Рецепты доктора Моро

Идеальная система навигации. Обзор триста шестьдесят градусов. Датчик хорошего настроения. Полный привод. Мощь. Энергия. Жизнь. Рекламный проспект кэналлийского конезавода "Соберановец".

      Вечер прошел в компании ветеринара. Моро не знал, что Иноходец понарассказал конюхам, когда завел коня в конюшню, но делал он это, крайне экспрессивно махая руками. Поглядывающий на это уже из денника мориск из чисто хулиганских соображений решил поизображать умирающего: завалился на бок, вытянул ноги и глазки прикрыл. А когда накрученный ужастиками Эпинэ персонал пришел его проведать едва ли не в полном составе, еще и вздохнул жалобно.       Ох, что тут началось! Правда, долго симулировать Моро не стал. Поднялся на ноги, стоило появиться старшему конюху с клизмой. До нее дело не дошло, но глубокую диспансеризацию конь, считай, что прошел. Ему заглядывали в зубы и в глаза, осматривали уши и копыта, дули в нос, ощупывали мышцы и суставы, прикладывали ухо к бокам. Потом пришел черед лечения. Хорошо, что до непрямого массажа сердца и искусственного дыхания «рот в рот» не дошло. Но мало все равно не показалось: его напоили травяным отваром, намазали тремя видами мазей не только поврежденную губу, но и мифические потертости на спине и передних ногах. Моро стоически переносил все манипуляции, лениво представляя, как выглядела бы загрузка коня в томограф, найдись здесь таковой. Рентгенолог Лидия Петровна, уговаривающая коника поджать ножки, чтоб в «трубу» влезло, как живая перед глазами стояла.        Наконец конюшенный консилиум пришел к выводу, что пациент встал на путь устойчивого исцеления, и оставил его в покое. Замученный пассивным участием в битве за собственное выздоровление обладатель конского здоровья крепко заснул.       Снился ему опять день медицинского работника на эко-ферме. Там, как и в Олларии, прошло около половины суток. Здесь уже вечер. Там он оказался куда более поздний, но компания еще не угомонилась. Из-за стола уже выбрались, отправившись на бережок фоткаться на фоне лунной дорожки на глади озера и мирно пасущихся лошадей.       Рыжий жеребчик гулял со всеми. Успокоился уже? Хотя на месте владельцев фермы Моро меры бы принял. Типа, укол, потерял сознание, упал, очнулся – мерин. Доктору Морозову тоже вздумалось навестить буяна. Коллеги обнаружили шефа за скармливанием печенья Рыжему.       — А он не укусит? — забеспокоились одни.       — Шеф! Ну, вы просто джигит! — заахали другие.       Впрочем, комары заели и тех, и других. Все вернулись к костру петь про то, что: Мечта врача — покладистый больной, Все выполняющий без оговорок. Но если стоматолог вам зубной, То кто тогда, прошу пардон, уролог?       Под сии проникновенные строки Моро уснул крепко, сладко, без новых сновидений.       Утро началось с открытия. На территорию конюшни закатили новенькую повозку-двуколку. Понять, для кого она вдруг понадобилась, и конского ума хватит. А вот за монопольное право возить Монсеньора пришлось побороться. Для чего проследивший за моментом, когда конюхи приготовили упряжь, Моро в три прыжка оказался у двуколки и чинно встал в оглобли. Это породило жаркую дискуссию. В намерении мориска сомневаться не приходилось. Людоедская репутация вороного споры с ним не поощряла. Собравшиеся усомнились в умении вообще-то верхового жеребца ходить в упряжи, но Моро проявил недюжинную настойчивость. В результате конюхи послали гонца к Монсеньору и, получив «добро», взялись за дело.       Без привычки хомут оказался тем еще геморроем. Но Моро виду не подал и бодрой рысью вырулил к парадному крыльцу. Возок катился ровно и на повороте на бок не заваливался. Не хватало еще вторично уронить Монсеньора.       Рокэ еще даже на костыли не встал. Слуги его на носилках из дома вынесли и в двуколку усадили. А коляска-то по особому заказу выполнена: со специальной полочкой для загипсованной ноги и сиденьем, позволяющим управлять лошадью полулежа. Алва неспешно разобрал поводья, и они тихонечко тронулись со двора. Ехали чинно в сторону дворцовых парков. Прогулка уставшего лежать пострадавшего или деловая встреча?       Оказалось, второе. В парке в возок уселся немолодой клирик-сердечник. Одышку, серые губы и привычку держать руку на груди Моро заметил гораздо раньше, чем сообразил, что перед ним могущественный кардинал Сильвестр.       — Каждая столичная собака знает, что в доме графа Ариго на Первого маршала Талига было совершено вероломное и подлое нападение.       — Н-да? Очаровательно.       — Преступники сами изобличили себя. Поняв, что их замысел не вполне удался, братья Ариго и Килеан-ур-Ломбах бежали из города. Сейчас их ищут…       — И, естественно, не найдут.       — Ариго, пожалуй, что да. Им не повезло встретиться с лесными разбойниками на полпути к границе, но об этом знаю только я. Килеана же где-то кошки носят. Но Создатель с ним: он уже вне игры. Теперь главное, чтобы комиссия Колиньяра вычистила всех пособников.       — Никому в голову не пришла мысль о том, что я просто упал с лошади?       — Не считайте людей за идиотов, Рокэ. Вы совершили неожиданный визит в дом Ги Ариго, потом ждали встречи с кем-то в парке, а потом вас нашли с колотой раной бедра. Кроме того, Рокэ Алва, упавший с лошади — это даже не смешно!       — Тем не менее я настаиваю именно на такой версии.       — Ваше право. Только зачем отдавать столь опасную лошадь сперва очень посредственному наезднику Окделлу? Хотя я-то надеялся, что окделловский щенок взял мориска без спросу и угробится на нем. Но после того, как вы запрягли едва не убившую вас лошадь в возок… Простите, Рокэ, но теперь я готов уверовать в рассказ эсператистских монахов о том, как ваш конь позвал на помощь сперва одного из братьев, а потом и за вашими слугами сбегал.       — Конь Первого маршала Талига может все. Что до Окделла, он на Моро больше не сядет. Что до заговора… Ваше преосвященство будет смеяться, но Ариго действительно что-то затевали, а я их спугнул. Было бы весьма познавательно выяснить, что и куда эти господа вывозили из своего дворца.       — Нашли уже. Ценности они прятали. Будто к пожару готовились.       — Странно.       — Странно. Но не менее странно выглядит рассказ Лионеля Савиньяка о спасении Окделла от разнесшего коня.       Это он-то разнес? Да вы, ваше преосвященство, разносов в исполнении Моро не видели! Но на возмущенное фырканье внимательно слушающей разговор лошади никто никогда внимания не обращает. Поэтому Сильвестр неспешно откашлялся (кашель Моро тоже очень не понравился) и продолжил развивать мысль.       — Лионель мастерски уклоняется от упоминания имени своего спутника, ссылаясь на то, что это ваш приватный гость.       — Как мило с его стороны. Впрочем, я готов удовлетворить ваше любопытство. У меня гостит герцог Эпинэ.       — Что-о-о?       — Забавно, но я всегда полагал, что герцоги Эпинэ «кто», а не «что».       — Рокэ!!!       — Молчу, молчу.       А кардинала, того гляди, кондратий хватит. Губы совсем посинели, воздуха не хватает. В общем, сердечная недостаточность во всей красе. Моро даже остановился и под видом поесть листочков с кусточка повернул голову посмотреть на пациента повнимательней. Занятые разговором пассажиры остановки и не заметили.       — Рокэ, мы с вами договорились. У меня слишком мало времени. Если мы не начнем реализовывать мой план прямо сейчас, то за оставшийся у меня год-полтора…       Хм, а пациент у нас оптимист. На взгляд Моро, он в любой момент кони двинуть может. Кроме того, привычки у его преосвященства весьма вредные. Запах шадди конское обоняние ловило более чем устойчиво. А тремор говорит об употреблении некоего стимулятора позабористей. Или кардинал в шадди себе чего подмешивает? Или подмешивают…       Последняя мысль стала следствием прослушанного разговора. В фамилиях конь моментально запутался, но суть уловил. В Олларии начинался серьезный политический замес. Сильвестр затеял устранение один гадов руками других гадов же. Потом оставшихся гадов зачистили бы Алва и Савиньяк. Пока им следовало покинуть столицу, чтобы не замараться, но сломанная нога помешала реализации этого плана. При подобных обстоятельствах попытка кого-то из ближайшего окружения Сильвестра тихонько подсыпать хозяину нечто формально не ядовитое, но сердце вконец добивающее, выглядит логичной. Так что предположение врачей о годе-полутора не так уж и ошибочно. Они просто не учитывают фактор «секретаря-отравителя».       Если принять в качестве рабочей версии легенду о подселении душ с нужными компетенциями, то конь-кардиолог и кардинал-сердечник это и есть знак устроившей весь этот кавардак судьбы?       — … Думаю, вам следует лично поговорить с Робером Эпинэ, — уловил Моро краем уха.       Кардинал только сварливо губы поджал. Идея ему категорически не нравилась, но отвергать ее сходу он не спешил, чем воспользовался Первый маршал Талига, вероломно перехватив инициативу не только в разговоре. Обратился-то он теперь к коню.        — Моро, домой.       Да, Монсеньер! Не извольте беспокоиться, Монсеньор! Похитить кардинала и вывезти его в неизвестном направлении к дому герцога Алвы? Да без проблем, Монсеньор! И-го-го! Поехали!..       Сильвестру хватило ума не орать и не пытаться выпрыгнуть на ходу, а Моро — не нестись во весь опор. С учетом возраста и состояния здоровья одного и отсутствия опыта бегов в упряжи у другого было бы чревато. Но обошлось.       Доехали быстро и без приключений, хотя и кружным путем. Герцог Алва, очевидно, не желал афишировать визит кардинала. Вот только заведенный в конюшню Моро чувства удовлетворения от хорошо сделанной работы не испытывал. С госпитализацией Сильвестра надо что-то решать. В идеале — из дома Алвы не выпускать. Вопрос — как?       Впрочем, пациент никуда не торопился. Мало того, что сидел в гостях как у себя дома, так к ним ещё народ подъехал. В гостевых денниках стало ох как оживлённо. Первым в конюшню завели Савиньякова Грато. Потом гад Окделл как бы на прогулку засобирался, при этом Сонечку сам седлать припёрся. Вот именно. Когда такое было-то? Кошкин конспиратор! Моро грозно рявкнул — я, мол, все вижу, и только попробуй с матерью моего будущего жеребёнка нетактично обойтись, свин надорский!       Свин, в смысле кабан, намека, разумеется, не понял, но вернулся скоренько. Сона и не вспотела. Моро проверил. Мало того, вернулся Окделл не один: в конюшню ввели некоего мышастого субъекта, которого, несмотря на очевидную породистость и дороговизну, поставили в темном уголке. Чтобы в глаза не бросался, значит. Ага, из Окделла конспиратор, как из конского навоза пуля: вальтрап лиловый да со спрутом с мышастого кто снимать будет? Ясен пень, к Окделлу Придд пожаловал. Надо думать, младший. Типа в гости. Ага, так и поверили. Супрем, зараза, небось, заслал сынка посмотреть, чего в доме творится.       Теперь Моро только и оставалось, что мысленно извиниться перед Сонечкой и заржать на чужака матерно. Надо отдать мышастому должное — он терпел немотивированные оскорбления, просто стиснув челюсти. Казалось, слышно, как зубы скрипят. Только на поднятый шум конюхи уже сбежались, неучтенную морду заметили и Монсеньору докладывать побежали.       Последствия не заставили себя долго ждать: похоже, шпион спалился и застрянет в доме Алвы надолго. Коня перевели в нормальный денник, наполнили кормушку овсом, а поилку — водой. Правильно, хозяин, может, и шпион, но конь-то чем виноват? Моро даже всхрапнул примирительно — мол, не держи зла, брат.       Но это оказалось только началом. Сперва до неприличия озабоченный Окделл бочком пробрался в конюшню и, прихватив первую попавшуюся лошадь, умчался прочь. Тут Моро ничего сделать просто не успел. Но буквально следом за герцогом на ночь глядя поскакали сразу несколько слуг. Вернулись быстро, и следом за ними в дом стали прибывать гости. Моро с удивлением узнал эмблему Рафиано и... Приддов. Спрут-старший прибыл выручать вляпавшегося сынка, или мы Спрутенка в заложники взяли и выкуп требуем? С Алвы станется.       — Моро к его высокопреосвященству кардиналу Талига Сильвестру!       Пепе орет как оглашенный на всю конюшню ни свет ни заря. Герольды во дворце так громко и торжественно не орут. Хотя во дворце-то они привычные, а для младшего конюха оно в новинку. Вот и старается. Разбудил всю округу, так, что короткохвостый, того гляди, копыта отбросит с перепугу. И только оповестив вселенную о сути текущего момента, Пепе взял Моро под уздцы и повел прочь из конюшни.       Пришли в садик за домом, где у Монсеньора оказалось что-то вроде летней веранды, на которой сегодня у герцога Алвы сформировалось не то гнездо заговора, не то штаб антитеррористической операции. Судя по кучам винной посуды и чашек из-под шадди. Но сейчас народ расползся спать. В глубоких плетеных креслах остались лишь Сильвестр и хозяин дома.       — Это и есть Моро?       Голос совсем слабый, но кардинал протянул руку к морде коня, осторожно касаясь бархатного храпа. Потом предложил сухарик. Моро лакомство взял, ненароком коснувшись губами руки. Как и следовало ожидать, рука потная, пальцы ледяные и дрожат. Интересно, губами пульс прощупать реально? Но рисковать Моро не стал. Пациенту очевидно нехорошо. Что и неудивительно. Похоже, что он за ночь весь этот шадди в одно лицо выпил. Пульс точно за сотню. За врачом послали?       А пока Моро решительно отодвигает пустые чашки в сторону.       — Вот видите, Сильвестр, даже лошади понимают, что шадди вам нельзя.       — Неужели, Рокэ, в вашем доме мне откажут в вашем замечательном напитке? — пытался отшутиться Сильвестр.       Моро неумолим: строго топнул ножкой, страшно и подумать, на своего Человека. Но дело есть дело. Монсеньор все понял и шутливо развел руками. Пациент устало отмахивается. Ну да, вино и женщин ему сан не позволяет. Одна радость в жизни осталась... Впрочем, кое-что на замену Моро присмотрел. Вон он, цикорий, прямо у стеночки растет. Только и остаётся, что сорвать и на стол положить.       — Это лекарство? — уточняет Алва.       Моро переложил веточку в чашку.       — Пить вместо шадди?       Лёгкий поклон, почти кивок.       А вот и доктор пришел. Мэтр Пастери коню не удивился. Про гипсовую повязку наслышан, небось. Мало того, врач принялся громко озвучивать результаты осмотра: частоту пульса, глуховатость тонов сердца и ещё кучу ненужных показателей, типа наличия соплей в носу. Дальше — больше. Мэтр принялся выкладывать на стол разные травы и называть их по-старогальтарски. Язык здешних медиков оказался подозрительно похожим на латынь. Моро принялся сортировать предложенное: что-то возвращал в сумку за ненадобностью, что-то, например корицу, пристроил рядом с цикорием, в надежде намешать нечто не только полезное, но и приятное на вкус, что-то отдавал в руки врачу, мол, зелье, в смысле микстуру из этого варить будешь.       И тут появился новый персонаж. Небольшой шустрый тип в одеянии олларианского клиника, секретарь кардинала. Предположительно с задатками отравителя, хотя наверняка неумышленного. Неважно. Главное — понять, из чего он шадди шефу варит. Благо, он вещички загулявшему на стороне кардиналу принес. Самое необходимое: папку с документами, лекарства и пакетик с шадди. По словам монаха, особенно любимого его преосвященством. При этих словах преосвященство слегка морщится. Шадди в доме Алвы ему определенно нравится больше. Доктор же просит посмотреть лекарства. Пара порошков: мел — не мел, но по сравнению с ними даже предложенные мэтром Пастери травки — панацея. Моро же тихонько и коробочку с шадди к мэтру подвинул. Тот машинально заглянул и туда... Ой, что тут началось!       Примесь оказалась широко известной в определенных кругах. Дворянский молодняк добавлял его в вино, чтобы бодро танцевать сутки напролет. Их папаши — чтобы с женщинами без осечек получалось. Первым точно помогало, вторым когда как. Бывало, что прямо в постели на красотке кондратий обнимал. На истошные вопли перечисляющего несчастные случаи с любовниками доктора примчался заспанный супрем Придд и, не разобравшись, приказал арестовать кардинальского секретаря. Ладно, потом разберутся. Главное, весь этот шум произвел должное впечатление на пациента. Струхнул Сильвестр. Есть надежда, что к советам врачей он теперь куда внимательней прислушиваться будет.       Когда стражники увели бедолагу, Придд-старший уполз досыпать, а ситуация в целом несколько успокоилась. Мэтр принялся записывать сочетания трав. Не иначе, планирует сделать бизнес на продаже "кардинальского сбора", местного аналога "кремлевской таблетки". Алва же вызвал повара, с которым принялся ломать голову над тем, как из цикория и прочих полезных продуктов изготовить напиток, который можно было бы пить без отвращения. До Моро долетали упоминание взбитых сливок и сахара. Похоже, мир этим утром замер на пороге великого открытия капучино. Или латте? Доктор Морозов в модных экзотических напитках не особо разбирался, предпочитая черный эспрессо или столовский какао.       Сам же мориск занялся иппотерапией. Причем в корыстных целях. Польза иппотерапии для кардиологических больных никем не доказана, но стоять у кресла Сильвестра и позволять ему гладить себя по морде и угощать печеньем приятно.