Мне есть, что терять...

Кэб подъехал к 221Б по Бейкер Стрит. - Элизабет, - Шерлок легонько потряс её за плечо. - А? – отозвалась девушка сонно. - Мы приехали, пойдем. - Мне нужно домой, - протянула она, еще не до конца вернувшись в действительность. - Переночуешь на Бейкер Стрит, - сказал мужчина и помог ей вылезти из машины. Было уже очень поздно. Фонари и месяц были единственными источниками света в ночном Лондоне. Ночь поглотила этот город, небо и, похоже, звезды тоже прихватила с собой. Элизабет стояла, укутавшись в пальто Холмса, и ждала, пока он расплатится с таксистом. Эта ночь могла бы быть такой красивой, если бы не происшествие на стоянке. Сколько силы нужно человеку? Сколько силы воли нужно, чтобы удержаться от слабости? Сколько силы воли нужно, чтобы победить лень?.. А сколько силы воли нужно, чтобы убить человека? Чтобы лишить жизни живое, подобное себе существо? А есть люди, которые каждый день убивают других людей. Этим они убивают себя. Бет могла стать подобной им, могла, но не стала. Почему? Потому, что у неё всегда были сильные защитники. Даже когда она думала, что никому не нужна и никто не любит её, с ней всегда был тот, кто не позволил бы опуститься до крайностей. Тот, кому она могла доверить свои мысли, свои эмоции, свою жизнь. У её защитников была огромная внутренняя сила, в тени которой пряталась Элизабет, как маленькая жемчужинка в ракушке моллюска. Она не могла одна, и, какую бы независимость и смелость из себя не строила, все равно, ей нужен был кто-то, кто окажется надежной защитой и поддержкой. Бороться. Она умела бороться за себя, за свои интересы, за свою мечту, но только не одна. Когда она в одиночестве, она уязвима, слаба и беспомощна, а когда есть кто-то рядом - он может ничего не делать главное, чтобы Бет могла ощутить его поддержку - она действует и побеждает. Шерлок подошел близко, положил руку на плечо, развернул и направил к двери. А она была все еще такая потерянная и растерянно крутила в руках пуговицу. Что она чувствует? Ему никогда не приходилось иметь дело с такими сильными переживаниями, он не понимал, и думал, что это делает его слабее, поэтому, стремился своим контролем над её движениями, показать свою непоколебимость, как раньше. *** Она уснула на диване, положив голову на сгиб локтя, вторую подложив под шею. Шерлок сидел в кресле и смотрел в окно, когда в дом вошел Ватсон, в руках он нес плащ и сумку Элизабет. Плащ отдали миссис Хадсон, обещавшей выстирать его к утру. В сумке оказались те самые книги из квартиры Вел Кэльсон, пистолеты, предусмотрительно захваченные Джоном, и прочие предметы. Шерлок и Джон перекинулись парой фраз, после чего детектив одобрительно кивнул и они разошлись. Ночь была беспокойной, Элизабет постоянно просыпалась, будто от кошмаров, но ничего не помнила о них, только такие знакомые ласковые глаза преследовали её всё время. Разочарование было таким болезненным, хуже ожидания, которое проросло в ней за один день. Она видела во сне, как, на этой самой стоянке, появляется Джим. Он входит, как ни в чем не бывало, она наводит на него пистолет. Он стоит, улыбается, даже с места не двигается, а она не может отпустить пистолет, что-то удерживает. Невидимые силы вдруг толкают в спину, и она нажимает на спусковой крючок. Выстрел. Он падает и летит куда-то вниз, в пустоту. Проснулась. Воздух стал враждебным, он забирался в легкие и сворачивался там, словно кот, создавая невыносимую тяжесть. Успокоилась. Заснула. Тишина, дорога, кладбище. Около могилы стоит женщина со светлыми волосами, светлыми на фоне остальной темноты. Элизабет подошла ближе, женщина резко обернулась и в чертах мертвого иссохшего лица с желто-серой кожей, она узнала свою мать, шарахнулась назад. Её обхватили две теплые руки и потащили назад, она попыталась вырваться – не получилось, тогда развернулась и увидела его глаза – успокоилась, просто упала в два темных озера, совершенно черных, как смоль. Но вдруг, резкий удар под ребра, будто их вырвали. Проснулась. Вдох-выдох. Взгляд в окно. Тишина. Легла. Уснула... Утро прокатилось по Лондону тусклым светом из-за обычных серых туч. Шерлок проснулся внезапно, просто открыл глаза и сел на кровати. В доме было тихо, он накинул халат и спустился вниз. Элизабет лежала на диване в той же позе, что и уснула накануне. Холмс подошел ближе и прикоснулся подушечками пальцев к её щеке – теплая - значит, не умерла от разрыва сердца, а ведь могла. Он опомнился и быстро убрал руку, боясь, что его жест может быть истолкован не правильно. Но ничего не произошло, Шерлок отошел к окну, быстрым взглядом осмотрел улицу, обернулся. Девушка лежала с открытыми глазами и смотрела на него. Её глаза были совсем черными, глубокими и, какими-то, стеклянными, Элизабет разглядывала его, будто в первый раз, а он смотрел на неё и учитывал все изменения в её лице. Она села на диване и рассеяно огляделась. Шерлоку вспомнилось, как на Бейкер Стрит заявился Мориарти, тем же рассеянным взглядом осмотрел помещение, четко запоминая все нюансы обстановки. Он тогда оставил послание на яблоке, которое преследовало потом детектива. - Доброе утро, - тихо сказала она. Этот тихий монстр, каждым движением напоминающий своего дядю, был гораздо страшнее маленького смерчика с резкими движениями и громким голосом. - Доброе, - отозвался Шерлок настороженно, не отводя взгляда от ее лица, не прекращая анализировать. Чьи глаза смотрели сейчас на него? Точно не её, другие. - Я приготовлю завтрак, - сказала она, поднялась и пошла на кухню. Холмс остался стоять в комнате, посмотрел в окно, штора была несильно порвана в нескольких местах, будто дыры от пуль. Через некоторое время они сидели вдвоем за столом, Джон все еще не спустился. На повестке утра были бутерброды и какао. - Знаешь, - вдруг начала она, не глядя на него - каждому человеку отведено жить какое-то определенное время. Человек не может его продлить или сократить. Кажется, некоторые называют это судьбой. А сколько времени осталось тебе? Каждому уготована своя смерть. Интересно, как умрешь ты? У тебя, как у кошки, 9 жизней... сколько осталось? Казалось, будто убийство, произошедшее вчера, зашевелило в ней невидимые тумблеры, ей просто нужно отдохнуть, развеяться. Сейчас её психологическое состояние находится на грани срыва в бездну, не стоит углублять. - Долго готовила монолог? Я почти поверил, - спросил он, не обращая внимания на её слова. - А, ты про это, - фыркнула она - не знаю, на стоянке я действовала по обстоятельствам, но... - Никто не исключает возможности того, что это были твои объяснения перед Мориарти, - закончил за нее Шерлок. Он старался не задумываться о смысле вопросов, просто пытался удержать её разум, хотя бы за край рукава - Чью бы сторону ты приняла, появись он? - Я действовала по обстоятельствам, - процедила она сквозь сжатые зубы - Мне никогда не нужно давать выбор - я не справлюсь, мне нужно давать только причины к действиям... - потом опустила голову и продолжила чуть тише - Я не понимаю себя, Шерлок. Не знаю, что со мной творится. Одна моя часть хочет немедленно вернуться в ту жизнь, которая была до «крыши госпиталя», а вторая, живет здесь, разгадывая загадки, рядом с тобой и Джоном. - Внутриличностный конфликт, Элизабет, самое сильное психологическое переживание человека, борьба с самим собой, это просто нужно пережить. Элизабет привычно залезла в карман джинсов, за электронной сигаретой, но вместо гаджета нашла там листок бумаги. Письмо. То самое. Нет, не сейчас, для этого нужна свежая голова, а, в данный момент, она чувствует себя больше потерянной, чем способной воспринимать информацию. - Мне нужно домой и забрать машину, она осталась около стоянки, - сказала Элизабет, спохватившись. - Около Скотланд-Ярда, - отозвался Шерлок – Джон попросил перегнать её, ключи в кармане плаща. Девушка кивнула и ушла, захватив с собой плащ и сумку. Ретроспектива Тюрьма – ужасное место, но кто знал, что оно окажется таким полезным и богатым в плане информации. Самый криминальный гений Британии, как раз выходил из здания тюрьмы. Его отпустили. Конечно, кто бы сомневался. Он сел в такси, проехал несколько кварталов и вышел, дождался, пока кэб скроется за углом, и перешёл на другую сторону улицы. Здесь его ждал черный "мерс". Джим открыл дверцу и плюхнулся на сидение рядом с водителем. - Боже, Джим, что они с тобой сделали?! - к его щекам мгновенно прикоснулось что-то холодное, будто лёд. Лёд? В июне? Мориарти открыл глаза и встретился взглядом с, идентичными его, глазами Элизабет. Она потянулась и поцеловала его в лоб, погладила по щеке. - Я бы их перестреляла, всех. Ты как? - Все в порядке, Лиззи, - устало протянул он - У меня появилась восхитительная информация. Если бы Майкрофт Холмс знал, как я могу использовать её... Поехали. - С удовольствием, - Элизабет вдавила педаль газа, машина плавно проехала 2а метра вперед и сорвалась на большую скорость. *** - Вот, держи. Более выпендрежную систему отправки сообщений не найдешь, - Элизабет передала в руки дяде мобильник - Ты можешь быть ещё более пафосным? Кстати, я так и не знаю, зачем тебе всё это? Давно в тюрьме не сиделось? - О, Лиз, ты еще такой ребенок. Это увлекательнейшее время препровождение. Здесь я загадываю загадки. - Отгадывать всегда легче, чем придумывать, - пожала она плечами - Следование чужой мысли проще, чем обоснование собственной. - Ты не пробовала отгадывать, - усмехнулся злодей-консультант - Сыграй, я дам тебе полную свободу. Как-нибудь. - Посмотрим. Но загадай мне лучшую из своих загадок... С шифрами и кучей людей, эмоции которых мне придется читать. - Patientia, cara, patientia [Терпение, дорогая, терпение](лат.). Я долго ждал. Ты хочешь играть в ту игру, где правила ясны и понятны. Это утомительно, - он менял интонацию и говорил так, что мурашки пробегали по коже - Сначала, нужно разгадать правила. Элизабет передернула плечами и поёжилась: - Предпочту остаться при своём. Как думаешь, господин Великий Сыщик быстро разгадает этот ребус? Мориарти коварно ухмыльнулся. - Нет, он такой неповоротливый, когда не понимает сути. Холмс ищет на поверхности, дедукция и логика, а в этой загадке нужна философия. Убийство сродни искусству. Интерпретация – месть искусству за потребность в мышлении и не логичность. Последнее время он интересует тебя все больше. - Я играю. Шерлок мне интересен, как опытный образец. - Ты прячешься за своими мыслями, оставь. Эмоции убьют тебя, рано или поздно. Конец ретроспективы К 5ти часам она приехала домой, достаточно развеявшись поездкой по Лондону, пообедав в кафе на Бегхаус Стрит и прогулявшись по набережной Темзы. Сняла плащ и прошла в единственную комнату, села на диван, откинувшись на спинку. Рука произвольно потянулась к карману, и палец обрезался о тонкую бумагу. Очень не приятное ощущение. Письмо. Во второй раз за сегодня она наталкивалась на него. Догадки. Что может быть там? Очередное послание, которое окажется, всего лишь осколком ожидания, тающем, когда его вынимают на свет? Или ответы на вопросы, которые накопились и лежали кипой на задворках разума? Смысла ждать нет. Либо открыть и прочитать сейчас, чего бы там не оказалось, либо выбросить и постараться забыть, как можно быстрее. Бет аккуратно вынула конверт, приятное ощущение прикосновения дорогой бумаги к коже. На краю красивым почерком, чернилами выведено «for Elizabeth Moriarty», она тихонько вздохнула, его почерк, на обратной стороне печатка, как делали в старинные времена. Девушка провела пальцами по рельефу печати, сколько всего поднималось у неё в груди при воспоминании о том, как она писала письма. Если Джиму нужно было написать что-нибудь от руки, он всегда просил её, это было не часто. Он говорил, что у нее красивый почерк. Она откинула голову назад и прикрыла глаза рукой. Ну же! Открывай! Обратного пути нет. Скрип открывающейся двери, Элизабет подняла голову. Кровь заледенела в венах, она сидит здесь совсем беззащитная. Кто это? Вжалась в спинку дивана, будто это могло её спасти. - Лиззи? – такой знакомый голос... Нет! Не может быть. На глаза навернулись слезы, кто так жестоко шутит? Дверь в комнату медленно открывается. Кажется, она забыла, как двигаться. Кажется, она забыла, как дышать... Эти глаза смотрят ласково, но с легкой усмешкой, на губах беззаботная улыбка, во всех движениях только одно спокойствие. Она рванулась вперед, чуть не упав на пол, обхватила его шею руками и спрятала лицо на груди, потому что по щекам, неумолимо, текли ручейки слез. - Джим... Продолжение следует...