День за днем. Эпизод 1

В 13-00 опять футбол, «Крылья Советов» - «ЦСКА». Буду болеть за «Крылышки». Я уже за полчаса до начала начинаю подготовку – надеваю талисманные красные спартаковские труселя, спартаковскую футболку, повязываю шарф, волосы собираю резинкой в хвост, чтобы не мешали в ответственный момент, расставляю на столе запасы пива и пиццы. К тому времени, когда Анька возвращается из своего подмосковного круиза, игра уже в полном разгаре, одна бутылка пива осушена, три четверти пиццы съедено. Я активно болею и весь там, на поле: - Давайте ребята, покажите коням, где их стойло. Слышу стук входной двери, но оторваться от экрана совершенно невозможно. - Ну, давай, давай… Бей же уже... Твою мать, понаберут уродов по объявлению… Сунув большой палец в рот, нетерпеливо кусаю ноготь: - Ну, чего? Давайте, бегите, бегите. Краем глаза замечаю, как Сомова заходит в гостиную и тихо присаживается на диван сбоку. На нее это не похоже и я бросаю украдкой взгляд в ее сторону. Что-то ее вид мне не нравится, для медового уик-енда слишком уж разнесчастный: - Ань, что-то случилось? Сомова сидит с удрученным видом, уткнувшись лицом в ладони: - Гош, это полный капец! Снова тащу большой палец в рот, но вовремя спохватившись, опускаю руки на колени: - Ты можешь по-русски объяснить? Анюта обреченно кивает: - Марат, конченый урод! Всего-то! - Господи, я то, думал. Иди, давай, садись, садись. Будем футбол смотреть. Стучу по дивану рядом с собой, а сам кошу глаз на экран. Сомова продолжает бубнить над ухом: - Какая я дура! Думала, что он хоть как-то изменился. Черт, ну куда он с мячом лезет? Не выдержав, тяну руку в сторону экрана: - Что ты возишься, отдай! Ну, вон же, открытый стоит! Анька повышает голос, пытаясь меня перекричать: - Он, представляешь, в этом автобусе чуть драку не устроил. Я просто выходила, а человек мне из вежливости руку подал… Из вежливости! Слушаю в пол уха этот плач Ярославны – я сразу был против этой поездки и оказался прав… Ну, вот же, вот же, с мячом! Мои руки взлетают вверх, а потом безвольно падают: - Да бей же, е...понский городовой. Голос Сомовой врывается в сознание в самый ответственный момент: - Гоша, ты меня слушаешь? - Да, я тебя слушаю. - Ну, ты меня слышишь, что я тебе говорю? Да не мешай, ты! Я взвиваюсь: - Слышу я тебя, Аня! А потом таращусь в экран, кивая каждому ее слову. - В моем возрасте люди уже какую - то стабильность имеют, детей, семью. Давай, давай, давай… В сознание опять пробивается: - А я все одна, жду все чего-то как дура, жду и жду. В этот момент, кто-то из «Крылышек» лупит со всей дури по мячу, и тот пролетает над перекладиной. Возбужденно взмахиваю руками и хлопаю себя по коленям: - Ой, как хорошо, а! Только пониже чуть-чуть, пониже, ребят! Сомова вскакивает с дивана, кипя негодованием и переходя на крик: - Ребров, ну с кем я разговариваю?! Тащу ее за руку вниз: - Ань, да успокойся ты, сядь. Ну, его на фиг, этого Марата. Я вообще офонарел, что ты с ним поехала… Анька вроде успокаивается, понимает, что с футболом спорить бесполезно, а я замечаю на поле новую движуху и снова переключаюсь на экран: - Давайте, давайте ребята, бегите домой. Кто в защите отрабатывать будет?… Блин, ну, капец, ну, что ж ты козлина-то такой. За что тебе деньги платят, а? Чтоб ты падал на ровном месте, рахит мать твою?! Анюта недовольно морщится: - Гош. - Что? - Ты ругаешься как сапожник. Не отрывая глаз от экрана бурчу: - На стадионе можно. - Мы же не на стадионе. - Не знаю как ты, но я сейчас там… Ну давай, давай, давай… Вытащил! Видела? Да? Прямо из угла достал! Два армейца разыгрывают стенку, возле нашей штрафной и один из них сходу бьет, заставляя вскрикнуть: - Уй! Сердце ухает вниз, и я прикрываю рот ладонями: – Фу-у-у… Пронесло… Видела? - Гош. - А? Чего? - Если ты так будешь переживать, то к концу матча тебя Кондратий хватит. Взмахнув обеими руками, талдычу этим бездарям на поле: - Ну, в аут вынеси, если ты не знаешь, что делать-то! Внезапно телевизор гаснет. Мир рушится прямо на глазах, превращаясь из цветного в черно-белый. Тишина такая, что хочется завыть. Я ошалело оглядываюсь, не понимая, что происходит: - Что? Что это такое? Не поняла. Смотрю на Аньку: - Что такое, я спрашиваю? - Да я то, откуда знаю! Сомова встает и идет на кухню, что-то там возится и чем-то щелкает. Я в полной прострации продолжаю сидеть и пялиться в темный экран. Схватив пульт двумя руками, жму и жму кнопки со всех сил. Чуть не плача, вою: - Блин, я этого матча столько ждал, капец… Можно сказать все утро! Чуда не происходит и изображение не появляется. Бросив пульт на стол, вскакиваю с дивана с диким желанием что-то сделать, куда-то побежать. Тем временем, Анька возвращается из кухни: - Гош, походу электричество вырубили. Обнадежила блин. Ну, как такое может быть, а?! И именно сегодня! Беспомощно таращусь на нее: - Как вырубили? - Вот, так. - Может быть, на лестнице кто балуется? Бегу на лестничную площадку посмотреть и возвращаюсь ни с чем – там темно и пусто. Анька, высматривая окружающую обстановку сквозь окно, добавляет уныния: – Да нет, в соседнем доме тоже вон не горит. Весь мой нерастраченный адреналин выплескивается в беготню по гостиной. Сердце обливается кровью и слезами. Воздеваю руки к потолку и опять стенаю и ору: - Бли-и-ин, одно к одному! Два дня подряд! В отчаянии плюхаюсь на диван. Что делать-то? Анюта пытается успокоить: - Подожди, может, дадут еще. - Дадут… По башке кто бы им дал! Уроды. В голову приходит спасительная идея, и я хватаюсь за телефон. На том конце провода раздается голос Зимовского: - Алле! Я тут же вскакиваю с дивана: - Алло Антон, выручай! Слушай, капец полный! - Марго, а что случилось? - Слушай, у меня, прикинь, свет вырубили. Выручи меня, а? - Что, ты хочешь? Чтобы я пришел, и свет тебе починил? Я весь изворачиваюсь, умоляя, так меня колбасит: - Нет, но можно я к тебе добегу, футбол посмотрю, а? - Ко мне? - Ну, да, ну ты же, недалеко тут. - Знаешь, честно говоря, я сейчас не один. И потом мы голые… Черт, как же неудачно… И вдруг голый Антон орет: - Го-о-ол! Они что там, без порток, футбол смотрят?! Но все мысли тут же улетают из головы. Дергаюсь туда-сюда, не находя места: - Антон, кто забил? Забил кто? Зима меня не слушает, а потом отключается. Засранец! Захлопываю свой мобильник, швыряю его на стол и начинаю метаться по комнате: - Блин, урод! Ань, походу «Крылышки» пропустили. - Гош. - Блин, что? Анюта глядит с сочувствием: - Ну, ты - чокнутый. Тычу рукой в черный экран: - Да не я чокнутый, это они играть не умеют. Придурки! Тараканы беременные. Зла на них не хватает. - Да я не про это. - А про что? Она крутит рукой возле виска: - Ты только что звонил Зимовскому! Даже всплескиваю руками – вот чудило, как она может элементарных вещей не понимать. Если «ЦСКА» выиграет, «Спартак» вообще съедет вниз таблицы: - Ань, да хоть черту лысому! Ты что, не врубаешься, что это ключевой матч тура… Так, ты не знаешь, где здесь ближайший спорт бар? - Понятия не имею. - Бли-и-ин, капец! Ладно, не буду терять времени, на улице у мужиков спрошу. Торопливо бегу в спальню натянуть джинсы и напялить сбрую под майку… Вот, зараза! Джинсы в обтяжку и на заветные труселя не лезут! Ну, не уроды ли эти энергетики?… Без моего талисмана «Крылышки» и продуть могут! Поспешив в прихожую, сую ноги в кроссовки. Анька в гостиной нудит: - Капец, это у меня. Один в бабу превратился, другой в козла. Но переваривать ее нападки и отвечать некогда. Выскочив из квартиры, захлопываю за собой дверь. *** На поиски спортбара уходит целых двадцать минут, но хуже всего то, что там сплошная конюшня и я один усаживаюсь возле барной стойки в своей спартаковской футболке. Хорошо хоть без шарфа, а то походу меня на нем бы и подвесили… И тут «Крылышки» забивают! Вратарь добил до штрафной площадки армейцев и тут Евгений Савин легко переиграл Акинфеева. Я ору как помешанный, размахивая победно руками над головой: - Го-о-ол! Го-о-ол! Го-о-ол! Ору до тех пор, пока не замечаю напряженное молчание вокруг и осуждающие взгляды мужиков. Примирительно развожу руками: - Гол. И, пригорюнившись, облокачиваюсь на стойку - блин, даже поболеть от души нельзя. Бармен вдруг наклоняется ко мне и буквально нависает с угрюмой мордой на лице: - Твое счастье, что ты девушка. Хреновое счастье-то. Уж лучше бы накостыляли, да мужиком. Качаю уныло головой: - Ошибаешься командир, то, что я баба, это моя беда. Увы, на этом мое спортивное счастье кончается – «Крылья Советов» продули под чистую… Я как чувствовал – ну, какая может быть игра без талисмана... Болельщики толпой валят на улицу разворачивать флаги и эмблемы, а я уныло тащусь последним, сунув руку в карман джинсов, и продолжая зудеть в пространство под звуки победных армейских дудок: - Капец. Три один! Насовали полную корзину. Лучше бы дома остался. Позвонить Аньке, что ли, и скрасить совместный девичий досуг? Открыв крышку мобильника, набираю номер подруги. Та откликается быстро: - Алле. - Алле, Ань, привет, ты где? - Гуляю. Куда это она успела намылиться? - А где гуляешь? - По улице. - Слушай, дай мне координаты, я сейчас к тебе подгребу. - Я не могу, я не одна. Я с Маратом. Да, что ж такое-то, вот мазохистка. И сама фигней занимается и меня заставляет дурью маяться. Даже не пытаюсь сдержать удивления: - Что-о-о, подожди, вы ж это… Ты сама говорила, что он козел? - Мало ли что я говорила. Гош, ну, извини, я потом перезвоню. Давай, все! И гудки. Да-а-а…, фиг этих баб поймешь! *** Ноги сами меня несут на Украинский бульвар. Старушки, дети, зелень, тишина. Все лучше, чем пиво с утра до ночи бухать и дрыхнуть. Иду по дорожке, сунув руки в карманы, и брюзжу на весь белый свет: - Капец, выходные называется... Врагу не пожелаешь! Неожиданно с газона под ноги выкатывается мяч. Смотрю, кто это там со мной играет, и не верю глазам – Алиса Калугина. Так радостно бежит ко мне навстречу, что я не могу сдержать улыбки. - Марго! - Привет, привет. Наклонившись вперед и оттянув ногу назад, чуть ли не ласточкой, принимаю в объятия маленькую подружку: - Какая встреча на Эльбе. Привет, заяц! Подхватив с асфальта мяч, иду с Алисой на газон. Она кричит отцу: - Папа, смотри, кого я встретила! Калугин стоит за деревом, задумчиво отвернувшись, и на зов дочки оглядывается на нас: - О, привет. Улыбаюсь, удивленный неожиданной встречей: - Привет. И перебрасываю ему мяч в руки… Андрей ловит, но остается напряженным, видимо не в восторге от нашей встречи. Понимаю, это моя вина, в пятницу наехал на него на пустом месте. Какое мое собачье дело, в конце концов, кто ему нравится и с кем он встречается?! Главное, пусть ко мне не лезет. Калугин отдает мяч Алисе: - Малыш, иди, поиграй, мы сейчас. Девочка убегает и я, переминаясь с ноги на ногу, мысленно подбираю правильные слова для разговора: - Андрей. - М-м-м? - Я хотела перед тобой извиниться. - За что? - Я не имела никакого права лезть в твою личную жизнь. - Да ладно, все нормально. Тебе не за что извиняться, все хорошо. - Ну, нет, мне кажется, есть за что. Он оглядывается на играющую Алису: - Марго, давай, если хочешь, мы с тобой об этом поговорим, только не сейчас, ладно? Я тоже смотрю в ту сторону. Как хочешь… По крайней мере, моя совесть теперь чиста. Девочка бежит к нам: - Пап, лови. - Кидай! Она кидает мяч, и Андрей не успевает его поймать, вызывая у всех веселье и я кричу: – Не поймал! И аплодирую Алисе. Она объявляет: - Все, папа проиграл! - Чего это он проиграл? Дочка прижимается спиной к отцу: - А у кого мячик коснется земли тот и проиграл. Такие правила! Я Алисе подыгрываю, многозначительно поджимая губы: - Жесткие правила. Калугин разводит руками, смирившись с подобным законотворчеством: – Вот, так. Алиса вдруг поднимает на меня глаза: - Марго, помнишь, ты обещала в футбол меня научить? - Конечно, помню. Дочка поворачивается к отцу и забирает у него мяч: - Кстати, смотри, как я уже умею! Кажется, мне сейчас будут демонстрировать футбольные чудеса? Отступаю в сторону: - Та-а-ак! Андрей подбадривает малышку: - Покажем? Ну, давай! Он встает во вратарскую позу, Алиса устанавливает в тройке метров дальше мяч, отходит на несколько шагов, разбегается и бьет. Ура! Мяч проскакивает мимо ног Андрея, и я аплодирую – молодец девчонка, будущий форвард! - Ура! Супер! Молодец! Пока Калугин ходит за улетевшим мячом, Алиса подбегает ко мне. Хочется немного ее потискать, я обнимаю ее и, прижимая, снова хвалю: - Молодец. *** Остаюсь с ними еще с полчаса, потом они начинают собираться домой, и мы отправляемся к выходу из парка. Я тащу под мышкой мяч, а рядом Андрей несет на руках засыпающую Алису. Видимо, бедняжка здорово притомилась. Настроение можно сказать позитивное, даже веселое - вот что значит прогулка на природе... Идем и болтаем ни о чем. Калуга, глядя на меня, усмехается: - Да-а-а… Я не знал, что ты у нас такая большая фанатка футбола. Это та тема, о которой я могу говорить и говорить: - Ну, ты что, футбол это искусство! - Согласен. За какой клуб болеем? - Я, за «Спартак». - А почему за «Спартак»? - Ну, я не знаю, клуб он же, как Родина, его не выбирают. Просто с детства болею и все. Калугин усмехается: - Это у вас семейное. Странный посыл… Про семью Маргариты Ребровой неизвестно даже нам с Анькой, пока не придумали. Искоса смотрю на него: - Почему семейное? - Ну, я не знаю… Гоша болеет за «Спартак», ты болеешь за «Спартак». - А, ну да… Алиса безвольно лежит на груди Калугина, и я от такого вида улыбаюсь: - Мне кажется, она уснула. - Еще бы так бегать, конечно, уснула. Обстановка располагает и я хочу закончить начатый недавно разговор: - Андрей! Мы останавливаемся: - И, все-таки, я бы хотела перед тобой извиниться. - Слушай, мы же договорились. Смотрю на их семейную идиллию и настаиваю: - Но я не имела права отрывать тебя от дочки. - Все, проехали. - Так ты меня прощаешь? - Марго. - Да или нет? Калугин мягко улыбается: - Ну, хорошо, да я тебя прощаю. - Ну, все, теперь я буду спать спокойно. Спасибо! Я уже собираюсь двигаться дальше, когда Андрей вдруг выдает: - Не знал. О чем это? Остановившись, недоуменно смотрю на него: - Что ты не знал? - Не знал, что твой сон напрямую зависит от меня. А… М-м-м… Звучит двусмысленно. Я теряюсь, с улыбкой молчу и отвожу глаза… Калугин вздыхает: - Я хотел сказать… Почему-то не хочу прерывать его и даже наоборот: - Что? - Да, нет ничего. Меня словно кто-то дергает за язык: - Ну, скажи… Раз захотел сказать, скажи! Он глядит куда-то в сторону, крепко прижимая к себе спящего ребенка, а потом все же решается: - Я хотел сказать… Хорошо, что на земле есть люди, с которыми можно просто помолчать. Мы смотрим друг на друга… Смотрим в глаза… Я чувствую его взгляд, я чувствую его запах… И словно начинаю проваливаться куда-то… Слабость разливается по всему телу, а ноги словно наполняются тяжестью… Не могу двинуться…, да и не хочу… Просто плыть по течению… Он вдруг чуть наклоняется ко мне и тянется губами... Перед глазами мелькает картинка - вот так же несколько дней назад и я тянулся к Лике с поцелуем. Неожиданное воспоминание отрезвляет, заставляет очнуться, сбросить наваждение, отшатнуться – я не лесбиянка, но я, тем более, и не гей! Растерянный, я не могу сейчас смотреть Калуге в лицо и отворачиваюсь. Моя реакция для него оказывается неожиданной и, кажется, расстраивает: - Что-то не так? Но мне не до сантиментов – я в панике, мне нужно срочно собраться с мыслями. Отвернувшись, судорожно дышу, дикий взгляд мечется по ближним дорожкам, единственная мысль о бегстве. В панике выпаливаю: - Все, не так! - В смысле? Глупо бормочу первое попавшее в голову: - А… В смысле я пойду, мне пора! Дергаюсь вперед, но Калугин пытается меня удержать, взяв за локоть: - Подожди, я тебя чем-то обидел? Стараюсь не смотреть на Андрея. Доигрался, блин, футболист хренов. Тараторю, не пойми чего: - Нет, чем ты меня мог обидеть… Просто… Мне нужно писать статью Егорову, я ему обещала! - Марго. - Мне срочно надо! В его голосе слышится недоверие: - Срочно? - Срочнее некуда! Я не могу с ним говорить… Меня всего трясет. Или всю? Я ничего не понимаю про это долбанное туловище, я боюсь его! Развернувшись лицом к Калуге и буквально умоляю его: - Я тебе потом… Пусти меня! Он еще пытается меня успокоить: - Слушай, мне кажется… Нет, нет и нет! Ничего не хочу слышать! Прерываю Андрея: - Мне тоже кажется, что статья сама собой не напишется. Все! Arrivederci! Поворот на сто восемьдесят градусов, и я быстрым шагом топаю в обратную сторону. Хватит с меня! Нам не по пути! Вслед слышится негромкий окрик: - Марго. Торможу на безопасном расстоянии: - Что еще? - Мяч. - Ой! Чуть не унес - оказывается он у меня по-прежнему в руках. Возвращаюсь и кладу мячик к ногам Калугина: - Все, пока! И размахивая хвостом на голове, трусливо сбегаю. *** Теперь путь домой оказывается гораздо короче. Аньки нет дома, но может это и к лучшему – сначала нужно попытаться самому разобраться со всей этой фигней. Беру бутылку виски, стакан и отправляюсь вместе с ними в спальню - медитировать… Что же это со мной было? Скинув кроссовки, уныло сажусь на кровать и ставлю вниз на пол свой вискарь - чувствую, стресс придется снимать долго. Вздохнув, беру с тумбочки рамку с фотографией, смотрю на улыбающегося Игорька и у меня есть для него пренеприятнейшее известие: - Ну что, Ребров, я тебя поздравляю - сегодня ты чуть с мужиком не поцеловался. Это нужно запить… Подхватив бутылку, вскакиваю с постели и кружусь по спальне, словно загнанный волк. Изнутри рвется испуганный протест: - Еще бы полсекунды и все! Как приговор. Как выстрел. Нюхаю горлышко. Бр-р-р… Без закуски не идет. А с другой стороны – с закуской никакой стресс не снимешь, бухать, так бухать. Опять тяжко вздыхаю, как больной гиппопотам: - Ох-х-х. Заглянув в ванную, снимаю халат с крючка и накидываю его поверх футболки… Тревожные мысли не отпускают и я снова возвращаюсь на кровать, забираясь на нее с ногами. Обнимаю бутылочку - ну что, поехали? Вдруг слышу, как хлопает входная дверь и Анькин голос: - Гоша?! Привет, Фиона… Го-о-ош! Слышишь, меня? Явилась, не запылилась. Через секунду она уже прибегает в спальню и залезает ко мне на постель, устраиваясь рядом. Вид довольный, до соплей с пузырями. Хорошо ей, счастливая, не то, что некоторые. Ее бессвязный словопоток неиссякаем: - Это, капец! Привет. Слушай, это вообще капец! Таких выходных не было вообще давно! Она выхватывает у меня из рук бутыль с вискарем: - Мне срочно нужно выпить! Чувствуется, что эмоции ее так и переполняют. Она смотрит бутылку на просвет: - Что это? И тут же прикладывается, делая глоток: - Ой, хорошо! Скептически смотрю на подругу – надо же как колбасит человека, да еще вся светится, словно гирлянда на елке. Сомова делает еще глоток. Почесав нос, интересуюсь, вложив в голос весь свой сарказм: - У тебя что, был секс? Анька возвращает мне бутылку, сумбурно лепеча: - Да, то есть... Нет…, то есть... А почему ты спрашиваешь? - У тебя физиономия девочки, которую в первый раз в зоопарк сводили. И сам присасываюсь к горлышку заветной бутылки. Анька начинает теребить меня за коленку: - Ну, слушай, мы помирились с Маратом, представляешь? Целый день гуляли и вообще… Ну, все обсудили. Делаю еще один глоток, побольше. И снова Анькины восторженные возгласы: - Он такой был прям… Живительное тепло разливается по всему телу и я, сощурившись, роняю тяжелую голову вниз: - Понятно. - Что понятно? - Все мне понятно. Сомова подается ко мне, пытаясь заглянуть в лицо: - Что? Ребров, ты что ревнуешь? Это называется женская логика - в огороде бузина, в Киеве дядька. Только фыркаю: - Делать мне больше нечего. Третий глоток уже в горло не лезет. Мне бы со своими проблемами разобраться… А тут выслушивай сахарную ахинею. Анюта возбужденно начинает оправдываться: - Слушай, Гоша. Я вообще-то взрослый человек и мне тоже нужна личная жизнь. Понимаешь, личная! Она опять отнимает у меня бутылку, что совсем ни к чему. Господи, когда же она заткнется? Надув щеки, шумно выдыхаю: - Фу-у-ух. - Я тебе не мамка, не нянька, не домохозяйка. Да, я понимаю, конечно, все. Что ты думаешь, я дура, что ли? Анечка, ты умница, только заткнись, пожалуйста. Приложив ладони к вискам, начинаю их многозначительно тереть. Но пустой словопоток не прекращается: - Нет, я все вижу, все понимаю. И конечно, да, Марат не самый лучший вариант для меня. Все! Это капец, больше не могу. Ложусь и отворачиваюсь к Сомовой спиной. А потом еще и тяну подушку на голову. И все равно, хоть и глухо, но пробивает: - Но у меня нет другого. Если я буду ждать, выбирать, что-то перебирать – у меня просто зубы от старости выпадут! Аня приподнимает мое укрытие, сразу усиливая звук: - Гоша! - Что-о-о? - Ну, я не думала, что ты на Марата так отреагируешь. Сдернув с морды подушку, уже воплю: - Капец, причем здесь Марат, а? - Ну, а что тогда? - М-м-м… «Спартак» вчера продул! Опять накрываюсь подушкой – дадут мне сегодня спокойно подумать или нет? Похоже , нет: - Гош. Снова выныриваю из-под подушки: - Слушай Ань, будь другом, выключи свет, а? И отворачиваюсь - пусть любуется на мою спину. *** Уже за полночь ко мне приходит новая идея – все это было не со мной, я тут не причем. Это все туловище, бабские гормоны - хреноны. Я же помню, мы даже писали в одном из номеров - чтобы телки летели, как мотыльки на огонь, нужно использовать эти…, как их.., Феромоны! Вот Калуга наверно их и использует. Верняк! И Егорова под него чуть ли не ложится и это туловище дергается. Все! Теперь главное держаться на расстоянии и все будет тип-топ. Повеселев, я иду к Аньке в комнату – одна голова хорошо, а полторы лучше… Шучу, две конечно. Сомова дрыхнет без задних ног, и добудиться ее оказывается непростым занятием. Видимо, прошлую ночь они с Маратом, шалили допоздна. Зажигаю настольную лампу, стоящую на тумбочке у ее диванчика: - Ань, Ань. Ань! - М-м-м… Присаживаюсь на край постели: - Ань, проснись, нам надо поговорить. - Что случилось? - Капец, полный. Она жмурится и все никак не проснется: - Который час? - Откуда я знаю! - А ты чего не спишь? - Не спится мне, блин. Она, все-таки, приоткрывает один глаз: - Гоша, объясни мне, что происходит? - Ань, в общем, это полный капец! Меня Калугин сегодня…. - Что? - Чуть не… Поцеловал! - Чего? - Ань, ты что глухая, что ли? Я тебе русским языком говорю - Калугин меня сегодня чуть не… Мое лицо невольно перекашивается брезгливой гримасой: - В губы, понимаешь? - Гош, ты что, разбудил меня посреди ночи, чтобы рассказать, что тебя кто-то там чуть не поцеловал? Я стучу пальцами себя по лбу: - Слушай Сомова, ты чего башкой ударилась? Я тебе объясняю: Калугин - меня! - Что ты мне объясняешь? - Включи мозги, пожалуйста. Сомова пытается проснуться и протяжно вздыхает, потом садится: - Включила, давай по порядку. Пытаюсь по порядку: - В общем, встретились мы в парке. - Как встретились? Блин, да просыпайся ты уже! - Как, как, как встречаются люди. Просто, обычно… Я шел, а он навстречу идет. - Ладно, ладно, извини. И что дальше? - Ну, вот. Потом рядом, с его дочкой мячом постучал… Ну, мы шли, ляля - тополя. Потом Алиса уснула у него на руках… И тут я смотрю, он ко мне губами тянется. - Как тянется? Раздраженно огрызаюсь: - Слушай, вы там чего с Маратом все выходные фотографии, что ли рассматривали? - Причем здесь Марат? - Вот именно! Притом. Чего ты вопросы дурацкие задаешь! Ну, как, как тянется, ну вот так… Пытаюсь изобразить сложенные в трубочку губы Калугина и тянусь с ними к Аньке. Та испуганно отшатывается, видно представила во всех красках: - Ну, рассказывай, рассказывай. Все, все, я поняла. Извини, что потом? - Что потом, ничего потом, мне еще потом не хватало для полного счастья. - Ну и чего ты бесишься, я не пойму. Возмущенно шиплю на нее: - Как чего? Ты не врубаешься? - Слушай, ну, Калугина можно понять - ты симпатичная девушка. - Какая я тебе на хрен девушка, я - мужик! - Но он то, этого не знает! Я морщусь – понятно, что не знает. Только мне от этого не легче! Матюкаюсь: - Блин! Сомова , видимо не поняв моей реакции, начинает уговаривать: - Да не обижайся ты на него. Да плевать мне на Калугина, я про себя родимого! Приходится рассказать то, о чем лучше было бы промолчать: - Да понимаешь, дело-то не только в нем. - А в чем? - Понимаешь, проблема в том, что когда он ко мне потянулся… - Ну? - Я как бы… Замолкаю, подбирая слова. - Чего? - Ну, я как бы тоже вроде как бы был не против, понимаешь? - Чего? Оправдываюсь, как могу: - Там в башке чего-то перемкнуло… Сомова ошарашено тянет: - Что-о-о? Нет, зря я затеял разговор с этой сонной дурындой. Не поймет она меня. - Ничего. Все Ань, извини, сотри все файлы. Спи, спи, Ань, спи! Встаю и ухожу. Сам разберусь. Слышу в спину: - Гош, Гоша, Гоша! Но возвращаться уже нет ни малейшего желания. Конец 1-ой части