колыбельная лернейской гидре

в засыпающей убаюканной девочке просыпается зая тоже маленькая но просыпающаяся впрочем не добрая – злая и выход наружу себе нежно-ласково прогрызает лезет из далекой страны сквозь яшмовый чернозем и красные сны /кстати зайцы питаются мясом в середине зимы/ она скребется своими когтями и разводит как тень куста кости и мышцы кости и мышцы /что каждый бы на ее месте успел устать/ как плавниками как стальными ковшами как будто бы крот расцветают фракталы рекурсии анфилады где капает кровь зае немного тепло немного приятно немного страшно даже мокро немного железно но всё неважно бредущие в коридоре должны быть отважны и страшны должны быть отважны и страшны соблюдать размеренный темп адажио те кто идёт должны быть должны быть просто должны бы сквозь самые тёмные тайны живые скелеты рваные жилы и бесконечно живы о как бесконечно живы как расцветшее сорняками поле как штормовое море как то что вытерпело вынесло выболело большое горе и то что скромно лежало в нише томилось никуда не просилось как спрессовавшийся в геологические слои силос зая тащит на себе все это тащит и тащит словно коробку фокусника черный ящик пока девочка спит на белых подушках в каменном белом улье и не дышит почти и не видит ничто и даже не существует с ней случается апокалипсис кали-юга очистительный рагнарек из нее как из чащи лесной высовывается зверек ее мозг не флексит не наяву не во сне он слишком устал у него заслуженный чилл заерожденная заеголодная заекричит баю бай спите все вот вам монетка луны вот вам небо почище зая смотрит откуда пришла и приступает к пище