День за днем. Эпизод 1

Официант уносит цветы, чтобы поставить их в вазы, а потом быстро обслуживает, подавая на стол вино, крепкие напитки, закуску и горячее, так что долго скучать не приходиться. Марат пытается что-то вещать, изображая тамаду, но все его разговоры неизбежно скатываются к жалобам на работу: – А знаете что обидно? Что диджеев знают все, а программных директоров никто! Никто не знает. Он берет со стола бутылку водки и пытается наполнить Андрею его стопку, но тот прикрывает рукой: - Д-д-д… Я пас! - А что так? - Не, я лучше более медленные напитки. Жду, когда кто-нибудь догадается налить вина и нам с Анькой. Сижу, сложив руки на столе, посматриваю по сторонам и на Андрюху тоже - вот, нормальный, все-таки, мужик, не бухать сюда пришел, в отличие от некоторых … Калуга тянется за бутылкой красного «Баролло»: - Вина, пожалуй… Ань? - Да, да. Я с удовольствием. Сомова подставляет свой бокал, и Калугин наливает сначала ей, а потом и мне. Марат, комментирует противным голосом: - Как говорится, нам больше достанется. Предлагаю тост! Банальный, но – за вас милые дамы! Да уж, без изысков. Дешево и сердито. Чуть повернувшись к Андрею, бормочу, скривив рот: - Оригинально. Марат пытается добавить интригу, поднимаясь со своего места: - Мужчины пьют стоя! Блин, гусар, твою мать. Меня аж перекашивает: – Ой, только давайте без этого, пожалуйста. Анюта меня поддерживает: – Да, спасибо, Марго. Ее кавалер тут же плюхается мешком на стул: – Ладно, ладно… Ну… Чтоб флаг стоял и деньги были! Залпом пьет свою водку до дна, а мы лишь пригубливаем красное вино из бокалов. Марат с набитым ртом продолжает нудеть и все об одном и том же: - Так вот, диджеи на радио – они кумиры, а нас программных директоров никто не знает. Отставив свой бокал в сторону, кидаю на Марата хмурый взгляд исподлобья - все-таки, он придурок… Анюте уже неудобно выслушивать однообразные разглагольствования своего кавалера, и она пытается приумерить его пыл: - Так уж и никто, ну. - Можно конечно сказать, что мы широко известны в узких кругах. Ковыряю вилкой в тарелке, но есть не особо хочется… Анька слепая совсем - какой на фиг любит, себя Марат любит и больше никого. Я не выдерживаю и прерываю его речь: - Ну, а ты зарплату сравни. - Чью зарплату? - Свою и диджея. Вот ты сколько получаешь? Тот развязно улыбается: - Понятия не имею. Калуга тоже в шоке от этого креативщика: - То есть как это? Кхм… - Ну, так – днем я ее получил, а к вечеру ее уже нет. Он пьяно смеется своим шуткам и от этого делается только противней: - Я даже пересчитать ее не успеваю.… На вас родные мои, все ж на вас! Чувствую, как Андрей кладет руку на спинку моего стула. Но это вполне вписывается в разыгрываемый нами сюжет, так что я не возражаю и даже слегка облокачиваюсь на нее спиной… Вроде как он меня приобнимает… Опять концентрируюсь на Марате. Как же он меня бесит! Ехидно переспрашиваю: - Так на вас или на нее? Показываю бокалом на Сомову. Марату вопрос не нравится, и он уходит от ответа: - Ань, скажи, пожалуйста, а почему Марго меня постоянно цепляет? Андрей вдруг вмешивается с объяснениями: - Ну, Марго так всегда. Особенно с теми людьми, которые ей особенно симпатичны. Он смотрит на меня, ожидая реакции. В его словах мне слышится намек на наши столкновения, и поэтому я не особо лукавя душой, подтверждаю с улыбкой: - Да, именно так. Смотрю на Калугина. Догадался ли он, что мои слова меньше всего касаются Марата? Андрей взгляда не отводит… А Анькин кавалер цветет и пахнет, воспринимая сказанное за чистую монету: - Что, серьезно, что ли? Чертовски приятно. Слушайте, а за симпатию нужно выпить! Снова хватается за бутылку и наливает себе: - Как там, у Булата Шалвовича: «Давайте говорить друг другу комплименты»? Мы с Андреем тоже поднимаем свои бокалы с вином. Марат подмигивает: - Кстати, вы шикарно вдвоем смотритесь! - Спасибо. Чокаемся, Андрей пьет вино, а я не тороплюсь к нему присоединиться, переваривая сказанное. Неужели со стороны мы действительно смотримся парой? Стоп, стоп, стоп… О чем это я? Марат вдруг начинает крутить рукой в воздухе: - М-м-м… Ну давайте, парируйте, комплимент на комплимент. Переглядываемся с Андреем и хором тянем: - А-а-а… Беру инициативу на себя и поднимаю свой бокал… Смотрю на пьяненького Марата, напряженную Аньку и ляпаю первое, пришедшее в голову: - А на вас смотришь, вы как будто только поженились. Сомовой приятно, но она прекрасно знает мое отношение к ее кавалеру и потому удивленно приподнимает бровь: – Это почему это? - Ну-у-у-у…. Черт, что сказать-то? - Ну-у-у….Марат такой мощный и общительный, сразу видно глава семьи. Поворачиваюсь за поддержкой к Калугину, и тот поддакивает: - Угу, угу. Продолжаю высасывать дифирамбы из пальца: - А Аня такая кроткая, молчаливая. Посматривая на ухмыляющуюся Сомову, со вздохом добавляю: - И в глазах столько любви! Этот упырь видимо действительно дебил – на его лице расплывается самодовольство: - Серьезно, да? Андрей, наконец, приходит мне на помощь: – Да-да-да! Я кстати это тоже почувствовал и заметил! Вот спасибо Марго, она сформулировала, да. Чокаемся и Марат приобнимает свою подругу, потом целует ее в щеку: - Слышишь, Анечка! Андрей поднимает бокал: - За вас! Аня благодарит вполне искренне: – Спасибо, ребята. Мы снова чокаемся, еще немного отпиваем вина из наших бокалов и смотрим, как Марат опрокидывает полную стопку водки в себя. Поморщившись, он добавляет: – За это сам бог велел. За Аньку! Ставлю пустой бокал на стол: - Да *** Время идет и наш банкет все ближе и ближе к завершению. Марат, активно жуя и роняя крошки изо рта, вдруг обращается ко мне: - Марго! Ничего хорошего от этого гаврика не жду, и потому внутренне напрягаюсь: - М-м-м? - А ты, получается, двоюродная сестра этого Гоши? Отправляю вилку с салатом в рот: - Ну, да. Жду, что дальше, но он уже переключается на Андрея: - А ты, получается, вместе с ним работаешь, так? Я правильно говорю? Тот тоже занят едой, но разговор поддерживает: - Да. - Ну и чо, как он? Марат с хитрой физиономией покачивает головой. Не сговариваясь, спрашиваем хором: - Кто? - Ну, кто? Гоша, конечно, кто еще. Вот придурок, ему что, поговорить не о чем? Если бы мы были с ним раньше, хотя бы шапочно знакомы, а то… Ставлю локти на стол, стискивая кисти рук, но они все равно иногда нервно вырываются из-под контроля, и норовят помочь сделать мои слова более убедительными. Осторожно начинаю: - Мне, например, трудно говорить о брате. Я знаю только одно, что он прекрасный человек… Да, он со своими заморочками, но, чтобы он не делал, он всегда будет работать первым номером. Андрей меня поддерживает: - Ну, могу это подтвердить, потому что у Игоря действительно железная хватка и чутье. Марат, продолжая жевать, недовольно тянет: - Он же начальник твой, да? Калугин с серьезным видом встряхивает своими кудрями: - Ну, да. Собеседник мерзко ухмыляется: - Так его здесь нет, чего хвалить то? Мы молчим. Это он на что намекает сейчас? Или по себе меряет? Дескать, мы c Андреем такие сволочи, что не можем ругать в лицо, а только за глаза? Анькин кавалер видимо понял, что сморозил что-то не то и неловко пытается выкрутиться: - Пусть не смешная, зато шутка. Андрей, кажется, недоволен, что усомнились в его честности и настаивает: - Ну, почему же, мы с ним конечно разные люди, у нас разные взгляды, но… Мы, вообще, люди творческие… Сомова его перебивает – ей явно обидно и за пьяного Марата и за его слова про Гошу: - Слушайте, а можно я свои пять копеек вставлю? Марат поворачивается к ней, размахивая рюмкой: – Аня, ты можешь вставить свой рубль! Ха! Чего-то поперло, я не знаю. Видимо он считает свои перлы остроумными. Анюта поворачивается к Марату и прямо-таки наседает на него: - Я Гошу знаю с самого детства, можно вообще сказать всю жизнь! И лучшего друга и надежней у меня не было никогда! И, наверное, не будет. Этот ревнивый упырь кивает и начинает вопить с набитым ртом: - Понятно-о-о-о! Коне-е-ечно! Смотрю на него, как на таракана - откуда только такие мужики недоделанные берутся? А он, пуп земли, поднимает палец вверх и продолжает гнуть свое: - Знаете, мне иногда кажется, что Аня любит этого Гошу больше, чем меня! И правильно, кстати, делает! Сомова начинает оправдываться: – Марат ты прекрасно понимаешь, что я имела в виду. - Анечка! Он закатывает глаза к потолку: - Господь бог не знает, чего женщина имела в виду. А ты хочешь, чтобы я знал… Всюду Гоша! Гоша то, Гоша се, мы с Гошей туда, мы с Гошей сюда! Я не выдерживаю и мы, почти одновременно с Анютой, хором его перебиваем: – Слушай, Марат! Тот пьяно ерепенится: - Да что хватит-то, а? Я пытаюсь, все-таки, объясниться и тычу рукой в сторону Анюты: – Он любит ее как родственника, как брат сестру, ты понимаешь? Но этого ревнивца разве убедишь в чем-нибудь…Он поднимает вверх палец: - Видишь, любит, лю-бит, лю-бит. Морщусь, как от зубной боли: – Марат, я не понимаю твоей двусмысленности. Он ее любит, как друга! - Ой, только давайте не будем про дружбу между мужчиной и женщиной, я умоляю. Андрей меня поддерживает: – Ты считаешь, что ее нет, да? - Ну, почему. Она есть, конечно, просто она все равно рано или поздно приводит к постели. Он размахивает рукой, обводя весь ресторанный зал, видимо, в подтверждение: - Это не я придумал! Ну, уж братцы, извините, это так природа распорядилась матушка. Я молчу. Когда я был мужиком, я тоже бы под этим подписался. Нет, не про нас с Сомовой, конечно - у нас особые отношения и настоящая дружба, без всяких там тайных вздохов. Точно бы подписался… Сейчас - абсолютно нет! Кошусь в сторону Калугина. И даже думать в эту сторону не хочу... Ха! Пара, блин! Аня снова пытается успокоить своего кавалера: - Хватит, Марат! - Ну что хватит, Аня! Почему ты меня с ним не знакомишь? Куда ты прячешь его, скажи мне, Ань? Было что-то у вас, м-м-м? Сомова встает, не желая вести этот разговор дальше. Но этого придурка не угомонить: - Ань, Ань, ну было чего? Нет, скажи! Она раздраженно кидает салфетку на стол. Кажется, назревает скандал. Мне хочется ее успокоить, и я интересуюсь: – Ты куда? - В туалет! Она быстро уходит, и Марат принимается за меня – смотрит с каким-то намеком: - Странно. Раздраженно смотрю на него. Вот гаденыш, весь вечер испортил! Хмуро бурчу: – Что, странно? - Ну, женщины обычно в туалет парами ходят, гы-гы. Невмоготу больше видеть эту рожу. Пойду лучше искать Аньку: - Да, ты знаешь, ты прав. Решительно поднимаюсь. Опираясь одной рукой на спинку стула, другой на стол, нависаю над останками нашего обеда и смотрю сверху вниз на этого укурка; - А хочешь, по секрету? Знаешь, почему она тебя до сих пор с Гошей не познакомила? Марат, продолжая жрать, проявляет любопытство: - Ну? - Потому что, если бы Игорь был бы здесь, он бы тебе все зубы выбил! Андрей меня пытается успокоить: – Марго. Выпрямившись , беру сумку и на движение Андрея, кидаю: - Я сейчас! И иду к Сомику. *** Нахожу ее у зеркала возле туалетов - уткнулась в свое отражение и пытается смыть расползшуюся тушь у глаз. Ее сумка стоит тут же, прямо на раковине. Ревела, что ли? Решительно подхожу и закрываю кран: - Ань, хватит, а? Давай теперь воду будем лить из-за этого придурка! Сомова отворачивается и поднимает мокрые глаза к потолку: - Ведь просила его - не пей! Слушать эту ахинею невыносимо! Развернувшись, иду прочь, потом снова возвращаюсь – явно же Анюте хочется выговориться, лучше послушать и не высовываться с советами. И действительно, подруга начинает стенать, заламывая руки: - Ну, нельзя ему! Он, когда выпьет, совершенно другим человеком становится. Его несет! Только развожу руки в стороны, хотя это и неудобно, держа в одной из них сумку: - Ну, значит, он вдвойне придурок, если пить не умеет! Так бы и треснул ею этого козла по башке! Снова иду прочь от Аньки, в метаниях по предтуалетному пятачку, и она, с несчастным видом, канючит мне в спину: - Гош, ты прости меня, пожалуйста. Сама не знала, что так выйдет. Ну, вот что за ерунду она лопочет? Понятно же, что хотела как лучше! Наконец, останавливаюсь, надув щеки в тяжком вздохе: - Фу-у-ух. - Ты там извинись перед Андреем… Самой жутко неудобно и противно. - Ань, ни перед кем извиняться не надо! Тебе просто нужно бросить этого упыря раз и навсегда, понимаешь? Предлагаю сделать это прямо сейчас. Пойдем! Подаю пример и иду к выходу. Но недалеко - слышу сзади жалобное: - Ты не понимаешь. Приходится возвращаться: - Чего я не понимаю? - Он не просто так пьет, ему в жизни чего-то не хватает. Старая песня всех алкоголиков: - Мозгов ему не хватает, разве непонятно? Но Сомова меня не слышит: - Мы когда одни, он совсем другой... Он добрый, внимательный, заботливый. Отворачиваюсь - слушать этот бред просто невыносимо и я сую ей под нос пальцы, сложив их в форму стопарика: - Водка показывает, какой человек на самом деле! Сомова отводит глаза, принимая самый разнесчастный вид. Но я ее добиваю: - А если забыла - пойди, посмотри! - Он вообще-то не пьет. Я сама его таким впервые вижу! Ну, бывает там бокал пива… Два - максимум. Свежо придание, но верится с трудом. Устроила мне дома истерику и все из-за чего? Терпеть издевательства этого урода? - Водка, пиво – какая разница! Ань мы сейчас про тебя говорим! Про тебя! - Ну, он любит меня. Мимо нас в сторону туалетов и обратно постоянно шмыгают какие-то люди, мужчины и женщины, я кошусь в их сторону и снижаю тон: - Так, стоп - машина, Ань! Если хочешь быть жертвенной овцой – будь ей, пожалуйста. Только не надо приплетать сюда меня, да еще с Калугой, ладно? Мои нерастраченные эмоции требую выхода, и я опять начинаю нарезать круги. Сомова виновато канючит: - Я же извинилась. Будто это что-то меняет. А завтра все забудешь и снова будешь истерить, и прятать по углам мои шмотки… Вздохнув, иду к ней - похоже, ее диагноз не лечится. - Гхм, ладно. Приобнимаю, положив руку ей на плечо: - Ань, пойдем. Только имей в виду, если этот словоблуд сейчас чего–нибудь ляпнет… Тычу в себя пальцем: - Я могу не сдержаться, ты меня знаешь! Пойдем. Сомова стаскивает свою сумку с раковины и мы, цокая каблучками по плитке, гуськом, отправляемся обратно в зал. *** Возвращаемся к столу. Подхватив сзади подол платья, усаживаюсь на стул возле Андрея: - Ну что мужчины, у вас все нормально? Калугин кивает: – Все в порядке. Анюта обходит вокруг стола к своему месту и Марат тут же тянется к ней: - Анечка, родная, где ты ходишь? Мне так без тебя плохо. Мне знаешь, тут уже строгий выговор сделали. Интересно, о чем это он. Смотрю вопросительно на Андрея и тихо спрашиваю: – Ну, как вы? Он оглядывается по сторонам и старается говорить еще тише: - Я думаю, что пора уходить, потому что он еще заказал водки. - Капец! Повышаю голос, чтобы слышали все: - Ну, что дорогой, мы наверно пойдем уже, да? - Конечно, дорогая. Анюта угрюмо смотрит куда-то в пол, и я ее понимаю, а ее кавалер, осоловелым взглядом пытается сконцентрироваться на нас. Андрей берет мою руку и подносит к губам. В другое время я бы, наверно, ее отдернул, не привык, чтобы мужики руки целовали. Но сейчас не до самокопаний и я спокойно реагирую, как будто так и надо… Тру задумчиво пальцами висок - да-а-а Ребров, вот тебе мужики уже и руки целуют... Куда катишься… Тем временем Марат пытается нас задержать заказанным сладким: - Как? А десерт? Калуга, слава богу, отнекиваться: - О нет, нет, мы в следующий раз! Спасибо. Но этот программный придурок, видимо, не может жить без пьяных пошлостей: - А-а-а…, у вас дома свой десерт. Ань, а может, заберем и тоже к ним? А чего – десерт вчетвером, а? Я уже сижу в пол оборота, готовый стартовать и нервно отстукиваю пальцами по столу дробь. Шепчу Андрею, склонив голову чуть вбок и вроде как себе под нос: - Попроси счет, попроси счет! И тот, подняв руку, и словно что-то выписывая ею в воздухе, кричит в зал официанту: - А, будьте добры, рассчитайте нас, пожалуйста! *** Уходя, я специально не напоминаю официанту про цветы. Мне они на фиг не нужны, а если Анька про них не забудет, то заберет оба букета. Покидая ресторан, мы с Калугой пытаемся поймать такси, но безуспешно. Приходится идти пешком по ночному Ломоносовскому… Город живет своей жизнью, шумят проезжающие по проспекту машины, а мы не торопясь идем и идем… В голове начинают копошиться всякие мысли... О себе, о жизни… Что же со мной творится-то? Может туловище опять колобродит? Не знаю… Такое ощущение, в последние пару дней, как будто в нем что-то происходит и все сильнее давит на мое настроение. Слишком легко я стал сдаваться всяким бабским штучкам… С этим ресторанно - жениховским походом, с этими кудрями, которые, кстати, уже растрепались, с этими колготками и чулками, наконец… Андрей несет пиджак в руках, но заметив, что мне зябко предлагает: - Слушай, накинь, а то прохладно. М-м-м, заботливый… Я не возражаю, с голой спиной действительно холодно, останавливаюсь и жду, пока он набросит его мне на плечи. Так, действительно лучше - пиджак большой, теплый и уютный. И как-то особенно пахнет…. По-мужски, что ли. Придерживая полу пиджака свободной рукой, благодарю: - Спасибо. И мы неторопливо идем дальше... Андрей, сунув руки в карманы, поднимает голову вверх и смотрит на звезды: - Да, на здоровье… Да, прикольный вечерок… хэ-хэ. Еще какой прикольный в кавычках! - Действительно, я думала, знаешь, он никогда не закончится…. Слушай, откуда такие мужики берутся, а? Гондольер, вообще, редкостный! На ходу поправляю и приглаживаю рукой растрепавшиеся волосы, то с одной стороны, то с другой. Где вы мои кудри? Лохматая, как лахудра... Кошусь на Андрея и жду его мнения на свой вопрос. Тот сосредоточенно размышляет о чем-то: - Ну, если честно говоря, таких хватает. Он чешет нос, а потом опять убирает руку в карман... Молча соглашаюсь - да, хватает… Ну, что, вот и мой подъезд, пора прощаться. Быстро мы что-то дошли, могли бы еще поболтать… Обида за Аньку, продолжает меня точить, и я ворчу: - А она, тоже, умница. Вцепилась в него: «Он хороший, он чуткий, только ему пить нельзя». Великая русская чушь! - Ну, у нас эта великая русская чушь зовется любовью. Я не согласен. Было бы чего там любить – алкаш и эгоист: - Ой, да прямо! Цепляю сумку на локоть и останавливаюсь, сложив руки на груди. И Андрей тоже уходить не торопится, поддерживая разговор: - У тебя есть какое-то другое объяснение? Нервно встряхнув головой, откидываю в сторону упавшие на лоб волосы и отворачиваюсь, уходя от ответа: - Я…, не знаю. Я пока над этим не думала. Хотя конечно, оно у меня есть - бабское упрямство. Вбила себе в башку – любовь, любовь и чуть ли не на рельсы готова лечь. Чего там любить-то? Почему, отчего и сама не знает…. Но Сомика обижать не хочется. - Марго! Вздрогнув, натыкаюсь на взгляд Андрея: - Что? - Э-э-э… Ты сама, когда-нибудь любила? Смотрю на него и не знаю, как ответить. Не будешь же рассказывать о своих многочисленных постельных победах, тем более, что к Марго они не имеют никакого отношения. - В смысле? - А разве у любви есть какие-то смыслы? Вдруг вспоминаю институт, Жанку Крылову, ее неожиданное замужество и отъезд в Питер. Я тогда на стенку лез, так мне было плохо… Прячу взгляд в сторону – стоп - машина, это все из прошлой жизни, не со мной… Андрей, чувствуя заминку в личной теме, не настаивает: - Ну, если ты не хочешь отвечать, можешь не отвечать. - Да нет, ну почему же…. А ты Калуга еще и романтик?... Может сегодня ночь откровений? Может быть, именно сейчас, именно он меня и поймет? Я знаю, что такое любовь в представлении Гоши, но понятия не имею что такое любовь для Марго. Я даже не знаю, нужна ли она ей: - Знаешь, у меня вообще такое впечатление, что я только недавно начала жить. Не знаю, чего хочу услышать. Ответных признаний? Как он жил, как чувствовал, как любил… Смотрю ему в глаза, но в них, только новые вопросы: - То есть? Наваждение спадает, и я отворачиваюсь: - Ну, я не могу тебе объяснить, ты не поймешь, это слишком внутреннее…. Скажем так, пока у меня на это не было времени. - А разве на это надо время? Одни вопросы. И главное - ни о чем… Наверно просто для того, чтобы задержать. Зря я это все начал. Вопросов я и сам могу задать тысячу. Ветерок бросает мне волосы на глаза и приходится их украдкой поправлять, выигрывая время. Снова кидаю взгляд на Андрея: - Ну, как выяснилось надо. - Когда выяснилось? Он стоит, сложив руки на груди, но в его голосе горячего интереса в моих ответах я не чувствую... Спрашивает просто для того, чтобы говорила и не уходила. Мне эта игра в вопросы и ответы уже неинтересна. Пытаюсь закончить разговор: - Я же тебе говорю. Ну, я не могу тебе сказать, это слишком внутреннее умозаключение. Калугин опускает руки вниз и вздыхает: - Марго, я ничего не хочу сказать, хорошая ты или плохая. Просто констатирую факт, что раньше я таких женщин, как ты, еще не встречал. Это точно, никто не встречал. И мне нечего возразить. Калугин продолжает топтаться рядом: - Фу-у-ух, вот… Спокойной ночи. - Спокойной ночи. - Пока! Он наклоняется и целует меня в щеку. Странно, я даже не дергаюсь по этому поводу, как будто так и надо… Потом он стремительно делает шаг назад, собираясь уходить. Приходится окликнуть: - А…Андрей! Он разворачивается, я снимаю с плеч пиджак и протягиваю ему. Калуга забирает его из моих рук и машет на прощание рукой: - А … Да, пока. Я тоже взмахиваю своей в ответ, и он уходит, не оглядываясь. Гляжу вслед с легкой грустинкой - ну вот, как и предполагалось, принц все же поцеловал в полночь Золушку, только не превратилась она от этого ни в жабу, ни в мужика, ни в принцессу. Вздохнув, иду к подъезду - какая-то моя сказка неправильная. *** Анька уже дома и когда только успела? Бросив сумку в коридоре, скидываю туфли и ползу на кухню. Все, я умер - делать ни черта не хочется. Судя по суетливому поведению, Сомова не в духе. Букетов поблизости не наблюдается, не взяла, может, поэтому, и злющая? Присев на стул у кухонного стола, подзываю к себе Фиону и начинаю с ней играть, дразня кусочком собачьего корма. Отличное занятие, чтобы не загружать себя проблемами и расслабляться. Рядом останавливается Сомова и начинает оправдываться на повышенных тонах: - Да, я знаю, что ты хочешь мне сказать! И обо мне, и о нем! И о нас обоих! Она обходит вокруг стола и топчется там, напротив меня, потом, все же, усаживается: - Конечно, я понимаю, он для тебя вообще черт знает кто – козел, осел и косолапый мишка! Но пойми, ему сейчас плохо и я должна к нему ехать! И вообще… Мне это нравится – кругом сплошные учителя! Не делай то, не делай это…, а у самих вместо личной жизни сплошные руины! Она вопросительно смотрит на меня, а я увлеченно продолжаю играть с Фионой. Вот человек, еще час назад вся в соплях просила прощения, а теперь все - уже всех винит и истерит. Руины вот, какие-то придумала. Что хотела сказать, непонятно… Ладно, пусть проорется и успокоится. С ней, как раз, все ясно. Меня больше напрягает, что происходит со мной, но обсуждать это сейчас смысла никакого. Хоть я и чувствовал себя сегодня в ресторане самой бабской бабой, но, по крайней мере, желания броситься в объятия Калугина у туловища не было, несмотря на близкие контакты. Кажется, я взял процесс под контроль. Или может гормоны кончились? Возвращаюсь мыслями к Анюте, впуская себе в уши ее причитания: - И вообще, он для меня хороший человек! И положительных качеств в нем, гораздо больше, чем отрицательных! Понятно тебе? И чего разоряется? Сама себя уговаривает что ли? Поворачиваю голову в ее сторону: - Заметь, я тебе даже слова не сказал! Анька смотрит на меня ошарашено и, наконец, затыкается. А потом, молча, уходит. *** Ладно, брачная party закончилась, пора снимать униформу и готовится к домашнему времяпровождению, если не ко сну. Иду в ванную. Там уже Сомова сидит на краю ванны, держит в руках настольное зеркало и пытается снять ресничку с глаза. Услыхав мои шаги, опять заводит свою пластинку: - Гоша, ну жизнь это же не… Снимаю с крючка висящие тут пижамную куртку со штанами. - …Это не статьи из вашего журнала про межличностные отношения, там, и свободу полов. Все та же песня. Возвращаюсь в спальню, бросаю пижаму на кровать и лезу в шкаф. Анькин голос продолжает гулко зудеть: - Женщине на это вообще наплевать, когда у нее любви в жизни нет! Блин! Сколько ж можно-то! Не выдержав, иду обратно к Сомовой, прихватив с собой пару вешалок с футболками: - Да, Ань, кто с тобой спорит?! Мысль стара как мир - за свое счастье нужно бороться. Но еще раз повторяю – Марат, это не тот вариант, на который нужно класть свое здоровье! Вижу, как она куксится, готовая продолжить свои сопливые вопли. - Ань, вот не перебивай меня, а? Мы сейчас спокойно разговариваем, спокойно. Посмотри на вещи трезво. Топаю назад в спальню, на ходу выставляя обе футболки перед собой вперед и выбирая какую пока одеть - красную или белую? Не, не в кайф. - Сколько лет вы знакомы с ним? - Ну, много и что? Опять лезу в шкаф, вешаю футболки обратно и достаю синий топик. Кричу Анюте из-за дверцы: - Во-о-от! И все эти много лет вы только и делаете, что чините какие-то разборки, а ты все время плачешь! - Ну, так уж прямо и все время! - Скажем так - сутки через трое! Заглядываю в ванную и тычу в Сомову пальцем: - Ань, если бы я тебя не знала, я бы подумала, что ты мазохистка, ей-богу! А потом ухожу в спальню. Мне в спину летит: - Ну, а что ты мне предлагаешь? Бегу обратно: - Да, я предлагаю перестать нервоточить, расслабиться и отлично провести вечер! Сомова, сидя на краю ванны, язвительно воздевает руки к потолку: - Может тебе здесь еще ужин праздничный закатить? Радостно киваю и снова тычу в нее пальцем: - Ага, и компот откроем. Анька с недовольным видом все же встает, еще не побежденная, но уже колеблющаяся и я перехожу в наступление, нанося решительный контрудар: - У меня вон виски стоит, скоро скиснет... Давай, жахнем? Оперевшись на притолоку двери, жду ответа, не давая подруге пройти и Сомик сдается: - Ну, не знаю… Может мне не ехать сегодня никуда? Победно взмахиваю зажатым в руке знаменем, то бишь топиком: - Умница! - Правда, ведь поздно уже. Чего я попрусь, на ночь глядя? - Правильно! Сомова решительно выдыхает: - Поеду завтра! Она идет мимо меня в гостиную и я разочарованно бормочу ей вслед: - Сто пудово, мазохистка. В общем, пару часиков мы с ней еще сидим в компании с вискарем и телевизором, а потом отправляемся на боковую.