День за днем. Эпизод 1

Утром раздается звонок в дверь, и курьер передает мне свеженький, пахнущий краской июньский номер «МЖ». Обиженная Сомова уже свалила на работу, и я, так и оставаясь в пижаме, заваливаюсь с журналом назад в постель. Листаю его, а мысли о другом - вот уже прошел месяц в женском туловище и нет просвета что-нибудь изменить. Завяз как в болоте – шпильки, чулки, булавки, юбки… В первые недели у меня был целый ритуал – перед сном я молился о том, чтобы проснуться Гошей, а утро начинал с проверки результатов… Теперь все чаще забываю, если только не наткнусь вечером на фото Игорька в рамке. Мобильник, оставленный на тумбочке возле настольных часов, начинает трезвонить. Ну, вот и понеслось! Откладываю журнал в сторону и тянусь к телефону. Егоров! Открыв крышку, прикладываю мобильник к уху: - Да Борис Наумыч! - Алле, Марго? Я по-здра-вляю! Номер … Ну, вот… Вот!… Гениальный! Снова в десятку! Невольно улыбаюсь: - Вы так думаете? - А чего тут думать – это факт! Благодушно вздыхаю: - Спасибо. - Это тебе спасибо. А центральная статья - это вообще! Это - отдельный разговор. Слушай, ну вот я не понимаю, что-то есть в тебе такое, необъяснимое. Писать о женщинах так, чтобы мужики вообще оторваться не могли. Ха-ха-ха!… А моя благоверная, вообще в отпаде - я ее три часа не слышал. Ха-ха-ха! Эти признания вызывают еще большую улыбку: - Я так понимаю – это показатель? - Ха!… Не то слово... В общем, я у тебя должник. Да? Пользуюсь моментом: - Борис Наумыч. - Да, Марго? - А может быть, вы мне долг прямо сейчас отдадите? - В каком смысле? - Ну-у-у, мне бы отгул, а? Хочу отлежаться, а то что-то я совсем. - Вот все, бери! Бери ради бога, ты заслужила. … Все! Слышь, Марго, я не могу, все, дела… До завтра! Давай. Захлопнув мобильник, сажусь в кровати и прислушиваюсь к себе – вроде все более – менее, кажется, пошло на спад. Но отоспаться, конечно, не помешает. В раздумьях перекидываю телефон из одной руки в другую, а потом, решившись, открываю ящик тумбы и бросаю трубку внутрь - к черту звонки и проблемы! Зато вытаскиваю оттуда маску для сна и натягиваю на глаза. Никогда раньше не пользовался, но теперь будет в самый раз. Склонив голову вниз сижу, замерев, потом хлопнув ладонями по одеялу, разворачиваюсь к подушкам и начинаю, на ощупь, их взбивать и поправлять, а потом со вздохом заваливаюсь на левый бок, положив под голову руку… Спать…. Спать... Но нет, через пять минут начинает трезвонить городской телефон, и я приподняв голову, пытаюсь решить - вставать или нет. Телефон продолжает надрываться, и приходится принимать крайние меры – вытащив подушку из-под головы, нахлобучивать ее на себя сверху. А потом еще и накрываться одеялом. Все, никого нет дома! Ни Марго, ни Гоши! *** Сквозь чуткий сон слышу какой-то бубнеж из гостиной. Снова приподнимаю голову и прислушиваюсь. Похоже автоответчик на городском… Голос Егорова зудит: – Марго, я понимаю, что у тебя отгул, но извини, обстоятельства изменились - ты срочно нужна в редакции. Марго, вопрос жизни и смерти. Встать или нет? Почти сажусь. Нет, не сейчас… Звонок идет и идет… Придется повторить фокус. Снова вытаскиваю подушку из-под головы и накрываю себя ею. Звонок все равно пробивается. Вздохнув, накрываюсь еще и одеялом. *** Ближе к вечеру, валяться в постели надоедает, и я все-таки встаю, чтобы прослушать кучу накопившихся сообщений. Походу у них там опять светопреставление. Сразу тревожить Наумыча желания нет – еще спустит всех собак за неотвеченные звонки… Поэтому пытаюсь дозвониться до Люси в офис, но там глухо, как в танке и я недоуменно ворчу: - Умерли вы там все, что ли. Наконец, Людмила отвечает: - Ой, Маргарита Александровна, а вас здесь все ждут. - Подожди, не тараторь, кто ждет, где? - Борис Наумыч, господин Гальяно, Константин Петрович… В общем все! Вся редакция сегодня празднует в «Дедлайне»! Я тоже сейчас туда пойду. - Господин Гальяно здесь? - Да! Борис Намыч звонил вам днем, не дозвонился - господин Гальяно приехал подписывать… сейчас, подождите, у меня записано… Инвестиционный контракт. - А, понятно. Я его читала. - Что? - Так что, они уже в «Дедлайне»? - Маргарита Александровна, так вы едете? Что передать Борису Наумычу? - Расцелуй его за меня! Шутка. Не надо ничего передавать, я сейчас выезжаю. Кладу телефон на базу. Ну вот, теперь мучайся что надеть…. С язвительным пафосом произношу вслух: - Сам господин Гальяно ждет... Блин! Анечка, прости меня! Приезжай скорей домой! И тут я слышу, как в замке скрежещет ключа. Господи, ты существуешь! Ты услышал мою молитву! Я – спасен! *** Прежде, чем идти в «Дедлайн», захожу на всякий случай в редакцию, но здесь тихо и пусто – все на корпоративе. Люся тоже уже убежала. Благодаря помощи Анюты у меня вполне приличный прикид - вечерний макияж, нарядное черное платье без рукавов и широким декольте, слегка завитые волосы прихвачены сзади заколкой и красиво локонами лежат по плечам. В общем, внешним видом я доволен. Заглянув к себе в кабинет, оставляю здесь на вешалке куртку, которую прихватил на случай прохладного вечера – все-таки, разгуливать в вечернем наряде, как показывает мой небольшой женский опыт, в этом году зябко, и сразу иду на выход, к лифту. Когда захожу в «Дедлайн», праздник в полном разгаре. Осмотревшись, направляюсь к барной стойке, где тесной компашкой сгрудились Егоров, Лазарев и Зимовский и еще один небритый мужичок, видимо он и есть наводящий на всех ужас Гальяно. Они что-то обсуждают и громко смеются, привлекая внимание планктона. Громко приветствую всех: - Добрый вечер! Гальяно тут же оборачивается на голос и благосклонно с улыбкой кивает: - М-м-м? Приходится напрягать голос, чтобы перекричать шум и гвалт: - Маргарита Реброва, главный редактор «Мужского журнала»! Лицо нашего инвестора тут же серьезнеет и на нем появляется больший интерес. Он наклоняется и целует мне руку. Вообще-то я к такому действию в мой адрес еще не привык. Даже не знаю, нравится мне это или нет. Но раз полагается, значит, будем терпеть. Улыбаюсь во весь рот, хотя и удивлен такой галантности с его стороны. Не такой уж он и ужасный, оказывается - «сам Гальяно». - Это вам я обязан успехом двух последних номеров? - Ну, почему мне, у нас тут целая команда. По-прежнему улыбаясь, утвердительно хлопаю своими длинными накрашенными ресницами. Что поделать – Марго сегодня обязательно нужно произвести благоприятное впечатление. От испанского инвестора так и веет мужской харизмой и чувствуется, что он знает это: - Э-э-э... Позвольте представиться Серхио Гальяно! Главный инвестор вашего издания. С небрежной щетиной, в светлом костюме и красной рубашке, он, конечно, производит впечатление. И знает себе цену - самоуверенный мачо и покоритель женских сердец. Я, конечно, понимаю все эти понты, но невольно смотрю на него с интересом и открытым ртом - у нас в редакции таких мужиков, увы, нет… Ну что ж, играть, так играть. Как-то само получается чуть кокетливо наклонить голову и стрельнуть в его сторону глазами из-под ресниц: - Очень приятно. Гальяно хитро поводит глазами, посматривая на Егорова и Лазарева, и добавляет: - Хотя все они считают меня безмозглым денежным мешком. Он еще раз наклоняется поцеловать мне руку, и я вижу, как лица Егорова и Лазарева вытягиваются. Приятная, черт возьми, сценка. Смотрю сверху на склоненную передо мной голову, и моя улыбка становится шире… Гальяно выпрямляется и разъясняет несчастным мужикам: - Это был юмор. Они тут же начинают смеяться как по команде. Я же пытаюсь поддержать светскую беседу: - Господин Гальяно, вы неплохо говорите по-русски. - Неплохо я говорю по-испански, а по-русски я всегда так разговаривал. Все смеются, и я тоже улыбаюсь начальственной шутке, хотя не очень врубаюсь про что он. Испанский кавалер продолжает источать комплименты: - Ну и что же вы меня не предупредили, что ваш главный редактор не только умница, но и красавица!? Мне приходится смущенно опустить глаза, зато тут же вылезает Зимовский: - А это так сказать - surprise! Ха-ха-ха! Он вскидывает ручонки вверх от подобострастного восторга. Главный инвестор благосклонно складывает губы в улыбку и тут же дает ему поручение: - Суслик, немедленно тащи сюда самого лучшего шампанского, какое есть! Угу. Суслик?! Мне нравится, надо взять на вооружение. Потом Гальяно вновь поворачивается ко мне: - Пойдемте. Как же приятно чувствовать себя центром хоть маленького мира, хоть маленькой вселенной и видеть там Зимовского в роли официанта… Тот растерянно улыбается, а потом кричит через зал: - Володя! Шампанского! Мы идем к столу, и Гальяно помогает мне протиснуться на место. Рядом с собой конечно. Он опять целует мне руки, непрерывно шутит и говорит комплименты. Чувствую, как его рука ложится на спинку дивана позади меня, но за рамки не выходит, так что я не напрягаюсь. По другую от меня сторону располагается Егоров, и я вскоре разворачиваюсь к нему, чтобы чокнуться и выпить шампанского. Наумыч тут же начинает петь мне дифирамбы: - Ой, Марго, вот какая же ты молодец, ты даже не представляешь, вот что ты для нас сделала! Скромно смеюсь: - Ну, вообще-то я делала это и для себя тоже! - Все правильно, но у тебя это так здорово получается. Шампанское уже начинает играть в голове, я с улыбкой оглядываюсь на Гальяно и ловлю на себе его взгляд… Затем, вспомнив, сколько сомнений у меня было по поводу статьи, я плотнее наклоняюсь к Наумычу: - Честно говоря, я сомневалась в успехе. - Это все равно… Победителей не судят. Но это такие рекордные продажи! Все! Теперь инвесторы полезут в кошельки! Слова об инвесторах заставляют еще раз оглянуться на Гальяно, а потом спросить у Егорова: - А что он на меня так пялится? Шеф пьяненько отмахивается: - Да пусть пялится, тебе что, жалко, что ли? Попялится и уедет... Но ты, все-таки, знаешь с ним поделикатней. Он возглавляет группу инвесторов - у него денег столько, сколько у моей жены желчи... А ты, как? Вообще, выглядишь здоровой. Я уже не улыбаюсь, а внимательно слушаю, мотая на ус… Здоровье? Тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить. Слава богу, все почти закончилось. Завтра, наверно, вообще буду как огурец... И займусь собой. Я с этими женскими деньками, и так уже забил на заросли на ногах, только колготки и спасают от позора. Со смехом отвечаю: - Держусь, из последних сил. Наумыч чуть пожимает мне руку: - Держись родная, держись, ты нам очень нужна! Чувствую, как рука Гальяно сползает со спинки дивана и трогает мои волосы. Ого, кажется, мне пора освежиться! Говорю Наумычу, делая рукой жест вглубь зала: - Я на минуточку. - Давай, давай, давай. Подхватив сумочку, протискиваюсь мимо Наумыча на выход. Когда оглядываюсь, снова ловлю на себе странный взгляд Гальяно. Вот, черт, не нравятся мне эти гляделки! Он что-то начинает нашептывать Егорову и я, увлекшись процессом, почти натыкаюсь на Калугу… Какой он сегодня демократичный – чуть ли не в футболке пришел. Хотя, если сразу от станка.... Это я же сачок, сижу дома... У него в руках два бокала и один из них он пытается сунуть мне в руки: - Марго, это тебе. - Спасибо. Снова оглядываюсь на Егорова с Гальяно. Вот о чем это они сейчас? И ведь на меня засранцы все время поглядывают. Андрюхин голос отрывает от размышлений: - Ты молодец, что приехала. - Ага, попробовала бы я не приехать! Снова смотрю на парочку – вроде отвернулись в сторону и что-то другое перетирают. Хотя у Наумыча видок уже не такой радостный. Калугин снова пытается привлечь мое внимание: - Слушай, я хотел бы извиниться за вчерашнее. Смотрю на него и туплю - о чем он? - А что у нас было вчера? - Ну, я тебе разных глупостей наговорил… Наморщив лоб, пытаюсь вспомнить, каких, но, увы, не получается. Андрей, видя такое затруднение, торопится подсказать: - По поводу Наташи, по поводу ревности. Я знаю, что ты так не думала и ... Ну, эту тему мы точно проехали: - Андрей, ты уж как-нибудь усвоил бы окончательно, что на работе я культивирую только профессиональное отношение. - Я знаю. Чокнувшись своим бокалом о его бокал, оставляю последнее слово за собой: - Ну, значит, плохо знаешь. Обойдя его, устремляюсь дальше, куда наметил, на ходу допивая из бокала. Снова оглядываюсь на Егорова с Гальяно – парочка все никак не наговорится, но теперь хоть занята собой, а не моей персоной. Впереди на пути маячит Лазарев - вот кто все знает об этом заезжем фрукте и я заруливаю к нему: - Константин Петрович! - Оу! Бросаю взгляд в сторону Гальяно. Приходится напрягать голосовые связки из-за громкой музыки: - А он что, правда, испанец? Лазарев понимает с полуслова: - Кто? Серега? Ха-ха-ха. Мой взгляд полон недоумения – если Серега, то почему Гальяно? Константин Петрович объясняет: - Серега Гальянов родом из Новосибирска! - В смысле? - В девяностые годы удачно поучаствовал в приватизации. Слушаю, открыв рот - крутой, однако, наш испанец. - Да, да, да… - все что нажито непосильным трудом перевел в Испанию и теперь он… Серхио Гальяно! Константин Петрович многозначительно поднимает вверх указательный палец. Так и стою с открытым ртом, переводя взгляд с Лазарева на стол, где сидят Гальяно с Егоровым и обратно. Теперь понятно, почему Наумыч так прогибается. Захлопываю клюв, пока мухи не залетели, и многозначительно киваю. Да-а-а, олигарх… *** А потом продолжаю свой путь в дамскую комнату. Неожиданная очередь лишний раз напоминает о тяготах и превратностях женской жизни. Так что, когда возвращаюсь в зал, направляюсь не за общий стол, а к барной стойке, с отчетливым желанием утопить свою грусть в чем–нибудь покрепче шампанского. Получив свой стакан вискаря, разворачиваюсь лицом к дрыгающемуся и извивающемуся в танцах залу и, оперевшись локтями о стойку, потихоньку пью… И созерцаю…. Расслабляюсь… Окончательно опрокидываю стопку в себя и морщусь – нужно было, все-таки, взять лимончик на закуску. Кайф прерывает голос Гальяно совсем рядом: - Маргарита. Перевожу взгляд на нашего олигарха, что-то он какой-то мутный… Или туманный…. Или это у меня в голове? Отставляю стопку в сторону - пожалуй, пить хватит. Галантный кавалер делает очередной комплимент: - Вынужден констатировать, у вас очень красивые глаза. О! Пытаюсь пошутить, хотя язык не очень-то слушается: - Да! Особенно левый. - М-м-м. И с чувством юмора у вас все прекрасно. Сцепив руки на животе, чуть покачиваюсь в такт хвалебным речам: - Вы так считаете? - Конечно. Прекрасно развитая самоирония - это большая редкость для красивых женщин. Мое внимание куда-то уплывает, концентрируясь на слове «красивые», и я пытаюсь догнать последнюю мысль заплетающимся языком: - Ой, для красивых… Вы еще господин Гальяно красивых не видели. Господи, чего несу. Развезло от первого же стакана…. Зря намешал... Гальяно, тем временем, наклоняется ко мне совсем близко и утвердительно кивает, прикрыв глаза: - Поверь, Маргарита, я видал всяких. О чем это он? Что-то я теряю нить… Так, сосредоточимся: - Скажите, а когда мы подпишем договор? Сегодня? Или уже завтра с утра? - А вот это не только от меня зависит. Смотрит на меня загадочно, но я все равно не въезжаю. От Егорова что ли? - А от кого еще? Но этот хмырь молчит и только улыбается. Я, тебе, что… Якубович, какой-нибудь, отгадывать… Или эта… Друзь, какая-нибудь?… Или какой? Черт, о чем я? Неожиданно с другой стороны к нам подбегает Зимовский: - Кхм, я прошу прощения. А тебе тут чего надо? Зима преданно заглядывает в глаза моему собеседнику: - Борис Наумыч, попросил меня ввести Марго в курс дела. Смотрю на него, приоткрыв рот... Они тут все пьяные, что ли? Ни одного вразумительного слова... Может мне кто-нибудь внятно объяснить? Недоуменно смотрю на Антоху: - В курс, какого дела? Зимовский, не обращая внимания на мои ужимки, интересуется у Гальяно: - Скажите, вам завтра вечером удобно будет? Интересно, о чем они, что удобно? Серхио пожимает плечами: - Мне будет удобно в любое время суток! - Понял. Нет, так дело не пойдет. Я настаиваю: - Зимовский, может быть, мне, кто-нибудь объяснит? - Я для этого сюда и пришел. Извините. Марго, можно тебя на секундочку... Он берет меня за руку и пытается увести вглубь зала. Но я не тороплюсь: - Ну, я слушаю. - Маргарита Александровна, дело в том, что возникли кое-какие обстоятельства. - В смысле? - У господина Гальяно возникли встречные предложения по договору, которые… М-м-м… Желательно обсудить, а еще лучше реализовать непосредственно перед процедурой подписания. Я тупо смотрю на него и никак не могу ухватить эту его мысль. Зато вижу как бегают глазки Антона: - Поэтому Борис Наумыч предлагает сделать эту встречу, так сказать, в своем кругу, прямо в отеле «Бородино» в номере господина Гальяно... Завтра в девятнадцать ноль-ноль. И из-за этого весь сыр-бор? Недоуменно выпячиваю нижнюю губу: - Ну, раз предлагает… И это все? - Все. Давайте я вас провожу. Он услужливо кивает в сторону стола, но я отцепляюсь от него: - Антон Владимирович, мне поводырь не нужен! - Как скажете, Маргарита Александровна. Не прощаюсь с вами. Не прощаешься? Огорченно прикладываю руку к груди: - О-о-очень жаль! Поворачиваюсь к сидящему Егорову. Какой же он хороший мужик! Мы с ним…, ну прямо душа в душу! Благодарность переполняет меня, и я счастливо улыбаюсь, обозревая сверху его макушку: - Борис Наумыч! Тот поднимает голову и его угрюмое выражение на лице меняется на теплое: - Марго! Присаживаясь рядышком, обнимаю его: - Борис Наумыч, ну может, хоть вы мне объясните, что вообще происходит? - А что происходит? Сидим нос к носу, и я вижу его печальные глаза. - Борис Наумыч, вы вообще хорошо себя чувствуете? - Ты не поверишь - с каждым глотком все лучше и лучше. Он отпивает коньяк прямо из бутылки. Вот это по-нашему! Смотрю в зал – все пляшут, все довольны... Один Наумыч грустный… Непроизвольно икнув, интересуюсь: - А скажите, почему… Почему мы ничего не подписываем? - Да как же мне тебе объяснять… Если б я командовал парадом… Ну, а… И этот про парад… Что-то мудрено, без пол литры не поймешь. Забираю у него бутылку и тоже отпиваю из горла: - Ну, а кому еще командовать парадом, как не вам? Мы на коне, номер на ура разошелся. Шашку в руки и вперед! Подкрепляю слова взмахом шашки…, в смысле бутылки… Неважно. А что важно? Мысли путаются как… Как... В голосе шефа неожиданно звучит горечь: - Девочка. Да не будь ты такой наивной! Да где ты тут девочку увидел? Да еще наивную?! Тыкаю себя в грудь рукой: - Кто это наивный? Я? Я не наивный. Я уже собаку съел… Или двух! Шеф, невесело усмехаясь, переходит на пословицы и поговорки: - Знаешь такую поговорку - кто платит за девушку, тот ее и танцует? Ага! Я пословиц тысячу знаю! Не плюй в колодец, вылетит не поймаешь… Одна голова хорошо, а два сапога – пара… Договор, танцы с девушками, съеденные собаки. Чего-то у меня в голове каша. Никак не могу въехать и мотаю головой: - А это к чему? Егоров отворачивается: - Да хрен ее знает к чему! Гальяно этот вот, все… Я вообще не знаю, может зря мы с ним завязались? Ах, вот в чем дело. Моему возмущению нет предела: - Так этот упырь еще условия какие-то двигает? - Ну вот, представь себе. Смотрю в зал: - Вот, урод, а! А чего его не устраивает, что он хочет-то? - А тебе чего Зимовский ничего не рассказал? Приобнимаю Наумыча, положив руку ему на плечо. Честно говоря, уже не могу четко вспомнить, о чем квакал этот зимородок и потому задумываюсь: - Ну, так… В трех словах… Что будут какие-то там переговоры, в какой-то гостинице, дополнительные. Он что хочет поторговаться или что его смущает? Егоров опять смотрит вдаль и прикладывается к бутылке: - А черт его знает! Я ж не могу прочитать его мысли…. Вообще есть ли у него в башке мысли то какие? Расстраивается старик… Я готов к любым переговорам и тычу себя пальцем в грудь: - Борис Наумыч, вы не переживайте так, мы… Я вам… Я вам говорю!… Все он подпишет! - Эх, Марго… Вот, твои бы слова… Он по-отцовски целует меня в лоб и отворачивается. Блин, я сейчас соплю пущу. Пытаюсь его успокоить и успокоиться сам: - Да не таких мы упырей обламывали! Как шашкой, рублю рукой, кромсая Гальяно на части: - И этого тоже обломаем по полной! Наумыч смотрит на меня с каким-то сочувствием, но я уверен в своих силах! No passaran! *** Так и не добившись конкретики от Наумыча, перебираюсь к столику, где сидят Зимовский, Эльвира и Кривошеин. Поджав под себя ногу, усаживаюсь на свободное место на диванчике. Они смотрят на меня…, а я пытаюсь сфокусироваться на них и не уплыть совсем: - Зимовский! Может ты мне, все-таки, объяснишь, что там с этим контрактом, а? - А что с контрактом? Там все на мази - завтра вечером все едем к Гальянову и подписываем. - А зачем все? Наумыч, что у нас уже расписываться разучился? - Что, значит, зачем? Во-первых, мы - руководящее звено. Валик смотрит на меня и поддакивает: – Да! Мне кажется он пьяный. Шатается... Поэтому на него не смотрю, отворачиваюсь. Антоха продолжает: - Да. А во-вторых, мало ли что? При подписании контракта знаешь, могут различные детали всплыть! Эльвира, размахивая бокалом в руке, пытается отмазаться: – Антон, я завтра на массаж записалась! Может, как-нибудь, без меня? - Эльвирочка, запомни – там, где фигурируют цифры, фигурируешь и ты! Слушаю их разговор, приоткрыв рот – пытаюсь, мысленно, следить за ходом… И не получается. Так что, только улыбаюсь и киваю: - А-а-а. Кривошеин опять подает голос - Да уж… Завтра день судьбоносный! Зима острит: – Вот, слышали? Устами младенца, как говориться … В последней попытке пытаюсь удержать уплывающие мысли: - Ну и почему в гостинице какой-то? Почему не на броненосце "Потемкин», например. Эта идея меня так веселит, что я ржу и не могу остановиться. И все ребята хохочут. Зимовский подхватывает: - А действительно, Евпатий- коловратий, с его баблосами можно было и на броненосце. Все вокруг плывет, и я роняю голову на руку. *** Где-то за полночь, идем к такси… И чего я так назюзюкался? Голос Антона рядом нашептывает: - Завтра на работу не выходи, приезжай прямо в «Бородино» на Русаковской… И мы все тоже, конечно. Егоров отпускает отоспаться и подготовиться – договор сейчас важнее любой текучки. Нам… Вернее тебе… Завтра нужно быть вечером ого – го… Очень энергичной! Битва за договор будет не шуточная! Извини, но придется очень постараться! А синяки под глазами женщину не красят. Так что домой и спать, спать, спать... Я его почти не слушаю и ищу глазами Наумыча – весь в тумане он смотрит на меня грустными глазами и утвердительно кивает.