Глава 20 Надорское дерби
27 мая 2023 г. в 08:49
Но, видно, смерть не про меня. И снова конь мой вороной Меня выносит из огня. Алатская народная песня
— Сын мой, я требую, чтобы вы немедленно покинули этот шабаш и гнездо разврата! Возмущенный голос вдовствующей герцогини ударил по ушам, стоило отфыркаться от потока святой и довольно холодной воды. Про Левиеву засаду Моро банально забыл. Неудивительно, впрочем. За тысячу лет воин Заката изрядно подрастерял навыки верховой езды. Плюс отсутствие не только седла, но и хоть какой-нибудь подстилки позволили Моро собственной спиной почувствовать материальность наездника. Кроме того, из-за отсутствия даже недоуздка руками лже-Леворукий держался за цепочку висящей на конской шее эсперы. И ничего. Ну, либо реликвия у кардинала поддельная. Так или иначе, но всю дорогу Моро приходилось приноравливаться, едва ли не на несвойственную его природе иноходь переходить, чтобы обеспечить плавность движений и ослабить удары зада наездника о собственную спину. Так что забыть о маленькой кардинальской пакости оказалось вовсе немудрено. Слава Создателю, вода в уши не попала. Вреда наезднику, кстати, тоже не причинила. Теперь можно и осмотреться. Н-да... Леворукого тут встречают во всеоружии, ничего не скажешь. Уважаемые эории рассудили здраво и пришли к выводу о том, что без ста грамм тут никак. Вот и обнимает могучей рукой до этого никак себя не проявляющий кардинал Бонифаций герцога Алву, а второй рукой с бокалом темной жидкости до краев размахивает в такт словам, при этом не пролив ни капли. — Слушай сюда, чадо! Ты о помощи Леворукого просил? Не просил! Он сам припёрся. Вот пусть и дальше идёт лесом! Бульк. Нет, это не Монсеньор. Это жидкость из бокала переливается в глотку Бонифация. — Именем короля и Талига! — взревел, воспользовавшись паузой в проповеди, супрем Придд. Не иначе как арестовывать Повелителя кошек собрался. Для чего даже попытался встать, но повалился на вздремнувшего Манрика. Параллельно молодежь под руководством Фельсенбурга громко, но недружно вопила старинную пиратскую песню на тему того, что исполнителям сам черт не брат, была бы выпивка и бабы. Вот из этого творческого коллектива Мирабелла Окделл и пыталась вызволить сына. На въехавших на двор никто внимания не обратил. Моро заржал во весь голос. Обернулись-таки. Главным образом, чтобы увидеть, как Леворукий наездник хватает зазевавшуюся Мирабеллу, перекидывает ее через спину коня и несётся прочь. Вообще-то о том, как именно воин Заката станет провоцировать собравшихся на героическое безрассудство, заранее толком не договорились. Вариантов имелось несколько. Похищение — один из них. На деле все вышло быстро и спонтанно. Хотя почему нет? Спасение этой грымзы из лап Леворукого есть истинное проявление безумства храбрых. Моро назвал бы это слабоумием. Но это детали. Суть же в том, что от мориска сейчас требуется все его мастерство. Нести на себе двоих, не уронив ненароком, при этом держать в поле зрения гонящихся за ними спасателей и сохранять с ними дистанцию. И ещё жалобно ржать и имитировать попытки неподчинения инфернальному седоку. Это чтобы у преследователей не возникло сомнений в реальности похищения. Преследователи, в смысле спасатели похищенной дамы, оказались молодцами: сориентировались быстро и уже начали погоню. Перегруженному Моро практически не пришлось притормаживать, чтобы те не упустили добычу из вида. А погоня выходит весьма солидная. Присутствие Окделла вполне естественно. Он — сын. А вот то, что рядом скачут едва ли не все гости Надора от мала до велика (в смысле, от Валентина Придда до Придда Вальтера), не может не радовать. Ибо создаёт искомую атмосферу благородного безумия. Впрочем, назад оглядываться Моро особо некогда. Скачут — не отстают, вот и молодцы. Мориску же под ноги смотреть надо тщательнее. Сумерки же. И туча на ночь глядя наползла. Дождичек заморосил. Вроде бы и несильный, а копыта на скользкой глине разъезжаются. Всадник легонько хлопнул коня по шее. Свернуть предлагает? Хм, интересный ход. Накал мистического бреда повышает кратно. Но почему бы и нет? Моро свернул с дороги в сторону кладбища. Впрочем, носиться среди могилок как оглашенный не стал. Не хватало ещё ноги переломать. Да и неуважение к вечному покою усопших опять же... Через несколько минут преследователи устроили у кладбищенских ворот небольшую пробку. Первыми внутрь проникли не самые резвые, а самые наглые: Алва, Придд-старший, Эпинэ и кардинал Бонифаций. Молодежь скакала, может, и быстрее, да была оттерта в задние ряды. И если герцогу Придду хватило грозного взгляда на графа Васспарда, то Бонифаций не удержался от громогласного заявления. — Куда, чада неразумные, поперед батек в Закат лезете? А ну брысь! Герцог Окделл попытался было возразить, но лишь тихо ойкнул, когда у самого его носа появился внушительный кулак пастыря. Да и Арно потянул в сторону бывшего однокашника. В вечернем мраке старого, тесного, с беспорядочным хаосом старых и совсем свежих могил вперемешку кладбища Моро тихонько заржал, задавая вектор движения. Едущие первыми Алва и Эпинэ замерли в десятке шагов от свежевырытой могилки. Ну да, на хозяйственном дворе замка болтали о долгожданной безвозвратной утрате, постигшей старшего конюха, потерявшего горячо любимую тещу. Та прожила без трёх лет сотню, слыла ведьмой, потому как за свою жизнь успела извести четырех мужей, четырежды четырех зятьев и несчитанное количество соседей. Все — добрые олларианцы. Неудивительно, что прощание с усопшей грозило стать самым массовым мероприятием Надора со времён свадьбы Эгмонта Окделла и перерасти в массовые народные гуляния с элементами не менее массовых беспорядков. Об этом знали все, включая коней. Поэтому Моро готов поставить подкову вместе с копытом на то, что когда из выкопанной могилы к авангарду погони потянулись руки, а следом показалась голова с всклокоченными седыми лохмами, герцоги-атеисты возблагодарили Создателя за то, что у них тещ нет. Правда, подходящих к случаю эспер у них тоже не оказалось, а за шпаги хвататься — глупо и неэффективно. И тут мимо замерших в недоумении герцогов гордо прошествовал Бонифаций, отодвинувший для этого зазевавшегося Эпинэ плечом. — Прошу, сударыня. Кардинал галантно подал ведьме руку и, о чудо, извлёк из заранее вырытой могилы вдовствующую герцогиню Надора. Правда, судя по серьезному выражению лица, только набившаяся после падения с лошади в рот земля мешала даме высказаться позабористей большинства заклинаний. Во избежание публичного богохульства (да и простое олларианское милосердие никто не отменял) пастырь принялся отпаивать несчастную из своей фляжки. Судя по натужному кашлю, во фляжке была не вода. И то верно, за святой водой — это к Левию. У Бонифация воды отродясь не водилось. Зачем, если Создатель в милости своей дал людям средство помощнее? Впрочем, откашлявшаяся герцогиня вновь припала к фляге торопливо и жадно. — Доннерветтер! Первым из находящейся в кустах компании молодняка показался отнюдь не любящий сын, а фок Фельсенбург. И высказывался он отнюдь не по поводу чудесно спасшейся хозяйки замка. Ее он пока не видел, ибо пятился из кустов задом, волоча за собой край служащего носилками плаща. Следом показались Арно, Валентин и Ричард, вцепившиеся в остальные концы того же плаща. А на плаще... Моро едва в свечку не встал от удивления. На плаще лежал отключившийся воин Заката. Замыкал процессию выноса бесчувственного тела супрем Талига. Что, слухи о бессмертии потустороннего гостя оказались несколько преувеличены? А как про собственную неубиваемость свистел, гад. Моро осторожно вышел из тени. Мол, а что это вы тут делаете? Даже хвостом беспечно помахивал для убедительности. Только внимания на него даже его Человек не обратил. Все сгрудились вокруг Леворукого. — Чем это вы его? — первым сформулировал всеобщее недоумение Алва. — Это не мы. Это он! Мы только скрутили, — честно сообщил Савиньяк, неаристократично указав пальцем на Моро. "Он?!" — внутренне возмутился Моро. С чего бы?! Он честно довёз пассажиров до кладбища. Там понял, что через криво-косо стоящие могильные оградки скакать — только ноги себе ломать. Посему очень аккуратно сбросил-высадил людей на кучу свежевыкопанной земли, а сам ушел в сторону и затаился. При этом успел заметить, как герцогиня Окделл сползла в яму за кучей, а воин бодренько в противоположные от Моро кусты шмыгнул. Там ещё что-то вроде старинного склепа имелось. Так что пусть шпана двуногая с больной головы на здоровую не перекладывает! Хотя... Пробившийся сквозь столпившихся вокруг пострадавшего людей Моро никаких особенных повреждений на теле не обнаружил. В смысле, ножик из-под ребер не торчит, башка не проломлена, кишки наружу не вывалились. А имеется бледность кожных покровов, мутный, расфокусированным взгляд и напоминающий электротравму след на лбу. Ага, Ни дать ни взять, Гарри Поттер престарелый. И где-то Моро это уже видел. Вспомнил. Чем-то подобным под Гальтарой приложило Енниоля. Только там удар пришелся в грудь. Тем временем молодые люди излагали свое видение произошедшего. — Мы следом за вами, но чуть правее поехали. Глядим — Моро в кустах, а чуть поодаль — склеп. Старый, весь мхом зарос, а у входа свежий отпечаток копыта. Мы туда. А там этот на пороге сидит и мычит бессвязно. Его превосходительство господин супрем ему командует: "Именем короля, сложить оружие". Тот ноль внимания. Мы шпаги выхватили, окружили и ждём, когда гад поднимется. Не атаковать же сидячего. А тут уважаемый Енниоль из-за спин как выскочит — и хрясь Леворукого по башке! Нам его только погрузить осталось да сюда принести. — Зачем? — озадаченно уточнил Эпинэ. Ответом ему стала звенящая тишина. Зачем брать в плен Леворукого и что с ним теперь делать, не знал никто. Отчего перешли к вопросам не столь концептуальным. — Чем это вы его, уважаемый Енниоль? — Единственный сын моего отца всегда верил в силу Книги. При этом гоган торжествующе поднял над головой том Кубьерты, с которой теперь не расставался, нося ее в специально пошитой для этого заплечный сумке. Дальнейшее обсуждение оказалось прервано сомлевший при виде своего похитителя (правду сказать, захмелевший с непривычки) Мирабеллой Окделл, которая кулем рухнула в руки своего отрави... спасителя то есть. Бонифаций и бровью не повел. Подозвал к себе "отрока" Окделла и вручил ему мамашу, перегрузил с рук на руки. Сам же смачно отхлебнул из очередной, кажется, не второй фляги и щедро брызнул в лицо все ещё не до конце пришедшего в себя похитителя нежных герцогинь. Наконец тот очухался. Собрал глаза в кучку и грязно ругнулся на древнегальтарском. — Полегче, сударь! Здесь дама! — начал с наезда Придд-старший. Гость не ответил, продолжая с удивлением обводить взглядом собравшихся вокруг. Ему память часом не отшибло? Вот же будет незадача. Кроме того, он современные языки знает вообще? — Кто вы, сударь? — куда дружелюбнее обратился к незнакомцу Алва. — Я? — чуть растерянно переспросил воин Заката. — Я Ринальди Ракан и... Говорящий смолк, словно испугавшись сказанного. Сказанное же прозвучало на вполне приличном талиг. С акцентом, но понять вполне можно. — Что?! Ещё один?!! — аки тур взревел глава дома Волн. — Тот самый, который?.. — Не, не может быть. Переглянулись меж собой молодой Придд и Савиньяк. — В это трудно поверить. Я должен был умереть много сотен лет назад. Я мог бы вернуть доброе имя, но я стал воином Заката. Цена этому — потеря памяти... — Про Закат подробнее, — грозно потребовал Бонифаций. Тон вообще-то практически хамским получился. Но Ринальди из рода древних анаксов слишком потрясен возвращением памяти, чтобы обратить внимание на такую мелочь. Да и сам кардинал едва ли имел целью оскорбить язычника. Сам оказался поражен до крайности, вот и выразился коряво. На это недоразумение даже Моро внимание не обратил. Только автор занудой оказался. Все же прочие слушали рассказ младшего брата анакса Эридани Ракана и старшего брата Эрнани Святого, обвиненного в том, что похитил жену полководца Лорио Борраски Беатрису, долгое время держал ее в заточении и подвергал изощренному насилию, за что был осужден и в качестве наказания был отправлен в гальтарские подземелья. Собственно, эту легенду знали все. Только теперь собравшимся предстояло узнать о том, что на самом деле Ринальди не имел никакого отношения к этой истории и был оклеветан собственным братом и Беатрисой, сумел выбраться из подземелья и, поддавшись минутной слабости и отчаянью, согласился бросить все и податься в воины Заката. — Это было именно слабостью, — подытожил рассказ Ринальди. — Я не должен был оставлять малыша Эрнани одного. Бремя анакса ему не по плечу. — Но он справился, — недовольно буркнул Бонифаций. — Чтобы отказаться от силы демонов, нужны воля и мужество немереные. — Мальчик просто не умел пользоваться силой Раканов. Вот и сделал вид... — Не скажи, чадо непутевое. Сильно захотел бы — исхитрился освоить. Но он слишком ясно увидел, что пресловутая сила Раканов не избавляет их от подлости и низости. Мало того, усиливает все низменное, создавая иллюзию вседозволенности. — Про иллюзию вы того, перегнули. — Ничуть. Много вам всем помогла та сила? То-то. — Иллюзия — не иллюзия, а хотелось бы знать, владеет ли брат великих анаксов этой самой силой? — встрял в разговор Енниоль. — Трудно сказать, — постепенно Ринальди брал себя в руки и становился величав и спокоен. — Как воин Заката я знаний Раканов не имел. Вернулись ли они вместе с памятью? Кто я теперь? Не знаю. — Пробовать надо, — деловито засуетился гоган. Но тут заговорил Алва. — Что с вами случилось в склепе? — Не помню. — Он, в смысле склеп, вообще чей? Это уже кто-то из молодых. И смотрят на Окделла. У того руки заняты мирно посапывающей мамашей, что помешало ему пожать плечами. — Что-то очень древнее. Знатных людей здесь испокон века не хоронили, а простонародье считало место особенным. Говорят, здесь едва ли не древнейшее поселение Надора было. Говорят, лет пятьдесят назад сюда сьентифики приезжали, но проникнуть внутрь склепа не смогли. Сказали, будто он из монолитного камня. Все дружно посмотрели сперва в темный проем чудесно обретенной двери, потом на Ринальди. Тому пришлось рассказывать про раттонов и плане спровоцировать присутствующих на бескорыстное благородство ради избавления от зелёной угрозы. — Вы бросились за повелителем темных сил ради малознакомой и многим неприятной женщины. В принципе этого должно быть довольно хотя бы для избавления Надора от землетрясения. Я просто ударил в дверь склепа, которая показалась мне довольно хлипкой. Она распахнулась, я шагнул внутрь... Дальше не помню. Нечто подобное я ощущал в момент инициации в воины Заката. Войти внутрь люди не решились. И правильно сделали. Изнутри шла сила, Нет, не зелень. Но ощущение работающего трансформатора имелось. Впрочем, люди не просто снаружи толпились. Супрем Придд комплекс следственных действий проводить принялся. Не только осмотр места происшествия под протокол, а ещё и замеры и зарисовка склепа снаружи. Там при внимательном рассмотрении куча всяких знаков и символов оказалось. По словам Бонифация, ни разу не эсператистских. А тут и слуги из замка подоспели. Частью — с оружием, включая бадью святой воды стратегического назначения. Частью — с куда более полезным скарбом. С носилками для транспортировки раненых — по факту, пьяненькой госпожи. Но, главное, с амуницией для Моро. Он ещё никогда так не радовался седлу и узде, как сегодня, ибо не с чем было ему сравнивать. Трензель едва ли не сам ртом ухватил. Монсеньор, транспорт подан! — Сударь, я приглашаю вас стать гостем замка Надор. Герцоги Окделл почтут за честь принять у себя представителя древнего рода Раканов, — церемонно вымолвил Дикон, подводя к Ринальди Сону. Процессия двинулась к замку. — Хм, если вы — не Леворукий, то, значит, проклятия Леворукого не было? — задумчиво промолвил Алва, когда Сонечка заняла место рядом с Моро. — Это после той драки десятеро на одного? Нет. С чего бы мне требовать плату, если я помог просто потому, что мне этого захотелось? — Странно. Полгода назад, когда пуля убийцы ранила Моро, мне на миг подумалось, что я лишён возможности любить даже коня. И его у меня забирают в обмен на везучесть. — Глупости. Во всяком случае, я тут ни при чем. Хотя и проклинал, к чему скрывать. Собственного брата. Тысяча лет прошла, а я дословно помню: "Пусть твое последнее отродье четырежды пройдет то, что по твоей милости прохожу я! Ему будет хуже, чем мне, ведь на нем повиснут беды и подлости всех его предков, начиная с тебя. Он ответит за всех, слышишь, ты, анакс проклятых?! Невиновные будут платить за виновных и не расплатятся. А я вернусь и посмотрю, как они проклинают тех, кому обязаны своей участью. Да падут эти проклятья на твою душу, Эридани Ракан. где б она ни была, на твою душу и души всех твоих сообщников!". — Я читал об этом, — грустно улыбнулся Алва. — Мало того, я это самое последнее отродье и есть. Наивна-а-ай! Моро аж всхрапнул от возмущения. Какое последнее, нафиг?! Сколько раз Моро по полночи под разными всякими окошечками с розовыми занавесочками стоял — не счесть. И чтоб ни одного залета? Быть того не может. А если учесть, что у эориев анаксии не было понятия бастардов... Важна сила крови, а не наличие/отсутствие брачных уз. Конечно, если милорду нравится корчить из себя рыцаря печального образа, то кто ж ему запретит. Тем временем Ринальди Ракан подошёл к проблеме с другой стороны. — Не думаю, что проклятье исправно работает. Дело не во времени. Дело в том, что, проклиная, я был уверен, что иду на смерть. На деле же несправедливый приговор открыл мне ворота в мир вечной битвы, подарил неслыханное долголетие. Это наверняка если и не разрушило проклятье, то здорово изменило его. Сегодня же все опять переменилось до неузнаваемости. — Да, мир сегодня безусловно изменился. Понять бы ещё, как.