Наяда и дриада

Посреди заснеженного перекрестка стоит Сашка. Яр тоже останавливается: – Мы пройдём? – Нет – тот губы сжимает в упрямую линию и хмурится, кольцо на ладони перекатывая. – Мы же договаривались… – начинает, было, Яр. Сашка на Яра не смотрит. А смотрит на простоволосую девушку у того за левым плечом. Полупрозрачная ткань её платья (что-то белое, без причуд), переливается чёрными всполохами. – Мы же Кащея одолели. – Угу. – Кольцо вернули? – Угу. – Так чего же тебе ещё? Яр делает шаг вбок, Сашка зеркалит его движение. Яр вдруг понимает, что Саша стоит нерушимо, как страж. Ни обойти, ни перехитрить его не получится. Девушка за спиной внезапно делает взмах рукой: рукав взлетает и опускается будто крыло. И Сашка, словно решившись, надевает кольцо на палец и быстро шепчет: – Колечко, колечко, возьми человечка… (с) Яр, мигом сообразив, кидается вперёд, повисает у Сашки на локте: – Подожди! Не надо! Саш, пожалуйста! У ног девушки сквозь снег протискиваются серые корни, торопливо оплетая босые ступни. Обернувшись, Яр с ужасом смотрит на тонкую берёзку, в стволе которой угадываются знакомые очертания девичьей фигуры. – Ну зачем, ты? – шепчет он, чуть слышно. – Пускай, постоит, подумает. Оно полезно иногда. И вообще – это Мой лес! – орет Сашка неожиданно. Причем орет явно не для Яра, а куда-то в целом, в пространство и ввысь. С макушек елей срывается стая ворон и с криком уносится к озеру. – Но мы же договаривались – обреченно напоминает Яр, с тревогой прислушиваясь к далёкому птичьему гомону. – А с тобой, братец, – Саша, наконец, переводит сердитый взгляд, – мы вообще ни о чём не договаривались. Глаза у Сашки сейчас яркие, словно буйная зелень подсвеченная солнцем. У Яра, наоборот, цвет приглушенный, будто туманом подернутый и в целом вид бледный. Он из-за инея, щедро припорошившего и волосы, и одежду, почти прозрачным на фоне снега кажется. И таким же холодным. Губы только розовеют и пар изо рта идет. – Тепло ли тебе теперь? – издевательски интересуется Сашка, наклоняясь почти к лицу. – Холодно – честно признаётся Яр и на миг, Саше, чудится, у того в льдистом взгляде что-то прежнее мелькает. Но засмотревшись, он упускает момент, когда тот вдруг касается руки. Сашку словно в студёную воду окунают. От вспышки холода пальцы коченеют, кольцо сваливается и укатывается вниз по тропинке. А за спиной доносится скороговоркой: – Ты катись, катись, колечко, на весеннее крылечко… (с) Позёмка закручивает клубами снег. За деревьями вспыхивает огонь костра. Сквозь вихрь снежинок Сашка видит, как берёзка оборачивается белой птицей и взмывает в небо. Яр же бегом кидается за кольцом. То, позванивая на кочках, долетает до пирса, проносится поверх досок и исчезает в проруби. Яр ныряет с разбегу. Сашка, не раздумывая, бросается следом. Вода предсказуемо ледяная, холод тут же тысячей иголок впивается в тело. Открыв под водой глаза, он видит Яра шарящего у дна. Кольцо, видимо, скрылось где-то в мягком сероватом иле. – Брось! – кричит Сашка, захлебываясь, хватая Яра за рубашку. Тот вырывается. Воздуха не хватает, и Сашка всплывает один. Вдыхает полной грудью и ныряет снова. – Яр, Ярик… – зовёт он почти жалобно, волоча того наверх. Тот снова Сашку с силой отпихивает, но уже не так уверено. Вынырнув в третий раз, Сашка кричит: – Я передумал! – кое-как выталкивает Яра по льду на доски пирса и понимает, что сам, кажется, тонет. Глаза закрываются. Но внезапно, он чувствует тепло и как чьи-то тонкие руки выдергивают его из темноты. Они лежат, выдыхая, на нагретых солнцем досках. Вода в Синь-озере светло-прозрачная, а небо над ними пастельно-ультрамаринового оттенка. – Ты, совсем дурак? Забыл, что я плаваю, как рыба? – Сам дурак – и нужно тебе именно это кольцо? У меня дома ещё штуки три… Яр неопределенно пожимает плечами и садится по-турецки, рассматривая дальний берег. Саша тоже приподнимается, садится и шутливо взъерошивает Ярику шевелюру: – Ты ж Король, сдалась она тебе? – Король – вздыхает Ярик, зачерпывает, наклонившись, горсть воды, перебрасывает машинально в ладонях. Капли отразив солнечные лучи, превращаются в маленькую ультрафиолетовую дугу. Полюбовавшись переливом, Яр небрежно закидывает фонтанчик куда-то в облака: – Так и она царского роду. – Внучка-то? – Ну, а что. Тоже почётно. – А я, между прочим, Князь – обиженно нахохливается Саша. – Знаю, о Добрейший, – Яр поворачивается, ласково потрепав Сашу по плечу – помню, ценю и обожаю. – То-то, – хмыкает Саша довольно. – Дозволишь, в твоём озере воды испить? Яр величественным жестом обводит широкий круг – мол, угощайся. Саша свешивается с пирса: в отражении он, как есть, и Яр тут же близнецом маячит. На миг Саше видится льдина, что переворачивается, как игральная карта, и на поверхности обратной стороны, зимняя версия Яра появляется. А вода февральской чернильной темнотой наполняется. Саша поводит ладонью по водной глади и морок тает. – Что там? – Яр не выдерживает, свешивается следом и сам воды черпает. Саша из его рук, сложенных лодочкой пьет, с удовольствием губы отирая. – Вкуснее, чем в твоём ручье? – поддевает Яр. – Наш ручей-студенец сюда впадает, дурик. Исток-то у горы. – А вот подговорю ключ не бить – и, посмотрим, кто куда впадает – Ярик делает вид, что обижается. – А я аир проращу, раз уж кольцо обронили, и будет у тебя не озеро, а лужок – беззлобно обещает Саша. Яр смеется: звук далеко разносится над водой. Где-то за лесом слышится ворчанье грома. Саша улыбается – глаза у Яра синие-синие под стать высокому августовскому небу. Пододвинувшись к краю, Саша осторожно трогает воду пальцем ноги – пока пил прохладная была, а теперь - теплущая. Болтая босыми ногами в воде, (Яр снисходительно присоединяется), они лениво брызгаются друг на друга. Саша вдруг останавливается и прямо спрашивает: – А с чего это ты решил Февралинку подменять? Яр замирает: – Она так просила. И потом, как бы мы иначе с Царевной свиделись? Это тебе к Зимним, через одно рукопожатие. А я, может, хоть раз мечтал… – А на третий раз – не отпустим вас – напоминает Саша правила. Яр тяжело вздыхает: – Спасибо, что вытащил. – Да. Сочтёмся. С неба падает одинокая снежинка и, спланировав на воду, тает: – Главное, снег летом не включай. – Ой, – доходит до Ярика, – мы опять поторопились? – Я с Иван Морозычем объясняться не буду. Хотел на костёр, вот и познакомишься с Январским. Ярик ёжится: – А он страшный? Саша вспоминает огромную шахматную доску и двухметрового седобородого красавца-альбиноса с прозрачным взглядом. – Не – врёт, как можно убедительнее. – Смотря по настроению, конечно. Ярик, пыша жаром, невольно жмется к Саше под бок. Тот, до сих пор будто согреться после проруби не может. Поэтому даже не возражает. Обнимает одной рукой, поближе притискивая. – А хорошо тут у тебя. Тепло. – Когда лёд растопили, конечно. – Скверно, думаешь, с Царевной-то вышло? – Ай, ладно. Она отходчивая, вроде бы. Даже потепление какое-то наметила. – Ладно. Пошлю ей потом корзинку подснежников. Авось простит. – А я яблочек. Ящик. А то авитаминоз зимой, говорят. Самое время подкреплять иммунитет. Уютную тишину нарушает всплеск рыбы на дне озера, следом просыпается и лесная чаща. Саша со вздохом поднимается с досок. Яр, приняв протянутую руку, тоже встаёт. – До нового свидания? – До нового. Обнявшись, они расходятся у перекрёстка. Саша уходит по прямой тропинке в лес, Яр, спускается к самому берегу и отвязывает в тростниках лодку.