День за днем. Эпизод 1

В четверг утром, следую Анькиным советам не будоражить калугинские фантазии - одеваюсь попроще, как в первые дни - легкий светлый пиджак, брюки, даже ремень специально перецепил с Гошиного костюма, волосы собраны тугой резинкой в хвост. Рабочий день начинается с чашечки кофе – стоя у окна, потихоньку прихлебываю, глазея на улицу сквозь приспущенные жалюзи. А на душе - словно свора собак сцепилась, причем, похоже, одни кобели. Ходят вокруг, обнюхивают… Вспоминаются калугинские подкаты, взгляды, намеки и это заставляет скептически покачать головой - прямо рыцарь без страха и упрека, а у самого глаза как у зайца, все время косят на сторону. Тьфу! Слышу легкий стук в дверь и перевожу взгляд туда – кто там такой осторожный? О, легок на помине! В приоткрытой двери торчит голова Андрея: - Привет. Молча, отворачиваюсь, и снова смотрю в окно. Это его не останавливает, и он заходит внутрь: - Как дела? Не задумываясь, бормочу в рифму: - Пока не родила. Слышу приближающиеся шаги и ироничный голос: - Что, есть планы? Остряк – самоучка. Приходится развернуться, отчего мы теперь стоим буквально лицом к лицу: Калугин прямо светится, и я не могу удержаться, чтобы не съязвить: - А чему ты улыбаешься? - Ты предлагаешь погрустить? И чего спрашивается приперся? Зубы сушить? Желание сказать что-то острое нарастает с каждой секундой: - Слушай Калуга. Вот ты, давеча, спрашивал, что со мной происходит... Хочешь, я тебе объясню, что со мной происходит? - Ну, да, конечно. Буквально рявкаю: - Калуга, ты меня утомляешь! Ясно? Резко отстранившись, перехожу к окну, позади своего кресла. Чем дальше я от него, тем проще соблюдать дистанцию и создавать преграды. Насмешливое выражением лица Андрея никуда не уходит: - Утомляю? Всплеск возмущения сметает последние попытки сдержаться: - Утомляешь и раздражаешь! Ходишь весь тут такой правильный, с улыбочкой своей накрахмаленной - мальчик с обложки. Терпеть не могу! Получи правду-матку! Отвернувшись от Калугина, утыкаюсь носом в жалюзи на окне... И нисколечко мне не стыдно за такую несдержанность - ведь копни Андрюху поглубже, обычный мужик, готовый гоняться за первой встречной юбкой. Вчера с одной целовался, сегодня на свежачок потянуло, а про завтра и не говорю… Молчание прерывает негромкий вздох за спиной: - Марго. - Что, Марго? - А чего ты так заводишься на ровном месте? Меня уже бесит его самоуверенность и я, сложив руки на груди, и забыв об осторожности, развернувшись подступаю к нему вплотную: - Заводятся вши в окопах! А тебе я скажу, что ты мне по барабану. Понятно? По ба-ра-ба-ну! Выплеснув все, что хотел, опять отхожу на заготовленные позиции - носом к жалюзи. Все под контролем! Никаких бабских гормонов! Вот они у меня где - в кулаке! Меня возвращает к действительности спокойный голос Андрея: - Но если я тебе по ба-ра-ба-ну, чего так психуешь? Резко разворачиваюсь: - Кто психует? Я психую? - Ты психуешь! Да, психую…. Потому что я это я, а туловище это туловище. У меня своя жизнь, а у него другая! Не захочешь, а в дурку попадешь.... Все, надо кончать этот пустой разговор - этого кренделя все равно не переубедишь. Снова подступаюсь к улыбающемуся Калугину, уперев руки в бока: - Я психую потому, что солнце в зените, а никто не работает. Все только ходят и друг другу улыбаются…. Так! Чтобы через час снимки лежали у меня на столе! Разгорячившись, срываюсь с места и, мимо Калугина, тороплюсь на выход. Сзади раздается насмешливое: - Слушаюсь, товарищ командир! И это действует как ушат холодной воды – а ведь он прав, психую, не подумав совершенно… Остановившись у двери, вздыхаю и возвращаюсь назад. Убегать бесполезно – это только ослабляет меня, превращает в обыкновенную бабу. Андрей с довольным видом усаживается на край стола, получается несколько развязно и я включаю начальника: - Калуга, ты случайно не забыл, с кем ты разговариваешь? Он тут же встает, пряча руки за спину. Вот, правильно, молодец, а еще лучше, если по швам, если по-военному, то по-военному. Я же свои складываю на груди, внутренне закрываясь в ожидании ответного выпада, и он не задерживается: - А, да, конечно нет. Реброва Маргарита Александровна, временно исполняющая обязанности главного редактора. Вот засранец, не забыл вставить: «временно». Но я делаю акцент на другом слове: - Да, и определяющее здесь – главного! - А… Я помечу. - Угу. … Так, Калуга. Похоже, напоминание о субординации его задело: - Я не Калуга, моя фамилия Калугин. Иду к своему креслу, отвечая той же монетой: - Я помечу. - Отлично. - Значит так, слушайте меня внимательно, господин Калугин. Если вы думаете, что наш с вами разговор носит юмористический характер, то вы очень сильно ошибаетесь. Мои слова, кажется, не производят на него особого впечатления, и он продолжает улыбаться: - Марго. Стараясь не смотреть Андрею в лицо, отворачиваюсь - могу не удержаться, а грубить ему мне совсем не хочется. Голос посетителя мягок и убедителен: - По-моему, тебя просто кто-то обидел и ты, на мне, сейчас просто злость срываешь. Это уж точно. Жизнь обидела, круто обошлась… Гонит погонялками из мужика в окончательную бабу и как выкарабкаться непонятно. Но только ты, Калуга, мне не подмога, а даже наоборот. Смотрю в упор и пытаюсь осмелевшего нахала поставить на место: - Андрей Николаевич, вы у нас художественный редактор или психоаналитик? - Ну, скорее всего первое. - Вот и будьте так добры! Не суйте нос не в свое дело, ваши догадки держите при себе. Калугин смотрит на меня в упор: - Что? - Что, что? - Ну, добры, что? Он опять улыбается, и я совершенно забываю, о чем только что говорил. Смотрим друг на друга, и я никак не могу собраться, все мысли какие-то дурацкие, про цвет его глаз, да про ресницы. Стоп-машина! Рявкаю: - Так, ну, вот только не надо на меня так смотреть! - Как, так? - Ты прекрасно знаешь как! - Я смотрю на тебя, как обычно мужчина смотрит на женщину. - А я тебе не женщина! - А кто ты мне? Хватая ртом воздух, пытаюсь найти подходящие слова для ответа и не нахожу. Кто я тебе? Мутант, от которого лучше держаться подальше. Ну, уж точно, не женщина! - А я тебе… Начальник! Понятно? Вот… И точка! Отличная формулировка, мне, например, очень нравится. Отвожу взгляд в сторону и Андрей чуть придвигается поближе: - Марго, ну, я же вижу, что ты ко мне не равнодушна. Кто, я? Вот, наглец! Изнутри поднимается волна возмущенного протеста: - Чего-о-о? Неожиданно он касается меня, проводит кончиками пальцев по плечу и руке, вызывая дрожь: - Хочу сказать, что… Что ты мне тоже небезразлична. Я стою, как парализованный, только шлепаю губами. Андрей и не ждет ответа - разворачивается и идет к двери, вздыхая: - Да… Ошарашено веду головой из стороны в сторону. Это ж надо такое придумать - я к нему неравнодушна?! Все ответные слова, все едкие опровержения куда – то испаряются из головы…. Удрученно вздыхаю - чертово туловище, оно опять размякло. *** Иду на кухню налить чашку кофе, и с ней возвращаюсь к себе в кабинет. По пути делаю знак Люсе заглянуть ко мне и она, прихватив блокнот, спешит сзади. На ходу отпивая из чашки, интересуюсь: - Ну, что у нас там на сегодня? Есть деловое расписание? Прохожу к своему креслу, но садиться пока не хочется. Люся тыкает карандашиком в блокнот: - Сегодня в двенадцать летучка, в четырнадцать телеконференция с немцами, а в пятнадцать встреча с Михайловым, кстати, он хотел поговорить о кинофестивале. - Это я помню. Все? Она еще раз просматривает свои бумажки: - Да. Вроде бы все на сегодня. Поставив чашку на стол, усаживаюсь в свое кресло: - Спасибо тебе Люся, я даже не знаю, что бы я без тебя делала. - Пришлось бы купить ежедневник. - Логично. Но за эти деньги лучше я тебя как–нибудь отблагодарю, не возражаешь? - Глупо было бы … Кстати, я люблю пористый. - Намек понят. Тяну чашку к себе и отхлебываю кофе. Люся вдруг спохватывается: - А да! Тут еще письмо. - Какое письмо? - На имя Реброва. Она извлекает из своих бумаг конверт и протягивает мне. Любопытно, похоже на личное послание и я, отставив чашку в сторону, беру конверт в руки: - М-м-м. - Я вам его оставлю? - Да, спасибо. Я как-нибудь передам, спасибо тебе. - Да не за что. Люся уходит, а я не могу оторвать глаз от загадочного конверта. Какое-то у меня нехорошее предчувствие относительно него. В разделе отправителя совершенно пусто, и я задумчиво приборматываю: - Не понял. Сразу вскрывать таинственное послание почему-то тревожно и я просто обмахиваюсь им, словно веером. Воздушный поток приносит знакомые нотки, и я даже встаю, втягивая носом воздух: - Стоп-машина! Знакомый запах. Замерев, задумчиво, пытаясь вспомнить, откуда его знаю. - Карина! Схватив мобильник со стола, иду с ним к окну - нужно срочно позвонить Аньке. Она откликается быстро: - Да, Гоша, что на этот раз? - Ань, эта сволочь написала мне письмо. Галина противная! Удавил бы! - Какая сволочь? Калугин? - Да причем здесь Калугин?! - Ну а кто у тебя еще сволочь? - Кто, кто… Эта Карина… Эта тварь! Голос Анюты вмиг оживает: - Карина? Написала тебе письмо? Что, прямо взяла и накатала письмо? - Ань, я что, по-собачьи лаю? Я ж тебе человеческим языком объясняю - да, эта жаба нацарапала мне послание. - Ничего себе. Так, а что пишет? Плюхаюсь опять в кресло: - Откуда я знаю, я еще не читал! - Ну, а чего ты медлишь, тогда? Чего ты ждешь, читай! - Тебя! Чего… Короче, Ань, слушай, я читаю. Прижимаю трубку плечом к уху, открываю конверт и заглядываю внутрь. Ядовитых веществ, капсул с холерой или чумой не наблюдается. Вытаскиваю сложенный вдвое листок, разворачиваю его и откашливаюсь: - Гхм…«Привет покорителю Юпитера. Ну, что Игорь Семенович, доволен жизнью? Хотя правильней было бы написать «довольна», так ведь?…» - Вот сука… Нет, Ань, это не в письме, это я сейчас сказал. Э-э-э...«Если ты сейчас читаешь это письмо, значит, ты еще не повесился. С чем тебя и поздравляю! Ну, как тебе новая оболочка? Весело? Представляю, что ты сейчас чувствуешь. Мужики еще не лапают?" Вскочив, начинаю метаться вдоль окна. Ну, не могу усидеть - адреналин требует выхода. - "Если нет, то это дело наживное – я бабку попросила, чтобы она тебя сделала секси. Как там наша бабуля, не облажалась? Надеюсь, что нет, потому что баблосиков бабуля взяла прилично. Видишь, как я…э-э-э…, как я потратилась, чтобы сделать тебя красивой. Для тебя мне ничего не жалко…»… Гнида!…Гхм… «А знаешь Ребров, чего я хочу больше всего. Чтобы ты влюбился. Да, да! Чтобы ты втюрился по уши, а тебя потом через колено. Чтобы ты страдал, не спал, не ел, ждал звонка. Чтобы ты узнал, что это все такое". Снова усаживаюсь в кресло: - "Ты наверно сейчас проклинаешь меня последними словами. Но я всего лишь поставила тебя на мое место. Вот и все! И запомни, Игоря Реброва больше нет, и никогда не будет. Так что прими дружеский совет – расслабься и получай удовольствие…». Раздраженно шлепаю листком с письмом по столу: - Вот, гадина, а? Паскуда! В ухе озабоченный Анькин голос: - Да… А это все? - Нет, тут еще постскриптум: «Не пытайся меня искать, все равно не найдешь. Лучше экономь силы, они тебе понадобятся для первой брачной ночи». Бессильно откидываюсь на спинку кресла и проклятое письмо буквально валится из рук: - Капец. Полный капец! *** Дав отбой, теперь сижу в полной прострации и снова, и снова, прокручиваю в мыслях строки письма: «Вот и все! И запомни, Игоря Реброва больше нет, и никогда не будет. Так что прими дружеский совет – расслабься и получай удовольствие…». В кабинет заглядывает Наумыч: - Марго! Выпрямившись в кресле, пытаюсь собраться с мыслями и вернуться к работе: - Да, да, я слушаю. - Вот, хочу поговорить с тобой об одном деликатном деле. Сцепив пальцы в замок, кладу руки на стол: - Конечно, Борис Наумыч. Он проходит к креслу напротив возле моего стола: - Ты слышала о конфликте между моей дочерью и Любимовой? Я тут же вспоминаю странный инцидент на летучке и громкий уход с нее Гали: - Да я, к сожалению, не знаю подробностей. Я сейчас разгребусь и разберусь. Наумыч качает головой: - Не надо, я уже разобрался. - Там что-то серьезное? - Да обыкновенные женские амбиции. Ничего серьезного. - Ясно, спасибо, Борис Наумыч. - За что? - Ну, как бы одним конфликтом меньше. Егоров усаживается в кресло: - Марго, главное поддерживать здоровую атмосферу в коллективе. Это моя прямая обязанность, да. Ну да, кто спорит… Отвернувшись к включенному монитору на боковой тумбе, демонстрирую деловой порыв за компьютером, но Егоров уходить не торопится, и даже закидывает ногу на ногу: - Как там Гоша поживает? Неожиданный поворот напрягает, и я настороженно разворачиваюсь к Егорову: - А что? - Нет, нет, ничего, я просто интересуюсь. Хорошо, если так, стараюсь отделаться неопределенными фразами: - Я не знаю, мы давно не созванивались…. Шеф оживает: - Вот! Позвони ему. Потом, вставая, добавляет: - Позвони ему и скажи, что я хочу его услышать. Приходится тоже подниматься. Растерянно тяну: - А что? Что-то случилось, да? - Нет, ничего не случилось, я просто хочу ясности. Передай Гоше - если он хочет остаться главным редактором, нашего издания… Пусть он мне позвонит. Егоров вдруг подмигивает, но от этого мне становится только тревожней: - А-а-а…. Х-х-хорошо… Я постараюсь до него дозвониться. - Спасибо, Марго. Стою перед ним, переминаясь с ноги на ногу, и ужасно хочется знать, какой ясности ему нужно от Игоря, но ведь этот революционер и под пытками не расскажет. Как только Наумыч выходит, я бессильно падаю в кресло - одно за одним, одно за одним. А потом снова хватаюсь за телефон. Анькин голос полон возмущения: - Алле, Гоша. Ну, что на этот раз случилось? - Мне край! На этот раз все, капец глобальный. - Слушай, ну не расстраивайся ты из-за этого письма, давай искать какие-то плюсы. В конце концов, мы можем узнать, вычислить, откуда оно было отправлено. Блин, письмо это уже позапрошлый век. Тот капец уже в архив пора. Я вскакиваю со своего кресла и устремляюсь к окну: - Да причем тут это долбанное письмо, Ань. Мне нужен Гоша, понимаешь, Гоша! И не только он нужен мне, он нужен еще и Егорову! - А причем здесь Егоров? В смысле, Наумыч причем тут, говорю? Снова плюхаюсь в свое кресло: - Он хочет «поговорить с Гошей», ты что, не понимаешь? У него какой-то важный к нему разговор. О некой непонятной ясности в чем-то. В голосе Анюты море недоумения: - Ну, а как это мы устроим? - Хороший вопрос, Ань, отличный, просто супер! Откуда я знаю, как?! Только беспомощно развожу свободной рукой: - Ну, надо что-то придумать, мы должны что-то сделать! - Ну, а как мы это устроим то? - Да что ж такое-то! Я тебе и звоню, чтоб ты помогла, надо что-то придумать! Если Гоша не позвонит Наумычу, все! Считай, он здесь больше не работает! - Блин, Гоша, ну, я же тебе не волшебница. Или ты хочешь, чтобы я тебе операцию на голосовые связки сделала? Все ясно! Гроб и музыка... Уныло говорю в трубку: - Ладно, Ань. Извини, что я тебя потревожил. Все, пока! Безвольно опускаю руку с мобилой вниз. Оттуда доносится: - Блин, Гоша, ну, подожди минуту. Ну, что ж ты за человек такой, а? Снова прижимаю трубку к уху, вслушиваясь в Анютины вопли: - Обожаю эту твою манеру – вывалить мне на голову вообще кучу своих проблем и ждать, что я за секунду все решу. Мне же нужно время! Подожди минуту, я тебе перезвоню. В трубке слышится ее рычание, и я, молча, отключаю телефон. *** В ожидании звонка снова бегу на кухню за кофе. У кабинета Калугина торможу - что-то у нас с ним никак не получается. С одной стороны, мне нравится дружить с ним, среди всех в «МЖ» он единственный из мужиков, кто поможет, кто не подставит ножку и не подведет. Я готов с ним потрепаться не только о работе, но и о футболе, об Алисе, да и о бабах, в конце концов, за кружкой пива. Но с другой стороны, мне совершенно не нравится, что он видит во мне объект совсем другого рода. А это уже не дружба, это уже извращение! Но все равно, зря я на него наехал сегодня. Осторожно вглядываюсь сквозь жалюзи внутрь кабинета и столбенею. Он стоит посреди комнаты, прижимая к себе Егорову и, что-то нашептывая ей на ухо, гладит по голове… Блин! «Ты мне тоже небезразлична!»... Давай, вставай в очередь! У меня вдруг начинает трезвонить телефон, и я спешно отступаю в сторону. Еще не хватало, чтобы застукал за подсматриванием. В трубке раздается детский голос: - Марго привет, это Алиса. Оглядываюсь на кабинет Калугина, но оттуда никто не выглядывает - кажется, не заметили: - Привет, Алис. - Ты можешь прийти ко мне в гости? После сегодняшней стычки с ее отцом, вряд ли это будет им правильно воспринято, так что пытаюсь отмазаться: - А нет, только не сегодня. - Не хочешь? К тому же сегодня надо как-то решить проблему с Наумычем... Продолжая говорить, возвращаюсь к себе в кабинет - похоже, не дадут мне кофе попить. - Нет, я-то, хочу, но я не могу, вот так, просто уйти с работы. Понимаешь? - Почему? - Потому что не могу, у меня дела. Извини, не обижайся, давай в другой раз? - Обещаешь? - Да! - Хорошо. - Ну, пока красавица. Захлопываю телефон. И снова смотрю на кабинет Калугина. Вот и мутил бы с Наташей! А со мной… Ну, просто…, дружил. *** Как только Сомова перезванивает и зовет приехать, хватаю сумку и выезжаю на радио. Все что я поняла из нашего сбивчивого диалога Анькин звукач - по совместительству компьютерный гений и он нашел некое решение с голосом Реброва. Появившись в студии, застаю Аньку вместе с ее Русликом, увлеченно колдующими за компьютером. Окликаю подругу: - Привет. - О! - Ну, как у вас? Анюта указывает на меня своему партнеру: - Руслик, познакомься, пожалуйста, это Марго, моя подруга. Потом тычет пальцем в его плечо: - Марго, это Руслан, наш звукорежиссер и по совместительству волшебник. Да виделись уже раз, с паспортом. Правда, тогда нас особо не представляли друг другу. Тем не менее, с энтузиазмом хватаю протянутую руку и увлеченно трясу: - Очень приятно. Братцы, ну, что, у вас? Чего-нибудь получилось? - Обижаешь. Я ж тебе говорила, что на фоне Руслика, Коперфильд вообще отдыхает! Я так нервничаю, что никак не могу отцепиться от руки Руслана: - Ань, ты ему все объяснила? - Конечно, объяснила. Я еще раз пытаюсь озвучить официальную версию, чтобы у гуру не было лишних подозрений: - То есть, просто сейчас Гоша в Австралии, его беспокоить нельзя. Анюта кивает: - Все ему рассказала, все нормально. - То есть все нормально, да? Руслан, глядя проникновенно на меня снизу вверх, поддакивает: - Да. Я до сих пор не верю в нашу удачу и, широко раскрыв глаза, с настоящим восхищением взираю на этого полубога: - Можем попробовать? - Можем, если руку отпустишь. Черт, оказывается, я ее все еще трясу. Нервно выдохнув, отпускаю: - Ф-ф-ф… Да! Сомова, тыча в меня пальцем, интересуется у своего гуру: - Скажи, а куда ей сесть? - Э-э-э…, сесть мы всегда успеем, а присаживаться - вон туда. Он кивает в сторону аквариума, а Анька, усмехается: - Хорошая шутка, как всегда. Иду за стеклянную загороду, и сажусь за микрофон: - Так и чего я должна делать? Руслан объясняет: - Просто говори в микрофон. Анька торопит: – Давай! Я говорю, и вдруг из динамиков раздается мужской голос: - Раз, раз, Гондурас. Неужели мой родимый?! Отстранившись от микрофона, восторженно ору, шлепая ладонью о ладонь: – Это его голос! Капец. Анька одобрительно кивает: - Ну, еще! Мужской голос снова льет бальзам на мое сердце: – Говорит и показывает Москва! Сияю как новогодняя елка, в восторге показываю пальцем на микрофон: – Вы слышите – один в один! Анюта, хмыкая, ворчит: - Ну, уж не глухие. Сквозь стекло счастливо улыбаюсь Аньке с ее другом, какие же они молодцы! Сомова, не удержавшись, заходит ко мне в аквариум, вставая рядышком и Руслик начинает подавать сигналы отсчета времени. В последнюю секунду приходит пугающая мысль, а если не прокатит? Судорожно отодвигаю микрофон в сторону - если все раскроется, выпрут не только Гошу, но и Марго! Придушено шепчу: - Нет, нет, Ань, я наверно не смогу! Та насупившись фыркает: - Ну что ты как девочка! Ха, был бы мальчик, сейчас бы так не трясся. Сомова продолжает давить на мою «мужскую» сторону: - Не сможет он. Кто мне час назад орал в трубку про глобальный капец? И правда, чего это я? Автоматически сунув палец в рот, нервно его покусываю: - Ты думаешь, это сработает? Вздернув голову, Анюта кричит сквозь стекло: - Руслан, это сработает? - Что именно? Аня трясет вытянутой рукой, охватывая пространство вокруг. - Ну, вот эта вся ерунда с голосом? Смотрю на гуру, раскрыв рот, и жду железных подтверждений. Руслик не подводит и произносит волшебные слова: - Ну, а почему нет, то? Наклонившись в мою сторону, Анюта уверенно ставит точку моим страхам: - Вот видишь, спецы говорят, что все будет тип-топ. Давай, все! Делая глубокие вдохи – выдохи, пытаюсь привести дыхание и нервы в порядок, а подруга снова кричит Руслику: - У тебя..., этот… Э-э-э…, номер телефона есть? Тот поднимает бумажку с нацарапанным номером моего шефа: - Вот, он! Она машет рукой: - Все, набирай, я иду к тебе. В последний раз, трусливо пытаюсь задержать подругу: - Ань! Испуганно на нее смотрю, но Сомик мой мандраж решительно пресекает: - А ты, надеваешь наушники, говоришь в микрофон, и все! - Ф-ф-ф… Ань! - Так, вдохнула – выдохнула и вперед. Ты в on-line! Руслик, тем временем, уже набирает номер… Как только звонок проходит, я нервно ору в микрофон и с ужасом слышу в наушниках вместо баритона бабский визг: - Борис Наумыч! Привет, это а…б… Неужели это мой голос? Никогда раньше со стороны не слышала. Захлебываясь нечленораздельными звуками, понимаю, что что-то пошло не так…. Это капец!... Аня и Руслик подают руками сигналы продолжать, а я опять нервно грызу палец, судорожно пытаясь найти выход из ситуации… Прорывается голос Зимовского: - Марго, это ты? Все молчать больше нельзя, и я начинаю говорить. Слава богу, из динамиков уже звучит Гошин баритон: – Нет, нет, это я! Марго нас соединила. Бред конечно, если вдуматься, но ничего другого на ум не приходит. На моем лице одна гримаса сменяет другую, дожить бы до конца трансляции. Я опять пытаюсь засунуть палец в рот и тут же его отдергиваю – мужик я или не мужик, в конце концов! Пытаюсь вспомнить обычные Ребровские манеры: - Всем привет! Голос Наумыча полон счастья: – Гоша! Здорово, Гоша! В голосе Антохи тоже звучит неподдельная радость: - Здорово Гоша, привет! Егоров поясняет такой дуэт: - Это мы здесь с Антоном вдвоем. - Я слышу, привет братцы. - Привет, Гош, ну, как там у тебя дела? Как отец? - К сожалению, пока без изменений, но мы не теряем надежду. Смотрю, как Анька кивает каждому моему слову и это поддерживает уверенное ведение разговора. Егоров пытается подбодрить Игоря в беде: - Все правильно, все правильно. Ни в коем случае нельзя опускать руки. Гош, мы по тебе все очень соскучились. - Я тоже скучаю. Вы уж простите, ну так получилось. Я не мог звонить раньше, тут такой водоворот, у-у-у. - Да мы все понимаем, Гош. Вновь прорывается голос Зимовского: – Гош, Гош, Гош… Ты, когда вернешься? Вот гнида, кто о чем, а вшивый все о бане. Наверняка это он Наумыча развел на звонок. Никак не соображу, как ответить поуклончивей и молчу. - Алло, ты меня слышишь? - А в чем проблема? Разве Марго не справляется? Снова голос Наумыча: - Нет, нет, нет. Все в порядке, Гош. Антону ничего не остается, как поддакнуть: - Да нет Гош, просто знаешь, нас тут все в клок дерут кому не лень. - А ну это, надеюсь, как-нибудь переживем. Пытаюсь взмахнуть рукой и случайно сдвигаю микрофон, вызывая жуткий свист в трансляции. Приходится несколько секунд ждать, пока все успокоится. Голос Егорова снова звучит в наушниках: – Гош… Чего там? Алле, Гош! У тебя там все в порядке? - Да, да. Просто я за рулем, и меня какой-то урод подрезал. Зимовский продолжает гнуть свою линию: - Гош, так ты нам так и не ответил. Когда ты вернешься, ну хотя бы приблизительно? Пытаюсь уйти от прямого ответа: - Так, а в чем вопрос-то? Вижу, как Анька снаружи начинает делать мне какие-то знаки. Что, уже пора закругляться? Хорошо, будем двигать к завершению: - Марго мне сказала, что все просто супер. Последний номер был убойным. Или она врет? Снова голос Наумыча: - Нет, нет, нет, все так и есть! - Ну, так что, тогда? Зимовский продолжает методично посылать снаряды по моим кораблям: - Ну, понимаешь Гош, ну Марго- это Марго, а ты - это ты! Ну, ты же знаешь женщин, ну! - Я знаю Марго, я знаю, что она профессионал. Подключается Егоров со своей тяжелой артиллерией: - Нет, нет, нет, все правильно, Ребровы они и в Африке Ребровы. Ну, ты понимаешь, у нас с тобой было такое взаимопонимание… А Марго, она.. Нет, она замечательная, она удивительная, но она женщина! А на нашем месте, все-таки, лучше, чтобы работал мужчина. Ты, понимаешь, нас? - Братцы, я тоже по вас ужасно соскучился. И по вам соскучился, и по работе, но я очень, очень нужен отцу. Я же не могу его бросить! Шеф и не настаивает: - Нет, нет, нет, конечно. Конечно это святое, но ты, хотя бы, Гош, обозначь порядок цифр. Сколько? Месяц, два? А хрен его знает. Я молчу в ступоре, и смотрю на Аньку… Может она подскажет? Наумыч торопит с ответом: - Алло, Игорь! Неуверенно выдавливаю из себя: - Не знаю, может полгода, год. Это дело такое, Борис Наумович. Вы же понимаете. Сомова, бросая взгляды на монитор Руслика, все настойчивей делает мне знаки закругляться, и я тороплюсь: - Уверяю вас - доверьтесь Марго. Она хоть и женщина, но мозги у нее мужские – это уж вам я точно говорю. Поверьте! Так, все друзья я больше не могу говорить, все всем привет, пока! Руслик отключает связь, я поднимаю руки вверх, откидываясь с облегчением на спинку кресла, и снимаю наушники. Они там с Анькой начинают переговариваться, но мне не слышно. Потом Сомова кричит мне: - Марго, ты как там? Все также, откинувшись, сижу в прострации и перемалываю внутри произошедшее. Словно побывал в другом мире, в прошлом… И этот голос… Потом встряхиваюсь, выпрямившись - хватит соплей: - Нормально! Поднимаюсь со стула: - Спасибо, Руслан. - Да не за что. Выбравшись из аквариума на волю, топаю к выходу не прощаясь - так меня вздрючило наше мероприятие. Вслед несется Анькин призыв не торопиться: - Марго, подожди!