День за днем. Эпизод 1

Зато утром желание ехать в редакцию опять пропадает - вчерашняя обструкция все еще отдается в душе злым протестом. Что делать? В голову приходит крутая идея - когда-то, когда в издательстве создавалась интренет-сеть, было установлено и программное обеспечение для видеоконференций, с наладкой соответствующего оборудования. Можно попробовать подключиться! Причем прямо к залу заседаний, отсюда, из дома. Будем удивлять народ «новыми подходами». Пусть чувствуют, что "старший брат" не дремлет и за их разгильдяйством следит, даже когда меня нет на работе... Но выглядеть нужно все равно прилично, по крайней мере, в видимой на экране части, поэтому сверху надеваю блузку и какую-то безрукавку, найденную у Аньки в шкафу. Снизу остаюсь в футбольных синих труселях, в которых расхаживал по квартире с утра, натянув их поверх женских. Этот нижний прикид пока не меняю, сейчас по барабану - все равно никто ничего не увидит. Дистанционно подключаюсь к редакционной видеосистеме, на нашем сайте есть такая функция, и запускаю программу просмотра. Изображения еще нет, но звук уже пошел – слышу голос Мокрицкой: - Пора сваливать отсюда – кина не будет. Вот и изображение, правда немного тормознутое. С ходу объявляю: - Кино будет Эльвира Сергеевна, присядьте, пожалуйста. Все головы поворачиваются в сторону монитора на стене в зале заседаний, с которого я на них сейчас и взираю. Антон делает постное лицо и кланяется: - Здрасьте. - Доброе утро, коллеги. Я слышу Эльвирино ворчание: - Нормально. Я так понимаю, мы теперь на работу вообще ходить не будем. Зимовский тоже бухтит язвительно: - Может, у бедной девочки ножки болят. Кроме этой парочки, в помещении просматриваются еще Галя с Валиком и Калугин, так что, для летучки состав достаточный: - Я смотрю вроде все в сборе? Андрей подходит поближе: - Марго, классно выглядишь! Без комплиментов у нас никак, хотя, конечно, приятно: - Спасибо, Андрей. Неугомонный Зимовский опять язвительно бухтит: - По крайней мере, лучше, чем вчера. А ведь прикидывался паинькой, о мире и согласии квакал, удод. Они с Эльвирой переглядываются и ржут. Стараюсь не обращать внимания на эти подколки: - Давайте перейдем к делу. У вас были почти сутки, чтобы подумать над новой темой номера. Вижу, как на краю монитора в зал входит Егоров. Я его заранее не предупредил и, видимо, его привлек неожиданный трудовой порыв актива, заставивший всех собраться с утречка: - Доброе утро. Что делаем? Телевизор смотрим? Новости? Заметив меня на экране, шеф радуется как ребенок: - Марго! Широко улыбаюсь ему, до самых ушей: - Доброе утро, Борис Наумыч! - Вот это - пять баллов! Что называется ноу-хау. Браво, Марго! Вижу и слышу, как Мокрицкая наклоняется к Зимовскому и тихо приговаривает: - Еще телевизор поцелуй. Егоров оборачивается в ее сторону: - Ты чего сейчас сказала? Эльвира пугается и тычет пальцем в Антона: - А я ему! - А-а-а… Продолжаю летучку: - Ну что ж, начнем, пожалуй. Я бы хотела устроить мозговой штурм на тему нового выпуска, «Женщины-ведьмы». Давайте, может прямо сейчас, on-line, побросаем минут пятнадцать. Егоров усаживается прямо перед экраном и это немного отвлекает. Тем не менее, продолжаю: - Как вы думаете, что ими движет, или как ими становятся? Мокрицкая сегодня в ударе, так и хочется стукнуть в ответ чем-нибудь тяжелым - она опять выступает не по делу: - Ну, например, если их ставят на высокую должность… Заметив мое внимание, она тут же тычет рукой в Зимовского: - А я ему! А не надо ему! По делу надо: - Эльвира Сергеевна, погромче, пожалуйста, вас очень плохо слышно. - А… Я это…, я тут пошуршала по интернету и…. Накопала пару статеек по поводу того, как женщины привораживают мужчин. - Ну, и какие сейчас тенденции? - Торо… Э-э-э…, гадания… Эти…, зелья приворотные. Ну, такой белиберды страниц девять, могу переслать. Белиберда мне не нужна: - Оставь себе. Еще, какие мысли? Валентин? Он вскакивает с кресла и подходит совсем близко к экрану: - А... У меня в подъезде одна бабка живет, на первом этаже… Говорят, что она ясновидящая. Могу взять интервью. Делать рекламу всяким шарлатанкам? Пока все мимо. Грызу кончик ручки, но ухватиться мыслью не за что и я морщусь:. - Да, давайте ее еще на обложку шлепнем. Наумыч тут же машет рукой, отгоняя Кривошеина, а Эльвира, отвернувшись, прыскает в свой кулачок. Перевожу взгляд на Зимовского: - Антон Владимирович, у вас что? Тот пренебрежительно отворачивается: - Как-то знаете, Марго, бог миловал. Я с ведьмами не сталкивался до последнего времени. До последнего времени? Это в мой адрес камешек? Хмыкаю: - Понятно. Галина? Любимова спешит выйти на передний план. Она встает перед монитором и поворачивается ко мне широкой спиной. Не слишком эстетичное зрелище…Соответственно и говорит не мне: - Я подумала, что женщины, они колдуют же не только по поводу мужчин, но и по поводу женщин. Ну, там убрать соперницу, например. Наконец, она догадывается развернуться в мою сторону, чтобы выпалить: - Мистика! Ну, не знаю, убрать соперницу тоже не вдохновляет. Но пинать еще и Галку не хочется, так что ограничиваюсь нейтральным: - В принципе интересный момент, ты пометь. Что-нибудь еще? Опять слышу тихое бухтение. Сначала Эльвирино, которая бормочет, шевеля своими тощими ластами вверх-вниз: - Что-то я не поняла – это она дергается или камера дергается? Потом от Валика: - Похоже она. У нее кажется там электрический стул. И, наконец, вякает главный упырь: - Твои слова да богу в уши. Я бы, не задумываясь, рубильник нажал бы. Пытаюсь улучшить настройки в программе. Может и правда изображение плавает? Похоже, пора закругляться: - В общем, так господа. Я не прошу от вас ничего сверхъестественного. Я прошу только одного, ради чего вас сюда взяли на работу – результата. У меня все! Зимовский поднимается первым: – Ну, что ж, пойдемте давать результат. Работать! Наумыч тоже вылезает из кресла, но он то, как раз, всем доволен: - Марго! Спасибо! Вот, молодец. Я довольно смеюсь - результат сегодняшнего «ноу-хау» меня тоже вполне устраивает, иногда можно будет использовать и этот формат. Только айтишников надо будет немного поднапрячь по настройкам. Народ тянется к выходу, Егоров уходит вместе со всеми, и только Калугин остается, желая, видимо, чего-то сказать дополнительно. Он близко наклоняется к экрану: - Марго! Марго! Я тебе вчера весь день звонил. Так уж и целый день? Загибаешь… Странно, что я никаких звонков не слышал. Вечером – да, зарядка кончилась и мобильник отрубился, но днем-то Анька мне звонила, да и сам я Зимовскому тарабанил - все работало… А! Наверно это он о пиджаке волновался: - Андрюх, ты не переживай, я пиджак тебе верну. Калугин перебегает на другую сторону экрана: - Да дело не в пиджаке. - А в чем? - Ну, как тебе сказать. Мне самому вся эта история неприятна и, честно говоря, такого детского сада я от них не ожидал. А, так он о вчерашнем… Я уже с эти переспал и задвинул в дальний ящик: - Андрюх, расслабься. То, что было, то было. Спасибо тебе за поддержку, но… В это время мой Nokia начинает трезвонить - это Сомова. - Извини. Я встаю из-за стола, забыв про синие труселя, и отхожу от компьютера в сторону: - Да, Ань. - Гоша, мне кажется, что я вычислила ее. Я чуть не подпрыгиваю от возбуждения: - Не может быть! Радуюсь и скачу за диваном, аки горный козел, вернее как коза. Надеюсь, Калуга будет не слишком шокирован. Анюта самодовольно хвалиться: - Учись, пока я жива… Это очень странная тетя, очень серьезная и очень дорого берет. Поговаривают даже, что на нее какие-то уголовные дела заводили. Ну, а потом закрывали, за отсутствием состава преступления. Ну, в общем… Ты слышишь меня? Таких теть в Москве, которые дорого берут и криминальные, конечно, как собак не резанных, не показатель, но будем молиться, и держать пальцы крестиком! - Ань, я сейчас в черта лысого готов поверить! Я гадом буду, если всех не обойду. У тебя есть ее адрес? - Если бы у меня не было адреса, я тебе бы и не звонила. Можем поехать прямо сейчас. В радостных эмоциях воздеваю руки кверху: - Анечка родная, я тебя люблю, я тебя обожаю! Я тебя боготворю! - Давай, я через двадцать минут буду. Счастью моему нет предела, и это выплескивается в целую бурю эмоций: - Yes, yes, yes! Калугин на мониторе начинает мне подавать знаки: - Марго! Марго! Бегу к ноуту и усаживаюсь перед ним опять. Андрей вопросительно смотрит на меня: - У тебя что-то случилось? Мой голос звенит от радости. Растрепавшиеся от прыжков волосы лезут в лицо, и я их откидываю рукой назад: - Да нет, все нормально, это подруга позвонила. Десять лет не виделись! - А-а-а… Ясно. Слушай, я все-таки хотел сказать… Отмахиваюсь. Ерунда это все, по сравнению с мировой революцией: - Да забудь ты, про вчерашнее, господи! Считай, что ничего не было. - Подожди, как это не было? - Так, стоп – машина! Калуга, все свои соображения скажешь Гоше. - Почему Гоше? Наклоняюсь к ноутбуку: - Потому что я в редакции, больше не появлюсь! - Как… Как это, не появишься? Походу он не так счастлив, как я, от этого известия. Уверовав в Анькино везение, я уже не хочу сомневаться в благоприятном исходе: - Вот, так! Больше ты меня не увидишь! Андрюх, спасибо тебе за поддержку, ты реально классный мужик, я Гоше все передам. Пока! Выключаю передачу изображения, и у них там экран гаснет. Но на прием мой ноут, по-прежнему, настроен. Вижу и слышу: - Марго подож… Нет, Андрюха, померла, так померла. Провожаю его взглядом и собираюсь совсем отключиться, когда раздаются приближающиеся голоса Эльвиры и Зимовского, вот и они: - Что ты мне хотела сказать? - Антон, у меня какое-то странное предчувствие. - По поводу? - Мне кажется, что Марго знает о нас гораздо больше, чем мы думаем. Я прекрасно вижу этих гавриков через web-камеру. И действительно очень много знаю – все, что было известно Игорю Реброву. И то, что эта парочка химичит помаленьку, тоже. Антон пренебрежительно отмахивается: - С чего ты взяла? - А не знаю! Вот подкоркой чувствую. - Эльвирочка, ты просто устала. Вот, увидишь – еще неделя и мы ее дожмем. Ну, малышка, ну, расслабься. Он притискивает Мокрицкую к себе и та жеманится: - Не надо. Они начинают целоваться прямо перед экраном, а Антон даже чего-то там у нее щупает посмеиваясь: - Массаж. - Ну, не надо. Я включаю передачу изображения, пусть они меня тоже видят: - Я не помешала? Оба мгновенно поворачиваются к экрану. - Я прошу прощения, что отрываю. Эльвира Сергеевна, вы не могли бы оставить нас наедине с Антоном Владимировичем. Мокрицкая фыркает: - Ой, да, пожалуйста. Господи! И быстренько сматывается. Антон почти носом утыкается в экран: - Слушаю вас. Будет и тебе прощальная речь от Маргариты Ребровой: - Мне очень жаль Антон! - Это вы о чем? - Мне очень жаль Антон, что я в тебе ошиблась. Я думала, мы с тобой в одной упряжке. Даже в какой-то момент тебе поверила. А ты, оказывается, всю жизнь мечтал на санки залезть. Зимовский зло играет желваками: - Маргарита Александровна, я не понимаю ваших аллегорий. - Все ты понимаешь, Зимовский. Просто я уверена – Гоша тебя до конца так и не знал. - Не тебе судить, чего Гоша знал, а чего он не знал! - Ошибаешься. Мой брат будет неприятно удивлен, когда узнает, какой ты гнилой человек. Антон взрывается, переходя от обороны к нападению: - Слушай, ты! Я не знаю, что вы там с Гошей замутили. Но я фибрами чувствую, что ты, на хрен, никакая не сестра. И что это меняет? Ничего! - Вы забываетесь Зимовский, вы со своим начальником разговариваете. - Начальник ты для меня вот здесь на работе. А ты сейчас хрен знает где! Надо бы записать все на видео, и демонстрировать Антоше каждый день. Потом, когда вернусь. Мысль вызывает улыбку и это бесит Антона еще сильней: - Чего ты скалишься? Печально качаю головой: - Боже мой, бедный Гоша. - Чего, он бедный? - Ему еще твою рожу лицезреть... Хотя знаешь, в свете последних событий, он тебя может и уволить! - Слышь ты, ребро Адама. Мои отношения с Игорем, это мои отношения! И не тебе с твоими куриными мозгами сюда лезть. Поняла? Ответить, что-то не менее емкое не успеваю - гремит звонок и в прихожую вваливается Анюта, сходу повышая голос: - Гоша, я не поняла, ты что, до сих пор не одет? Тороплюсь завершить разговор с неприятным абонентом: - Не переживай Зимовский, больше ты меня не увидишь. Тот хмурится, не понимая: - Что значит, не увижу? - То и значит. А вот с Гошей у тебя будет серьезный разговор, готовься. Физиономия злыдня перекашивается: - Только не надо меня пугать. Я тебя не боюсь. Многозначительно цежу сквозь зубы: - А меня не надо бояться. Чего не могу сказать об Игоре! И выключаю компьютер. Потом бегу в спальню – снять футбольные труселя, натянуть брюки, раз-два, вот и все переодевание. *** Через час мы почти у цели – по словам Анюты, логово темных сил располагается на Маросейке. Оставив машину снаружи, на улице, заходим в длинную арку, с помойкой на противоположном конце. Пока идем по этой кишке, Сомова ежится: - Да, живописные места. Прямо Гарлем отдыхает. Наконец, выходим во двор: - Так, стоп - машина. Это где-то здесь. Оглядываюсь - на стене табличка с номером 15. Анюта соглашается: - Ф-ф-ф…Вообще да, вроде. Мимо нас проходят бритоголовые мальчиши, бандитского вида и я напрягаюсь: - Интересный контингент. Сомова пугливо соглашается: - Да, ничего себе пассажиры. Ну, пошли. Пройдя вправо подходим к подъезду. Я смотрю на его номер: - Точно здесь. Анюта сетует: - Ну и ну. Могла бы себе поприличней хибарку наколдовать. Код мы не знаем, но дверь открывается и так, поэтому тороплю подругу: - Давай, go, go… Проскользнув в подъезд, поднимаемся на третий этаж, именно тут оказывается нужная нам квартира №7. Дверь не заперта, и Анька смело шагает внутрь, я за ней. Здесь столько старого барахла, что приходится пробираться словно разведчикам. У меня вдруг начинает трезвонить мобильник, и я лезу за ним в сумку. Это Калугин, и я, нажав кнопку приема, торопливо отвечаю, хотя и приглушив голос: - Алле. - Ну, наконец-то. Марго, ты куда пропала? - Калуга, чего ты хотел? - Я вообще хотел узнать, как у тебя дела, и последний наш разговор, мне совершенно не понравился. Что значит, я тебя больше не увижу? Вот сейчас точно не до разговоров! Тут, можно сказать, судьба решается! Скороговоркой посылаю последний привет: - Андрей, спасибо тебе большое, что ты для меня делал. Я тебе очень благодарна. - Подожди. У меня сейчас полное ощущение, что ты со мной прощаешься?! - Да, я прощаюсь, все, пока! - Подожди, подожди…, я только хотел сказать, что мы нашли модель… Это - Даша Морозова! Захлопываю крышку телефона. Что ж, нашел – молодец, получишь от Игорька шоколадную медальку... Но, потом… Мы уже в самом центре ведьминского логова. Протискиваемся среди древней рухляди, и я больно стукаюсь локтем об очередной антиквариат, заставляя поморщится... Впереди относительно свободная часть комнаты, видимо нам сюда. И бабка тоже здесь! Она сидит за столом и стонет, прикрыв голову рукой: - Кто здесь? Анюта, остановившись, боязливо начинает: - Извините, можно к вам? Простите, вам плохо? Может скорую вызвать? Скрипучий голос вызывает дрожь: - Что вы хотели? Стою с открытым ртом, не в силах сказать ни слова. Наконец Сомова выдавливает из себя: - А…А… Мы ищем женщину-экстрасенса, которая… Меня вдруг прорывает, не выдерживаю реверансов, и, трясясь и сбивая дыхание от нервного напряжения, влезаю: - Которая может… Превращать одно в другое! Походу она нас не слышит и продолжает скрипеть: - Что вы хотите? Анька вертит в руках, а потом сует ей обрывок визитки: - Вот смотрите, вот визитка – это ваше? Взгляните, пожалуйста. В ответ только стон: - А-а-а. Бабуля воет и сжимает себе голову. И совершенно непонятно – узнала она визитку или нет. Пытаюсь растолковать по другому: - К вам не обращалась девушка, по имени Карина? Ну, типа, ее бросил парень… И она могла попросить вас, чтобы вы превратили его в нее… Бред какой-то получается. Смотрю на бабку, которая совершенно безучастна к нашим разговорам. Разочарованно встряхнув руками, шепчу Аньке со слезой в голосе: - Блин, по-моему, она глухая. - Да она не глухая, просто ей плохо, ты что, не видишь что ли? Она кивает на стол заваленный склянками: - Вон лекарства. Я уже полон пессимизма. - По-моему, это не она вообще! - Но она узнала визитку! Ты что! Я видела! Неожиданно обращаю внимание на противоположную стену, всю увешанную фотографиями. Я вижу Гошу! Голого Гошу. Кидаюсь туда: - Подожди, подожди, вот, вот. Тычу пальцем в пришпиленную карточку: - Вот это я, посмотрите. Оторвав ее от стены, тащу прямо старой ведьме под нос: - Вот, посмотрите, пожалуйста. Вот, это я. Это я! Голос слезливо срывается: - Это был я, пока вы не сделали со мной вот это. Тычу себя кулаком в грудь, и бабка вдруг оживает, ее лицо разглаживается, она трогает меня за щеку: - А-а-а… Хорошая девочка получилась. Ну, слава богу! Достучались. Да! Да! Киваю: - Получилась! Бабка воздевает руки вверх и орет: - Получилась! Получилась! Сердце наполняется надеждой, и я бросаюсь перед ней на колени. Прямо на какой-то мусор, все-таки, удачно, что я сегодня в брюках: - Пожалуйста, пожалуйста. Я вас умоляю, пожалуйста! Беру ее руку в свои, и прижимаю к себе: - Прошу вас! Сделайте! Я вам все, что хотите... Бабуль, давай, роди меня обратно! Я тебе все что хочешь... Умоляю, помогите мне, помогите! Помогите мне, пожалуйста. Умоляю! Ведьма обхватывает своими жесткими руками мое лицо, и я закрываю глаза. - Хорошо. Повторяй за мной… Она отпускает меня, и откидывается на спинку стула: - Ветры… Повторяю: - Ветры. - Земля… - Земля. Она вдруг перестает скрипеть и начинает хрипеть: - Ы-ы-ы… Услышь меня-я-я… А-а-а. И замолкает. Ее руки отпускают меня и безвольно падают. Я боюсь открыть глаза. Получилось или нет? Зову Сомову на помощь: - Ань. - Что? Похоже, умерла. Я тут же открываю глаза, оборачиваясь: - Я не умерла! - Да не ты, старуха умерла. Посмотри. Я поворачиваюсь к бабке и натыкаюсь на ее мертвый взгляд. Растерянно бормочу, до конца не осознавая ужаса случившегося: - Что, уже? Как? Анька начинает суетиться: - Может, пойдем отсюда, а? Я в полном раздрае… Как же так? Она ведь не договорила! Может быть, притворяется? Может ей нужно искусственное дыхание, массаж сердца? С отчаянием смотрю на бабку – она должна договорить! Должна! Бормочу подруге: - Подожди! Но Сомова неумолима: - Пойдем, пойдем, валим. Гоша, пойдем! Она тянет меня за руку, заставляя встать c коленок, но я еще сопротивляюсь: - Подожди, Ань! - Пошли я тебе говорю, валим. Валим! Все время оглядываясь, позволяю себя увести… На улице, покинув подъезд, пришибленно плетусь вслед за Анькой, разговаривающей с мобильником: - Я не знаю, сколько ей лет. Пожилая… Как в арку въедете, направо… Третий этаж… Там квартира открыта. *** Спустя пятнадцать минут, в полном психическом ауте, гоню свое авто по московским улицам. Эмоции бьют ключом, внутри все клокочет, стонет и рыдает: - Капец! Это - полный капец! Это вообще красная строка… Бли-и-ин! Ну, почему она не могла завтра кони двинуть?! Ну, почему именно сегодня, господи?! Анюта, время от времени, одергивает: - Гоша, успокойся, а? Ты за рулем едешь, или ты еще хочешь пару покойников? Напоминание о покойниках заставляет отвлечься от причитаний: - Слушай, а это ничего, что мы оттуда дернули-то? Ее, по-моему, кто-то до нас плотно прессанул. - Вот именно, что до... Хорошо еще, что скорую помощь вызвали. Или ты хотел с ментами пообщаться? Анька потихоньку распаляется: - Вообще-то у тебя документов нет! Ты вообще инопланетянин! Тебя вообще нет, понимаешь? Походу, ее только теперь накрывает, вот и психует. Но слушать обидно: - Супер! После таких слов хочется повеситься, вообще. Замечаю отмашки, которые делает ДПСник, приткнувшийся на обочине за светофором. Капец, ну, вот чего она ко мне со своими инопланетянами полезла? Торможу, останавливаясь: - Зашибись! Принесла нелегкая. Только вспомни, черт! И чего теперь делать? Сомова поджимает губы: - Сиди, я сама с ними поговорю. - Нет! Отстегнув ремень безопасности, оглядываюсь на Аньку: - Я сам, поговорю. Выбравшись из машины, направляюсь к гаишнику, и тот принимает строгий вид: - Барышня вы что – красный цвет от зеленого отличить не можете? Он кивает на светофор, и я заискивающе улыбаюсь: - Там был мигающий желтый. - Документы, говорю. - Одну секунду. Кладу руки на грудь, на карманы безрукавки, и щупаю… Блин! Под ладони лезут совсем не документы… Не щупаю, а сам себя лапаю: - Гкхм… Начинаю хлопать по карманам. Вот было бы здорово, если бы документы и правда вдруг нашлись, и именно на Маргариту Реброву. Но чудес не бывает и я делаю расстроенное лицо: - Черт, ведь были же где-то, товарищ лейтенант… - Что, товарищ лейтенант?! Для вас по всем каналам объясняли: с первого января проезд на красный свет - лишение прав сразу! Тереблю себя за волосы и обреченно вздыхаю - все равно не найду, так чего тянуть? - Походу я их дома забыла. Он чуть фуражку не роняет от возмущения: - Мадам, вы что, рехнулись! На красный, да без документов. Это КПЗ. Засунув руки в карманы, пытаюсь отшутиться: - Лейтенант, ну что ты такой злой, жена доступ к телу перекрыла? - Чего? Что ты сказала? Съюморить не удалось, похоже, он обиделся: - Да не кипятись, это я по-доброму. Приходится врать, причем фиг знает чего! - У меня самой муж - мент, Воропаев, может, слышал? - Не знаю никакого Воропаева. - Майор Воропаев из РУОПа. Сюжет милицейского боевика разворачивается ускоренными темпами: - Ну, сейчас на Вернадского была перестрелка, брали какого-то авторитета. Я ему звоню, а он трубку не берет. Мы с подругой быстро за руль. Права остались в другой сумке. Ну, пожалуйста, что ты не человек, что ли? Не просто боевик, а с элементами романтизма! Я бы отпустил. За артистизм… Ура-а! Он машет рукой и отворачивается, а я спешу назад к нашей машине. Анька удивленно на меня взирает: - Ну, что? Сажусь за руль, вытирая тыльной стороной руки глаз, и мы отъезжаем: - Отпустил. - Ни фига себе! А что ты ему сказал? У меня в глазах и носу нежданная влага и я огрызаюсь: - Сиськи показал! Проведя рукой по щеке, смахивая влагу. Анька ржет: - Да, ну? Чего, правда? - Сейчас, раскатал губу. Просто товарищ сентиментальный попался. Вытираю слезинку с другой стороны щеки. Это дает Сомовой лишний раз меня поддеть: - Ты чего плакал, что ли? - Да у вас, баб, слезы прямо льются по любому поводу. Капец какой-то! Сам себе удивляюсь… Ну, вот, уже выезжаем на Мичуринский проспект, скоро будем дома. *** Ближе к вечеру, собираюсь в редакцию. Дистанционной летучкой можно было прикрыть утро, но текущую работу никто не отменял. Пока Анька меня заново причесывает и подкрашивает, интересуюсь: - Слушай, а можно их как-нибудь состричь? - Кого? - Да волосы эти. Лезут без конца в лицо, мешаются, щекотют. Сомова недолго рассматривает мои патлы, потом одобрительно кивает: - Ну, в принципе могу тебя записать к своему мастеру. - К мастеру? - Ну да, а ты как думал? Машинкой под ноль и пусть отрастают? За короткой прической тоже следить надо, причем регулярно. Так что, записать? Представив, как сижу в очереди в парикмахерской среди баб…, с этой с их кастрюлей на башке, как в кино…, скисаю. Чего-то нет желания, от слова совсем… И не такие уж они, в принципе, и длинные: - Слушай, давай потом. И так хватает заморочек. - Ладно, потом… Ну, а пока, сделаем тебе хвост. Легкий светлый пиджак, поверх…, э-э-э…, в общем Сомик назвала эту темно-серую короткую майку топиком, ну и, конечно, брюки, завершают мою подготовку, и я отправляюсь в путь. Дорога занимает минут сорок и я, поднявшись на этаж, еще в холле слышу вопль Наумыча из зала заседаний: - Вы хотите сказать, что Марго сбежала, что ли? Тут же визгливый голос его дочурки: - Ну, а что еще, пап? Похоже, ряды контры пополнились. То-то она все крутилась возле Зимовского с Мокрицкой. В приоткрытую дверь вваливаюсь как снег на голову: - Всем салют! Я тут мимо проходила, услышала, что кто-то куда-то сбежал. Егоров ехидно-напряженным голосом интересуется: - Скажите мне, пожалуйста, вы что увольняетесь? - Кто сказал? Наумыч переводит взгляд на Калугина. Вот откуда, значит, ветер дует. Андрей, глядя на меня, недоуменно бормочет: – Ну, подожди. Ты мне вчера сама сказала. Вчера? - Что сказала? - Ну, по телефону. - По телефону? Я с ним вчера по телефону вообще не разговаривала. Как-то читал, что такое спутывание бывает у некоторых после дневного сна, видимо товарищ прикорнул после обеда на рабочем месте, вот и несет его. Калугин, почувствовав, что поддержки от меня в этом вопросе у него не будет, поворачивается к Егорову: - А, ага, м-м-м… Борис Наумыч, ради бога, простите меня, пожалуйста. Это я что-то напутал… Гляжу с ехидцей на шефа и его дочурку. Инцидент исчерпан? Наумыч отмахивается от Андрея: - Так, все! И снова переключается на меня: - Маргарита Александровна, объясните, пожалуйста, что происходит в моей редакции!? Да, ради бога… Как два пальца, против ветра: - Объясняю. В вашей редакции кипит работа над очередным номером. Коллективу поставлена четкая задача повысить интерес к нашему изданию. Не торопясь подхожу к главному марксисту – ленинисту и решительно ставлю восклицательный знак: - Главный редактор наметил вектор, коллектив трудится! Поджав губs, c демонстративным недоумением развожу руками: - Какие проблемы? Наташа неожиданно подает крикливый голос: - А есть проблема. С моделью на обложке! Если бы только с моделью. По большому счету у нас вообще ни хрена нет – ни начинки, ни фоток к ней, ни центральной статьи. Но показывать этого ни в коем случае нельзя и я делаю удивленное лицо: - Андрей, я не поняла, ты же сказал, что нашел модель? Вот про это точно разговор по телефону был, причем сегодня. За Калугу объясняется Любимова: - Да, но она сбежала. Печально конечно, но ведь свято место пусто не бывает? Смотрю на нее с укоризной: - И что, теперь траурные венки заказывать? В этом городе, что мало моделей? Мелкая Егорова опять начинает тявкать: – Мало моделей желающих сняться в образе кикиморы. Мне кажется, что эта цифра стремиться к нулю. Вот, курица! Ну, держись, теперь: - А мне кажется, что к нулю стремится чья-то инициативность и желание работать! Младшая Егорова сразу вянет, и я поворачиваюсь к Калуге: - Андрей, в общем, мне все равно - найдешь ты эту модель или возьмешь новую, но через час снимки должны лежать у меня на столе. Калугин кивает и сразу выходит из зала. Теперь стоящей в сторонке Любимовой: - Галь, от тебя жду сообщений по поводу интерьера. Хотя нет, интерьером у нас займется Наталья. А ты, Галочка, положи мне на стол через час обещанную статью. Та шлепает губами - видимо хочет вякнуть, что ничего конкретного не обещала. Сам знаю, но мой взгляд не обещает ей ничего хорошего и она, так ничего и не сказав, уходит. Разобравшись с сотрудниками, наступаю на Егорова: - Борис Наумович у вас ко мне есть какие-нибудь вопросы? Впечатленный решительным контрнаступлением, он лишь виновато бормочет. - Да нет, в принципе. - Ну, тогда я пойду работать, если не возражаете. Окинув напоследок Наталью строгим взглядом, тычу в нее рукой, резюмируя: - Кстати, другим рекомендую сделать то же самое. Егорова растерянно следит за моим пальцем… Построив всех, гордо подняв голову, покидаю место совещания и сам. До моего кабинета пара десятков шагов, но пройти их не успеваю – меня нагоняет Андрей: - Марго, Марго! Подожди. Перекинув волосы на одну сторону, на плечо, кошусь на него: - Ну? В голосе Калугина решимость, но в глазах растерянность: - Что происходит? - Что-о-о? - Подожди, ты сама мне сказала, что в издательстве я тебя больше не увижу. Что я тебя вообще не увижу никогда! Он стоит в полном недоумении, разведя руки в стороны. - Ну, и ты разочарован? - Причем тут разочарован. Просто пытаюсь понять. Это что было? Ну, ты же говорила! Вздыхаю. Ну, сказал и сказал. Тебе-то, собственно, какое дело, не пойму? - Что говорила? - Ну, как… По телевизору и… Так по телефону или телевизору? Вчера или сегодня? Что-то он совсем запутался. Передразниваю: - По телевизору... Ну, погорячился утром, наговорил лишнего, кто ж знал, что ведьма откинется. Сочувственно вздыхаю: - Слушай, Калуга, ты поменьше смотри телевизор. Там вечно всякую ерунду показывают. Отчаявшись, добиться внятности в лоб, Андрей пытается зайти с другого бока: - Хорошо, а Гоша? - Что, Гоша? - Ты сказала, что появится Гоша и все объяснит. Останавливаемся возле кабинета. Вот неугомонный… Когда появится, тогда и объяснит, чего тут непонятного-то: - Послушай, Калуга, как только появится Гоша он первое, что сделает, это ткнет пальцем в обложку. У тебя там - вот такая дыра! Как хороший рыбак раздвигаю руки пошире, демонстрируя размеры катастрофы. - Так что, мы может, как-то закончим ППР и будем работать? Тем более, что остановка на планово предупредительный ремонт затянулась уже на полдня. Калугин пожимает плечами: - Я бы рад. - А что? - Мы с Пашей обзвонили уже с полсотни агентств. - И? - Никаких результатов, все отказываются. - Ну, обзвоните еще полсотни. - Марго, давай реально смотреть на вещи. Ты время видела? Где я тебе сейчас, модель найду. Если только какую-нибудь реальную ведьму. Я знаю одно – под лежачий камень вода не течет, и чтобы что-то происходило, нужно шевелиться! И эту затертую мысль специально повторяю для художественного редактора: - Если мы будем стоять и лясы точить, то реально никого не найдем. Давай, вперед на баррикады! Мимо нас шествует к лифту вся Антохина гопкомпания – Мокрицкая, Любимова, Кривошеин. Капец! У нас форс-мажор и я еще никого не отпускал! Разворачиваясь к ним и рявкаю: - Подождите, я что-то не поняла, что это у нас за процессия?! Вы куда лыжи-то навострили? Эльвира хихикает: - Как это, куда. Вообще-то, уже финиш, у меня через сорок минут солярий. Обхожу вокруг Андрея и грозно надвигаюсь на веселую шайку-лейку: - Да? Финиш будет тогда, когда нас всех вместе выкинут из издательства. А чтобы этого не произошло, сегодня все работают до упора! Всем ясно? Валик начинает вяло сопротивляться: - Послушай, Марго, вообще-то, меня ждут. Ну, с этим справиться на раз-два: - Я знаю, кто тебя ждет - пиво, телевизор и диван… Что еще? Мокрицкая тоже все никак не угомонится: - Послушай, Марго, я не могу отменить солярий! - Хорошо, я позвоню им сама… Что стоите, смотрите? Вперед! Все на телефон и дружно ищем модель. С тылу на передний план выдвигается сам Зимовский и начинает, пыжась, нарезать круги вокруг меня – видимо хочет возглавить забастовку: - Весело. Значит, кое-кто два дня балду гонял, а мы теперь за полчаса должны все сделать? Так что ли? Тоже мне предводитель гламурного дворянства Сложив руки на груди, в ответ ухмыляюсь: - Я вижу, задача понята правильно. В дополнительных разъяснениях никто не нуждается. Он только фыркает: - Ты… Последнее внятное слово, все-таки, остается за мной, я разворачиваюсь и ухожу к себе.