День за днем. Эпизод 1

В предбаннике я переодеваюсь в халат, и теперь мы с Анютой сидим рядышком на лежаке, спиной к спине, в ожидании процедуры. Чего-то мой мандраж за последние минуты только усиливается. Поглаживая несчастную ногу, экзекуция над которой жутко пугает, слегка оборачиваюсь к подруге: - Слушай Ань, у меня какое-то предчувствие хреновое. Сомова соскакивает с лежака и обходит его вокруг, вставая прямо передо мной: - Гош, расслабься. Десять минут терпения и ты две недели свободен. До меня вдруг доходят ее слова, и я испуганно вскрикиваю: - Как две недели? А потом что, опять? Сомова разводит руками: - Ну, или три, я не знаю, с какой скоростью они у тебя растут. - Бли-и-и-ин. Капец! Новость приводит меня в ступор. Я думал, забуду об этом на год, ну или на полгода, по крайней мере… Стоп - машина! Докатился... О чем это, я? Какие, еще, год - полгода? Я что смирился всю жизнь торчать в этой тушке? В отчаянии поднимаю ногу и рассматриваю волоски. Неужели всего две недели? Сомова продолжает уговаривать: - Гош, кончай ныть! Я к этой Тамаре два года хожу, отличная тетка. Ты даже не почувствуешь ничего. Меня всего колотит от предвкушения, и я мотаю головой: - Я уже чувствую. Из кабинета неожиданно раздается чей-то громкий женский вскрик, даже ор: - О-о-о-о-ой! Сердце ухает куда-то глубоко вниз, как на американских горках, и мои глаза буквально лезут на лоб от страха. Я поворачиваюсь к Аньке, и мой голос срывается: - Это что, вот так будет? - Гош расслабься, это просто новенькая, наверное. Блин, а я что, старенькая? Пулей слетаю с лежака к шкафчику со своей одеждой. Не помню, как одевался, но кажется быстрее, чем норматив в солдатской казарме при объявлении боевой тревоги. И главное – ничего не перепутал…. Бли-и-ин, это называется на уровне автоматизма – совсем, кажется, в бабу превращаюсь…. Спустя несколько минут я уже на улице, иду широким шагом, нервно позевывая, и только слышу топот догоняющей меня Сомовой: - Гош, Гоша, ну подожди. Ну что ты, как маленький! Она пытается ухватить меня за локоть., ноя не даюсь. Рублю рукой воздух: - Аня, не трогай меня! Но Сомова не отступает: - Да подожди ты! - Слушай, я тебе сказал русским языком - я туда не вернусь, все! Мы останавливаемся посреди улицы и гипнотизируем друг друга. Анюта обиженно канючит: - Слушай, ну мне неудобно. Это моя знакомая, все-таки, я договаривалась с ней. Горячо протестую – пытать себя не дам! - Да хоть родственница! Я не буду рвать на себе волосы. - Почему сразу рвать? - А как это называется? Пусть растут, как росли. - Слушай дорогой мой, между прочим, это была не моя идея. Кто ж знал, что это такой мазохизм: - Ань, я не думал, что эта процедура решается на уровне операционной! - Не операционной, а обычного косметологического кабинета! Да плевать мне как называется эта камера пыток: - Так все, на этом снаряде мы упражнения закончили. - Ну и ходи как орангутанг! С хитрой мордой парирую: - А их сбрею и все! Сомова наскакивает на меня, как бойцовый петух. Или бойцовая курица, если такие есть: - Ну, сбрей, сбрей, только они у тебя снова вырастут! Только еще более густые и жесткие! Капец, сама сказала, что через две недели все равно вырастут! Как же меня это все задрало! Шаг в сторону и расстрел. Недовольно фыркаю: - Епрст… Как сложно быть бабой! - А ты думал? - Ань, ну чего делать-то, блин? - Я тебе сказала что! И все женщины этот делают. А мужика, как ветром сдуло! Автоматически брякаю: - Не бей ниже пояса. - А можно и ударить, там у тебя все равно ничего нет! Это уже грубо, даже меняюсь в лице: - Ань! - Что? Но потом опять канючу: - Ну, нельзя ли как-нибудь, чтобы не так больно было хотя бы? - Можно, под наркозом! - Издеваешься, да? - Нет, издеваешься у нас сегодня ты! Все, мне пора! Да? А как я теперь на работу? День в разгаре, а я буду по магазинам чулки да колготки шарить? Кошусь на наряд шагающей рядом Сомовой: - Так, стоп - машина. - Ну, что еще? - У меня есть одна идея. - Какая? - Конгениальная! Пойдем, расскажу. И разворачиваюсь назад к салону, а Сомова, семеня рядом трусцой, начинает ныть: - Мне на радио нужно. Беру ее за плечо, придавая ускорение: - Сейчас пойдем и на радио, все нормально. - Меня Марат убьет. - Марат… Я все беру на себя. Все! Очень убедительно добавляю, заглядывая ей в глаза: - Пять минут, пятиминутное дело. Конечно, уговоры и сам процесс заняли не пять минут. Но результат превзошел все ожидания – мы поменялись с Анютой не только одеждой, но и обувью. Не спорю, размерчик одежки не тот, и рядом мы, наверно, выглядим комично… И я в ее короткой маечке и курточке, и она в моем длинном пиджаке и юбке. Но это же только до вечера. Сомова все время недовольно зудит: - Гош, я не могу понять, а туфлями то зачем мы поменялись? Извини, так получилось. Воспользовался ситуацией: - Потому, что твои удобней. Благо, что размер ноги одинаковый - тридцать девятый. Анюта обижено причитает: - Блин, какие-то колодки. Кошмар, а не туфли. - Во! Прикинь, а каково мне? - Слушай, Гош, я не дойду так. - Дойдешь, дойдешь Анечка. На ходу рукой притягиваю ее голову к себе и целую в висок: - Слушай, спасибо тебе, огромное. Обнимаю за плечо дорогую подругу: - Родная, я побегу, а то меня уже с собаками наверно ищут. Давай, все! Машу на прощание рукой и убегаю вперед, оставляя Сомика хромать.. Как, все–таки, здорово! Какие же у нее удобные туфли! *** Возвратившись в редакцию, в свой кабинет, прохожу к рабочему месту, стаскивая с себя сомовскую курточку. Оценивающе смотрю вниз - да, коротка кольчужка: маечка слишком обтягивающая и короткая для местной мужской аудитории. Сзади, от двери, тут же раздается голос Зимовского: - Марго! Даже вздрагиваю – ну вот, сейчас начнется. Стараясь выглядеть спокойным, не торопясь, вешаю куртку на спинку кресла. Антон извиняется: - Прости, не хотел тебя испугать. Изображаю легкую улыбку: - С чего ты взял, что меня испугал? - Ну, показалось. Стоим лицом к лицу и смотрим друг на друга. Я то, знаю, чего ты приперся – видно покоя не дает утренний разговор с Гошей: - Антон Владимирович, вы по делу или как? Он с серьезным видом кивает: - Не поверишь, я по работе. Подняв руку к глазам, демонстративно смотрю на часы: - У тебя есть ровно пять минут. Антошин взгляд сканирует меня сверху вниз: - Симпатичный наряд. Блин, так и знал, что мужики будут пялиться. Прерываю осмотр модных нарядов: - Время пошло. Зимовский ухмыляется: - Понимаю, каждая секунда на вес золота. Утвердительно киваю, опустив глаза вниз – давай начинай уже. Антон засовывает руки в карманы и в раздумьях делает несколько шагов вдоль стола, потом разворачивается: - Маргарита Александровна, дело в том, что сегодня мне позвонил ваш брат. - И что? Настороженно наблюдаю за его перемещениями. - Да так, ничего. Мы с ним обсудили кое-какие моменты. И... В общем, по новому номеру у него есть некоторые идеи. Ни о каких идеях мы с ним не разговаривали! Он подходит ко мне вплотную, и я с невинным видом интересуюсь: - И ты хочешь обсудить их со мной? Антоша не так прост и качает отрицательно головой: - Нет. Дело в том, что мы с ним не договорили. - И? - И он сказал, чтобы я взял у тебя его номер телефона и перезвонил. Ну, надо же, Гоша ему сказал. Врет и не краснеет. Тем не менее, неожиданный поворот. Делаю задумчивое лицо и корчу гримасу, выражающую сомнение: - Он так сказал? Антоша изображает честность и искренность: - Да, так сказал. Я зажат между Зимовским и креслом, и это мне не нравится. Сунув руки в карманы, проскальзываю мимо него, на оперативный простор: - Странно. Начинаю расхаживать по кабинету и судорожно придумывать хоть какую-нибудь отговорку: - Дело в том, что… Странно это все, странно… - А что здесь странного? Присаживаюсь на край стола и оглядываюсь на Антона: - Ну, мы с ним сегодня тоже разговаривали. - Ага. - И он об этом даже словом не обмолвился. Пять минут прошло, аудиенция закончена, надо как-то сворачивать этот тухлый разговор. Зимовский обиженно тянет: - Ты что, мне не веришь? Абсолютно. Даже если бы мне Гоша сам сейчас позвонил и повторил твои слова – не поверил бы. Эта мысль заставляет рассмеяться и Антон, вдруг склоняется над столом, тянет руку и хватает лежащий там мой мобильник: - ОК! Потом , правда, с довольной физиономией протягивает его мне: - ОК! На! Позвони ему прямо сейчас и спроси. Черт! Что делать? Ни одной подходящей мысли в башке. Беру телефон и засовываю его в карман от греха подальше. Демонстративно встаю, поглядывая на часы: - Время вышло. Оскал на лице Антона сменяется злобой: - Маргарита Александровна, я позволю себе напомнить, что Игорь Ребров является главным редактором нашего печатного издания, а я его зам. И я, всего лишь, прощу соединить меня с моим непосредственным начальником! Вот и все. Ори, ори. Непосредственный твой начальник - я! Смотрю в его зенки без всякого испуга, и это его еще больше злит. Обхожу вокруг Антона и иду к своему креслу: - Я еще раз объясняю… Еще раз – аудиенция окончена! - …Дело в том, что мой брат находится практически все время в больнице у отца и, сами понимаете, разные звонки ему… - Маргарита Александровна я еще раз объясняю… Что же такое придумать? Погрузившись в размышления по срочному решению проблемы, отворачиваюсь к окну. За стеклом уличный шум и гам - может, оттуда прилетит светлая мысль? Зимовский продолжает гундеть: - Этот звонок не разный, а деловой! Блин, нет там ничего за окном, никаких подсказок. Разворачиваюсь к Антоше лицом и тут же выслушиваю очередной довод: - Более того, издательство «Хай файф» имеет полное право знать номера телефонов своих сотрудников, коим Игорь и является. Кому надо, тот знает. Но как же, все-таки, быть? Старая пластинка на этого гондольера уже не действует. Продолжаю тянуть время: - Антон Владимирович, я все понимаю, но… - Тогда в чем дело? У меня важный производственный вопрос! Так он мне и не дал присесть, стою тут перед ним, спрятавшись за спинку кресла, и оправдываюсь как школьник... Хватаюсь за последнюю его фразу и, пожав плечами, уверенным тоном ставлю точку в споре: - Важные производственные вопросы можно смело обсудить со мной. Зимовский уже кипит – на каждый его аргумент, у меня находится свой. - Маргарита Александровна, если вы заметили, я именно так всегда и делаю. Но именно этот момент Игорь хотел обсудить лично со мной! И ведь не докажешь обратного… При таком раскладе может ведь и к Наумычу побежать жаловаться. Делаю вид, что сдаюсь: - Ладно, я сейчас его наберу. Возвращаюсь за стол и вытащив из кармана мобильник, усаживаюсь в кресло. На лице Зимовского, тут же, расползается самодовольная улыбка: - Будьте добры. Рано радуешься. Отвернувшись в сторонку, чтобы Зимовский не видел моих манипуляций, набираю под столом свой домашний номер и подношу мобилу к уху. Естественно, там длинные гудки – Анюта на работе. Зима ухмыляется, ждет связи с Гошей, придурок! Я его предупреждаю с серьезным видом: - Только недолго, учти - Австралия! И тыкаю пальцем в трубу. Антон тоже с серьезным видом кивает: - Я понимаю, я понимаю. Подержав трубу у уха и прослушав собственную стартовую фразу, записанную в память телефона, изображаю гримасу разочарования и, пожав плечами, захлопываю крышку мобильника. Да… Какой актер пропадает…, вернее актриса. Шлю Антону улыбку сожаления: - Автоответчик. - Автоответчик? - Угу. Даже высовываю кончик языка от старательности. Очень хочется получить приз за артистизм. - Он, как раз сейчас, я думаю, находится в больнице и поэтому отключил его голосовую связь. Улыбка Зимовского опять превращается в оскал: - Ну да, ну да. Вдруг Антон сам тянет руку к телефону: - Слушай, а дай мне его! Прячу руку с телефоном под стол: - А что тебе еще дать? - Ну, хорошо, хорошо, продиктуй мне тогда номер его телефона. Он достает свой мобильник и смотрит на меня, изображая терпеливое ожидание. Сейчас! Только шнурки поглажу! Увы, но только киваю головой, как китайский болванчик, зависая, не зная, что же еще придумать. Антон еще пока просит, но его терпения явно на исходе: - Марго, в конце концов, я его друг. Поднявшись из кресла, завожу старую пластинку, за неимением новой: - Еще раз повторяю, мой брат сказал – никому не давать его номер. Мотаю отрицательно головой и Зимовский уже шипит от злости и бессилия: - Слушай, ты наверно считаешь себя очень умной? Безусловно. По крайней мере, поумней тебя. Буравим друг друга глазами, и в этих гляделках ему не выиграть, сколько бы зенками не сверкал. А он уже чуть ли не скрипит зубами: - Но поверь мне, со стороны это выглядит так убого. Взглядом показываю на дверь: - Освободите кабинет. - Бегу и падаю! Я не выйду отсюда, пока не поговорю с Игорем Ребровым! Звони! Ну что ж. У меня рука не отсохнет. Опять делаю вид, что набираю номер, а потом захлопываю крышку мобильника: - Я ж тебе говорю – автоответчик. Зимовский продолжает нервно метаться вдоль окна: - Ну, так оставь ему сообщение, он перезвонит. - Он не перезвонит. - Почему? - Потому что… С мобильного это очень дорого! - Ну, тогда набирай, снова и снова. Антон изгибается в мою сторону и заглядывает в лицо: - Рано или поздно он ответит. Пытаюсь изобразить смех, но получается не очень естественно: - Ты что, мне предлагаешь сидеть тут и ему постоянно наяривать, что ли? - А что, есть другой выход? Надоедает смотреть на него снизу вверх, и я встаю из-за стола, засовывая руки в карманы Анькиных брюк: - А ты иди и работай, Антон, иди, работай. Я позову тебя, как только дозвонюсь. Не переживай! Зимовский начинает кривляться, вроде как, передразнивая меня: - Ты что? С мобильного это же так дорого, пока ты меня найдешь. А это же Австралия - баблосы, баблосы, баблосы… - Ладно, ладно… Оглядываю Антона с головы до ног: - Хочешь правду? Смотрим друг другу в глаза и тот выдает, явно намекая на прежние собственные измышления: - Очень хочу! Вот урод! И правда, затаив дыхание, ждет от меня признаний. Не знаю каких... Может криминальных. Мне вдруг в голову приходит идея, как утихомирить разбуянившегося…, уж не знаю - барана или быка. Барана мне нравится больше. Может и правда организовать еще один разговорчик с Гошей? Но для этого нужно выиграть время, причем без присутствия Зимовского. Здесь, на этаже, только одно подходящее место, недоступное для этого придурка. План почти готов и я хмыкаю: - Антон, ты не поверишь. Делаю эффектную паузу. - Мне срочно нужно в сортир! Прошмыгнув быстренько мимо и включив третью скорость, спешу укрыться там, куда мужчинам вход запрещен. Пусть поскрипит зубами. *** Спрятавшись в женском туалете, набираю номер Сомовой. Как только появляется связь, шиплю в трубку: - Алле, Аня? С того конца слышится чей-то чужой мужской шепот: - Она сейчас не может… - Это Марго. А когда сможет? - Минут через двенадцать. Это наверно Руслан. Но мне некогда ждать - в туалете долго не проторчишь, а под дверью наверняка уже пасется черный демон «Мужского Журнала». Я пытаюсь давить на Руслика: - Это очень срочно, очень! Все равно приходится ждать несколько минут, прежде чем раздается недовольное: - Алло, ну что там еще? На то, что бы объяснить ситуацию хватает и пары минут: - Ань, это капец! Мне нужен голос Гоши, прямо сейчас! - Опять Наумыч? Ну, приезжай. - Ань, ты не понимаешь. Если через минуту Зимовский не поговорит с Игорем, он меня прямо тут в туалете придушит наверно, или утопит в унитазе! - Да? Но… О чем мне, то есть Гоше, с ним говорить-то? - Анечка, родная, скажи, хоть что-нибудь! Скажи, что тебе некогда и все! Вешай трубку! - Ну, хорошо, хорошо... Дай нам пять минут подготовиться. Я перезвоню. Даю отбой и смотрю на себя в зеркало: - Так, собраться! Танки тоже горят, а Зимовский далеко не танк. Когда через пару минут выхожу из туалета, Антон тут как тут и перегораживает мне дорогу: - Ну? - Что, ну? - Мы будем звонить Гоше или как? Оглядываюсь по сторонам, оценивая обстановку... А ведь действительно, покусает еще, потом делай сорок уколов от бешенства: - Слушай, Зимовский, ты меня достал уже. - Это вы меня достали, Маргарита Александровна. - Я звоню в последний раз. Склоняюсь над телефоном, потом снова смотрю на Антона: - И точка! - Это, если мы дозвонимся. Набираю Анькин номер и жду ответа: - Алло! Алло! Наконец, на том конце Анюта отвечает: - Слушай Марго, пока не давай трубку Зимовскому. У нас тут проблема - программа глючит, нам нужно время. Какое на хрен время, где я его тебе возьму! Начинаю тараторить: - Алло Гош! Гош привет, это Марго. Еще раз привет, да! Бедный Сомик пугается и кричит на меня: - Ты что больная, я говорю – не фурычит. Еще две минуты! Да тяну я время, тяну: - Алло, Гош, плохо слышно. Зимовский, гад, вдруг вырывает у меня трубку прямо из рук и орет: - Алло, Гоша! Игорь! Это Зимовский! Смотрю на этого убогого. Ну, что, поговорил? - Алле Гоша, Игорь! Анька, видимо, заткнулась от испуга и правильно. Молча стою, сверля глазами злобного упыря. Зимовский отрывает трубку от уха, смотрит на нее в недоумении, а потом захлопывает крышку. - Черт! - Зимовский, ты что, себе позволяешь, а? Антон бросает вокруг быстрые взгляды, а потом вдруг хватает меня за шею: - Послушай, иди сюда, овца! И заталкивает назад в женский туалет… Блин, ты кого овцой назвал, засранец?! Но, возмутиться и дрыгаться возможности нет – Зимовский больно держит за плечо, и прижимает к кафельной стене, продолжая шипеть: - Или ты мне сейчас расскажешь кто ты такая и где Гоша… - Или? - Или я тебе не завидую… Если ты так не понимаешь, то читай по губам – Где…Сейчас…Гоша?! Я тоже умею орать: - Слушай, у тебя что, с ушами проблемы? Гоша, сейчас в Австралии! - Слышь, ты, курица безмозглая, эти сказки венского леса можешь рассказывать детям, если, конечно, они у тебя будут! Антон опять зыркает по сторонам. Даже здесь в туалете? Он хочет меня запугать, но, похоже, боится сам! Это вселяет немного уверенности, придает силы, и я вырываюсь: - Убери клешни и дай сюда телефон! Зимовский отставляет руку назад и вверх, так что мне не достать. Скачу, как мартышка, толкаю его, но это тельце слишком слабо, а руки, в сравнении с Антошкиными, слишком коротки. Он злобно ржет: - На Петровке заберешь! - На какой Петровке? - Мне не хочешь, там расскажешь, куда ты Гошу дела! - Слушай, Зимовский, у тебя реально проблемы, тебе лечиться надо! Пытаясь изобразить язвительную улыбку, добавляю, намекая на психиатра Самойлова: - Я хорошего доктора знаю! - Боже мой, какой огонь в глазах! Тебе бы в кино сниматься. Время, время, время! Главное тянуть время! Опять напрягаю голосовые связки: - Дебилам повторяю еще раз - мой брат в Австралии! Он ухаживает за больным отцом! Антон продолжает оглядываться по сторонам, боится гаденыш, что кто-нибудь зайдет и застукает его здесь. Случись такое, будет о чем на кухне кумушкам языком почесать. - Очень убедительно звучит, но только когда он мне звонил, я слышал твой голос почему-то. Или ты на трамвае съездила в Австралию? Черт, черт, черт! Главное – не молчать: - Зимовский, если слышатся голоса, еще раз говорю – лечись! Мой мобильник в руке Зимовского вдруг оживает и начинает наигрывать мелодию. Наконец-то, Сомова! Дергаюсь вперед, но Зимовский выставляет руку, не давая возможности дотянуться до телефона. Ему, все-таки, удается, отпихивая меня одной рукой, приложить трубку к уху: - Алло!... Алло! Мне слышно, как из телефона раздается достаточно громкий и уверенный мужской голос: - Алло, Антон? У бедного Зимовского глаза чуть ли не из орбит лезут от радости: - Да! Гоша! - Слушаю, Антон. - Алло, старик! А ты, где сейчас? Поганец крепко держит меня на расстоянии вытянутой руки, да еще сам, при этом, отвернулся, вместе с трубой, так что мои ручонки оказываются слишком короткими. Продолжаю ими махать и орать: -Дай, сюда телефон! Но он лишь злобно огрызается: - Заткнись! Гошин голос печально вещает из трубки: - Я в больнице у отца. - Ну и как он? - Врачи говорят - состояние стабильно тяжелое. - Понятно, значит ты не скоро, да? Хрен тебе, все равно будет, по-моему. Чуть передохнув, иду напролом, тянусь изо всех сил, но пока далеко, не достать, а бульдозер из меня слишком легковесный. Рычу: - Руку… Снова пытаюсь вырваться из цепких клешней этого ракообразного и отпихнуть их от себя. А из трубки продолжает литься грустный голос Гоши: - Получается, что так. - Алло, слышь, Игорь! - Антон, что ты хотел? Говори быстрей! У меня мало времени. - Алло, слушай Игорь, я… Ну, если у тебя вопрос, ну, любой вопрос, финансовый …, ты звони, хорошо? - Спасибо старик, я тебя услышал. - Игорь, слышишь... - Прости Антон, мне надо закругляться - тут консилиум по поводу моего отца. Я должен присутствовать. Ты звони Марго, если какие-то проблемы по работе. Она или я все равно, одно и тоже. Вижу, как счастливое лицо Зимовского тухнет на глазах: - Я понял, понял, говорю. - Ну, все пока. - Подожди, Игорь! Подожди, слышишь! Из телефона раздаются короткие гудки, но Антон продолжает кричать: - У меня маленький вопрос. Блин, алло! Он так расстроен и растерян, что мне, наконец, удается вывернуться из под его цепких пальцев и выхватить свой мобильник: - Дай, сюда! Зимовский быстро приходит в себя и орет в ответ: - Дай трубку! Прячу телефон за спину: - Что тебе еще дать? - Номер покажи! - У коня под хвостом посмотришь! - Откуда он звонил? - От верблюда! Очень содержательный разговор. Пока этот урод снова не начал распускать свои клешни проскакиваю мимо него к выходу и вылетаю пулей из туалета. Сзади слышу топот: - Стой! Куда, я сказал! Он хватает меня за руку, пытаясь остановить посреди холла. - Стой, слышишь! Ну, это вообще наглость. Приходится снова вырываться: - Слушай, ты, урод, если у тебя паранойя – лечись! - Номер покажи, а мы там решим у кого паранойя! Оказывается, мы стоим возле комнаты отдыха, откуда на шум высовывается Егоров: - Тихо, тихо, стоп марксисты, вы что, обалдели?! Он протискивается между нами, разъединяя, и заставляя Антона от меня отцепиться. И тут же сует Зимовскому в руки свою чашку с недопитым кофе: - На, держи! Он приобнимает нас обоих и по-отечески интересуется: - Так, что случилось? Ага, сейчас!... Стоит заикнуться про звонки и этот гондольер с чашкой тут же все так извернет, что уже сам Наумыч потребует срочной связи с Австралией. Поэтому бормочу: - Ничего. Антоша тоже не хочет публичности и моих рассказов про преследования в женском туалете: - Ничего. Втроем мы идем по холлу, и я повторяю: - Ничего. Останавливаемся у зала заседаний: - Значит, мне это все показалось, да? Значит, у меня получается галлюцинации? Засунув руки в карманы, смотрю на Зимовского, что он скажет - его очередь. Антон начинает гундосить: - Борис Наумыч, ну, это был просто рабочий момент. Егоров поворачивается ко мне, и я тут же подтверждаю эту свежую мысль: - Творческий во... Вопрос обсуждали, так сказать. Не люблю врать, особенно Наумычу и стыдливо опускаю глаза. Антон поддакивает: - Да, немного разошлись во взглядах. Егоров, в сердцах, сшибает вместе скрюченные пальцы: - Вижу, как вы разошлись…. Как айсберг с «Титаником»! Пытаюсь максимально сгладить ситуацию: - Да нет, мы просто обсуждали новый номер и… Шеф заинтересованно разворачивается в мою сторону и недоверчиво тянет: - Обсуждали творческие задачи, да? Утвердительно киваю несколько раз. Начальник вздыхает: - Я бы с вами тоже с удовольствием, Маргарита Александровна, обсудил новый номер журнала. - Так это…, завсегда, пожалуйста. Он почти утыкается в меня, нос к носу: - А статья ваша, я надеюсь, она уж готова? Вот, язва! Чешу нос, соображая, как бы вывернуться: - Да, то есть… - То есть, нет? - Нет, просто мне надо еще раз вычитать и я вам ее вечером пульну по электронке. Для убедительности взмахиваю рукой, выделывая магические пассы в воздухе. Так все гипнотизеры делают, вдруг прокатит? Егоров недоверчиво шевелит бровями: - Вечером? - Да. - Хотя нет, давайте утром, знаете. Только запомните - утро у меня начинается в шесть часов утра! Очень грозно звучит. Я покорно киваю: - ОК! Егоров теперь оборачивается к Зимовскому, грозно зыркает в его сторону и, наконец, отправляется к себе. Но недалеко - как только Зима дергается в мою сторону с желанием продолжить наезд, Наумыч тормозит и оборачивается: - Антон Владимирович, дамам надо уступать, тем более вы - мужчина. Благодарно смотрю на шефа – золотые слова. Правда, толку от них мало. Егоров уходит, а мы с Антоном снова остаемся лицом к лицу. Он злобно шипит: - Я тебе с удовольствием уступлю… Только место на кладбище! Делаю губки бантиком: - А оно у тебя уже есть? Ух ты, молодец! Глажу его по лацкану пиджака: - Здорово, быстренько подсуетился. Кстати, дорого сейчас? Последнее слово за мной и я с довольным видом марширую мимо Антона прямо к себе в кабинет. В спину летит: - Вот, сука. Тогда уж, стерва. *** На сегодня, думаю, впечатлений хватит. Зимовский все равно работать не даст. Собираюсь домой, но неожиданно звонит Анька – интересуется, как все прошло и насколько она попала в роль. Прошло и прошло, и, слава богу. Сквозь жалюзи наблюдаю за Калугиным, о чем-то болтающим с Люсей в холле и вспоминаю о проблеме, которая, увы, так и не решена. Тяжко вздыхаю: - Ань. - Что? - Ну, чего мне с ногами-то делать? - В смысле? - Ну, я это… Согласен. - Гош, я так и буду из тебя тянуть каждое слово? На что ты согласен? - На эпиляцию. - Звони и договаривайся. Но только сам! - Ань, а по-другому никак нельзя? Без врачей и белых халатов? - Ну, если только самообслуживание. Ладно, хорошо… Куплю что-нибудь по дороге. Все, Гош, мне некогда. Вот так всегда. Осторожно выглядываю в холл и осматриваюсь по сторонам. Блин, этот упырь маячит в дверях своего кабинета и явно меня караулит. Подхватив пиджак и сумку, в темпе выскакиваю за дверь и, не давая опомниться, начинаю первым: - Антон Владимирович, наконец-то я вас вижу! Где вы ходите? Там отдел моды должен подготовить портфолио с моделями, проконтролируйте, пожалуйста, и передайте Андрею Николаевичу! Зимовский, никак не может врубиться и пребывает явно в шоке: - Чего-о-о? - Антон, да что с тобой? Не выспался? Борис Наумыч просил поторопиться! Чтобы через два часа все было у Калугина! Да и еще он хотел… Но Антохи уже нет, и дверь в его кабинет плотно закрыта. Жаль! Оборачиваюсь к секретарской стойке: - Люсь, слышала? Напомни Зимовскому через часок. От моего имени. - Хорошо, а вы еще вернетесь? - Иногда они возвращаются… Но нет Люсенька, не в этот раз. Так что, до завтра.