ᛣᛉ
На душе посветлело. Казалось, будь она природой, то в ней бы закапали весенние капели, обозначающие начало чего-то нового. Нового сезона года, новых возможностей, нового шанса на крепкую дружбу. — А насчет ковра, — сразу переключился с сентиментальной ноты Яромир, стесняясь проявленной слабости и своих раскрытых переживаний. — Надо просто попросить его подлететь, как на первом занятии по полетам. Единственное, этот будет слушаться только тебя, а с остальными вообще не факт, что сработается. Мирослава закусила обветренную губу, что-то обдумывая. — Он лежит у меня в зимнем пальто, в гардеробе. Я хотела сначала заставить Персея отправить тебе его обратно в разложенном виде, потом все же мне удалось с помощью папы упаковать его в мешочек. Так он со мной и катается в кармане пальто уже несколько дней, я не знала, как можно тебе его отдать. — Погоди, — сдвинул брови яриловец. — Ты хочешь мне его вернуть? — Это дорогой подарок... — начала мямлить Мирослава, уперев взгляд на носки своих зимних сапог, совершенно нелепо смотрящихся на богатом ковре посреди покоев юного князя. — Стоп, дареному коню в зубы не смотрят! Я его вообще не покупал, раз на то пошло, — отмахнулся Полоцкий и, встретив удивленный взгляд подруги, пояснил: — У нашей семьи много всего. Этот ковер несколько лет лежал и пылился без дела, так пускай теперь полетает! Он в гардеробе, говоришь? Пойдем! Они бежали по коридорам дворца, пока в какой-то момент Мирослава с удивлением не почувствовала, что она прошла сквозь некую едва уловимую рябь. Тут же они вбежали в толпу гуляющих туристов, с интересом оглядывающихся на подростков, один из которых был одет в растянутую футболку, пижамные штаны и в тапки на босу ногу. Странный выбор одежды для посещения Петергофа в январе, не находите? Но самому Яромиру было все равно. Он тащил за собой подругу, а та покорно бежала следом, боясь снова запутаться в коридорах и залах. Вскоре они оказались на первом этаже около гардеробной. Парень фыркнул. — Без людей тут намного лучше, спокойнее что ли. Хоть я и терпеть не могу весь этот пафос,— пояснил свою реакцию яриловец, обводя рукой пространство помещения, а Мирослава только кивнула. Была в этом всем какая-то трагедия, когда невозможно насладиться историей и ее величием в толпе многочисленных туристов. — Где твое пальто? Девочка понятия не имела, под каким номером папа сдал их верхнюю одежду в гардероб, и чертыхнулась. — Ты сможешь отвлечь гардеробщицу? Я поищу, — прошептала Мирослава, прячась за стеной у двери. Яромир вздернул угольно-черную бровь. — И что же мне спросить? Устраивают ли ее условия труда и зарплата, не обижает ли ее мой батенька? Иди ты, а я найду пальто. — Хорошо... Оно белое, а внутри рукава розовый теплый платок! — прошептала девочка другу наводку, чтобы быстрее найти ее одежду. Он шмыгнул в толпу туристов с куртками в руках у гардероба и ловко перепрыгнул ограждение, оказавшись за стойкой. Парень, согнувшись в три погибели, побежал вглубь, теряясь среди висевших норковых шуб и зимних кашемировых пальто вперемешку с простыми пуховиками. Тучная женщина-гардеробщица медленно повернулась в ту сторону, где, как ей показалось, мелькнуло какое-то движение. Она замерла, прижимая к себе чужие вещи в одной руке и держа номерки в другой. Мирослава, поняв, что та что-то заметила и сейчас сорвет всю их «воровскую» операцию, мигом стала соображать, чем ее отвлечь. Девочка выбежала из-за ограждения к гардеробу, где стояла небольшая толпа. — Простите, а у вас не будет водички? — спросила она женщину, протягивающую свою норковую шубку. Та стояла первой в очереди с таким надменным лицом, от чего Мирослава сделала шаг назад и подумала, что водичка нужна тут святая, не иначе. — Где ж твои родители или классный руководитель? — спросила гардеробщица, переключаясь с Яромира на нее. Женщина передавала вещи юной помощнице лет тринадцати, а та уже непосредственно сама разносила верхнюю одежду по свободным местам. — Какая-то попрошайка, — фыркнула посетительница дворца, все также кривившая лицо. Мирослава ощутила волну злости. Неужели, если б ей взаправду было плохо, то все бы приняли ее за обычную попрошайку? Тут в глубине гардероба послышался шум и, кажется, рухнула какая-то вешалка. Гардеробщица цокнула языком и прикрикнула, обращаясь к своей помощнице: — Людка, будь же ж ты аккуратней, девка ж ты окаянная! Там же ж вещи ж посетительские! — она уже развернулась, и тут Мирослава поняла, что время пришло. Театрально приложив руку ко лбу, она охнула и, чуть крутанувшись вокруг себя, успешно изобразила падение в обморок. Толпа загалдела. Кто-то пытался привезти ее в чувства, смачно хлопая по щекам, тут же кто-то набрал в рот воды и смачно плюнул на лицо девочки. Вот и дождалась водицы, как просила! — Надо найти ее родителей! — Может, она тут с классом? Где классный руководитель? — Звоните в скорую! — крики мужчин и женщин заполонили все помещение около гардероба, а какой-то ребенок вообще испугался обморока и громко рыдал навзрыд. Тут над ее лицом нависла тень, и девочка приоткрыла один глаз. Над ней стоял раскрасневшийся Яромир и внимательно вглядывался в ее лицо. Когда он убедился, что обморок был просто отлично сыгран, то улыбнулся: — Вот ты где, а мы тебя ищем! Пойдем, куплю тебе водички! Она такая водохлебка, вы не представляете, — нес чепуху парень, поднимая за руку подругу. Они стояли внутри круга, образованного из зевак. — Когда ее мучает жажда, сразу падает в обморок! Может, у тебя диабет? Тут та самая Людка, помощница гардеробщицы, вынырнула из-за стойки и спросила у Яромира, оглядывая его с головы до ног: — А почему ты босиком? Он глянул на свои босые ступни в тапочках и пожал плечами. — Ну-у-у, — протянул императорский отпрыск, — зимняя обувь это дорого, хожу в том, что есть. Яромир оттянул тонкую ткань растянутых пижамных штанов, акцентируя, что он беден и гол, как сокол. Но тут из кармана что-то выпало, и зоркая Людмила подняла мешочек, крутя его в руках. — Это не твое, — тут же встряла Мирослава, глядя на которую совершенно нельзя было сказать, что еще минуту назад она находилась в бессознательном состоянии. — Что это? — беззастенчиво спросила Людка, оттягивая шнурок. — Дай сюда, — сказал Яромир и выхватил мешочек, но было поздно. Красивый ковер появился, словно из ниоткуда, и нечаянно ударил по голове худого мужчину в круглых очках, стоявшего в первом ряду зевак. Он ойкнул и схватился за волосы, которые, оторвавшись от липучки, чуть съехали вбок. Другой угол ковра взмахнул и саданул самой Людке по плечу, от чего ее даже откинуло назад. Полоцкий, ошалевший от событий, мигом накинулся на ковер, потеряв на ходу тапки. Вдвоем с Мирославой они скрутили летучее средство, сжимая его со всех сил и не давая возможности ему раскрутиться. Пробежав с десяток залов, они, запыхавшиеся, остановились, опершись ладонями в колени и опустив ковер на лакированный паркет. — Надо было попросить Персея подарить тебе валенки, а не пластинку, — засмеялась девочка, глядя на босые ноги друга и пытаясь отдышаться. — Тогда с меня бочка колодезной воды, — не остался в долгу босой парень и добавил: — И баночка нашатырного отвара. Отсмеявшись, ребята спокойно двинулись по пустым от посетителей залам и коридорам, неся ковер вместе. Мирослава шла впереди, держа свой подарок на плече, а Яромир сзади, забирая большую часть его веса на себя. — Мы как два гастарбайтера, — хихикнула девочка и тут же почувствовала, что ее вместе с ковром тянет назад. Яромир открыл дверь в какой-то зал и потянул подругу за собой. — Эй! — Быстрее, сюда, — зашептал он, высматривая что-то вдалеке коридора. Там послышались приглушенные шаги и голоса. Они забежали в Белую столовую, выполненную в светлых тонах в стиле классицизма с настенными барельефами. С потолка свисали огромные «аметистовые» люстры, бронзовые золоченые каркасы которых украшены хрустальными подвесками в виде дубовых листьев. А на длинном столе, застеленном белой скатертью, был расставлен сервиз из фаянсового фарфора на тридцать персон. — Яромир, что происходит? — тихо спросила Мирослава, когда парень стал отодвигать один стул от стола. — Трапезничать собрался?! Так не время! — Там мой отец! Полезай сюда! — сказал яриловец, как только протолкнул ковер в импровизированное укрытие. Мирослава, поняв, что вопросы сейчас ни к чему, быстро заползла под стол, а следом туда же юркнул и Яромир. Как только он задвинул стул на его прежнее место, послышался легкий скрип открывающейся двери. — Проходите, Дмитрий, мне очень приятно, что вы согласились со мной пообедать после деловой встречи! — раздался первый мужской баритон, в котором Мирослава признала голос императора ведьмаговского общества. — Борислав, мы оба хоть и занятые люди, но все-таки поддерживать общение нам надо! — ответил второй, более мягкий голос. Стулья отодвинулись, и двое мужчин сели за стол. Ребята, притаившиеся под этим самым столом, резво и вовремя отодвинули ковер, который чуть не задели ноги прибывших в столовую. — К сожалению, у меня не получилось посетить вас второго января. Сами понимаете, надо уделить время и семье в эти праздничные дни, свободные от работы! — Да, семья — это святое, — сказал Борислав и тут же тихонько кашлянул. Мужчина нервно сжимал и разжимал пальцы, на одном из которых был надет платиновый перстень с камнем морионом, черным, как ночь. Он щелкнул пальцами, и двери буфетницы, которые располагались в одной из стен столовой, открылись сами собой. Оттуда полетели подносы с различными яствами, накрывая длинный стол всего для двух персон. — Прошу, угощайтесь! — Ох, спасибо! Как же меня удивляет ваша магия, никак не могу привыкнуть, — мягко сказал Дмитрий, и Мирослава поняла, что он, скорее всего, был из простаков, раз взрослого мужчину удивляют такие мелочи. Яромир, стоя на коленях и опираясь локтями в пол, тоже внимательно слушал разговор. — Я хотел спросить, хоть это не моя зона ответственности, но все же, — раздалось звяканье столовых приборов, — в Ведограде будут предпринимать какие-то действия по поводу нападений? Расследование пока все также глухо? — Мой средний сын задействован в расследовании этого дела и, к сожалению, конкретных и безоговорочных зацепок пока нет. — А ваш младший ведь тоже учится в этой школе? Вы не беспокоитесь, что и на него могут напасть? Столовый нож резко полоснул по фарфору, от чего раздался противный скрип. — Я беспокоюсь о всех учениках в равной степени, не выделяя своего сына среди всех остальных, — холодно сказал Борислав, а затем сделал глоток напитка. Яромир, скрючившийся под столом, сжал челюсть, боясь посмотреть на подругу. — Но ведь нападения происходят на детей именно из знатных родов... — Да, но если такое и произойдет, уверен, мой сын сумеет за себя постоять. Мы уделяли много времени его обучению защите от различных воздействий. — Все же он еще ребенок... — Ему уже почти шестнадцать, он давно не ребенок. — Да, верно… — Уверен, ратиборцы поймают ту тварь, что нападает на невинных детей, и она понесет всю тяжесть ответственности за свои отвратительные деяния. Разговор на пару минут затих, слышались лишь звяканья бокалов друг о друга и вилок о тарелки, а также тихий шорох вытираемых рук о накрахмаленные белые салфетки. Мирослава попыталась размять затекшие руки, но в итоге последовала примеру Яромира, который просто лег на спину. С его ростом было еще тяжелее сидеть, скрючившись буквой «зю». Парень был напряжен, и девочка чувствовала неловкость от того, что стала свидетелем разговора, который ее не касался. — Передайте мою похвалу вашим поварам, все очень вкусно, — раздался чуть приглушенный голос Дмитрия. Было похоже, что он вытирает рот салфеткой. — Пустяки. Это трудятся наши домовушки, им только в радость. — Домовушки? Жены домовых? О, Боже, никак не могу привыкнуть, что у вас в прислугах нечисть... — Нет-нет, — сказал Борислав. — Они не слуги, скорее, это мы у них живем, они истинные хозяева дома. И если им бы что-то вдруг не понравилось, то не видать нам сегодняшнего обеда из десятка блюд. В этом случае у нас в прислугах есть и простой повар, на «всякий пожарный». Несмотря на то, что чувствовала себя Мирослава неуютно, подслушивая чужую беседу, ее желудок, слыша ароматные запахи обеда, громко и утробно заурчал, напоминая о пропущенном приеме пищи. Разговор между мужчинами опять стих, а юная ведьма с силой схватилась за свой живот. Яромира пробрало истерическое хихиканье, от чего он прижал ладонь к своему рту. Мирослава, сильно прикусывая нижнюю губу, чтобы и самой не засмеяться, ткнула яриловца в бок, и парень, сумев взять контроль над эмоциями, глубоко и беззвучно втянул носом воздух, пропитанный запахом мясного бульона и картофельной запеканки. Живот теперь заурчал у него. Тут уже не сдержалась Мирослава, и настала ее очередь зажимать себе ладонями рот. Они конвульсивно хихикали, понимая, что ситуация сама по себе заставляет их ржать, как коней в стойле, хоть и не было на то причины. Но разговор над столом продолжился, и ребята снова прислушались. — Удивительно! — снова восхитился хитростями ведьмаговской жизни Дмитрий. — И все же, хочу вернуться к нашему незавершенному разговору в кабинете, вы не против? Ответом была тишина и, судя по тому, что мужчина продолжил говорить, ему кивнули в одобрительном жесте головой. — Третьяковы играют большую политическую роль и в нашем обществе, не только в ведьмаговском. Они поставляют большое количество трав для лекарств, помогают вылечивать страшные болезни… Ребята притихли, уставившись в крышку стола, будто там был экран с проекцией. — Вторая и третья жертвы, не считая самого Ивана, были непосредственно связаны с ним самим. Свидетели утверждают, что обе девушки какое-то время с ним общались. — Так и есть, — раздался голос Борислава. — Так вот, расследуют ли ратиборцы именно эту линию? Как вы думаете, мог это совершить мальчишка? Тем более история с его воскрешением тоже не очень чистая, как по мне... — Возможно, и не очень чистая, но это с точки зрения простецов. Наши медзнахари, а связей у Третьяковых в медицине много, как вы сами знаете, способны доставать ушедших из мира Навь, в которых есть хоть капля жизни. Поэтому, не такая уж это удивительная история. — И что, из того мира возвращаются с прежним рассудком? — как-то неуверенно спросил Дмитрий. Он чуть пошаркал начищенными дорогими ботинками по паркету. — Зависит от собственной психики, но чаще всего, если кому и удалось выбраться оттуда, то ждет его награда. — Какая? — Это доподлинно неизвестно... Но, допустим, может увеличиться поток магии. Многие глупцы уходят в мир Навь, чтобы вернуться оттуда вдвойне сильней и могущественней. Однако возвращаются оттуда вообще редко. — А что говорят врачи или представители ваших силовых ведомств, кто-нибудь общался с Иваном, чтобы понять, что в нем изменилось? — Конечно, просто это не вошло в протокол. А ратиборцы дали присягу не распространять эту информацию. Мирослава и Яромир переглянулись, оба выпучив глаза от осознания, что сейчас им что-то станет известно о необычном «воскрешении» сокурсника. — И насколько это секретная информация? — Вам я могу рассказать, — ответил Борислав и тут же добавил: — Тем более заклятье конфиденциальности, которое было мною наложено, как вы помните, не даст вам рассказать это кому-то еще. — Да, — подтвердил Дмитрий и от нетерпения переложил одну ногу на другую. — Возвращение Ивана было и вправду сенсацией для всех. Однако его отец нашел выход. Парень был обескровлен, и никакое переливание донорской крови ему бы не помогло. Но ниточка жизни, которую нащупали медзнахари, чуть теплилась, за нее-то они и ухватились. Только привязать ее к чему-то надо было! Тогда и была задействована крайняя мера... — он заговорил тише. — Не знаю, пошел бы лично я на такое... — На что именно? — спросил Дмитрий, когда пауза затянулась. Было слышно даже тиканье больших напольных часов. — Не знаю точно. Но те очень старые и не одобряемые обществом на сегодняшний день обряды в совокупности с полным обескровливанием сделали из Ивана... упыря. Повисла оглушительная тишина. Мирославе показалось, что столешница, на которую они смотрели, лежа на полу, стала отдаляться, а она сама проваливается сквозь пол. Девочка с трудом повернула голову вбок и увидела друга, лицо которого словно окаменело. Он посмотрел на нее и кивнул. — Я так и знал, — сказал он одними губами и обессилено закрыл глаза, потирая веки пальцами. Весь дальнейший разговор Мирослава слушала в пол уха. Ее не интересовали политические вопросы, о которых так беспокоился Дмитрий, она уже не злилась на Борислава, который так небрежно отзывался о своем младшем сыне и не подозревал о том, что тот сейчас лежит у него в ногах под столом. Иван был вампиром! Как это вообще было возможно?! Спустя полчаса, когда отец Яромира и его гость вышли из столовой, ребята выползли из своего убежища, таща за собой тяжеленный ковер. Глянув на напольные высокие часы, стоявшие у одной из стен, Мирослава чертыхнулась. Экскурсия была закончена, и ее родные наверняка уже извелись. Не став долго что-то обсуждать, Яромир провел подругу через залы к выходу, где ребята быстро попрощались, увидев на лицах друг друга настоящий шок от открытой им информации. Парень, сложив ковер в мешочек, сунул его в руки Мирославы, заверив, что сделал подарок от чистого сердца, и ушел обратно во дворец, погруженный в тяжелые думы. — Ты где ходишь?! Мы уже извелись все! — крикнула Ольга, когда увидела, как Мирослава спешно выходит по парадному крыльцу на улицу. Они втроем стояли около скамейки и высматривали девочку в толпе туристов. Вытянув дочь за рукав ближе к их компании, женщина резкими и дерганными движениями стала надевать на дочь пальто, которое все это время в руках держал Михаил. — Я... Эм-м... — замямлила Мирослава, у которой в голове сейчас творилась настоящая каша. Ее родные выглядели обеспокоенно, но вот мама, которая терпеть не могла ждать, особенно нервно поджимала губы. Ох, как тяжело быть настолько эмоциональной личностью, хоть и быстро отходчивой. — А телефоны для кого придумали? — не отступала Ольга, застегивая пуговицы на пальто Мирославы. — Я... Я забыла его в пальто, — девочка пошарила руками в карманах и, к своему удивлению, обнаружила мобильник, который не был прихвачен Яромиром во время поиска ковра, или кем-то более ушлым. Нажав на кнопку, она увидела несколько десятков пропущенных звонков от абонента «Мамуля». Сейчас эта самая мамуля коршуном висела над девочкой, полностью скрывая свой страх от потери дочери на ней же. — Потерялась? — спросил Михаил, хмуро наблюдая, как его жена обматывает платком шею дочери так, словно хочет ее посадить на поводок и крепко держать рядом. — Да, я отстала и потом шла с другой группой, — соврала девочка, отводя взгляд. — Ну что, домой поедем? Серафима Николаевна прищурилась, всматриваясь в поведение внучки. Казалось, будто она видит ее насквозь. Старушка постучала пальцем с золотым перстнем по своей изящной клюке, и Мирослава сразу напряглась, но ничего не произошло. Видимо, это было простое нервное движение, а не колдовство, которое она привыкла везде искать. Однако у нее было к бабушке несколько вопросов, которые надо было задать ей наедине.ᛣᛉ
Большие напольные часы пробили десять ударов, приравненных к прошедшим за день часам. Последний посетитель дворца еще несколько часов назад покинул его территорию, преисполнившись историей и атмосферой этого величественного места, окутанного магией. Стихли голоса экскурсоводов и гостей петергофской достопримечательности, оставив хозяев наедине со своими беспокойными и тяжелыми думами. Яромир, коротавший время в своих покоях, не произнес ни слова с момента ухода подруги. Парень, который все также был одет в растянутые домашние штаны и футболку, контрастно выделялся на фоне роскошного интерьера комнаты, украшенной портретами правителей в золоченых резных рамах. Но он был дома. Он тут родился и жил, сколько себя помнил. Зачастую это место было его тюрьмой, когда настроение отца опускалось ниже отметки "нормальное". Ему было велено не высовываться и тогда, когда дворец наполнялся высшим обществом по случаю празднования Яблочного спаса или Нового года. Так было и в этот раз после возвращения из Ведограда. Яромир сидел в своей комнате и в последнюю самую волшебную ночь уходящего года и слушал гул празднества, доносившегося из зала, куда прибыли все "сливки" их ведьмаговского общества. В прочем, он привык. Неудивительным было то, что в момент поступления в Ведоград — мало кто мог соотнести его с третьим сыном императора, ведь Борислав Мстиславович старался не допускать сына в свет. Тем более тогда, когда Яромир, а вместе с ним и его проклятье, быстро набирали силу. С семьей его связывала только фамилия — По'лоцкий. Но мало ли Полоцких во всей империи? Сотни! О его происхождении старались не говорить, боясь гнева императора, по личной просьбе которого все руководство Ведограда было оповещено — Яромир болен, но должен учиться со всеми на равных, безо всяких поблажек ни из-за проклятья, ни, тем более из-за семьи. Откинувшись спиной на изголовье широкой кровати, парень крутил на пальце крупный серебряный перстень с лунным камнем, обдумывая все то, что сегодня произошло, как в дверь негромко постучали. Он сразу узнал, кто пришел, потому что три характерных стука принадлежали только одному человеку — его среднему брату, Владимиру. — Входи! — Не спишь? — молодой мужчина, одетый в форменный мундир черного цвета, доходивший до колен, заглянул в спальню младшего брата. — Шутишь? С приближением очередного полнолуния всегда первым страдал сон. Нервное напряжение с каждым днем сильнее достигало апогея, приглашая за компанию с собой бессонницу и, как ни странно, отсутствие аппетита, который потом постепенно возвращался в середине лунного цикла. Именно поэтому парень был худым и никак не мог набрать вес, лишь крепкие мышцы, которые адаптировались и росли вместе с внутренним волком, хоть как-то спасали положение. — О! Скоро день Х? Прости, замотался. — Проходи, чего в дверях стоишь! — парень взлохматил черные волосы, подскочив на мятой постели. Владимир, державший в руках форменную шапку, прошел внутрь, плотно закрывая за собой дверь. — Темно, как в темнице, экономим семейный бюджет на освещении? — улыбнулся молодой мужчина, привыкая к полумраку комнаты. Он расслабленно упал на кровать брата, спрятанную в нише, тяжело выдохнув и раскидав руки в стороны. Яромир ничего не ответил, потому что слышал этот вопрос уже сотню раз. На самом деле Владимир знал о светобоязни глаз проклятого волколака в преддверии полнолуния: ему было комфортнее в темноте. — У отца сегодня был важный гость, — заговорил Яромир, дав брату пару минут на отдых. Судя по всему, тот только вернулся домой со службы. График у ратиборцев был ненормированный, поэтому вернуться домой до полуночи — уже означало поймать удачу за хвост. Надо было лишь держать ее в кулаке до самого утра, иначе ночью снова можно было сорваться на службу по срочному вызову. — Да? Кто? — спросил Владимир, чьи глаза слипались от усталости. Но он все же посмотрел на Яромира, нервно поджимавшего губы. — Президент из Москвы. Ратиборец несколько мгновений что-то обдумывал, а потом с тяжким вздохом сел. — Только не говори, что ты подслушивал их разговор... — Формально не подслушивал. Это получилось совершенно случайно, когда мы с Мирославой... — С Морозовой? — Думаешь, у меня много подруг с таким именем? — фыркнул Яромир, повернувшись к брату лицом, под глазами которого пролегли синяки. — Я думал, что вы... как бы это... — молодой мужчина тщательно подбирал слова, потому что сейчас психика младшего брата была, словно лед ранней осенью после первых заморозков — хрупкой и тонкой. — Помирились уже, — отмахнулся подросток, уже и позабыв, что еще пару недель назад всерьез собирался навсегда разорвать их дружбу, чтобы не подвергать подругу опасности. Но жизнь постоянно меняла его планы и ломала некогда твердые принципы. — Что ж, ладно, — пожал плечами Владимир, опершись спиной на каркасный столб кровати. Но тут же его лицо пронзила эмоция удивления. — Погоди, ты сказал, что вы с Мирославой подслушали разговор отца с президентом?! — Да! Она как-то смогла пройти защитный уровень дворца, и мы случайно встретились, представляешь? Они были здесь с семьей на экскурсии, приехали с Питера... — Подожди! — ратиборец нахмурился и выставил вперед ладони, таким образом, прося брата замолчать. — Смогла обойти барьер? — Да! Это и странно, правда? Я думал, что ты сможешь мне растолковать это! Они оба замолчали, уставившись друг на друга во все глаза. — Кажется, я с вами, детки, поседею раньше времени, — Владимир ладонью потер лицо, пытаясь привести себя в чувства. — У тебя в запасе есть пара десятков лет, пока не войдет в игру генетика, — пошутил Яромир, но ему скорее хотелось с кем-то обсудить то, что сегодня они услышали, поэтому сразу перевел тему. — Мы хотели спрятаться в Белой столовой, когда услышали чьи-то шаги. Там еще у нее ковер раскрылся, пришлось прятать его под столом, а потом и самим туда нырнуть, когда голоса стали приближаться... Владимир, молча и не перебивая, слушал сбивчивый рассказ и хмурил лоб, на котором уже пролегли первые морщины. — ... и потом оказалось, что Третьяков упырь! А я ведь знал! Чуял, что с ним что-то не то, просто не мог достоверно определить. Почему ты мне сразу не сказал? Еще тогда, осенью? — Потому что это под грифом секретности, — просто пожал плечами ратиборец. А Яромир недовольно уставился на брата. — Не зыркай на меня, волчара, но вы мне и так кровь свернули за первое полугодие учебы! Не хватало еще тебя в тайны следствия посвящать... — Уж такое можно было и рассказать! — Яромир! Твою тайну все хранят, как зеницу ока, так почему его секрет все должны разносить по свету, как всеобщее достояние?! К тому же часто мы даем клятвы неразглашения. Подросток, нервно оттянув ворот футболки, встал с кровати и спустя несколько минут произнес: — Не подумал. — А пора бы начать, — как-то совсем по-юношески буркнул Владимир, скинув сапоги на пол и подтянув к себе колени. — И чем это, интересно, мы тебе докучали? — спросил яриловец, меряя шагами комнату и поглядывая на расслабленного и уставшего после службы брата. — Кстати, — вспомнил тот и повернулся к Яромиру. — Елена Даль дала показания после того, как пришла в себя. Интересуют подробности? — А что, такую информацию мне уже можно знать? — фыркнул, улыбаясь, парень, но все же подошел ближе. — Давай не пререкайся. — Ладно-ладно! Ну и что она вам поведала? — Симптомы похожи с прошлыми нападениями, но ей повезло больше, чем Третьякову или даже Маше Романовой. Простого переливания донорской крови хватило, чтобы вернуть ей стабильное состояние, а разум оказался не поврежден. — Отлично же! — Да, но... — мужчина неотрывно смотрел на младшего брата, что оперся бедром о свой рабочий стол. — Девочка рассказала, что последней, с кем она общалась в тот злополучный вечер, была Мирослава Морозова. Повисла тишина, в которой Яромир пытался собрать все в кучу. — И что? — Елена утверждает, что именно после разговора с Мирославой ее неумолимо повело в сторону леса. Она даже не помнит, как пришла туда. И девочка думает, что именно твоя подруга наложила на нее чары... — Она точно не тронулась умом? Потому что это просто набор слов! — Я тоже так подумал. Но при допросе всех трех пострадавших, так или иначе, мелькала фамилия твоей подруги. Совпадение ли? — Погоди! Ты реально думаешь, что Мирослава могла заколдовать всех их?! Да я так же причастен, как и она! Сначала вообще все думали, что это я убил Третьякова! А Романову и Даль я точно так же знаю лично! Почему именно Мирослава тогда?! Владимир пожал плечами, смотря куда-то мимо брата. — Хороший вопрос. Но поскольку ничего толкового пострадавшие так и не сказали, я убрал из допроса имя Мирославы Морозовой, потому что думаю, что дело тут в чем-то другом. — Думаешь, кто-то еще может догадываться о ее возможном родстве с кем-то из братьев? — Все возможно. Если она их родственница — это может многое изменить, причем для многих — далеко не в лучшую сторону. Поэтому такая версия есть, да. — Я ничего не понимаю... — Будь бдителен, Яромир. Даже хорошо, что вы помирились, сможешь получше узнать свою загадочную подругу, мало ли что. — Я буду бдителен, чтобы этот кто-то не перешел черту. И не перешел от глупых подстав к прямому вреду для ее жизни непосредственно! Это ведь бред, одно с другим не вяжется. На них всех кто-то нападает, но единственное, что их связывает — произнесенное имя! — Может, они заколдованы, — сказал Владимир, поднимаясь с кровати и беря в руки свои сапоги, валявшиеся на коврике. — Но проверить это не в моих силах. Надо подключать других специалистов, а это вызовет подозрения и, сам понимаешь, негативно скажется на самой Мирославе, а следом и на тебе. Все надо аккуратно уточнять. — Спасибо тебе! — Яромир подошел к брату, взволнованно глядя в его лицо. — В первую очередь меня волнует твоя безопасность, запомни! — мужчина хлопнул подростка по плечу и, подмигнув, вышел из спальни, бесшумно ступая босиком по идеально начищенному паркету. Яромир, оставшись один, несколько минут простоял на том же месте посреди комнаты, ошарашенный услышанным. Ему не хватало опыта и знаний в области расследования преступлений и разгадывания тайн, но волчье чутье прежде никогда его не подводило, и сейчас ясно кричал: ей определенно грозит опасность.