Рецепты доктора Моро

Мы оба смотрели на мир, как на луг в мае, как на луг, по которому ходят женщины и кони. Дидерих, роман "Конармия", перевод И. Бабеля

      Дриксенский лагерь открылся взорам путешественников, стоило им взобраться на вершину холма. Эй, до них меньше хорны! Монсеньор! Ну, Монсеньор же! Чего затормозили? Давайте быстрее к ним! Разве вы не видите? Там же Сона! Наша Сона! Вообще-то в лагере моряков оказалось несколько лошадей. Только Моро не было до прочих никакого дела. Он буквально рвался вперёд, к той, кого и не рассчитывал увидеть столь быстро. И только железная рука Первого маршала Талига удержала его от пылкой, но опрометчивой глупости.       А то, что его необдуманный порыв — именно глупость и есть, Моро понял буквально тут же, повнимательней всмотревшись в происходящее на склоне. Там уже назревал бой. У дриксенцев и оружие уже в руках, и предводитель сопредельного отряда грозно размахивает то ли копьём, то ли посохом. И жертвы уже есть: между враждующими группами валяется чье-то тело. Видно плохо, но не шевелится.       Старшие и опытные — Алва, Эпинэ, Аристид, Пьетро — решительно выехали в первый ряд, оттеснив молодежь себе за спины. Савиньяк рыпнулся было вперёд, но почувствовавший драку Моро шуганул того ударом задними. Куда поперек батьки в пекло?       Их отряд летел с пологого склона, набирая внушительную скорость. Врезаться посередине, гадов растоптать, дриксенцев оттеснить. Фок Фельсенбург, молодец, перемещается на фланг ближе к своим, а то, не ровен час, водоплавающие не так поймут или просто лихой кавалерийский атаки испугаются с непривычки.       Скорость набрана как раз для сшибки, но Монсеньор вдруг принялся натягивать повод. Что не так? Или он чего-то не понял? Моро удивлённо покосился на всадника. Нет, все верно. Вон он жестом приказывает и остальным затормозить. Прочие с решением маршала согласились.       Только скорость уже набрана нешуточная, а дистанция всего ничего осталась. Изобразить, будто мимо случайно прогуливались, убедительно не получится. Но и атаковать первыми, пока драка ещё не началась — лишнее. А там, судя по теперь явственно доносящиеся ору, от слов к делу пока не перешли. Так что талигский отряд растекся на два рукава и охватил дриксенский лагерь со всех сторон. Удачно — никого не затоптали. Для эффективного сдерживания кольцо окружения жидковато, да только ни дриксенцы, ни предполагаемые гоганы его и не заметили.       Ибо заслушались высокого, тощего дриксенца в особенно пышных перьях на шляпе. Моро тоже заслушался. Нет дриксенского он не понимал. Но про доннерветтер и чей-то муттер понял даже конь. Боцманский загиб в адмиральском исполнении — это сила. Эсператисты и старшие талигцы хоть и заслушались, но сумели сохранить каменные лица. Фок Фельсенбург соскочил с каурки и замер по стойке смирно. Талигский же молодняк с красными ушами внимал речи адмирала цур зее с выражением благоговейного восхищения. Вот только на плотного лысоватого дядьку в жёлтом балахоне речь должного впечатления не произвела. Мало того, он оказался первым, кто отреагировал на вновь прибывших. В грудь Моро едва не упёрся наконечник посоха. Мориск грозно заурчал, так что Алве пришлось его успокаивающе отлаживать. Ладно, уговорили. Послушаем, что гражданин скажет. Но пусть только попробует... Тут адмирал Кальдмеер сделал паузу, дабы перевести дух, чем тут же воспользовался Лысый.       — Наконец-то внук моего деда дождался появления тех, кто в праве говорить от имени первородных. А то тот, чье имя Енниоль, таки начал опасаться, что Кабиох разгневался на своих правнуков, ниспослав на их путь одних беззаконников и невежд.       — Это кто тут беззаконник?! — у прошипевшего это Кальдмеера аж голос сорвался от возмущения.       — Ни боже мой! — и бровью не повел гоган. — Сын вашего отца и все его подчинённые — люди безусловно досточтимые, но таки невежды, сродни сыну ветвисторогого барана, рождённого в ночь полной луны.       Двое стоящих по сторонам от Кальдмеера офицеров схватились за шпаги. Но адмирал предпочел ответить словом матерным, но незлобивым: про зверюшек.        — От свиньи собачьей и слышу!       — Сын мой, — кашлянул в кулак Аристид. — Помни о Создателе, который учил о том, что не грех — что в уста, грех — что из уст...       При этом смиренно опустивший глаза долу магнус Ордена Славы крутил в руках невесть где подобранную подкову, заменившую ему четки. Впрочем, в его стальных пальцах железка деформировалась до неузнаваемости.       Подействовало. Моряки дружно оставили в покое ножны. Их адмирал примолк. А гоган демонстративно отвернулся от дриксенцев и обращался теперь только к Алве и Аристиду.       — Сын моего отца говорит: благородные господа, плывущие на лодке по бескрайней степи, просто несведущие люди. В чем тут позор, скажите мне кто-нибудь? Зачем так нервничать, если Кабиоху угодно, чтобы никто из его внуков или правнуков не мог знать всего и обо всем?       — Прелестно. Только, уважаемый, давайте-ка теперь про беззаконников.       — Сын досточтимого отца хочет поговорить за беззаконников? О, не вопрос? Их есть у правнуков Кабиоховых. На текущий момент — так даже ж в избытке! Не изволит ли благородный господин взглянуть?       Гоган подал знак, и его люди выволокли пред ясны очи герцога Алвы то самое тело: связанного по рукам и ногам кабанчика Окделла. Сказать он, может, чего и хотел, да в рот надёжно кляп засунут.       — Откуда это у вас, уважаемый?       — Когда Кабиох хочет наказать человека, он лишает несчастного разума! Так и никчёмный Енниоль имел глупость поверить мошеннику и плуту только потому, что плут тот окружил себя петухами в павлиньих перьях.       Гоган сердито пнул беднягу Дикона. Если конь правильно понял, то плут — это Ракан, павлино-петух — это кабан. А Енниоль тогда кто? Этот же вопрос тут же озвучил и Алва.       — Сын моего отца, имя которому Енниоль, — чуть сбавил витиеватую напористость гоган.       — У твоего отца был один сын? — уточнил Алва.       — Таки да. Но мы отклонились от разговора за беззаконников. Доверчивость наивного Енниоля едва не стоила его общине больших денег. Кроме того, движение Шара Судьбы...       — Прелестно. Наивный парень Енниоль потратил большие деньги на нападение на Варасту, не так ли?       — Единственный сын моего отца, наивный Енниоль, всего лишь хотел дать шанс заявить о себе некоему самозванцу и прохиндею.       — Уж не об Альдо ли Ракане ведет свою речь наивный Енниоль?       — Да чтоб у него глазенки его наглые повыпучивало! Чтоб он семнадцать и один раз в зловонной луже утонул! Чтоб он всю жизнь питался в бесплатных харчевнях Ордена Милосердия!       — Послушайте, уважаемый! Может быть вы соблаговолите уже перейти к делу? — не стерпел непочтительного отношения к родной конгрегации брат Пьетро. И заговорил вроде бы, предварительно взглядом испросив дозволения старших. И глаз не поднимал. А Моро аж на задние ноги присел от лязгнувшего в голосе монашка металла.       — Наивный Енниоль уже перешел, пусть смиренный монах не делает себе нервы из-за столь мелкой мелочи. Тем более наивный Енниоль уже начал.       — Итак?       — Уже! Изначально правнуки Кабиоха заключили с первородным сделку: трон в обмен на право первородства. Но не задалось: кагеты оказались кончеными неудачниками. Командиры же вашей Резервной армии только и умеют, что брать золото как не в себя. В результате Кабиоховы правнуки почувствовали себя со всех сторон обманутыми.       — Про Резервную армию подробно, письменно, но чуточку позже, — напомнил о себе Первый маршал Талига.       — Пусть полководец семнадцати и одного полка не беспокоится. Старый глупый Енниоль не настолько наивен, чтобы забыть собрать все расписки — корешок к корешку! Тем более в текст сделки пришлось внести изменения. Теперь правнуки Кабиоховы обеспечили приезд беззаконника лже-Ракана в Гальтару, где он должен был воочию проявить свое первородство. Могучая древняя сила повернула бы Шар Судьбы и бросила бы Олларию к ногам первородного, после чего наивный Енниоль надеялся получить обещанное первородство и земли Гальтары.       — Так никаких земель не напасешься, — недовольно заворчал местный герцог Эпинэ.       — Горе глупцу, поверившему проходимцам! — подвыл герцогу гоган.       — От темы не отвлекаемся, — напомнил о себе Пьетро.       — Так, значит, Альдо Ракана никто не похищал? — уточнил Алва.       — Правнуки Кабиоховы — ни разу не разбойники с большой дороги. Зачем сыну моего отца проблемы с властями? Мы мирно, хотя и скрытно, выехали из Агариса. И если кто-то решил, будто слухи о похищении распустили наши соплеменники, то неправда это.       — Ясное дело, неправда. Потому что Клемент это. Узнаю руку истинника, — поддержал гогана Аристид.       — Зачем ему? — ахнул кто-то из-за спин.       — Чтобы власти не Агариса, так Талига перехватили экспедицию, например, — пожал плечами Монсеньор. — Продолжайте, Енниоль. Что же опять пошло не так?       — Главное! Кошкин сын Альдо оказался не Раканом, а мошенником.       — Боюсь, дорогой Енниоль, герцоги Придд с вашим определением родства молодого Альдо Сэц-Придда не согласятся. Он не кошкин, а спрутов сын.       — К демонам детали! Этот спрутов кот не смог разбудить древние силы. Кривлялся все утро как шут на ярмарке, а в итоге Шар Судьбы и не шелохнулся, как...       — Может быть, дело не в древности крови, а в том, что молодой человек не умеет ей пользоваться? — успокаивающе промолвил Повелитель Ветра.       — И если вы проводили ритуал вчера около восьми утра, то я бы не сказал, что у вас совсем ничего не получилось, — подхватил Аристид.       — Хотите сказать, что восемь утра в Гальтаре — это рассвет на побережье Дриксен? — впервые вступил в разговор адмирал Кальдмеер.       — И не очень раннее утро в Олларии, — продолжил мысль Аристид. — Только чего гоган от вас-то хотел?       — Того же, чего всегда хотят кошкины свиньи, гоганы, от добрых эсператистов: денег, разумеется.       — Правнуки Кабиоха всего лишь хотят вернуть вложенные в жулика деньги, — скорее обиженно, чем возмущённо возразил Енниоль.       — Знаете, Енниоль, если вы вдруг обнаруживаете, что некоторое время пытаетесь скакать на мертвой лошади, то самым разумным решением станет слезть с нее и пойти пешком. Даже попытка продать тушу под видом рабочей лошади может оказаться ошибочной.       — Мертвая, как же! Чтоб правнуки Кабиоховы так жили! Нечестивый потомок осла и блудницы вполне таки жив. И наивный Енниоль не прогневает Кабиоха пролитием крови первородного.       — Не делайте вид, будто меня не поняли. Вам не идёт. Обереги меня Создатель от подстрекательства к убийству Альдо Сэц-Придда. Но и втюхивать сего сомнительного с любой точки зрения персоныша не надо. Вам за него не заплатят ни за живого, ни за мертвого, ни в Олларии, ни в Агарисе. Ни в кесарии, я думаю.       — Вне всякого сомнения, — важно поддакнул герцогу Алва адмирал Кальдмеер.       Впрочем, смутить ушлого гогана не получилось. Да и Моро бы очень удивился, случись вдруг иное.       — Разве кто-то сказал слово "деньги"? Благородные господа не вполне верно меня поняли! Если правнуки Кабиоха попадут под Шар Судьбы, деньги им уже не понадобятся. Глупый Енниоль готов признать свою ошибку: он поверил словам, не удосужившись взглянуть в суть. И теперь он нижайше просит первородных о милости.       Енниоль склонился в почтительном поклоне и выжидательно замер. Моро же злобно прижал уши. Уж больно говорок рыжего на речь персонажей сериала "Ликвидация" походит. И если аналогии уместны, то уж чем-чем, а наивностью и простотой гражданин точно не страдает. Только его Человек понимал это не хуже коня и отвечать по существу не торопился.       — Под милостью следует понимать избавление вас от общества молодого Сэц-Придда, или речь идёт о ритуале, совершить который у него не вышло?       — Сто тысяч золотых тугриков Агариса за каждую из позиций.       Теперь из речи Енниоля напрочь исчез витиеватый елей. Разговор о деньгах сух и четок, как нули на дисплее калькулятора. Только в едва начавшийся торг вклинился ехидно ухмыльнувшийся Кальдмеер. — Я так понял, этот господин заманил некоего молодого человека по имени Альдо (с фамилией возникли разночтения, но это сейчас неважно). Так вот, герр Енниоль заманил Альдо в ловушку, из которой тот не может выбраться. Собственно, суть возникших меж нами разногласий заключалась в том, что зачинщик беззакония просто требовал от нас вмешаться и спасти простофилю либо оплатить это мероприятие тем, кто возьмётся за него.       — Ошибка наивного Енниоля, — и глазом не моргнул зачинщик. — Откуда мирным жителям Агариса распознать морскую форму покорителей северных морей? Обознались. Приняли за доблестных воинов Талига, кои обязаны защитить несчастного засранца. Ибо он-таки их засранец.       — Запомни, любезный. Если я кому-то что-то должен, так это исключительно король Талига, — до этого внешне расслабленный и благодушный Алва на миг сделался хищным и опасным, и снова — расслаблен и благостен. — А что до досадной ошибки... Думаю, адмирал цур зее удовлетворится двадцатью пятью тысячами монет той же чеканки?       — Безусловно, — величественно кивнул Кальдмеер.       "Грабют!" — кричал затравленный взгляд Енниоля, который только теперь понял: за офицерскими перевязями и богатыми камзолами прячется разбойничья суть лесных грабителей.       Только Моро наблюдать за талигско-дриксенским вариантом принципа "Взять, да и все поделить" немножечко недосуг. Потому что он по шажочку, по шажочку, да и добрался до связанного кабанчика. И уже пнул его копытом под зад эдак легонечко, чтоб не заорал, занятых людей отвлекая. Зато неоднократно. А вот укусить не получится. Монсеньор отвлекаться на то, чего это конь на месте вертится, не стал, но повод машинально натянул — голову как бы невзначай не опустить. А жаль. Ибо из одежды на Окделле почему-то одна широкая и длинная рубаха. Кусай — не хочу, без страха пуговицей подаваться или ниток полный рот насобирать. И тут собравшиеся вспомнили-таки о Повелителе Скал. Моро торопливо сдал назад, пока два матросика ловко высвобождает его от кляпа и веревок       — Эр Рокэ! — задёргался Ричард в крепких матросских руках, стоило вернуться возможности говорить.       Начнёт жаловаться — зашибу гада, мысленно пообещал Моро. Но тут же взял свои слова обратно. Орать герцог Окделл принялся о другом.       — Эр Рокэ, как эорий вы должны спасти принца Ракана! Он в опасности!       — Кого спасти? Впрочем, неважно. Защищать сирых и убогих никогда не было моим увлечением. Но наш добрый король Фердинанд желает счастья всем своим подданным, и мой долг исполнять его волю. Да и просто интересно, что там случилось такое, о чем и рассказать-то внятно не получается.       — Древняя сила Раканов поломалась!       — Ну, тут мы едва ли в силах помочь. Я уже сказал, мы не умеем пользоваться ни древними, ни какими бы то ни было ещё заклятиями.       — Первый маршал Талига таки зря беспокоится! Всё срослось, как никогда! У Первого маршала и его спутников есть истинное первородство, а у правнуков Кабиоховых есть Книга! Там все написано. Таки все по пунктам. Следуй пошаговой инструкции и не о чем не думай. Таки всем будет хорошо.       — Едем! — распорядился герцог Алва.       Ему не возражали.