Рецепты доктора Моро

Обходи корову сзади, А кобылу спереди. ПДД Франциска I, утвержденные в 5 г круга скал.

      Этот Повелитель Скал себя еще и царем природы возомнил? Впрочем, пусть его. Моро все устраивает. Прежде всего, его устраивает то, что на время болезни Монсеньера проминать его коня вызвался оруженосец. Вернее было бы сказать, что конь Монсеньора прогуливается по Олларии с оруженосцем Первого маршала Талига на спине. Но коли внешне поведение коня назвать разносом никак нельзя, то герцог Окделл не в жисть не признается в том, что конь ему не подчиняется. Совсем.       В первый раз Моро просто обиделся на слишком жесткую, по конскому мнению, работу поводом. Окделл же намека не понял и принялся со всей дури дергать за повод и пинаться. Без толку. А всего-то и требовалось, извиниться и сказать на нормальном талигском, чего хочешь. Так нет же. Уперся, кабан тупой. Хорошо хоть брыкаться перестал. Так что последнюю неделю он из «водителя кобылы» превратился в пассажира маршрутки, у которой остановок «здеся» и «тама» не существует. Но внешне у них все чинно-благородно.       В целом же Моро изо всех сил старался быть образцово-показательным мориском-убийцей. Например, третьего дня вышла знатная драка с белым линарцем Бьянко во время прогулки в леваде. Белый сам нарвался, демонстративно налив лужу на пути тихо-мирно рысящего Моро. Конская сущность мориска отнеслась к этому выпаду спокойно, а вот человеческая обиделась и закусила удила. В итоге Моро поравнялся с обидчиком и толкнул того плечом. Понадеявшийся на превосходство в весе линарец радостно согласился. Начался совсем не товарищеский бой за звание чемпиона конюшни.       Вышли на середину лужайки. Моро набрал скорость и сделал нырок под голову противника, а параллельно — двойной удар плечом в корпус и в челюсть. Линарец сдержал удар и влепил ответный в ухо. Моро ушел на болевое удержание за щеку. Белый встал на дыбы, пытаясь освободиться, и ударил в грудь, чтобы уйти с линии атаки. Мориск повторил болевой за щеку. Избавившийся от захвата белый с верхней стойки нанес удар «кувалда» по темени. Нокаут. Пока Моро собирал глаза в кучку, противник набрал скорость, пытаясь оттеснить его в угол. Дистанция сократилась. Оправившийся Моро с легкостью ушел от укуса в колено, вынудив Бьянко уйти в партер. Тот быстро поднялся, но пропустил укус в пятку. Обменялись ударами в верхней стойке. Пропустивший укус в плечо увлекшийся атакой линарец получил еще и в ухо. Уже в партере Моро достал-таки зубами в левую переднюю. Бьянко, пытаясь достать мориска, совсем проваливаться. Моро вскочил первым и пошел на болевое удержание хвоста копытом. Все. Моро пошел на круг почета победителя. Но Бьянко оказался не согласен. Не желал признавать поражение? Болевой захват паха убедит всякого. Удар копчиком в кадык поставил точку в поединке. Моро закончил круг почета, горделиво поглядывая на наблюдавших за поединком кобылок и разбежавшихся по углам меринов. А на рванувшего прятаться за спины конюхов с воплем: «Помогите! Хулиганы потомства лишают!» Бьянко даже не посмотрел.       Но это в конюшне. Моро, вышедшему в город с притихшим Окделлом на спине, хорошо думалось о насущном. В злой ли иль добрый умысел, приведший к подселению души Арсена Морозова в коня талигского маршала, как-то не верилось. Ибо бессмысленно. Навыки хирурга-кардиолога Моро применить не в состоянии. Разве что предположить, что высшие силы планировали нечто другое, а получилось то, что получилось. С другой стороны, путем эмпирического созерцания самого себя Моро пришел к выводу о том, что Арсен Русланович в настоящее время жив, здоров, успешен и о потере части личности не подозревает. Так что вернее назвать случившийся казус не переселением душ, а отпочкованием с взаимоположением.       Откуда такие выводы? Во-первых, сам Моро продолжает считать себя именно вороным мориском с человеческим разумом и никак иначе. Мало того, он сперва спонтанно, а с каждым днем все более контролируемо, может связываться с сознанием донора. Видит ли Арсен Русланович сны про лошадей, оставалось неизвестным. Но самому Моро сны из жизни доктора Морозова снились практически еженощно.       Из снов выходило, что все же некоторые перемены в жизни потомственного горожанина Арсена Руслановича произошли. Так, например, прошлой ночью: в славный день медицинского работника он предложил коллегам не в привычную кафешку отправиться, а посетить эко-ферму. Народ согласился с неожиданным энтузиазмом.       – Бухать под цветущей яблоней – это вам не под кондиционером, – огласил мнение коллектива доктор Панкин.       – Сергей Петрович, яблони в мае цветут, – хихикнула ординатор Анечка.       – Смысл бухать под нецветущей яблоней? – гнул свое Панкин.       – Ну вы, Сергей Павлович, прямо самурай!       – И вообще, мы не пьянствовать туда едем, – развернул рекламный проспект эко-фермы зав отделением: – Нам предлагают «увлекательную конную прогулку по живописным уголкам природы родного края, романтический ужин на свежем воздухе с шашлыком, ухой и медовухой, рассвет в ночном на берегу реки…» И все это за весьма умеренные деньги, за которые в городе вас не отравят, так голодом уморят.       По прибытии на ферму гости выслушали инструктаж. Нормальный в принципе. Только, по мнению Моро, такое детишкам семи лет рассказывать надо. А тут взрослые дяди и тети уши развесили, словно седла в глаза не видели. Хотя так оно и было. Моро это понял, когда едва взгромоздившаяся на флегматичного и очень немолодого мерина Анечка вдруг взвизгнула на весь двор:       – Ай! Сделайте что-нибудь! Она шевелится!       Мерин – молодец. Пока инструкторы вокруг Анечки суетились, он даже ухом не повел.       Сергей Панкин, взгромоздившись на свою коняку – еще более спокойную и немолодую кобылу, — нервничал и пытался неуклюже шутить. Ухватившись за высокую луку седла незнакомой Моро формы, доктор громогласно сообщил:       – Господа, у моей лошади джойстик не работает: даже не поворачивается.       Моро шутку не особо понял, да и инструкторы не оценили. Только успокоившаяся Анечка столь же нервно хихикнула. Самому Морозову достался молоденький рыженький жеребчик, который нервничал не меньше своего седока. Куда более опытный мориск аж всхрапнул во сне от волнения: не рановато ли пацанчику пассажиров возить?       Ладно, расселись. Инструктор вскочил в седло последним и направил свою кобылу со двора, где происходил инструктаж. Судя по баннеру со схемой маршрута, им предстояла совсем коротенькая прогулка с полхорны от собственно фермы через лужок, мимо рощицы к то ли длинному озеру, то ли тихому рукаву реки. Тут морозовский жеребчик подсуетился и встал сразу следом за инструктором. Никто не возражал. Напротив, сочли правильным, если зав отделением поедет впереди на лихом коне. Аслан Русланович тоже подвоха не почувствовал, а вот Моро насторожился. Причем не столько борзостью Рыжика, сколько беспечностью инструктора. Он, что, не в курсе, что его кобыла в охоте, а у молодого жеребца, едва ли не впервые осознавшего истинное предназначение кобылы, от гормонов крышу сносит?       Моро аж проснулся от возмущения. Сонно осмотрел родной денник, убедился, что дома все в порядке, и принялся досматривать возмутительный сон, который за время пробуждения из легкой эротики скатился в откровенную порнографию.       Нет, ну все трехлетками были! Про самого Моро тоже много всякого болтают. Но чтоб такое! Хорошо хоть наблюдает мориск за происходящим как бы со стороны. Заснувший Моро видит сюрреалистическую картину: стоит жеребчик в позе «покрыть кобылу», только ноги передние на плечах у инструктора, тот повернулся вполоборота и молча, с недоумением смотрит, медленно сгибаясь под тяжестью лошадки, а на жеребчике грациозно, тоже интеллигентно недоумевая, сидит доктор Морозов, как-то немножко отрешенно и вдохновенно смотрящий куда-то вдаль. Остальные — что всадники, что лошади — проявляют живейший интерес, но не вмешиваются. Остановись, мгновенье!..       Через миг вся эта собачья свадьба стала быстро перемещаться. Инструктор начал с остервенением колошматить жеребчика хлыстом по лицу, на что тот не обращал никакого внимания. Он был готов покрыть и кобылку, и всадника, только у него ноги сползали с плеч человека, но Рыжик был настырен в своих желаниях. Морозов сидел на лошади первый раз, но животных явно любил. Он не мог противиться такому естественному процессу. Кроме того, когда человек первый раз сидит на лошади, он ни за что не отпустит повод, он будет с ним навсегда. И это правильно. На всех свечах жеребчика доктор гордо на нем восседал, соблюдая красоту всех линий, и пытался вежливо, одними глазами, объяснить инструктору, что он здесь не при чем. Инструктор уворачивался от передних копыт жеребца, с огромной скоростью дубасил его хлыстом по морде и матерился во весь голос. И так, крутясь и вертясь, то догоняя друг друга, то ненадолго расставаясь, они скатывались по склону, пока не скрылись за рощей…       На этой романтической ноте Моро проснулся. Расположение духа при этом оказалось неожиданно благостным. Создатель, подумалось вдруг, как у них там все гармонично. Какие формы жизнь только не принимает в своем движении. Тишь да симметрия легли на конскую душу. Как-то посветлело все... А из соседнего денника радостно отозвалась Сона. Э-э-э, да сон-то в руку! Прямо сейчас защелку открыть и в гости к даме сходить, чтоб потом конюхи удивлялись, откуда жеребенок? Или нечего дворняжек-безотцовщину в родной конюшне разводить, и лучше тихонечко смотаться в соседнюю? А что, только Монсеньору можно в чужие окошки запрыгивать, а Моро потом по полночи на улице жди? Моро, небось, никого себя ждать не заставит. Только обсуждать дела интимные мориск счел недопустимым. Поэтому дальше поговорим о дрессировке герцога Окделла.       Означенный герцог оказался не так прост и излишне самолюбив. Оказывается, все эти дни он жаждал реванша и вынашивал планы. Выносил. Итогом титанического мозгового штурма стали внушительных размеров и просто кинжальной остроты шпоры. Ну-ну…       Самое забавное в том, что Ричард Окделл не просто корчил из себя крутого мачо. Он реально был решительно настроен на то, чтобы сломать «эту упрямую скотину». Взгромоздившись в седло, он начал с жесткого передергивания повода. Не ожидавший такой прыти от с виду милого молодого человека конь закусить трензель просто не успел. В результате получил ощутимый удар по зубам и губам. При этом от всадника не поступало никакого посыла, понятного для лошади. Человеческая же сущность вполне четко осознает: сопляк демонстрирует собственное право безнаказанно причинять боль. Ну, с безнаказанностью вопрос спорный. Но пока Моро решил в свечку не вставать и вообще демонстративно спокойно ждать внятной команды. А то ведь, не ровен час, конюхи заметят, что говнюк вытворяет, да и сгонят с лошади, на герцогство не посмотрев.       Наконец конь выслан вперед. Куда это мы намылились? Ага, знаем мы это место: излюбленная площадка для верховых прогулок человеческого молодняка. Тут тебе и песчаный круг, и площадка со всякими заборчиками-барьерчиками, и гарантированная куча восторженных зрителей. Как же, как же, сегодня во всех салонах только и разговоров будет о том, как герцог Окделл развенчал миф о неприручаемости мориска Первого маршала.       Бегать наперегонки здесь не с кем. Значит, сопляк прыгать вознамерился. Конкурист хренов. Ладно, Моро готов поучить молодого человека через препятствия перелезать. Заходят они, как положено, на центр жерди. Моро по всем правилам подлости встает перед препятствием, изображая испуг. И даже где-то восхищается наездником, который сидит теперь верхом на жерди, все как положено: руки как учили, корпус прямой, шенкель на месте, взор устремлен вперед... Вот она — сила привычки!       Моро далеко не отбегает, смотрит на придурка с пониманием. На сей раз Окделл вызвериваться не стал и выслал лошадь вперед без лишних телодвижений. Даже огладил для приличия. Лицемер. Красивый круг размашистой строевой рысью и заход на самое высокое препятствие. Единственная жердь практически на уровне головы Моро. Они это серьезно?       Ладно, разогнались. Вот уже и прыгать собрались. Вдруг Моро резко наклоняет голову, прижимает уши и на скорости, нагибается под барьер, не замедляя движения. Окделл инстинктивно выставляет руки вперед, хватает эту жердь и вместе с ней, на галопе, они несутся дальше. Площадка большая. Верховых зрителей много. Все смотрят, как они весело и беззаботно скачут, так просто слеза умиления на глаза у иных наворачивается, небось. Ведь жердь не выкинуть — Моро глазом косит, намекает на то, что жуть как этого бревна боится, и от всякого шевеления жердью готов впасть в окончательную и неконтролируемую панику. Типа он вообще не понимает, что за канитель такая за ним несется на полной скорости, и начинает еще быстрее ускоряться, отчего окружающие принялись спешно разбегаться в разные стороны от греха подальше. Жаль. Наездник так ловко балансирует длиннющей жердью и так красиво они круги наматывают вместе с нею в руках — хоть сейчас в цирке на ярмарках выступать.       Только без зрителей стало скучно. Моро направился на центральную аллею в сторону выхода, но вовремя заметил двух несущихся ему наперерез не иначе как героев-спасателей. Не пешком, естественно. Грато Савиньяка и рыжего Дракко мориск узнал. И если на адекватность Лионеля Савиньяка можно надеяться, то что на уме у наездника Дракко, Моро не знал и решил поберечься. Не сбавляя скорости, развернуться к декоративному стожку. Резкое торможение, голову вниз, круп резко вверх и оп-ля! Повелитель Скал мирно отдыхает в стогу. А Моро уже старательно делает невинное лицо мирной тихой лошадки, которая никого не трогает, сено кушает.       Сперва Савиньяк с незнакомцем бросились к Окделлу. Тот оказался вполне себе жив, о чем свидетельствовала отборная брань в адрес взбесившейся черной клячи, в которую не иначе как Леворукий вселился. В принципе, не врал. Но судя по старательно кивающим ему слушателям, те верить бреду склонны не были. Первым надоело незнакомцу, который оставил Окделла и направился к коню.       Моро оторвался от сена, поставил уши торчком и изобразил предельное миролюбие. Впрочем, незнакомец его не боялся, а Моро не пришлось изображать благосклонность. Приятно же, когда вам ослабляют тугую подпругу, а потом вас гладят по морде и чешут холку. Кровавую пену на губах, результат окделловских злодейств, незнакомец заметил сразу и только сокрушенно головой покачал. Потом очень бережно взял под уздцы и принялся водить разгоряченного коня. Очень вовремя, а то Моро уже подмерзать начал. При этом хитро так водил, то и дело меняя направление движения, прося то принять, то ускориться или притормозить. Моро понял, что это проверка, только когда незнакомец огласил свой вердикт.       — Окделл, не кипятитесь. С лошадью все нормально. Я сперва подумал, что герцог Алва обучил своего коня каким-нибудь нестандартным командам, в результате чего вы друг друга просто не поняли. Но нет, Моро вполне адекватно реагирует на стандартные команды. Во всяком случае, в поводу. Этот конь очень отзывчив на посыл. Ты, Дикон, к такому не привык, а Моро не привык к слишком сильным посылам. Вот и вышло, как вышло.       — Как бы не так! – не унимался Окделл. — Он меня ненавидит! В доме Алвы даже лошади ненавидят Людей Чести!       — Дикон, вы сказали глупость, которую не стоит повторять кому-нибудь еще, – засмеялся Савиньяк.       — Ничего! Он у меня еще попрыгает! Я заказал особенно строгое железо…       — И Рокэ вас убьёт, — мило улыбаясь, перебил сопляка Лионель.       — Дик, пойми, у этого парня очень чувствительный рот, — все еще пытался что-то объяснить Окделлу незнакомец.       Но тот его не слушал.       — Тем хуже для него!       — Так ты передергивал повод до того, как лошадь понесла? — голос хозяина Дракко стал сухим и холодным.       — Я поставил эту тварь на место до того, как мы выехали со двора, — гордо сообщил не заметивший перемены в собеседнике дурачок.       — Окделл, вы еще живы только потому, что эта лошадь не только сильнее, умнее, но и благороднее вас.       — Думаю, нам с герцогом Эпинэ следует проводить вас до дому, — решил не обострять Савиньяк.       — Леворукий! Эпине, вам же нельзя появляться в доме Алва! Вас схватят.       — Тем не менее я прибыл в Олларию именно для встречи с Первым маршалом Талига. И думаю, будет лучше, если вы поедете на Дракко.       — И еще было бы неплохо, если на улице вы будете называть Робера Иноходцем.       — Герцог Эпинэ — Человек Чести, а не собачка, чтоб на кличку отзываться!       — Тем не менее, герцог Окделл, я прошу вас именно об этом, — церемонно склонил голову перед юным придурком Иноходец.       И с таким ледком в голосе он это сказал, что Моро аж всхрапнул от удовольствия. А еще Иноходец с подчеркнутым вниманием наблюдал за тем, как начинающий живодер на его коня усаживается и поводья разбирает. Только потом подтянул подпругу и… Моро аж головой от удивления замотал, снял уздечку, заменив ее лихо сплетенным из веревки недоуздком. Он, вот так вот, практически на одних шенкелях, собирается рулить незнакомой норовистой лошадью на оживленных улицах? Самоуверенно, однако.       Впрочем, Моро вредничать и в мыслях не держал. Пристроился следом за Грато. Мол, если чего не пойму, за Савиньяковым коником повторю. Иноходец ласково похлопал по шее. Конь немного повернул к всаднику голову. Недостаточно, чтобы тот заподозрил попытку укусить, а просто хулигански подмигнул: «Не боись, не завезу». Не факт, правда, что Эпинэ понял сей вовсе не лошадиный жест. Зато Моро успел заметить нервно прижимающего уши Дракко, которого новый наездник люто раздражал. В результате рыжий даже прикусить похитителя своего человека пару раз пытался. Моро тревогу парня понимал и отнесся к этим поползновениям спокойно. В общем, доехали без приключений.