Черный Герой

Глава 28

Сохрани меня

      Шумный народ просто окружил небольшую кузню. К старику-кузнецу было просто не пробиться. Слухи о двух легендарных мечах, что способны погубить Королевскую Гадюку, словно по неведомому волшебству фей приманили сотни желающих к кузне. Отстаивать длинную очередь не хотелось, но и всё же нужно было бы отблагодарить доброго друга и его семью за их подарки. Прийти к ним ночью? Но судя по тому, как толпа обступила прилавок и саму кузню, у них безумно много работы. И, скорее всего, ночью они будут глубоко и крепко спать у себя дома. С другой стороны, мне никто не запрещает гулять по ночному городу и, если огонёк в окнах малой кузни будет гореть, значит, кузнецы всё ещё будут там, и можно будет их навестить.       Я вернулся обратно к своей завсегдатай-компании, мы ненадолго разошлись по рынку. Я с Ахероном в кузню, а у Весперии и Христофора неожиданно появились свои дела. О которых они говорить мне отказались. С новым положением Весперия чувствовала себя всё увереннее с каждым днем. Не то чтобы меня это не радовало, скорее пугало, что в конце концов девочка отстраниться или же не будет нуждаться во мне так, как прежде.       В откровенном разговоре наедине с Тиной она отметила, что пребывание в новом мире всё же изменило меня. Я поведал ей всё, что происходило со мной с того момента, как я покинул Грозовой Придел. Рассказал о прощании с Илиадой, о ночной беседе с Миражанной, о храме Бога Времени. Также о своем заточении и о Ахероне. Про то, как мы явились в этот мир. Про все приключения, коль у нас было немало, вплоть до её призыва. Я доверял Тине все свои страхи и переживания, а она лишь заботливо наставляла меня и так на протяжении многих лет. Мы долго беседовали, я смотрел в ее старые глаза, они не потеряли своего блеска и ясности взора. Всю беседу она сидела и как-то по-особому усмехалась, будто всё уже и так знала. Тина никогда не упускала возможности отпустить свой едкий комментарий, но безобидный. Возможно, я просто уже привык к этому. Но без своих колких замечаний Тина не была бы собой.       День в обычной суете прошёл быстро. Сборы и подготовка к отбытию в Илиаду, посещение разных салонов и рынка. Проходя по рынку, моё внимание привлекла небольшая цветочная лавка, где я приобрел букет полевых ромашек для Адель. Плотный букет с короткой ножкой, перевязанный лентой. Надеюсь, ей понравится. Учитывая необычное поведение дочери и странные пожатия плечами паладина, то и день вовсе странный.       На улице уже смеркалось. С Адель и Майей я так и не разговаривал, не считая того, что попросил Майю передать колье. Я просто надеялся, что кто-либо за меня нашёл для них нужные слова. Сейчас мне крайне не хотелось серьёзных разговоров. Я устал… По поводу змея я долго не думал, его давно уже ошкурили и пустили на мясо. Для себя же оставил ещё скелет и чешую. Что с этим добром делать я давно решил. Но для этого мне нужны умелые кузнецы, которые, к сожалению, сильно заняты были этим днём.       С наступлением ночи я уж было собрался к ним с замерами, эскизами, которые сам набросал и, соответственно, с благодарностью. Надеюсь, они смогут дать мне нужный совет. Также с собой я прихватил купленный днём букет.       Мои ноги словно по привычке повели меня через центральную лестницу прямиком к покоям Адель. Почему-то хотелось, чтобы она на этот раз не открыла дверь. Я надеялся, что к этому времени она крепко спит, и я лишь оставлю букет у её двери. По правде, изначально я так и планировал. Но я скучал по ней. Мне не хватает наших бесед… Наверное, за очень долгое время, помимо плотской тяги к женщине, я испытываю и потребность просто находиться в её компании и даже не обязательно беседовать. Мне достаточно сидеть с ней в одном помещении и наблюдать. За тем, как она тихо перешёптывается с сестрой или с принцессой, или как сидит и мирно себе вяжет, и лишь редко, под мерный стук спиц и потрескивание камина, слышно её счёт.       Но больше всего мне нравилось слушать, как она играет. Правда, было это всего два раза. Когда мы познакомились и ещё один раз после. Второй случай был очень коротким, и мне его не хватило. Адель не успела даже закончить композицию, ибо вышла Майя.       После отъезда Корнелиуса и его супруги, Майя и близко не подходила к фортепьяно. Но иногда где-то в глубоких недрах замка были слышны жалобные ноты скрипки. Иной раз из утреннего сада. Я находил забавным такое необычное родство сестёр. Одна, рождённая днём, рыжая, и всегда вставала спозаранку, встречая рассветы. Вторая словно служительница Богов Луны. С волосами цвета серебра появлялась лишь перед закатом и исчезала в рассвете. Но было время, когда всё же они сходились вместе. Чтобы решить какие-либо проблемы.       И вот он — знакомый поворот к моей ночнице, как далеким эхом из уже знакомой мне большой столовой раздалась песнь фортепьяно. Едва слышимая, тихая, словно плачь. Долго гадать не пришлось кто из сестёр играет грустный мотив. Резко развернувшись, я направился в столовую.       За фортепьяно сидела Адель. В лёгком вечернем платье, со своей любимой шалью на плечах. Но в ней не было той осанки, что прежде. Плечи её были опущены, а руки едва касались клавиш, словно ей это больше не приносило удовольствия, как прежде. В полумраке столовой, которую освещали несколько торшеров и бра, она выглядела ещё печальнее. Сердце сжалось от такой картины. Думать, что с ней это сотворил я, было и вовсе невыносимо.       Я не находил слов для неё сейчас, поэтому лишь тихо подошёл и, едва касаясь пальцами шеи, скользнул по её плечу и вдоль всей руки. Остановился на тонкой кисти и, мягко отстраняя её от музыкального инструмента, вложил в неё букет цветов.       Первым порывом было тут же уйти. Но я сдержался и остался стоять позади девушки, лишь опустив ей свою руку на плечо, которое до этого гладил.       — Ромашки, — грустно протянула Адель, осматривая их и принюхиваясь к цветам. — На языке цветов означает раскаяние и сожаление. Ты знал об этом?       — Нет, я просто купил их в маленькой лавке. — тихо сказал я. — Подумал, они тебе понравятся. Адель, я…       — Уезжаешь в Илиаду, я знаю. Зимовать ты будешь с императорской семьей? — Она повернула в мою сторону голову, словно пыталась меня увидеть.       — Да нет, просто сопровожу принцессу домой, посещу парочку мероприятий и ужасно скучных застолий, и вернусь. — я невольно пожал плечами.       — Не вернёшься ю. — в горькой усмешке сказала она и, положив букет на банкетку рядом с собой, снова приступила к игре.       — Ну да, ты же у нас это лучше знаешь. — я дёрнул девушку за плечо так, чтобы она облокотилась на меня и не смогла дотянуться до клавиш. Теперь я держал её за плечи обеими руками и немного, скорее от нервов, массажировал их. — За что ты злишься? За то, что я сказал про тебя и твою сестру, когда высказывал своё мнение Корнелиусу? За то, что по моей вине они покинули замок или за то, что сорвалась выгодная партия для Майи? Или всё сразу?       Адель подняла голову, демонстрируя мне своё лицо и словно специально открывая свою шею для моих пальцев. Такая хрупкая и тонкая, я мог бы свернуть её без особого труда. Но пальцы лишь аккуратно, я бы сказал, даже ласково поглаживали тонкую шею девушки.       — За то, что уезжаешь. За принцессой приехал брат. Вы с Христофором не обязаны больше ей ничем. Ваш поход окончен был тут. — Адель уже не говорила грустно, а отчитывала меня.       — Христофор может быть и нет, а я должен явиться в столицу. Думаешь, я хочу туда тащиться с маленькой дочерью, старухой, капризной Майей… Ещё следить за тем, чтобы тебе было комфортно в пути. Вдобавок ко всему громадный конь, Христофор, которого вечно тянет на приключения. Надеюсь, Каин поедет с нами и снимет с меня хотя бы Христофора. — Лишь от одной этой мысли мне становилось тяжко, и я лишь громко вздохнул.       — Чтобы мне было комфортно? — удивлённо подняла свои брови Адель. — Ты серьёзно?       — Ну, да. Сама подумай. Сначала мы полдня будем ехать пешим путём. Потом вы всей гурьбой пересядете на корабль Калеба и поплывёте по реке… — начал было я рассказывать план нашего пути.       — Вы? — перебила меня девушка. — А ты с нами не поплывёшь? Я верно понимаю? Допустим, я промолчу по поводу того факта, что меня даже не предупредили о решении взять меня с собой в Илиаду. Я думаю, ты же понимаешь, что дальше сада я никогда не выходила?       — Поэтому я сказал, что переживаю о тебе в пути. За остальных я спокоен. Майя, Христофор и их святейшество постоянно путешествуют. За Весперию я тоже не переживаю, она уже в курсе, что такое длительные походы. К тому же с девочкой будет старушка, думаю, они присмотрят друг за другом, а за ними и всем остальным присмотрит Ахерон.       Адель лишь рассмеялась.       — Конь? Присмотрит? Может, отложить поездку, видно ты ещё не совсем отошёл после того, как головой ударился. — после она уже серьёзно добавила: — Если ты не поплывешь, а твой чудо-конь будет на борту смотреть за всеми, — Адель снова отпустила смешок. — То как ты планируешь добираться до столицы? Мы на окраине страны, а она почти в её центре.       — Окраина — это мои земли. А вы ещё сравнительно недалеко. — начал рассуждать я. — Поверь, до столицы я доберусь раньше, чем вы. Возможно, даже на несколько дней. — самодовольно хмыкнул я, вспоминая свой план.       — Ладно, с тобой бесполезно спорить. — махнула рукой Адель. — Какие у тебя планы на завтра? — вдруг, словно приободрившись, озорно спросила девушка.       — Хочу навестить старшую дочь. — почему-то при упоминании о Авроры я всегда говорил тихо, почти шёпотом. Порой складывалось впечатление, что я вернулся домой поздно ночью и боялся её разбудить. — Надо съездить к ней, я даже когда уезжал, не заехал, как обычно…       — Она разве не в Грозовом Приделе? — в тон мне отозвалась девушка.       — Да. Но я знаю, как к ней попасть и вернуться. Она на границе. Там нет поселений и ничего не растёт. Думаю, если открыть небольшую часть, ничего не случится.       — Один поедешь?       — Весперия поедет со мной, за нами, как всегда, увяжется Христофор. По крайней мере, я так думаю. — в уме я прикидывал примерные путь и время, что он займёт.       — Тогда я спокойна. — и, словно расслабившись, она облокотилось полностью на меня и накрыла своей тёплой ладонью мою руку. — Знаешь, а Весперия способная девочка. У неё есть все данные для музыканта. Думаю, если к этому подойти серьёзно, то выйдет что-то невероятное. Мы с Майей давали уроки ей и Еве. Ева не очень заинтересована была. Она всегда быстро теряет интерес, а вот дочь твоя наоборот. — Адель быстро перевела тему. Наверное, она чувствует, как мне тяжело говорить о том месте.       — Они у меня все способные, каждый в своём. Сын, к примеру склонен был к скупому военному ремеслу, но в то же время обожал и литературу. Много читал и сам писал. Я любил, когда он присылал мне письма. Иной раз он свой день описывал в стихах. Они все хранятся у меня не только в сердце, но и в особом месте. — задумчиво начал я. — Аврора — старшая дочь, она, как и её мать, разбиралась в травах. Знала название и назначение каждой травинки. Любила танцевать, до безумия доходила её любовь к выращиванию чего-либо. У неё всё росло, рука лёгкая была. Даже то, что не могла высадить её мать, с лёгкостью делала она. А Весперия у нас большая любительница животных, музыки и вдобавок маленькая интриганка. Но за это её винить я не в праве. Скорее всего, ей эта черта досталась от меня. — почему-то именно рассказывая о детях в таком ключе, мне не стало грустно или боль утраты эхом не отдалась в моём сознании. Даже наоборот.       — Хотела бы я почитать те письма. — задумчиво заулыбалась Адель.       — Я прочту тебе их, но не все. — засмеялся я. — Всё же сын у меня рос мужчиной и есть в письмах то, что девушке слышать необязательно. В конце концов, это переписка между сыном и отцом. Да и сам по себе, вырываясь из душного общества зазнавшихся столичных особ, он вёл себя свободно. Я не запрещал ему почти ничего. Он это знал, но и не шалил. Бывало, даже наоборот брал на себя долю моих обязанностей. Почти с пелёнок. И чем старше он был, тем больше и важнее поручений он получал. Ещё при этом светился так от радости. — я прикрыл глаза, вспоминая озорную улыбку моего мальчугана.       — Ты с таким удовольствием и гордостью говоришь о своих детях. Я прежде ни от кого не слышала подобных речей. Мне говорили, да и сама я наблюдала… — Адель на мгновенье задумалась. — Насколько ты хороший отец для Весперии. Я слышала вашу историю. Это вдохновляет. Если бы каждый из знатного сословия взял к себе в семью ребёнка, хотя бы из черни, я молчу уже про рабов, то мир был бы добрее.       — Взять может каждый, а полюбить многие не способны.       — Некоторые родных детей не любят. — горько усмехнулась девушка.       — На них ровняться не стоит. — пожал я плечами. — В целом, не стоит портить себе настроение, говоря о таких личностях. Ночная моя нимфа, какие у тебя планы на эту ночь?       В моей голове созрел гениальный план. Главное, чтобы Адель согласилась.       — Очень важных и интересных дел у меня нет. Если тебе нужно составить компанию, — девушка сделала вид, что она сильно задумалась, даже отстранилась немного. — То я даже не смею отказывать вам, о, мой великий и беспощадный господин! — громко рассмеялась Адель.       — Раз так, то собирайся мы в город поедем.       — В город? Верхом? — Адель тут же подскочила с места.       — Да. Хочу тебя кое с кем познакомить.       — Мне надо собраться.       Адель закрыла крышку фортепьяно и подхватила букет с тросточкой.       — Тебя проводить? — я даже не удивился её реакции.       — Знаете, мой безжалостный хозяин, я всегда находила вас крайне умным и расчётливым мужчиной. — Адель дразнила меня в своей манере. — Но порой вы задаёте настолько глупые вопросы…       — Я, как понимаю, мои извинения ты не приняла и дразнить меня будешь, пока тебе это не надоест? — я взял Адель под руку, и мы направились к её покоям.       — Ну что вы, мой всевластный господин, я всего лишь покорная слуга. — игривая улыбка даже не сходила с лица девушки.       Мы быстро дошли до покоев девушки, и Адель, не отпуская моей руки, потянула меня внутрь. Девушка цветы поставила в вазу. В комнате горел тускло свет. Он горел скорее для служанок, нежели для самой хозяйки. Ей свет не был нужен. Адель засуетилась и стала подбирать свои вещи, уйдя в гардеробную.       — А что мне надеть? Платье? Если платье, то какое? — кричала она откуда-то из гардеробной.       — Это не совсем то место, где было бы уместно пышное платье. Надень то, в чём будет удобно ехать верхом. Сразу говорю: Ахерон — конь огромный. — отозвался я, в который раз разглядывая покои, и каждый раз находил в них что-то новое для себя.       — У меня есть костюм для верховой езды. Вернее, его нужная часть, которую я нагло отняла у Христофора. — задумчиво произнесла девушка.       Я подошёл к двери гардеробной — там и вовсе царил полумрак. Я лишь смотрел, как Адель уверенно ведёт себя в ней, беря с полок нужную ей одежду. В который раз я восхищался её вынужденному образу жизни.       — Штаны и сапоги будут просто идеально. — задумчиво я обвёл её взглядом.       — Тогда осталось найти к ним сапоги. — Адель держала в руках аккуратно сложенные штаны и тёмно-зелёный вязаную тунику, не удивлюсь, если она сама её связала. — И ремень…       В полумраке на полу под полками я увидел очертания высоких кожаных сапог. Я прошёл к ним, немного притеснив Адель к стеллажу с одеждой. Взяв сапоги в руки, я убедился, что они для верховой езды. Прямо над сапогами висели разные ремни: начиная с широких кожаных поясов, заканчивая тонкими атласными лентами. По просьбе Адель я захватил и ещё широкий кожаный пояс.       Мы вышли из гардеробной в комнату. Адель всё также радостно суетилась, а мне было приятно наблюдать за её суетой. После всех сборов и приготовлений я решил пойти позвать служанок, чтобы те помогли переодеться Адель. Хотя это привлекло бы много внимания, и служанки бы непременно доложили братьям о нашей ночной вылазке.       — Где твоя верная служанка? — словно в насмешку решил прощупать я почву.       — Зачем? — удивилась девушка, успевшая вплести атласную ленту себе в косу.       — Чтобы помогла переодеться тебе… — даже растерялся я на мгновение.       — Я слепая, а не без конечностей. К тому же, зачем ты тогда тут?       Адель игриво развернулась спиной и, перекинув уже заплетённую косу себе на плечо, указала на несколько пуговиц на спине, что держали платье. Провела по ним пальцами, намекая на то, что я должен их расстегнуть.       Иногда мне казалось, что я заворожён этой девушкой, а порой, что приворожён. Может, я слишком сильно рассчитываю на защиту маленькой и неокрепшей дочери? Может, Весперия не властна над такими чарами? И сколько бы я об этом не думал, всё равно шёл на поводу северной лисицы.       Я подошёл и аккуратно расстегнул платье. Руки будто по чей-то указке, против моей воли, скользнули под ткань. Проводя по гладкой коже, оголили сначала плечи, а после и вовсе стянули верх платья с рук, и оно безвольно повисло на талии. Когда я вижу Адель в таком виде, то забываю как дышать иной раз. Я стоял и лишь заворожённо вдыхал её запах, нежно поглаживая почти голые плечи. На Адель осталась то ли сорочка, то ли майка на нешироких бретельках. Наверное, кремового цвета, в полумраке было сложно определить цвет, да это и не важно. Я вдыхал её мятно-апельсиновый аромат и едва держал себя в разуме. Хотелось забыться в нежных объятьях этой затейливой, серебристой лисицы.       Но девушка словно предчувствовала мои намерения и, весело развернувшись с непонятным лепетом, отправилась к вещам. Я лишь остался не у дел. Опять… Глубоко вздохнул и медленно выдохнул, я пытался справиться со своим воображением. С одной стороны, Адель — моя собственность, и я волен делать с ней то, что захочу. Или же наоборот? Когда я хранил верность одной? Давно ли я так бегал за девушкой и просил прощения, сыпал подарками? Почти все мои мысли были заняты ей. Пытаясь вспомнить, когда у меня было нечто подобное, на ум приходила лишь Астра, а до неё была мать моего старшего ребёнка. Правда, в последней ситуации такие отношения у нас долго не продлились. Вот с Астрой, да, почти пять лет. Но Астра была ведьмой и опытной травницей, кто знает, может, я пал жертвой её чар?       Пока я об этом думал, Адель уже успела переодеться. В длинной и тёплой вязаной тунике, подвязанной на талии ремнём, в штанах старшего брата и сапогах для верховой езды она выглядела прекрасно. Впрочем, на Адель всё смотрелось хорошо: вечерние платья, атласные сорочки и даже такие наряды. Девушка ждала мои комментарии.       — Есть куртка? Думаю, там прохладно. — запоздало опомнился я.       Девушка удалилась в свою гардеробную и вернулась с укорочённой курткой. По застёжкам и пуговицам я сразу понял, что и куртка нагло позаимствована у несчастного паладина.       — Тоже отняла у Христофора? — усмехнулся я, озвучивая свою мысль.       — Нет, это уже Каина. — засмеялась девушка и,? быстро накинув на себя куртку, проскользнула мимо меня к двери. — Идём? — Адель уже держала руку на резной ручке.       Я ещё раз глубоко вздохнул и уверенным, широким шагом пошёл вслед за своей лисой. Не успел я опомниться, как мы уже были в конюшне. Ахерон недовольно фыркал и иной раз пристукивал копытом. Демон был недоволен тем, что его потревожили среди ночи, хотя днём я его предупредил о ночной вылазке. Или он был не рад присутствию Адель?       Саму Адель я в конюшню не потащил, оставил ждать её у открытой двери. Пока собирал Ахерона, попутно ему всё объяснил по поводу девушки. Тот лишь устало посмотрел на меня. Едва я закончил, как Ахерон недовольно фыркнул и побрёл к выходу, где стояла Адель. Почему-то мне было важно, чтобы они подружились. Самое смешное, что я даже испытывал некое волнение. Вдруг Ахерон почувствует что-то не то? Или в силу своего характера будет ворчать в своём стиле на девушку. Нет, пакостить, как Христофор, он не станет. Не в его манере вредить маленьким и немощным.       Я быстро нагнал демона, который уже вышел из конюшни и стоял рядом с девушкой. Ахерон гордо поднял голову и стоял перед ней во всей своей красе, словно его показывали на выставке высокопородистых коней. Демон дышал девушке в самую макушку и ждал её действий. Адель же просто замерла. Скорее всего, она чувствовала присутствие коня и, может быть, боялась его?       — Так, Адель, это — Ахерон, мой самый верный друг, Ахерон, это — Адель, сестра Христофора и та, ради кого мы завалили и притащили змея. — отчего-то голос мой звучал непривычно бодро.       Девушка лишь захихикала.       — Это же всего лишь конь! — И всё-таки родство с Христофором явно прослеживалось.       Ахерон сильно фыркнул ей в макушку, высказывая своё недовольство. Наверное, он устал влачить своё время в этой шкуре. Я взял руку Адель и положил её на морду демону. Тот лишь с интересом подался или же просто терпел.       — Впервые ощущаю таких больших размеров лошадей. Тяжеловоз? — Адель с интересом изучала тело Ахерона, уже в наглую водя по нему двумя руками, то по морде, то по шее, затрагивая гриву. — Он не лягнёт, не укусит? — её насмешки сменили страх и любопытство.       — Мне стоит лишь хорошенько фыркнуть в твою сторону, и ты упадёшь. — словно откуда-то из недр массивного тела раздался низкий бас. Несомненно, голос принадлежал демону.       Адель тут же отпрянула назад и спиной наткнулась на меня, громко ахнула. Я хоть и знал о потенциале Ахерона, но всё же удивился.       — О-па… — протянул я. — То есть, как побеседовать со мной, так мы играем в лошадку? — не то что бы мне стало обидно, скорее любопытно, набрал ли он силы, чтобы постоянно поддерживать беседы или это снова была разовая магия.       — Я не нахожу тебя симпатичной девушкой. К тому же, ты и так меня понимаешь. — словно насмехался надо мной демон.       Адель лишь сильнее прижималась ко мне. Я чувствовал её страх. Она вся дрожала.       — Не бойся. — обратился я к девушке, взяв её за плечи и выказывая свою защиту. — Ахерон всего лишь демон. Он безобидный. Правда ни о том, ни о другом никто не знает. — словно намекая, что и Адель нужно об этом помалкивать, сказал я.       — Демон… — чуть ли не шёпотом выдала Адель. Голос её дрожал от страха.       — Почему никто? Христофор, Весперия знают. — задумчиво пробасил демон. — Мы идём на встречу очередным приключениям или останемся тут дрожать от страха? — Ахерон обратился к Адель и тут же ткнулся в неё мордой, как это обычно делал с Весперией.       Адель лишь издала боязливый звук и подняла руки в знак того, что она капитулирует перед властью демона. Отчего-то мне стало смешно и радостно. Несмотря на дикий страх девушки, я подхватил Адель за талию, а Ахерон понял мои намерения и подставил свой бок. Я закинул на коня девушку, та лишь по отработанной привычке вскарабкалась на седло и, усевшись в нём, вцепилась в него всеми своими силами. Я вскочил следом и не успел усесться, как Ахерон побрёл в сторону города.       — Сразу к кузне или прогуляемся по достопримечательностям города? — спросил демон.       — Сразу к кузне. — я притянул Адель к себе и нагло обнял её за талию. — К сожалению, наша спутница не может оценить красоты местности.       Адель громко сглотнула и вцепилась одной рукой в меня. Её ещё трясло.       — Можно подумать, я не заметил… — фыркнул демон. — К твоему сведению, я получше всяких ведьм и ведунов проклятья чую.       А вот это уже интересная информация… Так это не природная слепота, а проклятье? И кто же мог проклясть девушку?       — Проклятье? — дрожащим голосом переспросила удивлённо Адель.       — А то ты не чувствуешь? — Ахерон или намеренно говорил загадками, или темнил из-за своей вредности.       — А для меня объяснения будут? — втиснулся я в диалог.       — Знаешь, как говорит Весперия? — неожиданно свёл тему демон.       — Просто знаю? — повторил я вслух завсегдатаю фразу дочери.       — Ещё не время. — повторил совсем не знакомую для меня фразу Ахерон.       Видать, отношения маленькой ведьмы и древнего демона были куда больше, чем просто доверительные. Весперия делилась с Ахероном многими своими тайнами и секретами. Я почувствовал колкий укол ревности. Я бы тоже хотел, чтобы дочь делилась своими переживаниями и со мной. Однако и ведьме, и демону было доступно больше знаний, чем обычным обывателем. Умом я понимал, что не всякое знание во благо. Но отцовская ревность всё же присутствовала в моем сердце.       Над городом светилась россыпь звёзд. Лунный свет простирался над землёй. Отдалённо было слышно шум улиц. В городе царила своя особая ночная атмосфера. Некоторые заведения гулко и шумно вели свою ночную жизнь. Улицы освещали фонари своим жёлтым тёплым светом. Осень всё больше и больше проникала в город. Листва обрела свой особый осенний окрас. А в ночном свете города и вовсе горела огнём. С любого конца города было видно, как на главной площади ночью горел храм Бога Солнца. Завораживает.       Рынок тоже имел свою ночную жизнь. Некоторые лавки работали круглосуточно, а местами стояли проститутки. По виду было видно, кто работает официально и имеет удостоверение, а кто нет. Благо эту часть рынка Ахерон решил обойти и самыми безобидными путями довёл нас до знакомой кузни. Было странно видеть такое разительное отличие между дневной жизнью рынка и ночной.       В ней горел свет, и было слышно методичный стук наковальни. Подойдя ближе, я спешился и потянул за собой уже успокоившуюся Адель. По дороге я ей рассказал об Ахероне, и теперь она не так уж сильно его боялась. Но демон не упускал возможности вставлять свои саркастические шутки или издёвки. У меня складывалось ощущение, будто его воспитала Тина. В принципе, такому факту я не удивлюсь.       Спешившись, я оставил Адель около демона под его защитой, а сам направился к двери. Я громко и сильно в неё постучал, вдруг из-за своей работы кудесники не услышат стука. На него быстро среагировали, и звук наковальни смолк.       — Кто? — послышался грозный оклик старика за дверью.       — Свои! — радостно отзывался.       С каких пор мы стали «свои» я так и не понял. Но мне было очень радостно находиться в компании трудяг — кузнецов. Старик отворил дверь и посмотрел на меня через приоткрытую дверь, будто он сомневался в том, кто за ней стоит. Он бегло провёл по мне своим прищуром, после перевёл взгляд на мою компанию. Огромный конь, что кивнул старику, и рядом стоящую хрупкую девушку, что держалась неуверенно одной рукой за коня.       — Ты как никогда вовремя! Только вспоминал тебя. — заулыбался старик, широко открыв дверь. — Долго жить будешь! — добавил кузнец.       — Разве я могу прийти не вовремя? — усмехнулся я ему.       — Заходите! — махнул кузнец рукой и исчез в глубине кузни.       Я взял Адель за руку и повёл в гости к своим друзьям, Ахерон же побрёл в стойло за кузню, зная, что его там ждёт покой и угощение. В самой кузне было как всегда жарко и полно работы. На стене висели сотни листков и зарисовок с новыми заказами, печи были раскочегарены на полную. Где-то в прохладном углу спал мальчишка-кузнец, облокотившись на стенку и безвольно опустив руки, склонил голову набок. Лицо его было измазано. Было видно, насколько сильно он устал. Недалеко от него за столом спала и Агния. Положив голову на руки, она громко сопела. Её богатая коса была сильно растрёпана, что от плетения почти ничего и не осталось. На самом столе стояло несколько кувшинов и пара казанков, наверное, с обедом. Небольшая тарелка с самыми обычными фруктами и огромная стопка бумаг. Ещё что-то накрывало белое полотенце, обычно так накрывали хлеб или иное мучное изделие.       Старик быстро поймал мой взгляд на его измученных детях.       — Ты видал, какая сегодня тут толпа была? — гордо начал было он, с любопытством разглядывая Адель. — Фэбрикиус один отстоял это столпотворение. И Агния у него лишь в помощи была. Бедные, умаялись сегодня. — ласково добавил отец-старик.       Я лишь сейчас запоздало заметил, что до сих пор не знаю имени своих друзей, и устыдился этому. И как теперь мне представить кузнеца Адель?       — Это Адель, сестра Христофора, несостоявшегося жениха Агнии. — начал я знакомить их.       По выражению лица Адель было ясно видно, как сильно она удивилась неудачному сватовству своего брата.       — А это невероятный кудесник и просто мастер своего дела. Он и его сын дали мне мечи, при помощи которых я смог прорубить путь к твоей свободе. — начал было выкручиваться я из ситуации.       — Хаддат, — кратко представился кузнец. — А то будете тут разглагольствовать лишнего. — он широко улыбнулся девушке и, лишь через мгновение присмотревшись, понял, что Адель слепа.       — Мне невероятно радостно предстать перед таким мастером, как вы! — Адель была воодушевлена новому знакомству. И в привычке отдала быстрый девичий поклон.       Я лишь радостно выдохнул. Хорошо, что со стариком мы давно нашли общий язык, и тот то ли понял, что я не знаю его имени, то ли действительно не хотел, чтобы перечисляли все его заслуги.       — Я был сегодня днём. Очередь была такая, что кузню было не видать, лишь дым от печей. — подтвердил я слова Хаддата. — А ты где был в это время?       — Я отлучался ненадолго. — хитро заулыбался мастер. — Ты ко мне с очередным интересным делом или просто пришёл похвастаться своей красивой спутницей?       Адель лишь смущённо опустила голову. А старик тем временем освобождал стол, где мирно спала Агния.       — И то, и другое, и третье. — тихо заявил я.       — Располагайтесь. — кивнул Хаддат на лавки около стола, что он освободил от лишнего. — Я весь во внимании.       Я же подвёл Адель к столу, не забыв шепнуть на ухо, что рядом спят его дети. А за столом, что мы будем сидеть, спит Агния. Усадив спутницу, я после присел на скамейку рядом с ней. Напротив нас мирно сопела уставшая дочь кузнеца. Достав из внутреннего кармана небольшой конверт с благодарностью и кое-какую записку, я положил всё это на стол.       — У меня возникла одна интересная идея. — стал я раскрывать свой хитроумный план, старясь говорить как можно тише. — Думаю, что тебе, как мастеру своего дела, будет интересно.       Старик уже вернулся к нам с полным подносом. На нём стояли чистые кружки, бутылка с бренди и тарелки с закусками. Всё это, расставив на столе и налив полные кружки, он заботливо, как и полагается добродушному хозяину, предложил всё это нам. После ещё немного засуетился, и стол уже полнился всем, чем был богат старик. Я же подал Адель её порцию, сказал, что содержимое едят руками и что напиток достаточно крепкий для неё. Она же лишь кивнула мне и, поднеся кружку к носу и принюхавшись, смешно поморщилась. Девушке, которая выросла в высшем обществе и никогда его не покидала, было просто необычно находиться в душной кузне и употреблять такие вещи. Был виден её неподдельный интерес ко всему, и она старалась разглядеть всё своим методом, но как можно незаметнее.       — И что же созрело в твоей светлой головушке? — Хаддат сел напротив меня, рядом с дочерью, и громко прихлебнул из кружки. — Выкладывай!       Кузнец смотрел на меня с неподдельным интересом. Я же кивком указал на конверт на столе и рядом лист с эскизом и замером. Старик сомнительно осмотрел конверт и осторожно взял листок и развернул его. Внимательно изучил и перевел взгляд снова на конверт с деньгами.       — А там что? — кивнул Хаддат на конверт.       — Небольшая благодарность за непосильную помощь и тяжкий труд. — протянул я в улыбке.       Кузнец лишь строго посмотрел на меня, как на ребёнка, который сильно нашалил.       — Убери. — он толкнул конверт в мою сторону. Я бы даже сказал брезгливо коснулся его и поморщился, будто туда я насыпал лошадиное дерьмо, а не денежное вознаграждение. — Мне такая благодарность не нужна.       — Но я от чистого сердца! — я положил конверт обратно ближе к стрику.       — Я, кажется, попросил — вид Хаддата был серьёзный. Он чуть склонился над столом и снова подвинул конверт.       — А я настаиваю! — я остановил конверт, тыкнув в него пальцем. Мы смотрели со стариком друг другу в глаза. Буровя взглядом, я все продолжал: — Я хочу, чтобы ты взял конверт.       — Я сказал нет!       Кузнец стукнул кулаком по столу. На столе всё подскочило и зазвенело. Адель вздрогнула, Агния тут же поднялась и недоумевающе сонным прищуром осматривала нас всех. И лишь Фэбрикиус спал себе спокойно в углу, казалось, его сон ничто не способно потревожить —ни звук наковальни, ни громкие крики отца и его вздорное поведение.       — В чём спор? — сонно спросила Агния, пытаясь понять, что происходит.       — Наш друг пытается осквернить мою доброту деньгами. — Хаддат всё также сверлил меня взглядом.       Агния лишь переводила взгляд то на меня, то на отца и редко на притихшую Адель. После встала, отошла от нас ближе к брату и стала переплетать волосы, задумчиво смотря на нас.       — Я не думаю, что господин Люцифер и его спутница хотят тебя оскорбить, скорее наоборот. Просто многие боятся доброты и пытаются от нее откупиться. — девушка быстро переплела свою косу и снова вернулась к нам.       — Агния права, но не во всём. Я не пытаюсь откупиться от доброты. А наоборот, у меня большие планы на нашу дружбу. — попытался я сгладить острые углы. — И глядя в будущее я уверен, что этот конверт вам поможет.       Хаддат отвернулся и напыщенно сопел, немного покачиваясь сложив руки на столе. Агния лишь мягко улыбнулась сначала мне, после хотела что-то сказать Адель. Но, присмотревшись, открыла свой рот и тут же его закрыла, дочка кузнеца смущённо опустила взгляд.       В углу что-то с грохотом упало, мы все дружно посмотрели туда. Фэбрикиус с грохотом свалился на пол, а теперь поднимался, потирая ушибленное место и чертыхался. От столь забавной картины мы все отпустили смешок. Парню это не сильно понравилось, и он сверкнул гневно глазами в нашу сторону, после с секунду задумался и подошёл к нам.       — Добрый ночи. — пробухтел, сонно моргая, Фэбрикиус.       Вытащил из-под массивного стола табуретку на трёх ножках и уселся на неё, ровно между отцом и мной. Оперевшись локтем об стол, юный кузнец выгрузил на руку голову. Лениво осматривал нас и содержимое стола. Мой эскиз привлёк взгляд Фэбрикиуса, и он с интересом рассматривал его. Агния же захлопотала по хозяйству и принесла ещё посуду для себя и брата, кое-что обновила на столе и снова уселась на прежнее место.       — Добрый, мы разбудили тебя? — усмехнулся я, смотря на парнишку. Мой сын был его ровесником и, наверное, они бы подружились, уж слишком сильно были схожи их характеры. — Твой отец тут буянит и не хочет от меня принимать небольшую благодарность. — я кивнул на конверт.       — Это оскорбление моего дела и дела моей семьи! — уже обиженно заявил Хаддат.       Фэбрикиус лишь обвёл взглядом всех присутствующих, а после взял конверт со стола и заглянул в него.       — А меня обижает твой отказ, у тебя, в конце концов, дочь на выданье, приданное ей будет хорошее. — попытался я надавить на него.       — А за что благодарность? — вопросительно посмотрел мальчишка и поднял конверт, чтобы все его видели.       — Ну, как? За подарки ваши. — даже немного растерялся я.       — За какие? Я не помню, чтобы мы что-то дарили. — Фэбрикиус переводил недоуменный взгляд на отца и на Агнию.       — За мечи. Верно? — переспросила меня Агния.       Я лишь кивнул девушке и хотел было снова начать о том, что им следует принять этот конверт.       — Это не столь благодарность за искусное изделье, сколько за спасённую жизнь. — впервые за столом подала голос Адель.       — Мечи не были подарком. — в привычном равнодушии проговорил Фэбрикиус. — У нас был договор, и каждый из нас соблюдал то, что в нём обещал. А если благодарность за спасённые жизни, то это и вовсе пустое. — парнишка небрежно бросил конверт на стол.       — Ты и тут заключил пари? — удивлённо обратилась ко мне Адель.       — Нет! — удивлённо махнул я головой. — Даже подобного ничего не помню.       — Мы даём мечи, а если ты побеждаешь, то всем говоришь о том, кто тебе их дал. — напомнил парнишка. — Сегодня была огромная толпа, и почти все мужики требовали себе подобно этим мечам оружия. По сути, каждый второй говорил о победе над тварью. — устало вздохнул юный кузнец.       — Даже если так. — меня загнали в тупик. Что сын, что отец стояли на своем. — В любом случае, если не хотите брать деньги не как благодарность, тогда я хочу, чтобы на эти деньги вы открыли кузню в Обители Молний. При моём дворе. — добавил я.       Тут семья кузнецов призадумалась, переглядываясь между собой и общаясь своими кивками. Как бы я не пытался, не мог понять их «немой» язык.       — Мне кажется, для Обители Молний это будет словно глоток свежей родниковой воды. — подначивала хитрая Адель. — Все только и будут сетовать о том, что сам король пригласил в столицу искусных кузнецов. Наверное, каждый уважающий себя мужчина придёт за добрым изделием. — старик лишь искоса смотрел на девушку. А она, словно чувствуя, его взгляд продолжила: — А ведь там, по сути, большая часть армии империи. Да и девушки, думаю, найдут и для себя что-то нужное. Работы будет в разы больше. Но если вас пугает труд… — Адель пожала плечами и пригубила из кружки и, сильно сморщившись, искажённым голосом добавила: — к тому же, сейчас вы выполняете все заказы тут и, по сути, будете без работы.       — А ты та ещё лиса… — качнул головой Хаддат. Я лишь рассмеялся его замечанию. — Ладно, до весны времени много. Мы подумаем. — он вопросительно взглянул на детей, те лишь кивнули.       — А размеры ведь не ваши. — задумчиво проговорил Фэбрикиус, разглядывая мой эскиз.       — Да, это подарок, но если надо, я смогу раздобыть другие размеры. Это из салона по пошиву.       — Этого вполне хватит, — проговорил старик-кузнец. — Из какого матерьяльца делать будем?       — Из Гадюки, что добру пропадать. — пожал я плечами.       Отец и сын азартно переглянулись и тут же приободрились. Стало ясно, что эта работа будет для них интересной, ещё и по душе.       — Это, конечно, здорово, но у нас нет таких печей. — вдруг оборвала их радость Агния. — Шкуру будет не просто расплавить, нужна очень высокая температура, а у нас ни на рынке, ни дома нет печей. Даже у старших братьев. Мне кажется, что в целом нет той печи, которая смогла бы выдержать такую температуру. Тут нужен маг огня высокого уровня. Даже если чешую накладывать на заготовку, всё равно приплавить не сможем. — девушка, прижавшись плечом к отцу, рассматривала эскиз и читала все мои пометки.       — Тебе слова не давали! — воскликнул Фэбрикиус. — Помалкивай, когда мужчины вопрос решают!       — А кто мне рот закроет? Ты, что ли? Попробуй! — Агния с вызовом выпрямилась.       — Если же закрою? — парень угрожающи привстал, опираясь на стол.       Отца, казалось, перепалка детей не касалась. Он лишь сидел, опираясь на стол, и задумчиво рассматривал лист бумаги и почёсывал свою седую бороду.       — Ну давай, я не посмотрю, что ты мальчишка, как огрею сковородой! — Агния угрожающе подняла чугунную сковороду с овощами и мясом.       — Такая жена уж точно не подошла бы Христофору. — рассмеялась вдруг Адель. Она покрылась румянцем и глупо улыбалась, видно, бренди своё дело сделал. — А вот Каину даже очень.       Я обратил внимание на её кружку и тарелку. Тарелка была пуста, а в кружке бренди оставалось лишь на донышке. Пока мы дискутировали, Адель зря время не теряла. Вся эта ситуация меня рассмешила. Агния лишь смутилась замечанию Адель и опустила сковородку на место.       — Вот выдадим тебя замуж! — начал было Фэбрикиус. — Вот тогда-то и посмотрим на то, как ты говорить будешь. Распустил тебя отец!       — Да если меня замуж выдать, вы через два дня тут помрёте без меня. — насупилась девушка и запоздало принялась ухаживать за гостями.       — С чего это? Много ты о себе мнишь. — уселся на место юный кузнец.       Агния же обновила напиток и раскладывала еду по тарелкам, не забыв и про вредного брата.       — Да вы с голоду помрёте! Если вам не напоминать, что есть надо и пить, а ещё отдыхать, то вы, как кони от работы, сдохнете. — девушка напоследок замахнулась на брата деревянной ложкой, а тот отпрянул.       Я понимал, почему Хаддат не вмешивался в их ругань. Всё же это всегбыло по-доброму, по-семейному. Аврора тоже часто передразнивала брата, а тот её в ответ. Сначала мы ругали их за это, а после поняли, что это было бесполезно. Им самим это нравилось. Здесь была такая же ситуация. В семье кузнеца царила своя особая атмосфера. Он вырастил достойных детей. Даже Агния хорошо разбиралась в кузнечном деле. Я радовался за него и завидовал белой завистью.       — Агния права, нет у нас такого огня, и магов нужного уровня тоже нет. — покачав головой, вздохнул Хаддат.       Кузнецы поникли. Уж очень им было интересно поработать с необычным для себя материалом. Я бы позвал сюда Каина и Христофора, думаю, их силы бы хватило, но я придумал кое-что поинтересней.       — Огня, может, и печей у нас нет. — я с хитрым прищуром оглядел всех и остановил свой взгляд на внимательно слушающего меня старого кузнеца. — Но есть то, что пожарче всякого огня будет.       — Храм Бога Солнца? — в недоумении спросила Адель.       Хаддат ещё сильнее нахмурился и снова стал почёсывать свою седую бороду. Из-за его густых, седых бровей почти не видно было глаз. Но спустя мгновенье они так широко открылись, а лицо старика озарило невероятное удивление. Я сразу понял, что он догадался. И, увидев мою игривую улыбку, Старик подскочил и быстрым шагом пересёк кузню.       — Сын, неси ту самую форму, что мы с тобой делали в прошлый месяц! — бросил он, не отрываясь от поиска чего-то.       Парнишка подскочил и, не спрашивая, пошёл исполнять указ отца. Агния лишь в недоумении смотрела на меня. Я залпом опустошил очередной стакан и пошёл к наковальне, где уже копошился старик. В толстых рукавицах и в не завязанном кожаном фартуке он в руках крутил огромные и длинные, железные щипцы с деревянными ручками на конце. Щипцы держали какой-то необычный тёмный оплавок. Словно из ниоткуда в полном снаряжении кузнеца появился и Фэбрикиус с той самой формой. На вид обычный тубус с деревянными застёжками.       — Агния! — гаркнул старик, но тут же осёкся, понимая, что дочь и так понимает всё.       Не успел отец подумать, как его дочь уже завязывала на мне такой же фартук, как и на кузнецах. После подала мне варежки, но я от них отмахнулся. Девушка вернулась к Адель и присела рядом с ней. Они о чём-то зашептались, Агния лишь кидала на нас обеспокоенные взгляды. Повозившись немного с формой и оплавкой, кузнец посмотрел на сына, тот уверенно и утвердительно кивнул.       — Мы готовы. — заверил меня старик, держа оплавок над формой.       — Смотри, по железу заденет, — хотел было я отстранить кузнецов, но те лишь махнули, будучи уверенные в своем опыте и инструменте. — Может, всё же…       — Давай, если уж тут не сможем, то и за Гадюку браться смысла не будет. — заверил меня Хаддат, а его сын лишь закивал.       Я уступил им в этом споре. Что ж, надо будет максимально аккуратно всё сделать. Пару секунд я прикидывал что и как делать. После лишь встал полубоком, как будто на меня мчалась целая орда, и я был готов дать ей бой. Согнув руку в локте и отведя её назад, сконцентрировав сильную и необузданную молнию на кончике двух пальцев, я централизовал её на единой точке в середине куска железа. После резким и точным движением я подался всем телом вперёд, а после нанёс сильный удар в оплавок. Молнии искрились, шипели и потрескивали, отдавая свой особый жар. Кузня на мгновенье озарилась ярким светом, да таким, что я перестал видеть кузнецов и едва смог заметить Агнию, что прижалась к Адель и пыталась ее закрыть собой.       Но вскоре всё закончилось. Старик стоял на несколько шагов поодаль, чем прежде, а Фэбрикиус и вовсе упал на пол, споткнувшись о что-то на полу. Форма была до краев наполнена раскалённым до бела жидким металлом. А в руках Хаддата остались лишь оплавленные щипцы и с них стекало железо красной струйкой на пол. Старик тут же отбросил их в сторону, а подскочивший с кувшином воды Фэбрикиус залил всё на полу, не давая случиться пожару.       — Вот это да! Да с таким жаром мы не то что Гадюку, мы весь мер перекуем! — восхищённо говорил старый кузнец.       Фэбрикиус лишь смотрел с диким удивлением, его привычное спокойствие и безразличие просто исчезло. Что ж, это было забавно, и мы все дружно радостно расхохотались, не считая испуганных девушек за столом. Вскоре и мы вернулись за стол и продолжили гулкую посиделку. Весело шутили и смеялись.       Я не считал сколько мы вот так сидели и обсуждали план действий по изделию, сроки. Хаддат заверил, что к моему возвращению из Придела приедет один из его старших сыновей, и мы быстро справимся с заказом до отплытия в Илиаду. Мы сидели и пили, поднимая тост за тостом. Адель и Агния очень быстро опьянели, Фэбрикиус долго держался, но тяжелый день и не менее лёгкая ночь дали знать о себе, и вскоре он уснул за столом. Я же, понимая, что и хозяевам надо отдохнуть, решил возвратиться домой.       Сначала помог старику. Пока тот убирал со стола, я отнёс Агнию в её постель, а следом к ней и притащил Фэбрикиуса. Хоть в самой кузне семья не жила, но имела тут кухоньку и небольшую спальню с тремя кроватями. Агния говорила правду, что отец с сыном работают, не покладая рук. Оттого и мастерство такое!       Я кое-как привёл в чувство Адель, и мы, попрощавшись с Хаддатам жаркими и душевными объятиями, отправились домой. По дороге Адель сильно укачало, и Ахерон просто кричал, что если она не сдержится на нём, то произойдёт нечто ужасное. Он долго грозился, по итогу Адель всё же начало рвать. Вовремя среагировав, я быстро соскочил с коня и потянул за собой девушку. Не успели мы отойти и пару шагов, как её стошнило.       Остаток дороги мы решили пройти пешком. После того, как девушку вырвало, ей стало полегче, и она могла сама идти. Ахерон недовольно бухтел на меня, на Адель и в целом на весь род человеческий, не прошло и десяти минут, как и сама Адель начала буянить.       Девушка начала бегать, как только поняла, что мы дошли до имений её братьев. Адель бегала и дразнила меня. Ахерон побрёл в конюшню, пока я пытался успокоить пьяную особу. Но Адель, воодушевлённая посиделкой с семьёй кузнецов, успокаиваться не хотела. Я поручил Ахерона конюху, что дежурил в конюшне, и едва держал девушку около себя.       Стоило нам зайти в главный зал с большой центральной лестницей, как Адель и вовсе потеряла какой-либо контроль. А я уже устал тащить её. Она ворвалась из мой объятий и добежала почти до центра зала. Резко остановилась, развернулась ко мне и громко засмеялась.       — Смотри что могу!       Заявила пьянчужка и, взмахнув рукой, ринулась ко мне со всех ног, а после проскользила на тонкой длинной корке льда. Я вовремя её подхватил, а она повисла на моих руках и смеялась громко и заразно. Смотря на полоску ледяной корки на полу, я понял, что всё же её предки прибыли с севера. Наверное, бабушка или дедушка, а после нашли пару уже здесь и, остепенившись, остались в городе.       Едва мы вы вышли в холл ведущий к покоям разбушевавшейся Адель, как она снова и снова стала повторять свой трюк. А мне лишь оставалось следить, чтобы она не упала. Я чувствовал за неё ответственность, ведь напилась она до такого состояния в моей компании.       В очередном исполнении своей шалости Адель всё же не смогла удержать равновесие. Вовремя подскочив следом за ней, я успел её подхватить, и мы с грохотом упали на лёд, оставленный девушкой. Адель упала на меня, а у меня громко захрустела спина. Будто скрутили и выпрямили резко весь мой хребет.       — Что это было? — испуганно спросила Адель. Она просто лежала на мне и даже не пошевелилась.       — Моя старость… — прокряхтел я.       Адель очень громко рассмеялась. А смех эхом покатился и по всему замку, грозясь разбудить всех спящих. Но я сам не смог сдержать смеха. Мы просто валялись на полу и хохотали. Вернее, Адель валялась на мне, а я уже на корке льда. Девушка предприняла попытку развернуться ко мне лицом, но снова поскользнулась на льду и просто плюхнулась мне на грудь. Но на второй попытке смогла всё же встать на четвереньки и, не переставая смеяться, нависла надо мной. Я лишь наблюдал за её счастливым смехом и такой искренней улыбкой. Щёки её покрыл хмельной румянец, а лента в волосах уже давно держалась на честном слове.       — Вы где шлялись? — раздался злой и взволнованный оклик Каина.       Я лишь вскинул голову и, опираясь затылком об пол, смотрел на графа, к нему уже подбежал не менее взволнованный паладин.       — Ой… — засмеялась ещё громче Адель и села на пол. — А мы гуляли в городе.       — Ты что, пьяна? — заметил не совсем привычное поведение сестры Христофор.       — Н-е-е-т! — размашисто махнула рукой Адель, выдавая себя всё больше и больше. — Ты что! Я девушка из приличного общества. Разве я могу? — Словно актриса на большой сцене, она положила руку на сердце и выражение её лица было неприлично безвинным.       Я лишь громко смеялся над этой игрой и над тем, как смотрели братья Хамбл. Я развернулся и присел рядом с девушкой.       — Бессовестная! — заявил резко Каин. — Мы весь замок обыскали, все окрестности, людей подняли, место себе не находили. Везде искали тебя, уже не знали, что и думать! — я заметил, как у Каина нервно задёргался глаз.       Адель издала звук, похожий на фырканье Ахерона.       — А я между прочим в рабстве. Вот! — тут же нашлась девушка. — Как я могу перечить воле самого жестокого человека и по совместительству хозяина?       — Уведите её с глаз моих и спать уложите. Тут не с кем разговаривать. — махнул рукой кому-то Каин. Из-за угла показалась пара служанок. — И приберите тут.       Одна из девушек помогла Адель подняться и повела её в сторону спальни, вторая ушла, по-видимому, за домашней утварью, чтобы убрать корку льда. Я поднялся и смотрел вслед Адель, которая радостно махала рукой высоко у себя над головой и желала всем спокойной ночи и сладких снов. Служанка едва держала её под руку. Я не мог сдерживать ни смеха, ни своей улыбки.       — И что это было? — спросил Христофор, подходя ко мне с братом.       — Вроде бренди. — попытался вспомнить я.       — Ты в своём уме? — Каин попытался меня отчитать       — Да. Она моя собственность. — напомнил я. — К тому же, я-то почти трезвый, и с нами был Ахерон, он в принципе не пьёт сейчас. — это я уже говорил для Христофора.       — Конь? Гениально! — всплеснул руками граф.       — Да, а что? Он очень ответственный, Христофор, подтверди. — я посмотрел на паладина, который стоял в полной растерянности.       — Давайте с этим разберёмся завтра. К чему пустые споры? — попытался всё примирить паладин.       — Мирный ты наш! — я ухватил Христофора за шею и зажал, начал начёсывать его короткую стрижку. — За мной повторяешь? Тина стригла? — не прекращал я свои действия. — Был бы ты в моей Мирной армии, был бы оратором!       Христофор попытался вырваться из моей мёртвой хватки, но это было бесполезно. Но я всё же сжалился над его кряхтением, и ещё недовольное лицо Каина всё портило.       — Я завтра еду в Грозовой Придел. — отпустил я паладина. — Вернее, в одну из его частей на границе, вы со мной?       Братья удивлённо переглянулись.       — С Адель? — спросил по итогу уставший Каин.       — Думаю, завтра ей будет не до этого. Я планирую с Весперией, но, зная Христофора, что он в любом бы случае пошёл бы с нами… — я на минуту задумался, а после и вовсе отошёл в сторонку. Уступая место подошедшей служанке, которой нужно было убрать ледяной налёт на полу. — Поэтому делаю официальное приглашение. Дорога туда обратно где-то сутки верхом, поэтому палатку или что-то в этом роде нужно будет взять с собой, и запас еды. Мы там заночуем. Выходим на рассвете. Желающих жду у конюшни.       Я не стал дожидаться ответа и направился к себе. Рассвет будет через несколько часов, а мне нужно срочно поспать. Как добрался, а уж тем более как уснул, помню смутно.       Утро было тяжёлым… Началось оно с радостного крика Весперии и её безумных прыжков на моей постели. А я лишь чувствовал, как вчерашние угощения как ком встали поперек горла. Во рту пересохло, и горло было сухое, как в той пустыне, которую я пересёк однажды. Я кое-как заставил сесть себя на кровати. Дочь назойливо прыгала и твердила «Вставай!». Волна раздражения накатила на меня, и я одним движением руки опрокинул ребенка на кровать, а после положил сверху на неё подушку. Тишина. Я снова завалился в кровать с громким стоном. Весперия, лишь хихикая, вскочила на меня.       — Мы едем? — она сидела на моём животе и упиралась в меня руками. Её высокий хвост смешно свисал, когда она наклоняла голову.       Весперия была уже готова в путь. На ней была тёплая кофта с высоким горлом, штаны, оставалось только обуться и накинуть куртку. Я устало закрыл лицо ладонями и снова издал отчаянный стон. Дочка лишь хохотала. Интересно, она понимает, что такое похмелье?       — Конечно едем. — Я встал, скидывая с себя Весперию, та лишь не прекращала хихикать, валялась на кровати. — Сейчас соберусь и поедем. Нам всё с тобой собрали?       Девчушка лишь выразительно кивнула, широко раскинувшись поперёк кровати. Несмотря на свой возраст, Весперия была очень ответственная, и ей можно было поручать некоторые дела. Тем более Тина теперь рядом, и я вовсе перестал беспокоиться о душевном состоянии ребёнка. Нет, Тина мать ей не заменит, но может стать прекрасной бабушкой и учительницей. Я знаю, что в любой ситуации бонна поможет ребёнку.       Наскоро приняв все утренние водные процедуры и переодевшись в более подходящую одежду, я направился в гостиную. Там уже за столом сидела девочка со старушкой, и они были готовы приняться к завтраку, но стали ждать меня. На спинке дивана лежали две куртки, почти одинаковые, разница лишь в размере. Ещё куртку Весперии украшала фиолетовая вышивка ирисов у воротника и немного на груди. Сама же дочь была полностью готова к выезду. Тина сидела с сонным лицом, наверное, таким же, как и у меня в своём простом тёмно-зелёном платье.       Обновить гардероб старушки не составило труда. Тина любила всё самое простое. Конечно, мы ещё и заказали парочку нарядных платьев для выхода в свет, и я купил ей пару тростей. Но она их игнорировала, впрочем, как и многие другие купленные до.       — Доброе утро. — я неуклюже плюхнулся на свободный стул и жадно оглядел стол.       — Доброе. — сонно отозвалась Тина. — Мы всё собрали, вещи у конюшни. Дальше дело конюхов. — тут же доложила она, невозмутимо продолжая чистить яйцо для ребёнка.       Я навалил полную тарелку всего понемногу, что было на столе, и принялся жадно есть. Весперия весело улыбалась и с большим аппетитом поглощала свой завтрак. Бонна только и успевала ей подкладывать в тарелку очередную порцию чего-нибудь. Ребёнок лишь радостно смотрела на заботливую старушку в такие моменты. Я наблюдал за этой идиллией, и так легко становилось на душе.       В доме Хамбл случилось много хорошего для меня. Знакомство с Калебом, возвращение Тины, а с ней — новости о доме, преображение Весперии, смена характера Миры.       Адель… В городе я обрёл интересных и талантливых друзей. Ахерон стал проявлять свои силы. Я чувствовал себя тут спокойно и даже… счастливо?       Действительно, с тех пор, как мы пересекли границу графства Хамбл, Ахерон стал намного сильнее. Думаю, это из-за того, что совсем близко Грозовой Придел, он источает много магической силы своим таинственным туманным куполом, который обвивают тысячи молний, никого не пропуская и не выпуская.       Покончив с завтраком, мы, не торопясь, пошли к конюшне. Весперия вела себя абсолютно беззаботно, а для меня это значило только одно: всё пройдёт хорошо. И в нашем путешествии всё будет спокойно и без лишних приключений. Я хотел было зайти к Адель, но Весперия сказала, что она спит и проспит ещё очень долго. Оно и неудивительно. Девушка вчера впервые в жизни напилась.       Утренние лучи холодного солнца пробивались сквозь вуаль лёгкого тумана. На улице было свежо и хорошо. Головная боль быстро улетучилась, но ненадолго… У конюшни была возня. Конюхи седлали лошадей и загружали их тем, что собрали нам в дорогу.       Один конюх чуть ли не бегал по всему двору за беснующимся Ахероном, который никак не давал себя седлать. Даже Христофор вступил в переговоры с демоном, несмотря на все шутливые и едкие замечания Каина и Калеба, что это конь, скотина не очень-то умна. Ахерон мог лишь метать в них злобные взгляды, убегая от приставучего мужика. Присутствие братьев Хамбл я понимал, я сам их пригласил. Христофор и так бы поехал с нами, а Каин скорее из любопытства. Но что тут делал Калеб в полном дорожном сборе?       Все трое мужчин уже оседлали своих лошадей. Также было подготовлю ещё две лошади — одна для Весперии, а вторая видимо, про запас для меня, если Ахерон всё же не успокоиться. Это не считая ещё трех нагруженных лошадей с возом. На телеге ехать никто не хотел, а брать с собой лишних людей уже не желал я. О чём заранее предупреждала всех дочь.       — Что тут происходит? — поинтересовался я, оглядываясь на то, как Ахерон издевался над конюхом, давая надежду себя поймать, а после с диким ржанием убегал от него.       — Ахерон не хочет седлаться. — махнув рукой на огромного коня, сразу начал жаловаться Христофор.       Весперия обменялась со всеми утренним приветствием. Принц спешился и подхватил девочку на руки, помог взобраться ей на кобылу, что заседлали для неё детским седлом. Весперия всегда уверенно чувствовала себя рядом с любыми животными. Даже с это белой масти кобылой, покрытой серой рябью пятен, она успела подружиться и, уже что-то бормоча кобылке, поглаживала её по гриве и шее. Калеб же вернулся к своему коню и в один прыжок вскочил на него. Спорить о его наличии в нашем походе я не стал.       — Ахерон, — окликнул я демона, но тот в ответ заржал мне и боком стал отскакивать от приставучего конюха. — Ты что, не поедешь?       — Поедет, но думаю, тебе нужен другой конь. Он не даст себя оседлать сегодня. — хихикала Весперия, прикрывая рот рукой, наблюдая за демоном.       Весперия знала всё наверняка. Я попросил оседлать мне тягача.       — Двух, и покрупнее, — тут же добавила дочь конюху, к которому я обратился. — А ещё коня Карася.       — Зачем так много лошадей? — поинтересовался Каин.       — Так надо. — лишь хитро заулыбалась девочка, не переставая гладить свою кобылу.       Конюх глянул на меня, я лишь кивнул, подтверждая слова дочери. Старший конюх окликнул того, что носился за Ахероном, и они вдвоём пошли готовить других лошадей.       Каин, который знал о способности Весперии, лишь скептически наклонил голову и пытался прикинуть, зачем на пятерых аж десять коней. Ахерон же подошёл к нам и мимоходом толкнул меня в спину. Скорее всего, это был намёк на вчерашнюю обиду. Демон подошёл к своей излюбленной спутнице и подставил ей свою морду в знак приветствия. Ведьма с радостью обняла огромную лошадиную морду.       — Однако не дурак, — я рассматривал то, как исполинский конь ластиться к маленькой девочке. — Интересное у него поведение.       — Ещё какое! — раздался бодрый голос Миры позади меня.       Принцесса тоже была собрана в дорогу. Но не как обычно: на ней тоже был верховой костюм, но не тот, что она носила обычно. На девушке была изящная кофта и штаны с высоким блестящими сапогами, сзади был небольшой шлейф. Словно срезали перед юбки, а зад оставили. Такие костюмы носили все дорогие модницы сейчас, и принцесса не исключение. Также у Миры на бедре наперевес висела тонкая шпага с красивой гардой в виде лозы.       — Всем доброго утра! — её бодрость иногда раздражала. — Ну что, все готовы в путь-дорогу?       Принцесса на удивление сама оседлала своего коня, которого я по ошибке принял за того, что приготовил для меня. Ладно Калеб, я ещё мог понять его присутствие. Да и не таскал он с собой охрану и гвардию, в отличие от своей сестры. Я хотел быстро съездить до места захоронения дочери и Астры, а после вернуться обратно. Но чем больше народу, тем медленнее будет наше продвижение.       — Моя принцесса, а вы куда собрались? — я подошёл вплотную к принцессе и ухватился за стремя её коня.       — Как куда? С вами в Грозовой Придел. — деловито натягивая перчатки, проговорила она.       — Прошу прощения, но я не потащусь с охраной и няньками, поэтому вы можете возвращаться обратно в свои покои. — заявил я без капли стыда.       — Я могу справиться и без нянек. — смотря сверху вниз, усмехнулась Мира.       — Но не без охраны, кто знает, что может случится в дороге. — настаивал я.       Дальше произошло то, чего я уж точно не ожидал. Мира обнажила шпагу и одним отточенным движением подняла мой подбородок выше острым краем оружия. Принцесса смотрела на меня, а мне казалось, что меня разглядывает Миражанна.       — Я под самой надёжной охраной во всей империи! — гордо заявила она. — Со мной Граф и хранитель силы своего рода, огненный паладин, который грозится стать новым героем империи. Причём с твоих же слов. — последние она особо подчеркнула. — Хранитель семи ветров — принц Калеб и сам Великий Герой Люцифер! Где мне найти защиту лучше? К тому же кое-что и я умею. — ещё немного смерив меня взглядом, она убрала обратно шпагу и добродушно мне улыбнулась.       — Хорошо. Будете ныть — отправлю обратно. Это касается всех! — грозно предупредил я и осмотрел каждого.       — Не переживай. — улыбнулась Мира и перекинула свой хвост с плеча назад. — А зачем столько лошадей? — из конюшни вывели ещё трёх запряжённых лошадей.       — Так надо! — я запрыгнул на предложенного мне коня.       Мы быстро распределили кто поведёт какого загруженного коня, привязав их уздечки к своим седлам, отправились в дорогу.       Туман долго стоял. Мы быстро покинули пределы города. Стоило нам только выйти в чистое поле, как Весперия перебралась со своего коня в один прыжок на голую спину Ахерона. Они начали резвиться на осеннем лугу в тумане. Ехали мы на удивление быстро: то рысью, то галопом. Казалось, что если бы не лишние кони, что немного, но всё же тормозили нас, то мы бы и вовсе пустились наперегонки.       Перекусили мы верхом, также пообедали и поужинали. Дорогу коротали различные беседы и шутки. Даже пели песни. Казалось, что с нами не граф с принцессой и принцем, а самые простые люди. Вдали от сотни слуг и нянек, от гвардии и чинов, они могли быть собой. Мира по-детски передразнивала брата, кривляясь и показывая язык, тот в свою очередь не упускал возможности подтрунивать над сестрой.       От детских проделок взрослых детей императора не отставали и братья Хамбл. Я себя чувствовал словно нянька на прогулке с непоседливыми детьми. Радовало, что Ахерон полностью занимал собой Весперию, и она не приставала ко мне часто с глупыми вопросами. Но всё же и это случалось, а иной раз она и вовсе поддавалась общему настрою и шалила вместе с огромным конем. Зато было весело. Это единственное, чем мог я себя утешить.       Туман стоял весь день, ближе к вечеру Весперия с Ахероном полностью исчезли из виду, и мы уж было хотели отправиться на её поиски, как она вернулась с полным мешком яблок и щедро всех угостила, включая даже лошадей.       Ночевать мы решили почти у самого купола. В сравнительно недалеком расстоянии от нас уже сверкали его молнии. Мы быстро разбили лагерь и расседлали коней. Для безопасности назначили дежурства, исключив из него протестующую Миру и спокойную Весперию. Мира после моих слов хотела доказать свою самостоятельность. Но мы попросили её ограничиться тем, чтобы утром она с Весперией приготовила нам завтрак и помогла собраться в обратный путь.       Чем ближе к Приделу, тем гуще был туман. Вокруг лагеря Христофор разжёг множество самодельных факелов на всякий случай и от зверей, и от незваного гостя. Туман был очень густой. По заявлению Христофора пламя не погаснет, пока он этого не пожелает. Это мы с ним долго учили — чтобы огонь не гас, несмотря ни на что. Ни на дождь, ни на другие невзгоды, даже если Христофор уснёт.       Все уселись вокруг костра и стали травить байки. Весперия удобно устроилась в объятиях принца и весело щебетала ему что-то на ухо. Над костром висел чайник и котелок. Вдали было слышно ржанье Ахерона. Он звал меня.       Сказав, что я дойду до стены молний и посмотрю что там творится, я хотел было удалиться, но Христофор пристал ко мне хвостом. Всё же я нашёл аргумент, чтобы оставить его в лагере. Произнеся достаточно вдохновляющую речь о том, что жизни присутствующих, в том числе своей дочери, я могу доверить только ему. Что больше некому их тут сберечь, и я верю в его стойкость. Христофор немного смутился, но всё же уступил. Я ушёл в туман…       Я чувствовал огромный вихрь магии, что источало моё заклинание, наложенное на Грозовой Придел. Идя на эту мощь, меня пожирали сомнения с каждым шагом. Вдруг я не смогу снять заклинание? А если я не смогу сделать это частично и по неосторожности, сниму его со всего Придела, подвергая опасности? От волнения даже руки дрожали. Позади меня шёл Ахерон, на удивление молча и почти бесшумно. Моментами мне казалось, что это был не он, а кто-то другой. Но я чувствовал его магическую силу. Она особо смотрелась в этом мире, ведь Ахерон являлся древним демоном.       Вот она — старая дорога, которой уже и попросту нет, огромная магическая стена стояла напротив меня. Стоило только протянуть руку, и можно было коснуться её. Дрожали теперь не только руки, но и всё моё нутро. Ладони вспотели. Я был в кромешной темноте и окутан густым туманом. Магический факел Христофора едва горел, как свеча. Толку от него не было.       Сколько я так простоял пялясь на то, как расплывались молнии по грозовой туче, что опустилась на землю щитом моего государства, не знаю. Молнии раздавали лишь свойственное им потрескивание. Они переливались множеством ярких цветов. Ниспускались с самих небес. Если я так и буду стоять тут как дерево, то скоро примчится обеспокоенный Христофор.       Интересно, меня волнует то, что он будет тут мешаться или то, что он беспокоится лишний раз обо мне? Впрочем, отогнав эти мысли и представив место, где стоял Тис и его окрестности, я потянул руку к стене гроз.       Стоило мне только это сделать и сдвинуть завесу государств, как на моё плечо легла тяжелая рука. Я почувствовал невероятную слабость. Кто-то украл все мои силы, и я просто потерял сознание, свалившись на землю. Я видел смутно силуэт, совсем мне не знакомый. Тёмный и зловещий.       Как скоро я очнулся, я не знал. Но меня пока ещё никто не искал. Или же этот таинственный силуэт смог навредить и лагерю? Панический страх за тех, кто в нём находился, сковал меня холодными тисками. Факел Христофора не горел…       Я быстро огляделся, стена пропала. Грозовой Придел открыт либо полностью, либо частично. Но разбираться с этим сейчас не было времени. Кое-как поднявшись, я, шатаясь, побрёл в сторону лагеря, стараясь отогнать самые дурные мысли. Вдали показался круг огня и сам лагерь. Навстречу мне выскочил обеспокоенный Христофор, а Каин и принц вскочили на ноги. Все были чем-то напуганы.       Меня шатало, и Христофор подхватил меня под локоть, довёл до лагеря. Я чувствовал сильную слабость. Невыносимо хотелось спать. В лагере были все, за исключением Весперии. Липкий страх снова вернулся. Рядом тот силуэт. Я чувствую, я боюсь… В нём непонятная сила и мощь. Нет, не та, что у Хозяина Дня. Она иная.       — Что произошло? — ко мне подскочила Мира и протянула флягу с водой.       Я жадно глотал воду. Меня всё ещё трясло, и это не от холода! Липкий пот стекал с меня градом. Все видели моё состояние.       — Мы слышали ужасный грохот, а после жуткий вой. — начала докладывать Мира. — Но это был не дикий зверь, а что-то более страшное.       В лагере повисло жуткое напряжение. Все молчали, и было слышно, как огонь пожирает дерево.       — Где Весперия? — наконец смог выдать я.       — Тут. — принц огляделся по сторонам. ища юркую девочку. — Только что была тут. — удивлённо и тихо добавил он.       Калеб тут же стал мельтешить по лагерю и искать ребенка, к нему присоединился Каин. Меня же охватила паника, и как не старался я ей сопротивляться, присутствие таинственного силуэта и пропажа любопытной Весперии никак не способствовало моему успокоению. Я судорожно соображал. Что это могло быть или кто? Куда подевался Ахерон? Я его не ощущаю! Что происходит? Везде сновали граф и принц, и уже не просто звали девочку, а кричали, отбегая от лагеря. Я же не мог заставить себя пошевелиться. Христофор что-то говорил мне, но я не слышал. Я слышал лишь как мужчины искали мою дочь.       Знакомая боль утраты эхом отзывалась внутри меня и больно колола по сердцу. Неужели снова? Я больше такого пережить не смогу! Не надо, пожалуйста…       Я поднял глаза на небо. Его не видно. «Богиня Гроз, прошу…» Ком встал в горле. Даже молиться я не могу. Я продолжал сидеть у костра на земле. Меня всё также трясло, и казалось, что с каждой минутой всё сильнее. Я вцепился всеми силами в флягу, словно она — центр мира. Только не Весперия…       В небе раздался грохот грома, и молнии сверкнули, озарив всё, словно днём. Дождя нет. За плечо меня трясла Мира, требуя хоть каких-то объясняй. Христофор, Каин и Калеб успели вооружиться. Принц и граф отправились на поиски ребёнка. Огонь костра и факелов стали в десять раз сильнее. Христофор это сделал специально или это его страх?       В небе всё также сверкали молнии. Но они были не мои. Я их не призывал. Свои я мог отличить от иных. Эти молнии были и не те, что несли природные дожди. Они были чужие. Словно кто-то с подобной моей силой бродил рядом.       Мгновенье, и всё закончилось. Весперия повисла на моей шее. Я вздохнул с облегчением и прижал ребёнка к себе всеми своими силами, чтобы не навредить ей. Уткнувшись в её макушку, я вдыхал запах волос дочери. Цветочный аромат. Смолк и гром, молнии перестали гневно озарять небо.       Христофор окликнул мужчин и те вернулись в лагерь. Ощущение присутствия таинственного тёмного силуэта пропало. Всё стало спокойно.       Весперия сказала, что отошла по нужде, что постеснялась об этом говорить, но как услышала окрики, тут же пошла обратно. На этот раз я ей не верил. Впервые за всё время я не верил дочери. Она лукавила.       Когда все успокоились, мы разошлись по палаткам и оставили дежурного. От усталости я просто отключился. Проснулся лишь рано утром. Меня разбудил тихо Христофор. Чтобы не беспокоить Весперию, я аккуратно выбрался из её объятий и вышел из палатки. Было уже утро. Христофор отдежурил и за меня, посчитав, что я нуждаюсь в отдыхе больше других. Я разозлился на него.       Туман уже рассеивался. Постепенно проснулся и весь лагерь. Мира и Весперия, как и обещали, накормили нас завтраком. Сказав, что это была самая вкусная каша, что я ел, я бы соврал, но она не была отвратительной. Вполне сносно, двум принцессам есть над чем поработать. Быстро свернув лагерь и снарядив лошадей, мы двинулись дальше.       Да, у меня получилось аккуратно сдвинуть линию Придела. Это было видно невооружённым глазом. Стена стояла гораздо дальше, а перед нами растирался красочный лес. Его очертания были такие знакомые, родные. Казалось, я знал каждую веточку. На них ещё не распустились весенние почки. В раннем весеннем лесу щебетали птицы. Было жалко их, ведь для них осень настанет буквально через несколько дней.       Мы ехали по знакомой мне дороге, по ней я всегда возвращался с своим войском домой после затяжных воин или просто после того, как покидал свои земли. Нет, это была не центральная дорога, а объезд. Иной раз не хотелось тащиться через селения. Не считая небольшого леса, здесь был пустырь. Было запрещено строить дома и иные другие постройки вблизи Тиса на много километров.       Ахерон пропал. Все посчитали, что он просто убежал. Христофор тоже за него волновался, спрашивать у Весперии я не стал и паладину запретил. Моё доверие к ней пошатнулось. Наша компания словно забыла о вчерашнем и мирно беседовала между собой. Я ехал поодаль от них впереди. Мне не хотелось ни с кем говорить. Настроения и вовсе не было.       Свернули мы с дороги на тропинку, я спешился и все последовали моему примеру. Весперия же осталась сидеть верхом. Даже хорошо, за ней так было проще следить. В этом лесу было запрещено охотиться, дичь была непуганая и с интересом смотревшая на людей.       В свою очередь мои спутники с восторгом оглядывали выходивших на нас животных и отпускали шутки про трёхсотлетнее мясо. Стало противно. Христофор шёл молча и замыкал нашу цепочку. Лес сменился подлеском, а после — огромным полем. В отличие от всего остального леса, полянок и дорог, тут была сочная зелёная трава. А в самом центре гордо рос Тис. Я привязал коня и взял кое-какой свёрток из сумки, пошёл к нему.       Дерево стояло, покрытое листвой, будто для него не было сезона. По правде говоря, листва у него не опадала даже зимой. Сквозь его могучие ветви пробивались сотни солнечных лучей, согревая его. Прямо как в моём сне… Я немного постоял поодаль и понаблюдал. Как вокруг Тиса росли цветы, что я высаживал для своих родных. Они тоже цвели круглый год. Тут были совсем разные цветы, привезённые со всей империи и за её пределами. Голубые ирисы, красная камелия с востока, первоцветы с севера, даже луноцвет был, что считался самым редким цветком.       Всё, что бы я не садил, тут всё приживалось, словно Аврора ухаживала за своим необычным садом. И на этот раз я привёз ей корни цветов, что собирал по всей новой империи. Даже, казалось бы, мёртвые цветы тут оживали и приживались. Поэтому я с уверенностью собирал корни разных растений. Дочка присмотрит за всем…       Никто не стал пересекать поляну вместе со мной. Я был совсем один. Чем ближе подходил я к Тису, тем больше грусть и тоска одолевали меня. Редкие слезинки стали скатываться по щекам против моей воли. Я развернул свёрток и взял маленькую лопатку, высадил цветы в очередной строй перед деревом. Словно по велению Богини Плодородия, из корней тут же пробились и расцвели всевозможные цветы, что я так усердно выбирал и собирал. Для кого-то это было бы удивительно, но не для меня. Я знал об этом свойстве.       Как только я посадил последней корень и проследил за тем, как растёт нежный белый цветок, то направился к дереву в центре цветочной поляны. Растения переливались всевозможными цветами и их сочетаниями. Зрелище было невероятное.       Тис как всегда невозмутимо стоял и тянул свою крону к солнцу. Я подошёл к нему и коснулся его лбом, руки поглаживали грубую кору дерева. Слова комом стояли в горле. Хотелось снова дать волю чувствам и разрыдаться. Но я не мог. Мне на это не хватало сил, поэтому я просто так долго стоял и общался с Авророй. Я говорил с деревом, как с своей дочерью. Поведал о новом мире, просил прощения за то, что не навещал её почти триста лет.       Почему-то именно с ней, будто Астры тут не было. Даже с самого начала я приходил к Авроре. Может, я не так уж и сильно любил Астру? Может, с её гибелью развеялись чары? Дочь я любил, тут ни сомнений, ни вопросов не было. Но вот Астра… Я порой задавался этим вопросом. И даже рассуждал об этом, сидя в корнях Тисового дерева.       Сердце ныло. В голове бессовестно возникли образы дочери, болезненно напоминая мне об утрате. Воспоминания накладывались одно на другое. Сколько я так уже стою?       — Зря страдаешь и рыдаешь. — послышался будто безразличный голос Весперии. — Этим ты ей точно не поможешь.       Наверное, впервые я не хотел видеть маленькую ведьму, её слова были мне противны. Они причиняли немыслимую боль.       — Уйди. — лишь тихо выдавил я из себя, не отрываясь от дерева.       — Порой я забываю, что у ведьмы и у людей абсолютно разные силы и разные чувства восприятия. Даже души… Оглянись, ты посмотри, где ты стоишь. — Весперия всё не могла успокоиться.       Я пересилил себя и всё же оторвался от Тиса, развернулся и отошёл на несколько шагов. Перед мной стояла Весперия, позади неё Христофор, а чуть дальше, не заходя в сад, и вся остальная компания. Они с восторгом осматривали место. У паладина был большой свёрток в руках, он уставился на Тис. Словно баран на новый забор пялился.       — Что ты сейчас хочешь от меня? — я был слишком подавлен. Все триста лет я скучал по этому месту, по своему ребёнку…       — Что ты видишь? — Весперия была очень серьёзной.       Спорить с ней у меня сил не было, я оглядел всю поляну, сад, дерево и полесок. У лошадей стоял огромный мужик, в штанах и плаще. Он был на голову выше меня, а волосы его были чёрные, как смоль. Длинные, и блестели в лучах солнца. Его неприкрытую грудь покрывали странные символы. Но в нём что-то было знакомое. Неужто Ахерон?       — Дело не в демоне. — словно читая мои мысли, говорила ведьма, но она лишь следила за моим взором. — Всё цветет, вне зависимости от невзгод.       — Я знаю. — выдохнул я.       — А почему? — Весперия уверенно пошла к Тису.       Она прошла мимо меня и коснулась дерева. Я это не видел, скорее чувствовал. Я смотрел на Христофора, а он не сводил своего странного взгляда с дерева. Остальные просто начали бродить по поляне.       — Аврора за всем присматривает. — запоздало ответил я.       — Верно. — отозвалась Весперия, но на этот раз она стояла рядом со мной и взяла меня за руку, я дёрнулся, но девочка не дала мне отнять свою руку. — Смотри, — она потянула меня к дереву и приложила мою руку к нему. — Видишь? Чувствуешь?       — Кора, как кора. Здоровая, и не болеет. — констатировал я, смотря на дочь.       — А если так? — маленькая ведьма накрыла мою ладонь своей крошечной, детской.       Я почувствовал тепло и странную пульсацию, будто бьётся сердце. Теперь я с удивлением смотрел то на искренне улыбающуюся дочь, то на наши ладони.       — Она не ушла! Астры тут нет. Её душа была привязана иначе. А вот Аврора тут, — тихо сказала девочка. Словно её могли услышать. — Ты и сам это знал, почти сначала.       Во мне словно что-то переворачивалось. Такое странное чувство надежды. Аврора правда осталась тут? Она не ушла в чертог?       — Знаешь, чем мы отличаемся от вас? Имея особую привязанность, мы не умираем. Мы можем привязать душу к предмету, к горе или реке. А бывает, что даже без привязи мы остаёмся жить, пусть в ином виде, но жить ради кого-то. Аврора тут ради тебя.       Смотрел я в глаза Весперии и не верил, но внутри меня кричало всё: всё молило о том, чтобы это была правда.       — Из такой ситуации ведьму может вызволить лишь другая ведьма. Правда, если её об этом попросит близкий человек той, что загнала себя в капкан. — Весперия таинственно усмехнулась. — Как хорошо, что ты купил меня и нарёк дочерью, правда?       Я словно находился в другом пространстве и не понимал, нет, словно не слышал, о чём она говорит. В голове билась лишь мысль о Авроре.       — Ты можешь? — голос мой дрожал, я говорил едва слышно.       Я всё не отпускал руку от дерева, а Весперия не отпускала своей ладони. Я сидел перед ней на корточках, опустив одно колено к земле. А по щекам всё также скатывались слёзы. Отчего-то пришло острое осознание того, для чего нам были нужны две осёдланные лошади. Тягач — для Ахерона и смешной конь по глупой кличке «Карась» — для Авроры?       — Давай попробуем.       Весперия оторвала мою руку и забрала свёрток из рук Христофора, он тот уже перестал безвольно смотреть на дерево.       Она вернулась и отдала плащ, сказав, чтобы я готовился. Но к чему? Наша компания снова собралась вся вместе и встала около Христофора. Сама же Весперия стала писать знаки на самом дереве. Мне хотелось думать, что это не кровь, что банка, которую обвернули в плащ, была с краской, но умом я понимал: то была кровь. Думать кому она принадлежала мне и вовсе не хотелось. Весперия всё продолжала читать непонятный заговор и, макая пальцы в банку с кровью, писать на дереве.       Вскоре кровь и вовсе засветилась, и от красного цвета стала светиться зелёным, как листва Тиса. Шёпот ведьмы перешёл то ли в визг, то ли в вой.       Дальше всё было, как во сне. Смутно я помню, как из дерева стал появляться силуэт. Но это был силуэт не маленькой девочки, а уже повзрослевший девушки. Она медленно появлялась из коры Тиса. Ведомая зовом неведомых стихов Весперии, что теперь окропляла дерево кровью, перечеркивая свои же письмена. Я не мог оторвать глаз от такого зрелища.       Всё закончилось так же внезапно, как и началось. На моих руках, укутанная мною же, в плаще лежала Аврора. Из дерева она вышла, нет, выпала в мои руки, совсем нагая, и я поспешно укрыл её плащом. К самому Тису устало прислонилась Весперия и осела в его корнях. Она едва держалась в сознании. Аврора была очень похожа на свою мать, но и мои черты в ней проскальзывали. Я узнавал её. Но не мог понять, почему она не ребёнок? Ведь похоронил я её крохой, возможно, ровесницей Весперии, так почему в моих руках юная девушка?       Черты и наговоры матери делали её невероятно красивой. Астра всегда твердила, что Аврора непременно должна стать краше её. А краше я не находил. Да, со временем забываются черты лица. Блеск глаз. И я думал, что Адель намного красивее Астры. Я ошибался. Смотря на дочь, на её изогнутые брови, алые пухлые губы, ровные и аккуратные. На красные густые ресницы, смешной вздёрнутый носик. Я вспоминал как выглядела её мать. Но Аврора всё равно была невероятной красы девушка.       Аврора слабо то открывала глаза, то закрывала. Ей не хватало сил. К нам подошли остальные. Ошеломлённая Мира смотрела на всё происходящее округлёнными глазами. Калеба будто ничего не удивило, и он поднял Весперию на руки и подошёл к нам. Братья лишь уставились на девушку в моих руках. Христофор краснел от смущения и старательно отводил глаза, но всё равно продолжал любопытно разглядывать Аврору. Каин, словно заворожённый, и вовсе не сводил глаз.       Я держал Аврору на руках, как тогда, когда впервые её взял на руки младенцем. Боязливо боясь навредить, почти не дышал. У неё были обнажены ноги и плечо с рукой, я неумело пытался закутать её в плащ, но это было сложно. Девушка была почти без сил. Оттого более притягательной в своей невинной наготе, едва прикрывая все достоинства грубой тканью.       — Я не злюсь, — тихо прошептала она, наконец подняв свои малиновые глаза. — Я всё чувствовала и слышала. — продолжала она слабым голосом. Чтобы лучше её слышать, я наклонился к ней ближе, и своей не закутанной рукой она обняла меня и разрыдалась. — Спасибо, что сохранил меня. Я скучала…       Это была последняя капля. Я больше не мог себя сдерживать. Моя Аврора, моя маленькая девочка. Я прижимал её к себе ещё сильнее и гладил по красным волосам с зелёными прядками. Пусть взрослая, но моя! Моя дочь, Моя утренняя звезда. Я смог, сумел сохранить её. Я рыдал, прижимая к себе дочь. Громко рыдал, пусть все слышат, как я горевал по ней.