День за днем. Эпизод 1

На следующий день приезжаю в редакцию с четким планом поведения с мужиками: пока не разберусь с выкрутасами туловища - соблюдаем дистанцию вытянутой руки и максимальное пресечение контактов. Правда сегодняшняя одежка, на мой взгляд, несколько фривольна - к юбке мне выдали синюю блузку всего с парой петель для пуговиц чуть ли не у пупка, оставляя верхнюю часть приоткрытой, но Сомова уверяет, что это модно и именно так такие и носят. Одно «но», чтобы подобрать нужный к такому фасону бюстгальтер, пришлось перемерить кучу разноцветных лифчиков - бежевый, белый, красный. Убирать мне их конечно потом оказалось влом, так что оставил валяться на кровати, но надеюсь, без меня, гостей не будет и смущаться будет некому… Зато Анька сегодня минут десять колдовала над моей прической, так что там, на голове, не какой – то примитивный хвост, а нечто плетеное, красивое и скрепленное заколкой. Появившись в редакции, сразу иду к секретарской стойке: - Люсенька, здравствуй, для меня есть что-нибудь? Она сует мне в руки несколько конвертов: - Здравствуйте Маргарита Александровна! Вот. Забирая бумаги, предупреждаю о предстоящем обеденном новшестве: - Предупреди народ, что сегодня летучка в тринадцать ноль-ноль, в обеденный перерыв - совместим полезное с приятным. - Это как? - А вот так – позвони в кафе и закажи доставку обеда сюда, на всю редколлегию. - А если кто не захочет? Тут уж я усмехаюсь над такой наивностью: - На халяву-то? Не смеши меня! Людмила хватается за авторучку: - А меню и все такое? - Разнообразное Люсь, разнообразное и демократичное. Смотри не переусердствуй – крокодильего мяса на шпажках не надо... Да и сухонького пару бутылок не забудь, для плавности мысли. Иду дальше, мимо кабинета Зимовского, тот радостно орет из глубины: - Эй, спартачи! Остановившись, жду новых подколок по поводу футбольного поражения, подыскивая ответные эпитеты. Антон галопом бежит в мою сторону и. высунув голову в холл, счастливо заливается: - Лохи, ноль два, лузеры! Засранец, не дал мне вчера матч досмотреть «крылышек» с «конюшней». Мстительно поднимаю вверх средний палец и, ухмыльнувшись, спешу дальше. Антоша никак не утихомирится и кричит вслед: - Лузеры! И хохочет, садюга. Не успеваю усесться в кресло, как звонит Сомова и начинает нести пургу про какие-то мои чувства к Калугину: - Алле, Гош ну ты же вчера сам говорил! Нет у меня никаких чувств к мужику и быть не может в принципе: - Нечего рассказывать Анечка, нечего. Пурга это все. - Да, нет, это же все естественно, ну… Ну, просто ты превращаешься в женщину. - Какую на хрен женщину? Ань, две недели всего прошло, две недели. Не год, не два… - Вот именно! - Что, вот именно? Остановившись возле стойки с папками у стены и, взгромоздив на нее оба локти, продолжаю прижимать телефон к уху и возмущенно слушать весь тот бред, который несет Сомова: - Ну, может быть у тебя овуляция. Оторвав трубку от уха, с недоумением смотрю на нее, а потом прикладываю снова: - Что у меня? - Ну, овуляция… Это когда организм женщины максимально готов…, ну ты понимаешь… К зачатию и так далее… Отсюда ответная реакция. Обрываю дебильный посыл, не давая развивать опасной темы: - Так, закрыли тему! - Почему, Гоша? Это важно! Лично мне - нет. А гормоны – хреноны и прочую бабскую хренотень будем пресекать на корню! - Я тебе еще раз повторяю, забудь, все, что я тебе ночью сказал. Не было у меня никакого ответного чувства, ясно? Все, смени картридж! Все, я не могу больше разговаривать, пока! Стою, сопя, привалившись к стене. Ну, Сомова! Организм у нее максимально готов…. Раздается негромкий стук и приоткрывается дверь. Кто там мне не видно, остаюсь вне обзора, но я еще не готов общаться с народом. Со стороны холла слышится голос Калугина: - Кто-нибудь видел Марго? Я не успеваю откликнуться и выйти из укрытия, как слышится новый голос, который заставляет меня затаить дыхание: – Андрей! У тебя есть тридцать секунд? Блин, Егорова! Голос Калугина приобретает приветливые нотки: - Да. Разумеется. Ну, конечно, как наш супермачо может отказать даме. Наташа виновато вздыхает: - Я по поводу моего визита к тебе на выходных. - А что? Опа-на. Она уже к нему и домой таскается? Видимо, это случилось в субботу… Или уже в воскресенье, после нашей встречи в парке? До меня продолжает доноситься воркование парочки: - Ты наверно считаешь меня полной дурой… Лично я – да! Стою, насуплено опустив голову и старательно прислушиваясь, а внутри все клокочет – вот кобель, вот стерва! В голосе Егоровой проскальзывают нежные колокольчики: - Просто, честное слово, я не знала, что будет мама, я думала ты голодный… Я случайно проходила. Меня аж передергивает - блин, мама им кувыркаться помешала! - М-м-м…Наташенька все в порядке. Не волнуйся, мне даже было приятно. Наташенька?! Приятно ему было? Чтоб ты подавился! - Правда? - Правда. Я осторожно выхожу на середину кабинета – хочется посмотреть, может они уже так обнаглели, что обнимаются прямо возле моего кабинета… Нет, просто стоят… И я снова отступаю к стене. Мне жутко неудобно за себя, но поделать ничего не могу – хочется послушать дальше. И новый перл Андрея только добавляет раздражения в мое испорченное настроение: - Только огромная к тебе просьба, в следующий раз, когда решишь спонтанно нагрянуть… Ну, позвони мне, предварительно. Я усмехаюсь, хотя мне почему-то горько и качаю головой – ну, надо же, уже договариваются о следующем разе, когда мамы дома не будет. Егорова его инициативу с радостью поддерживает: - Ну, конечно. Это была просто импровизация. - Это я понял, понял. Наташа вдруг интересуется: - А где ты обычно обедаешь? - Да по-разному, когда в «Дедлайне», когда в кафешке. - Просто Марго устраивает сегодня обед в зале заседаний. Бросаю взгляд на часы – сколько ж этот треп будет еще продолжаться? Калугин удивленно переспрашивает: - В смысле? Ответ его дамы полон сарказма и язвительности: - А вот так, у нашего главного редактора новый бзик! Разбирать насущные проблемы прямо в обеденный перерыв. Обедаем всем стадом! - Это шутка, что ли? Выслушивать гадости про себя просто глупо, так что выхожу на середину кабинета, складывая руки на груди: - Нет, это не шутка! Иду к двери и открываю ее настежь. Вот, так! Калуга растерянно тянет: - А-а-а… Марго? - Да, а ты кого хотел увидеть? Привидение? - Да, нет. А что ты здесь делаешь? Совсем одурел со своей импровизаторшей: - Я здесь работаю, не поверишь. - Ага. Наташа отворачивается от нас - чувствует, гадина, что и ей сейчас достанется, но я громко продолжаю для обоих: - А насчет бзика главного редактора, это, действительно, правда, так что жду вас в тринадцать ноль-ноль. Пожалуйста, без опозданий. Направляюсь назад к своему столу - разговор окончен. От двери слышится калугинское бормотание: - Ага. Извини. Это он, видимо, малолетке. Сзади приближаются шаги, и я ожидающе разворачиваюсь к Калугину, лицом к лицу. Он уже не так разлюбезен, как две минуты назад со своей подружкой: - Марго, я вообще-то тебя искал. Да и я сюсюкаться не намерен: - А не надо меня искать, я не подосиновик. Вижу, как Наташа уходит прочь, но Калугин догонять ее не торопится. В его голосе сквозит растерянность: - Но я хотел поговорить. О вчерашнем? Ну, уж нет, держим дистанцию, только по работе и на «вы»: - Поговорим за обедом. И хочу еще раз напомнить, если вы пришли на работу, будьте добры работайте, а все эти ваши разговоры про гости – шмости, это на улице и не в рабочее время. Ладно? Торопливо пробираюсь между Калугой и столом, направляясь прямиком к выходу. Сзади слышатся какие-то нечленораздельные звуки: - Т-та И возразить нечего? Вот, так! Против правды не попрешь! *** Мой отход с огневых позиций больше похож на бегство и это мне не нравится. Отойдя подальше от кабинета, перезваниваю Аньке, хотя не прошло и пятнадцати минут после нашего последнего разговора. Не торопясь иду по холлу, отсчитывая длинные гудки, наконец, на четвертом, Сомова откликается: - Алло. Сразу беру быка за рога: - Ань, слушай, у меня тут полный капец. - Слушай, у тебя всегда полный капец. Что конкретно? Говори, уже. Проблему обозначаю одной красноречивой фразой: - Калуга! - Что Калуга? Остановившись, шиплю в трубку, стараясь приглушить голос: - Ты чего не помнишь, чего я тебе говорил сегодня ночью? - Нет, не помню. Ты меня попросил об этом забыть. И правильно сделал! - Ань, он продолжает на меня пялиться. - Пусть пялится, у тебя что, из зарплаты вычитают за это? Не вычитают. А если он опять целоваться полезет? Черт его знает, какой еще фортель мне это туловище преподнесет… - Ань, ты не понимаешь. - Да все я понимаю. Ну, слушай, ну отшей его, как-нибудь. Что тебя, бабы не отшивали? Да уж темка! Опасливо смотрю по сторонам - капец, стою тут и трендю всякую фигню посреди холла, народ уже оглядывается. Потом задумываюсь - отшивали ли меня бабы? В смысле Гошу. Тут, по-моему, ответ однозначный: - Нет! - Ну как нет, не может такого быть. - Ань, я тебе серьезно говорю. Я отшивал, меня - нет. - Ну, вот и вспомни, как ты отшивал. В конце концов, придумай что-нибудь, ну. Ты же помнишь, ты говорил, что он целовался с дочерью этого вашего начальника. Ну вот, скажи, что не собираешься становиться в очередь, вот и все. А ведь и правда… Наш пострел везде поспел - то с Егоровой жмется, то к Марго подкатывает. Настроение резко подскакивает вверх: - Анька, ты - гений! - Я знаю, что я гений. Все, давай, пока. *** К 13.00 в зале заседаний действительно стол накрыт, есть и закуски, есть и горячее, даже сухое вино выставлено. Стартовое креативное заседание идет за счет редакции, а там посмотрим, исходя из результата: если придут только жрать, то лучше это дело прикрыть сразу! Мои размышления прерывает голос Любимовой: – По-моему, замечательная идея. Быстро оборачиваюсь от окна, заинтересованно облокачиваясь на спинку стоящего передо мной председательского кресла и изображая полное внимание и готовность впитывать: - Какая идея? Галь, озвучь. Нам, в новый выпуск, очень нужны свежие хорошие идеи! Любимова тут же тушуется и начинает мямлить: - А нет, я хотела сказать, что воссоединить летучку и обед. - Я поняла… Беру бокал со стола: - Кстати, рекомендую вино, очень неплохой сухарик. Калугин со своего места инициативу подхватывает: - Проверим. - Пожалуйста. Он просит Кривошеина: - Пожалуйста, налей мне. Сажусь в кресло во главе этого пиршественного стола, ставлю рядом бокал с остатками вина и начинаю переводить бесплатный банкет в направлении рабочего совещания: - Кстати по поводу рубрики моды, кто-то обещал мне кучу соображений. Галя? - А, ну, куча не куча, но парочка идей есть. Сложив руки как примерный ученик, выражаю полную готовность выслушать любой ее креатив: - Ну, так выкладывай, мы будем рады и парочке. Егорова встрепенувшись, вдруг поворачивается к Любимовой и многозначительно произносит: - Галь, расскажи про голубую кровь. Я скептически морщусь. Про каракатиц, что ли? У них вроде кровь как раз голубая. Даже передергиваю плечами: - Кровь? Может быть, без крови обойдемся? Галина переглядывается с Наташей, а потом неуверенно предлагает: - Нет, это такая аристократическая идея. Она поднимается с места, и я даю добро: - Ну, давай, в двух словах! Любимова начинает расхаживать позади кресел: - В общем, так: сексуальные модели, они все в шикарных вечерних платьях, в украшениях. Кстати, можно привлечь медийных лиц… Такой шикарный зал с камином….. Собаки! Что-то ее повело не в ту степь. Не наш это профиль. Я осторожно прочищаю горло: - Гкхм. Любимова тут же испуганно заканчивает: - Нет, конечно, можно и без собак…. Но, как мне кажется, это беспроигрышный вариант. Она садится на место, а я смотрю на Эльвиру, ожидая ее финансового вердикта. Он оказывается неутешительным: - Когда кажется, Галочка, креститься надо. Что ты думаешь, у нас здесь Голливуд? Знаешь, сколько будет cтоить аренда такого зала? Маргарита Александровна, вы простите, конечно, но я не собираюсь подписывать такую смету! Хмуро наморщив лоб, оценивающе поглядываю на Эльвиру - в принципе, примерно этого я и ожидал. Любимова еще пытается сопротивляться: - Эльвира Сергеевна, я просто озвучила идею! Молча перевожу взгляд на Галку - идея мне не нравится, но других то пока нет. Мокрицкая ахает: - А вы знаете, я даже боюсь озвучить цифру, на которую такая идея тянет, Галина Степановна! Неожиданно в перепалку встревает Наташа: – Галочка, ты лучше ешь. Я же говорила - это перебор. Странно, сама же и подначивала Любимову с этой кровью для головоногих. Вздохнув, вылезаю из-за стола: - Ладно, проехали. Тем более, идея с аристократическими замашками не первой свежести. Встаю позади Егоровой с Любимовой, оперевшись руками в спинки сразу двух кресел и призываю народ к более активным выступлениям: - Давайте, прокрутите что-нибудь еще. Какой-нибудь неожиданный концепт. Егорова со своего места неуверенно тянет: - Ну, у меня есть идея. Я с любопытством взираю на это чуда креатива. У нее идея? Неужели? Поощряюще хмыкаю: - Не интригуй. - Ну, я думала… Тут такая мысль…, чтобы зацепить и мужскую аудиторию, и женскую аудиторию… Пока идет предисловие, подбадриваю: - Логично. - Сделать такой микс - мужская мода, женская мода. Такой унисекс. И снова мнется... - Продолжай, Наташа. Егорова уже уверенней, поднимается из кресла: - Допустим модель. Сексуальная модель… А-а-а… С короткой стрижкой…, качается на … А-а-а…, тренажерах. При этом она женственна и желанна... Я даже подумала – может необязательно купальник. Отойдя от окна, усаживаюсь в председательское кресло, и смотрю на Наталью уже с любопытством – спортивный номер в предложенном ракурсе может и прокатить. Хотя без купальника это конечно перебор... Может девчонка и не такая дура, как прикидывается. Замечаю, как Любимова удивленно таращится на Наташу, видимо тоже не ожидала от нее такого креатива. Запнувшись, Егорова заканчивает: - Может быть, просто облегающий топик, для усиления эффекта. А в этом смысле без купальника… Я творческую инициативу всегда поддерживаю…. Личное на работе нужно оставлять за бортом. Одобрительно киваю: - А что, кстати, классная идея. Андрей? - В принципе, да. Интересная плоскость, можно покрутить. Только модель должна быть немножечко накачана. Егорова, засияв, добавляет: - Да, но при этом она должна оставаться женщиной. Естественно, не мужиком. Я уже представляю, как все это будет выглядеть по жизни и на глянце, и Наташина идея мне уже определенно нравится: – Во-о-от, процесс пошел, ребята. Молодец, Наталья, пять баллов! Егорова стоит, счастливо улыбаясь, и я ее тут же гружу: - Кстати, давай только так - за инициативу отвечает инициатор! - Нет проблем. - Если что, Андрей поможет. Тот кивает головой: - Конечно. Поворачиваюсь к Любимовой: - Галь, ты как? Не против? Та истерично вскидывается: - О-о-о, да нет, что вы! Молодым же у нас везде дорога! Она вдруг встает, красная и сопящая, и уходит, хлопая дверью. Странная реакция. Ревность к работе или к должности? Ладно, разберусь попозже. Пытаюсь разрядить обстановку: - Так…, а что у нас горячее никто не ест? Или оно, уже, не горячее? Ну, все налегаем, на теплое. *** Творческий толк от летучки, конечно, есть, но эти троглодиты столько смолотили на халяву, что Наумыч меня, наверно, убьет. Захожу на кухню…. Что же я здесь забыл? Съесть кусочек сыра? Открыв холодильник, заглядываю внутрь, а потом захлопываю - нет, надо остановиться: - Фу-у-у… Нельзя столько жрать. Приборматывая, перемещаюсь к тумбе со стоящей на ней чайником: - Правильно говорят: кишкоблудство хуже наркомании. Корпус еще теплый и я, переставив чистый стакан на столик, наливаю в него кипяченую воду… Со стороны входа раздается стук в открытую дверь и негромкий голос Калугина: - Не помешал? Бросив незаметный взгляд в ту сторону, нарочно не поворачиваюсь: - Нет, я это помещение не выкупила. Отхлебнув, демонстрирую занятость процессом, но Андрей не уходит: - Марго. - Что? - Что происходит? Чуть развернувшись к Калугину, по-прежнему стараюсь на него не смотреть: - А что происходит? Дистанция и деловой тон! Отставив стакан на ближайшую поверхность, вызывающе смотрю на него и мой собеседник вдруг хмыкает: - Ну, я же вижу, что ты со мной играешь. Я??? Кажется, у мужика на сексуальной почве крыша поехала! Ему мало Егоровой? Возмущенно фыркаю, указывая на себя: - Я, с тобой? Это что, теперь все бабьи тушки должны только и мечтать, как на нем повиснуть? Ну и самомнение! Калугин продолжает улыбаться: - Ну, не я же. Он пытается взять меня за руку, но я отдергиваю ее, уводя вверх и ускользая от прикосновения. - Руку…, отпусти. Стоп - машина! Вот только трогать меня не надо! Андрей послушно убирает руки в карманы: - Извини. - Слушай, а с чего ты взял, что я с тобой играю, а? - Ну, мне вчера в парке показалось, что... - Тебе показалось! Помолчав, Калугин убирает улыбку с лица: - Да? Странно. - Что, странно? - Ну, ты все время такая разная. Отвожу взгляд в сторону - смотреть ему в лицо, обсуждая скользкие темы мне некомфортно: - Да, я все время разная, а что здесь такого? Сегодня я одна, завтра другая. Сегодня я надела джинсы, завтра юбку. Опять беру стакан со столика и, отвернувшись, допиваю воду. Совсем рядом, почти у уха, слышится мягкий голос Андрея: - А я? Отстранившись и хмыкнув, оглядываю длинную фигуру сверху донизу: - А что ты? Ты тоже хочешь юбку одеть? Судорожно прикладываю стакан к губам, но он уже пустой... Калугин не дает себя сбить: - Что ты прикажешь МНЕ делать? В голове стучит тревожная напоминаловка – дистанция, отшить, отшить… Что там Сомова советовала? Оглядываюсь в сторону двери: - А ты, иди, целуйся с Натальей! На лице мужчины недоумение: - Причем здесь Наталья? Я раздраженно ставлю стакан на стол. С грохотом! Вот хватает у мужика наглости! Еще два часа назад звал ее в гости к себе домой, когда мамы не будет! Ему, видите ли, было приятно! И у кого из нас девичья память? Рявкаю, стараясь не сорваться на женский визг, сам не люблю этого: - А скажешь не причем? Решительно прохожу мимо донжуана и иду к себе. Многостаночник, блин! Но радует то, что я был прав – никакого подобия на вчерашние эмоции. Никаких! Дистанция! *** За текущими делами вторая половина дня пролетает незаметно и за окном уже вечереет. Пора и честь знать - быстренько собираюсь, вешаю сумку на плечо и на выход к лифту. Параллельным курсом из своего кабинета стартует Егоров, размахивая портфелем. Увидав меня, он благодушно восклицает: - О, домой!? Черт, сейчас про статью вспомнит, а у меня ни в одном глазу: - Почти. - Что, значит почти? Останавливаемся неподалеку от лифта и я торопливо оправдываюсь: - Борис Наумыч, вы не переживайте про статью и концепцию номера, я вам вечером по e-mail скину. Егоров со смехом отмахивается: - Марго, ну господи, хоть завтра утром. Я на ночь не то, что статьи, я книжки даже не читаю. Краем глаза наблюдаю, как возле секретарской стойки топчется Калугин, да и Наташа тут же рядом. Кто бы сомневался. Пока я разговариваю с Наумычем, дочка подкрадывается тихонько сзади к отцу и тыкает несильно пальцем в бок. Тихонечко, но тот все равно подскакивает от неожиданности: - Ой! Господи. Наталья с деловым видом интересуется: - Ты уже уходишь, пап? - Да. У нее в руках блокнот и она разочарованно тянет: - Я думала, ты глянешь на мои наметки. - Домой принеси, я посмотрю. Егорова-младшая закатывает глаза: - Какой домой! Дай бог до утра доскрестись. Шеф непонимающе хмурится: - Доча, ты что с ума сошла, кто по ночам работает? Но та только деловито вздергивает нос: - Ответственные и добросовестные сотрудники! Пока слушаю их диалог, офигиваю – это она про себя, что ли? Тоже мне труженица, до утра она будет работать… С усмешкой качаю головой. - знаю, как ты тут по ночам трудишься! А та продолжает петь папеньке сладкие песни… И, видимо, Андрею Николаевичу тоже? - Я думала, именно таких начальство и ценит, или я не права? Начальник удивленно крякает: - Да? Наташа целует отца в щеку: - До завтра! А потом идет мимо меня прямо к Калугину: - Пока! И этот… Даже не знаю, как его назвать…, берет ее руку и подносит к губам: - Счастливо. Довольная Егорова поворачивает ко мне голову: - До свидания. Делаю дежурную улыбку: - Счастливо. Наконец наша труженица убирается восвояси и я, сложив руки на груди, провожаю ее недобрым взглядом. Вот завтра специально пораньше приду и проверю, чего она за ночь наваяла! Наумыч тоже смотрит ей в след, доволен до пузырей за дочку, в его голосе слышна гордость: - Ну, что скажете? Ничего не скажу. Лучше промолчу. Зато Андрей Николаевич, не может удержаться от хвальбы в адрес своей новой пассии: – Гхм, ну, что скажешь Борис Наумыч. Молодец девочка, старается! Скорее волчица с острыми зубами, чем Красная шапочка. Не удержавшись, ворчливо бурчу под нос: – Так уж и девочка… Егоров, глуховато приподняв ухо, оборачивается в мою сторону: - Чего? Говорю громко, хлопая ресницами: - Я говорю, растет прямо на глазах, хэ... - Спасибо друзья. Мне это вдвойне приятно слышать, я же еще и отец. Андрей спасибо тебе огромное! Ого! Улыбка сползает с моего лица, и я поджимаю губы. Калугин с улыбкой отнекивается: - Да господи, Борис Наумыч, мне-то за что? - Есть за что. Наталья говорила, как ты ее поддерживаешь! И снова черт тянет меня за язык, и я бросаю в пространство с кривой ухмылкой: - А она его подкармливает. Наверно, чтобы крепче поддерживал… Егоров опять смотрит на меня: - Чего? - Я говорю, согласна полностью! Андрей Николаевич, вы наверно сегодня тоже на ночь останетесь? Работать? Уже и не удивлюсь! Но Калугин, на удивление, трудовым порывом не страдает: - Нет, Маргарита Александровна, я как раз домой собираюсь. И торопится мимом меня к лифту... Только фыркаю: - Жаль. - Да, мне тоже… Он делает шаг в сторону Егорова: - А, да, Борис Наумыч… Еще хотел вам сказать, что помимо всего, ваша дочь очень красивая женщина! Егоров кокетливо смущается: - Да, ладно. - Нет, нет, я серьезно говорю как мужчина. Как кобель ты говоришь! Еще раз убеждаюсь в своей правоте по его поводу. Сто раз был прав! Не хочу больше слушать эту муть и иду к лифту. До меня доносится, как Наумыч с Калугой продолжают расшаркиваться друг перед другом: - Спасибо. - Вам спасибо. Давайте, расцелуйтесь еще. Неожиданно, возле самого уха раздается голос Егорова: - Маргарита Александровна! Я даже от неожиданности вздрагиваю: - А? Что? - Вы, как женщина, что скажете? О чем? Об этой курице? Или об этом осеменителе? Ни о ней, ни о нем, распространяться нет желания и я пытаюсь уйти от ответа: - Ну, женская красота вещь субъективная и я сочту своим долгом промолчать. Слышу сзади дыхание Калугина и оборачиваюсь, посмотреть на его реакцию, но, оказывается, он смотрит в сторону. Егоров тут же хохочет: - Вот это ответ профессионала! Как говорится - дипломат два раза подумает, прежде чем один раз ответить. Ха-ха-ха! Я тоже улыбаюсь…, через силу. И когда отхожу, довольная гримаса тут же сползает с моего лица. Достали блин… Слышу, как открываются створки лифта и голос Наумыча зовет меня: - Вы едете, Маргарита Александровна? Нет уж, спасибо. Обсуждайте прелести Егоровой без моего участия! - М-м-м… А нет, езжайте, я мобильник в кабинете оставила. - Хорошо. Егоров и Калугин заходят внутрь кабины, и шеф нажимает кнопку первого этажа: - Тогда до завтра. Его спутник тоже кидает в воздух: – Счастливо. С радостью с ними расстаюсь и делаю ручкой: - Счастливо. Как только двери лифта закрываются, даю волю чувствам: - Капец, красавицу нашел. Придурок! Бью раздраженно кулаком в двери лифта и те, неожиданно, опять разъезжаются в стороны. Оказывается, кабина еще не уехала, и шеф удивленно на меня таращится: - Что-то случилось? Опустив голову, прикрываю глаза рукой… Интересно, слышали они мои слова или нет? Торопливо прощаюсь: - Нет, нет, я случайно нажала. Вы езжайте. Калугин вновь кивает: - До завтра. Я смотрю на него, стараясь сделать физиономию как можно слащавей и киваю в ответ. Наконец двери окончательно закрываются, и лифт уезжает, давая мне возможность отвести душу: - Черт! *** В отвратном настроении приезжаю домой. Едва открыв входную дверь, натыкаюсь на Сомову, обувающуюся в узком коридорном пространстве прихожей вместе со своим бойфрендом, пресловутым Маратом. Она мне его как-то показывала еще в Гошино существование, но я тогда не впечатлился. Так и стою столбом на пороге, а Анька начинает суетиться возле меня, явно нервничая, что притащила своего обормота, не спрося разрешения. То подпрыгивает, то приседает, представляя нас друг другу - цирк, да и только: - Привет, Марго…Э-э-э…. Это Марат. Я тебе много рассказывала о нем! Марат это Марго. Двоюродная сестра Гоши и … Кстати, она тут тоже живет. Ага, очень кстати, замечено - живу и это мой дом. Но поведение Анюты меня настораживает - будто поймал их на месте преступления. Марат при этом похотливо таращится на меня, и его глазки начинают масляно блестеть. И голос такой же противный: - Очень приятно. Фу! Не могу ответить тем же. Стоим нос к носу и рассматриваем друг друга. От его взгляда мне становится неуютно, и я опускаю глаза…. Марат вдруг предлагает: - Кстати, а давайте вчетвером куда-нибудь забуримся сегодня, и поближе познакомимся. Сомова в своей суете даже не замечает этих котячьих подходов и вполне искренне отмахивается: - М-м-м... Какой забуримся, ты что, у меня эфир горит! Все, ноги в руки и бегом! Она дергает своего Марата за руку и шепотом торопит: - Пошли. А потом в полный голос добавляет уже мне: - Э-э-э… Гоше, передавай привет! - А-а-а… Обязательно. Она проскальзывает мимо на выход, Марат тоже, продолжая буравить своими глазками, но потом, остановившись в дверном проеме, гундосит мне в спину: - Пока. Не оглядываюсь и не отвечаю. Когда с лестницы слышится удаляющейся топот, недовольно ворчу: - Капец, блин, что ж за день сегодня такой, а? Одни уроды кругом! *** Вечер пролетает незаметно – пока переоделся, пока поклевал пиццу из холодильника, пока первый тайм английской премьер-лиги закончился по телеку - на улице и стемнело. Сижу с бутылкой пивасика и глазею на вялый старт второго тайма «Астон Виллы» с «Халлом». Рядом сидит Фиона и с интересом рассматривает мои вытянутые ноги в синих спортивных штанах, возлежащие, прямо в тапках на столе, рядом с грязной тарелкой и бутербродами. Как могу, пытаюсь подбодрить игроков: - Ну, давайте, давайте уже, давайте. Ну, что вы вазюкаетесь?! Слышу, как скрежещет ключ в замке, и кидаю взгляд в сторону входной двери – Анька пришла. Потом снова переключаюсь на игру, тыкая в сторону экрана пультом: - Ну, куда ты отдаешь? Ну, подумай сначала, это же не больно! Разочарованно откидываюсь на спинку дивана - черт, вот дебилы. Сомова появляется из прихожей и заходит за диван, мне за спину: - Марго, привет. Блин! Всю малину обос… Как все было привычно и хорошо - футбол, пиво, болельщики на стадионе… Не хватало еще, что бы и в собственном доме меня пинали бабским именем! Хватит с меня редакции. Цежу сквозь зубы: - Как ты сказала? - Ой, прости Гоша, мне просто с этими эфирами все мозги наизнанку. Поджав губы, слегка киваю, прощая за оговорку. Анька делает вид, что ей интересно: - Кто играет? Какая тебе разница!? Меня больше интересует, почему покрывало на моей постели вдруг оказалось всклоченным, а брошенные утром три лифчика переместились с кровати на кресло: - Слушай Ань. У меня к тебе вопрос. - Какой? - Вы, валялись на моей кровати? Анька виновато перемещается вдоль дивана и уже сейчас где-то сбоку от меня. Приходится коситься, отвлекаясь от экрана. Сомова невинно хлопает ресницами: - Кто? Недовольно снимаю ноги со стола: - Кто? Соседи! Смотрю, как она усаживается на пуфик и явно тянет время с ответом. Но отвертеться не даю: - А чего ты квадратные глаза делаешь? Я спрашиваю, вы с Маратом кувыркались на моей кровати? Мой взгляд готов прожечь дырку у нее на лбу своим негодованием, так что отвечать ей, хоть и с виноватым видом, но все-таки, приходится: - Ну, что здесь такого? Блин, в конце концов, если так приспичило, у тебя своя комната с диванчиком есть, не на полу чай спишь… Да мне блевать хочется от одной мысли, что он там пыхтел и потел, и трогал мои шмотки! Грозно тычу пальцем в подругу, добавляя своим словам убедительности: - А я тебе объясняю! Мне категорически не нравится этот упырь. А еще меньше нравится, когда ты приводишь его в мой дом! Анька с побитым видом бормочет: - Игорь, извини. Это действительно твой дом… И я не имела права так поступать. «Не имела права поступать»… Блин, да причем тут это! Вот умеют бабы все извернуть. Я же не про нее говорю, а про этого укурка! Хмуро морщусь: - Ань, не начинай, а?! - Ну, ты же прав. - Слушай, неужели ты сама не видишь, а? Он скользкий, мерзкий противный тип. Ты же сама три дня назад говорила! Сомова угрюмо отнекивается: - Что, я говорила? - Ничего! Упираюсь ногами в стол: - Ты что, не видела, как он на меня посмотрел? - Как? - Как кот на сметану. Отворачиваюсь от отвращения: - Он меня глазами всю раздел! Сомова вдруг смеется: - Слушай Ребров. Мне кажется, ты слишком высоко себя оцениваешь. Да уж повыше некоторых. Тут и в зеркало глазеть не надо. Стащив конечности на пол, разворачиваюсь к Аньке: - Слушай, это ты слушай! Бабник твой Марат, ясно? Поверь мне, я мужик и я эти взгляды знаю. Сомова с насмешливой недоверчивостью кивает, и я разочарованно отворачиваюсь, махнув рукой - плевать, делай что хочешь, только потом не скули! Я снова раздраженно бурчу, поднимая ноги и упираясь ими в стол: - Поближе он собрался познакомиться. Козел! Улыбка с лица Сомовой, наконец, сходит и это радует - может, достучался. На этом вспоминаю, еще одного любвеобильного товарища и, повернувшись к Аньке, тыкаю для убедительности пальцем в сторону прихожей: - Калугин точно также смотрел!.... Заколебал. Дернув раздраженно головой, отбрасываю непокорные волосы назад… Анюта, пользуясь моментом, пытается перевести разговор с Марата на другую тему: - Ты, кстати, поговорила с ним? - С кем? - Ну, с Калугиным, с кем же еще. Я ее поправляю: - Поговорил. - Ну, поговорил, хорошо и что? Только пожимаю плечами: - Ничего. Здравый смысл у абонента отключен или находится вне зоны доступа. - Ну, а про Наталью намекнул ему? - Намекнул?!… В лоб сказал! - Ну, а он? - Ничего, как пялился, так и пялится. Если бы только пялился, так еще и проходу не дает… Анька, зацепившись за последние слова, кивает: - Ну, это понятно. - Что, понятно? - Ну, если мужику понравилась красивая женщина … Блин. И что? Во-первых, кидаться на все, что шевелится? А во-вторых… Добавляю в голос металла: - Слушай Ань, еще раз назовешь меня женщиной, я тебе промеж ушей заеду, ясно? И не посмотрю что ты баба! Весь этот разговор меня уже достает и я, швырнув пульт на стол, возмущенно вскакиваю с дивана. Сомова тоже встает, не желая усугублять бурю и пытается переключить мое внимание на действия футболистов в телевизоре: - Гоша, Гош, кажется гол... Там забили. Мне надо выплеснуть избыток эмоции, я останавливаюсь и бормочу в адрес бугаев на экране: - Да пошли они… Затем все же наклоняюсь, уперев руки в колени и приглядываясь к экрану: - Кому? Но на этот вопрос ответа не следует…