуэли и запишусь в этот пресловутый клуб, чтобы проводить больше времени вместе. Я много тренировалась, просила Николаса мне помочь. Сначала было безумно трудно, а потом мне даже понравилось. И чуть меньше чем через год мы с вашим отцом так же стояли друг напротив друга и готовились к состязанию, но я была куда увереннее в своих силах, — миссис Маккензи сделала паузу, готовясь перейти к, пожалуй, самой неловкой части истории. — Ловко отбивалась и нападала, а в какой-то момент настолько разошлась, что не рассчитала силу заклинания…       На лицах поглощённых рассказом сестёр застыл испуг, а их разбушевавшаяся фантазия уже рисовала самые худшие финалы. Девочки переглянулись, в их глазах горело любопытство.       — Нет-нет, я просто сломала ему волшебную палочку, — поспешила успокоить дочерей мама. — Помню, что очень дорогую, из какого-то редкого дерева…       — Из белого дуба, — тут же уточнил мистер Маккензи, по-доброму усмехнувшись. — Мой дедушка привёз её из командировки и подарил на День рождения. Эх, какая была палочка…       — Ричард, прекрати, — его супруга прыснула в кулак. — После этого мы, к моему удивлению, стали общаться куда чаще. Я просила прощения раз сто, а четырнадцатого февраля отправила валентинку с очередным извинением и приглашением прогуляться.       — Я, кстати, тебе тогда тоже написал, — вспомнил глава семейства. — Что-то вроде «Ты забрала себе не только победу, но и моё сердце». Не отправил: боялся, что потеряется среди кучи бумажных сердечек от твоих поклонников.       — Какая прелесть, — умильно протянула Амели.       Щёки мадам Присциллы подëрнулись легким румянцем, она потянулась к мужу и быстро чмокнула его в уголок рта.       — Я тебя тоже люблю, дорогая, — ласково обратился к ней Ричард.       Оставшиеся часы дороги были заняты расспросами Амели о школе, в которую она вот-вот будет зачислена. Вообще-то, письмо с приглашением ей пришло ещё в декабре — сразу после дня рождения, но Амели практически не верила в это, ведь попасть в Карлайл — мечта каждого волшебника. Родители рассказывали девушке об уроках и внеклассных занятиях, погружались в воспоминания о шебутной юности. Дивное было время. Ричард и Присцилла были безгранично рады, что в недалеком будущем одной из их дочерей предстоит с головой окунуться в неповторимую атмосферу Карлайла и написать собственную историю о лучших годах жизни. И, конечно, они надеялись на то, что и Каролине выпадет такой шанс, когда придёт время. Ах, если бы они только знали!..       Машина миновала последний указатель, свернула на поросшую кустарниками лесную дорогу и затем была припаркована невдалеке от озера. Маккензи решили захватили с собой вещи и зашагали к берегу. Присцилла расправила на песке большой клетчатый плед и принялась доставать стратегические запасы закусок, а мистер Маккензи помог дочерям управиться с раскладными стульями. Когда все четверо наконец удобно устроились и расслабились, их внимание захватил раскинувшийся впереди пейзаж. Почти безоблачное небо рассекала белая полоска — одинокий след, оставленный самолётом. Время перевалило за полдень, и солнце сияло, даря туристам яркие лучи. Приближалась осень, и эти августовские деньки были последней возможностью насладиться по-летнему тëплой погодой. Желающих искупаться не было, но по озеру сплавлялись два энтузиаста на разноцветных каяках — небольших гребных лодках. Спортсмены технично огибали необыкновенного вида деревья, которые возвышались прямо над водой, уходя в глубину раскидистыми, массивными корнями. Вот такие природные чудеса. Окружённое густым лесом, это место словно было создано специально для того, чтобы отдохнуть душой. Здесь не было места тревогам и заботам, дышалось очень легко — не так, как в городе.       Амели прикрыла глаза и подставила лицо приветливому солнечному свету. С озера задувал ветерок, игравший с её волосами, и девушка накинула на плечи джинсовую куртку. Её неугомонная сестра, которая успела стащить у отца фотоаппарат, сновала вокруг и старалась заснять местные красоты со всех ракурсов. Год назад она впервые добралась до камеры, после чего стала понемногу учиться снимать и хотела запечатлеть чуть ли не всё, что видела перед собой. Перекидываясь короткими фразами, уставшие от дороги родители смаковали сендвичи и получали искреннее удовольствие от живописного вида.       К вечеру слегка похолодало, немногочисленные отдыхающие покинули побережье, и семья осталась с природой наедине. Присцилла поёжилась, завернулась в шаль и попросила старшую дочь принести каких-нибудь сухих веток. Когда Амели минут десять побродила по кустам и вернулась с увесистой охапкой прутьев, её мать, на всякий случай оглядевшись по сторонам, потянулась к сумке и выудила оттуда резную волшебную палочку из тёмного дерева. Каролина отвлеклась от наблюдения за какой-то птицей причудливого вида, снующей по берегу, подбежала к маме и в предвкушении уставилась на неё. Временами сёстрам доводилось наблюдать, как их родители колдовали, убирая пятна с одежды или возвращая к жизни разбитую вазу. И у младшей дочери такие моменты неизменно вызывали трепет и восторг. Взрослая и опытная, мадам Присцилла умела разжечь огонь, даже не произнося заклинание. Она сосредоточилась и взмахнула древком, описав в воздухе полукруг — через секунду лежащий на песке хворост вспыхнул языками пламени. Каролина упоенно ахнула.       — Научишь меня так же? — с азартом спросила Амели, которая внимательно следила за движениями матери.       — Когда-нибудь, — мягко кивнула женщина. — Для начала нужно всё-таки купить тебе личную палочку. Поедем завтра или послезавтра, больше откладывать нельзя.       — Почему кому-то перед школой покупают карандаши и тетрадки, а кому-то волшебную палочку? — буркнула себе под нос Каролина, поднося руки к огню, чтобы согреться.       Чета Маккензи устроилась вокруг костра и разлила по кружкам чай из термоса, заранее приготовленный Присциллой. Время неспешно близилось к закату. Амели медленно потянулась и бросила взгляд на водную гладь.       — Как же красиво, — протянула девушка. — Мам, пап, вы всегда выбираете самые лучшие места. И как это только у вас получается?       — Это, кстати, не совсем обычное место, — многозначительно произнесла миссис Маккензи. — Есть легенда, связанная с озером Драммонд. Нам в детстве рассказывал её дедушка, когда мы так же сидели у костра. Она передавалась тысячелетиями из уст в уста, от племени к племени, и дошла до наших времён.       — Расскажи, — тут же заинтересовалась Каролина, — ну пожалуйста!       — Конечно, если хотите, — на этот раз Присцилла оказалась куда более словоохотливой и поведала дочерям историю, которую когда-то давно узнала от своих предков. Женщина не любила вспоминать о своём детстве и расовой принадлежности, ведь она отказалась от той жизни, но ради своих детей миссис Маккензи была готова отступить от принципов. — Итак…       Когда за линией невысоких холмов Прибрежной равнины появлялись первые лучи солнца, звонкая песня, исполняемая молодой девушкой, пробуждала жителей सूरज से चूमा (Цурай це Чума — Поцелованное солнцем).       Эту девушку назвали в честь дивного «огненного» цветка — Красного Ириса, из-за её янтарных глаз, которые при свете солнца отливали ярко красным.       Ирис была смелой и отважной, стойкой духом и верной племени сердцем. Она всегда стремилась помочь соплеменникам и никогда не оставляла никого в беде.       Когда Ирис достигла возраста замужества, её пытались выдать за многих кандидатов, но каждый раз, несмотря не красоту и крепкое здоровье, мужчины отказывались от неё… Уж слишком сильна была она духом и задавливала мужчин своим твёрдым характером.       Но однажды на те земли пришёл один чужак… Он не желал племени зла, а наоборот — пытался принести пользу. Его дом, семья, близкие ему люди оказались в эпицентре сильного наводнения, которое затопило поселение и унесло течением большинство построек. Он был единственным выжившим.       Шло время, чужак обретал доверие племени… И доверие Ирис. Он очень приглянулся ей своим умом и доброжелательностью и, что не маловажно, своим характером и бесстрашием. Его звали Вернер, и уже через год Ирис вышла за него замуж.       Племя процветало, природа была благосклонна на урожай и смирную погоду… Но однажды белые люди, вторгшиеся на территорию племени, были намерены уничтожить всех, кто там жил. Ночью, во время бойни, Вернер, как и многие другие мужчины, взялся за оружие и давал отпор, но был взят в плен. Ирис, спрятав детей, не смогла оставить мужа в беде и помчалась на выручку. Когда она добралась, было поздно. Белые люди, взяв странную, дурно пахнущую жидкость, облили тело ее мужа и, разведя огонь, подожгли Вернера, развернулись и направились в сторону поселения.       Казалось, они не слышали крика Ирис, может, не обратили внимания, но… Кричала она так, что слышали небеса. Бросившись к телу мужа, девушка тут же была окружена неукротимым пламенем, отчего ее крик усилился в разы. Охваченная безумством и отчаянием, Ирис молилась всем богам, выкрикивая имя мужа и проклиная белых людей. Ее голос со временем стал затихать, все чувства притупились и белый свет ослепил девушку…       Прошла пара мгновений, как равнина озарилась ярким светом, который устремлялся далеко за холмы. Ирис открыла глаза и увидела горящие дома соплеменников, а также шокированных белых солдат. Они смотрели в небо и видели не девушку… Феникса! Глаза янтарного цвета источали горькие слезы, а тело было покрыто ярким пламенем, распаляющимся на ветру.       Ведомая инстинктами, Ирис своим крылом опрокинула пламя и сожгла дотла все, включая и белых солдат. А после рухнула на землю, начав горько плакать и заливать слезами все вокруг. Ее плач длился на протяжении года. И, когда горькие слезы образовали озеро, тело ее превратилось в камень. Говорят, что недалеко от озера были найдены два тела: женщина обнимала мужчину, склонившись над ним… А со дна озера до сих пор доносится женский голос, молящий вернуть любимого к жизни…       — Очень трагично, — протянула Амели, первой нарушив повисшее молчание.       — Да, — согласилась чуть более эмоциональная младшая сестра, которая суетливо смахивала скопившуюся в глазах влагу. — Я даже не думала, что это будет настолько… грустная легенда.       — Не принимай близко к сердцу, — миссис Маккензи заботливо погладила дочь по плечу и подлила в её кружку горячего чая. — Всего лишь очень старое предание, не более. Разумеется, история происхождения озера имеет более приземлëнную версию.       — Смотрите, — отец негромко прервал их и указал вперёд.       Пока они зачарованно слушали Присциллу, вечер вступал в свои права. Взору открывалось настоящее великолепие — то, ради чего семья проделала столь длинный путь. Освещение придавало пейзажу самые тёплые оттенки — наступал так называемый «золотой час». Лес вокруг озера, прежде насыщенно-зелëный, окрасился в оранжевый, а на водной поверхности сверкали и переливались солнечные блики. Небесная лазурь постепенно темнела, и светило опускалось за горизонт, оставляя за собой алеющие полосы. Эти полосы плавно переходили в рыжие, затем в жёлтые, затем растворялись в сумеречной синеве. Настолько потрясающее зрелище, что от него, казалось, невозможно было отвлечься ни на секунду. Члены семьи обменивались восхищëнными комментариями и сделали пару совместных снимков. Наверняка такое приятное путешествие надолго запомнится каждому из них.       Амели втянула носом чистейший воздух и обвела своих любимых нежным взглядом. Вместе с этим днём будто заканчивался один этап её жизни и начинался другой. Совершенно новый и неведомый, но — девушка была твёрдо уверена — наполненный эмоциями и приключениями.