Наяда и дриада

Ростик не спеша перебирает несколько аккордов и, найдя нужный мотив, вступает. Пораженный Ярик оборачивается к Саше: – Ты знал?! Саша чуть пожимает плечами. Андрей сбоку тихо шикает на них, поправляя клетчатый плед. – Не всегда стоит преждевременно судить людей - шепчет он. – Дай, дослушать! *** Саша не раз слышал, как Ростик напевает. За работой, в мастерской, или на обходе, где можно иногда и вместе поорать что-нибудь бодрое. Но, конечно, посреди лесной чащи, на ходу, на бегу, среди мха и пеньков, это всё звучит абсолютно не так. Сейчас, когда Ростик, ни капли не дурачится, и вообще максимально серьёзен, собран и сосредоточен Саше, кажется, они видят того впервые. Или, по крайней мере, получают возможность взглянуть на их беззаботного, привычного дровосека чуточку по-новому. Будто тот, проявляется в ночной темноте с какой-то другой, неизвестной прежде, стороны. К финалу баллады Ярик абсолютно честно ставит мелком вторую чёрточку-единицу. Под аплодисменты Андрея, Ростик возвращает гитару, и полукланяется из лодки в сторону берега, прижимая ладонь к сердцу. Потом они с Женей долго поют, каждый своё, неукоснительно соблюдая очерёдность. *** Возвышаясь над водой на камне, у подножия которого маячит лодка, Луноликий выглядит частью пейзажа. Искусной статуей, молчаливо, в ожидании хода, восседающей на троне. И в то же время остаётся, будто обычным парнем: тёмные джинсы, белая футболка, кулон на шее – в нём нет ни капли нарочитого пафоса или какой-то особой небесной торжественности. Саша думает, что, наверное, каждый, кто смотрит сейчас на изящный профиль Месяца, видит в нём что-то своё. Будто тот светит только ему. Лично. *** Ростик передает инструмент. Женя поёт. У Ярика комок встаёт в горле, пока песня, будто сама собой, льётся над притихшим, светлеющим в ночном мраке озером. Это нельзя ни увидеть, ни описать, он всем существом своим чувствует, сколько помимо внешнего, в Жене внутреннего света. И как, даже не осознанно, прямо сейчас вокруг певца рождается и творится магия. Яр глаза прикрывает, погружаясь, будто в воду, растворяясь в мелодии. Если бы он умел так петь… Женя поёт, как дышит и в голосе, уносящемся вместе с песней куда-то ввысь, столько воздушной невесомости. Вот уж действительно «полётная стихия». На миг Яр даже жалеет себя. Умел бы, кажется, поборов страх, сам сейчас обратился птицей. Но на деле приходится признать, каждому - своё. Высота ему… не подходит. *** Они с ребятами уже пробовали как-то. Когда Саша с Ветром, дурачась, его на тарзанку затащили. Саше-то хорошо, не трудно лазить, когда тебе ветки сами, как ступеньки подставляются. А Ветру вообще эти метров шесть – ерунда. Он почти за минуту к толстому суку «взлетает» и Яра за собой утягивает. И вот там-то, на самом верху, прижавшись спиной к стволу, видя кругом только зелень и кроны, Яру и становится окончательно… не по себе. Ветер канат обхватив с весёлым гиканьем вниз сигает. Саша, быстро обернувшись, Яру в бледное лицо вглядывается. Тот, вцепившись в ближайшую ветку, замирает и только дышит загнанно. – Ветер! – орёт Саша, и, пока тот обратно взбирается, осторожно Ярика за плечи обнимает. Яр не помнит, как они спускались. До сих пор, кажется, не летел, а в пропасть падал. Хотя Ветер поддерживал за спину, а Саша впереди лез, освобождая дорогу: ветви стелились, словно росу с листа, мягко перекатывая негнущееся тело. Совсем очнулся он уже у ручья, где Саша его студёной водой отпаивал. А Ветер виновато топтался около. Зато подаренного воздушного змея они потом отлично позапускали. Там никуда взбираться не пришлось. Беги вдаль, поймав поток, пока ноги сами несут… *** Встряхнувшись от воспоминаний Ярик, понимает, что давно поёт Ростик, а он и не заметил перехода. Скрупулёзно рисуя мелком новый балл, Саша думает, что Женя – это всё-таки нечто особенное. Изначально древнее, щедрее, выше, всех их будничных ссор и жизненных мелочей. Словно в ответ на его мысль, Андрей рядом тихо вздыхает. Никто даже не переговаривается, настолько они погружены в момент. Яр отстранёно думает: «Пока звучит песня, их мир действительно становится лучше, чище, светлее». Даже дышать легче. Где-то там, в далёкой небесной выси рождаются новые вселенные, зажигаются звёзды, замедляются, прислушиваясь, кометы… пробуждается волшебство космоса. Под тихий всплеск вёсел Ростик подгребает ближе к валуну. Женя допевает. Ярик задумчиво смотрит на частокол чёрточек у своих ног. Всё озеро и пирс залиты едва мерцающим серебряно-белым. И, кажется, скоро рассвет… – Ребят, может, объявим перемирие? – окликает чуть подмёрзший Андрей. Женя и Ростик, будто очнувшись, как по команде оборачиваются к берегу. – Уже? – Можно хотя бы ещё по одной? – просит Женя. Ярик поворачивается к Саше: – Что скажут секунданты? – Я не против, если Андрей не возражает… – Я тем более – кивает тот. – Давайте! И это решит исход поединка – кричит Ярик за всех. Оглядев светлеющее озеро, Женя касается струн: – «Река светла и глубока. Река течет издалека…». И хотя валун стоит посреди озера, а вовсе не реки, это мило и, как-то искренне, по-доброму. Яр улыбается, вслушиваясь в простые понятные строчки. Женя тоже улыбается, в последний раз протягивая гитару «сопернику». – «Moon River, wider than a mile» – выпевает Ростик, глядя на Женю, голосом неожиданно низким, полным достоинства и чуточку печали. Яр вдруг слышит, есть в этом что-то… проникновенное. Чувства человека глубоко скрытые. Не магия, не ворожба, но что-то манящее не хуже. Завершённое. Прекрасное. – Да вы издеваетесь?! – с окончательно затихшим звуком струны орёт вдруг Саша с берега, разряжая, наконец, невесомую атмосферу. – Чего ты бунтуешь, секундант? Разве нельзя на иностранном? – приходит в себя Ростик. – Не в этом дело! У вас по баллам ничья выходит, а мы выбрать не можем. – Серьезно. Утро почти. Миритесь и дуйте к нам! – с трудом распрямляя затекшие ноги, поднимается и Андрей. – И вообще давайте жить дружно! Женя молча перелезает в лодку к Ростику. Пока они швартуются и выбираются на пирс, Ростик негромко замечает: – А мы уже помирились. – Ага. Ещё когда лодку на воду спускали – радостно подтверждает Женя. – Чего?! – Мы тут болели за него! Переживали, понимаешь... – И правда, зачем тогда это всё? Женя хмыкает: – По дуэльному кодексу состязание состоялось. Мир – тоже результат. – А мастерство не пропьёшь – шутливо подхватывает Ростик. Женя мягко улыбается всем: – Ну, право, ребят, не дуйтесь. Плохой разве поединок вышел? – Отличный – честно признаёт Андрей. – Я бы даже повторил – соглашается и Саша, забирая гитару. – Только, чур, чтоб всем тогда петь. – Я уже даже придумал что… – перебивает Ярик. – Здорово. И, раз без обид, – мне пора – с сожалением напоминает Женя. – Да все уж пойдем – спохватывается и Андрей, поднимая пледы. *** Уходя, напоследок, Ярик хозяйским взглядом окидывает озеро. Замешкавшись у тропинки, Ростик идет с ним рядом. – Яр? – Что? – У тебя там уключины скоро заржавеют и вёсла потрескались. По уму от солнца и влаги пропитку бы обновить и лаком сверху. Хочешь, сделаю? Ярик думает, что это смешно и даже символично, уж кому другому, а ему-то на солнце и влажность грех жаловаться. Да и без лодки он обойдётся. По большому счету им эти артефакты, физические объекты и заклинания не так уж нужны. Саша и без колец деревья поймет, Женя лишний свет приберёт, а он с водой всегда договорится. Но, конечно, так удобнее и действенней. Когда энергия ворожбы целенаправленно аккумулируется. – Сделай – соглашается Ярик, прервав размышления, и тихо добавляет: – Спасибо.